ПЕРВАЯ МОРСКАЯ КАМПАНИЯ

ПЕРВАЯ МОРСКАЯ КАМПАНИЯ

Хотя конфликт между Россией и Японией был фактически неизбежен (влияние одной стороны в Маньчжурии, Корее или Китае всегда вредило интересам другой), он все же — по крайней мере, для России — не должен был начаться тогда, когда он начался. То, что война началась в 1904 г., в значительной степени виноват был Петербург, в котором не верили, что Япония решится на войну с такой большой европейской державой, как Россия. Высшие морские офицеры (отнюдь не армейские) были среди «ястребов», не понимавших, почему Россия должна терпеть господство японцев в Корее в обмен на русское преобладание в Маньчжурии. Они хотели преобладать и здесь, и там. Среди тех, кто держался наиболее жесткой линии, самым рьяным был наместник царя на Дальнем Востоке А. Алексеев. Непосредственным поводом явилась концессия, предоставленная русским на рубку леса в Северной Корее. Независимо от того, были ли русские лесорубы, посланные в Корею, на самом деле переодетыми солдатами или нет, было очевидно, что уже сам этот факт сильно встревожит Японию.

Был тут, однако, один момент, придававший жесткости политике Японии. По Англо-Японскому соглашению от 1902 г. Япония заявляла, что если она вступит в войну с Россией, то это будет одна Россия, а не Россия плюс Франция или Россия плюс Германия. В сущности, это означало, что если Япония начнет войну па Дальнем Востоке, то при вступлении в войну против Японии третьей силы па стороне Японии выступит Британия. Корейский кризис привел к переговорам, которые успеха не имели. Япония разорвала дипломатические отношения с Россией, а потом напала.

Россия провоцировала войну с Японией как раз в самый выгодный для Японии момент. В предшествующие годы, когда росла напряженность, Россия сосредоточила свой Балтийский флот на Дальнем Востоке. К началу войны Россия имела там семь линкоров против шести японских, хотя Япония имела тогда превосходство в крейсерах и торпедных судах. В день объявления войны русские подкрепления — линкор и дна крейсера, поневоле отстававшие из-за медлительного «Осляби», находились в Красном море, но в связи с изменением обстановки им было приказано повернуть обратно. Если бы война началась хотя бы одним годом позже, Россия имела бы на Дальнем Востоке не только «Ослябю», но два или три новых линкора типа «Суворов», не считая «Сисоя Великого», иными словами, 12 боевых кораблей, тогда как линейный флот Японии оставался бы при шести.

Японцы знали об этом. Они также были хорошо информированы о ходе строительства кораблей на русских верфях. По свидетельству русского корабельного архитектора, работавшего тогда на Петербургском судостроительном заводе, осенью 1903 г. японская морская делегация посетила завод, при этом гостям было показано все, что им хотелось увидеть: «Смотрите, — говорили им, — нам нечего скрывать». Японцы не в пример русским глубже ошущали жизненную важность силы на море.

Японская стратегия удерживания Кореи, а затем захват Порт-Артура и наступление на русских в Маньчжурии были бы невозможными без надежных морских путей, связующих Японию с материком. Даже русская главная грузовая артерия «Транссиб», постоянно страдающая малой пропускной способностью, была не так уязвима, как японские пароходы.

6 февраля (26 января по русскому стилю) адмирал Того, главнокомандующий Японским военно-морским флотом, собрал своих старших офицеров на военно-морской базе Сасебо и отдал свои распоряжения. Первой его задачей было внезапным нападением лишить русских их преимущества в линкорах до того, как война будет объявлена. Выделив пять крейсеров для прикрытия высадки войск в Корее и борьбы с русским отрядом кораблей в Чемульпо, Того стянул все линкоры и крейсера плюс все имеющиеся эсминцы к Порт-Артуру. Около 23.00 вечера 8 февраля девять японских эсминцев скрытно подошли к Порт-Артуру, имея целью торпедировать главные русские корабли, другие же торпедные корабли были направлены в близлежащий русский порт Дальний.

Русская эскадра, стоявшая в Порт-Артуре, была очень далека от боевой готовности. К тому же в тот час многие офицеры были на берегу, на балу, который давала жена адмирала госпожа Старк. Все же на дежурстве оставался (с очень неясными инструкциями) патруль из двух эсминцев. Этот патруль был замечен японскими эсминцами, хотя сами они оставались незамеченными. Однако само присутствие даже пары боевых кораблей помешало атаке: стараясь обойти их, один из японских эсминцев был выведен из строя в результате столкновения. Более благоприятных условий для торпедной атаки нечего было и ожидать: темная ночь и хорошо видимые вражеские цели, к тому же неподвижные на своих якорях. Эсминцы врываются в гавань, выстреливают все свои шестнадцать торпед и спешат выйти из зоны обстрела, когда с оторопевших русских кораблей раздаются первые шальные выстрелы.

Результаты этой акции, однако, должны были сделать очевидным для всех флотов (но не сделали), что торпеды, как оружие, сильно переоценивались. Ни один из русских кораблей не затонул, и только три получили повреждения. Но два из трех поврежденных кораблей оказались самыми новыми линкорами Тихоокеанской эскадры. С самого начала фортуна отвернулась от русского флота. Таким образом, хотя ремонт был сделан быстрее, чем этого хотелось бы японцам, все же в течение каких-то очень важных нескольких недель Япония имела численное превосходство в линкорах, а также (бывшее и раньше) преимущество в тяжелых крейсерах.

На следующее утро линкоры и тяжелые крейсера Того подошли к Порт-Артуру, надеясь покончить с русской эскадрой. Произошла артиллерийская дуэль между японскими кораблями, с одной стороны, и русскими кораблями и береговыми батареями — с другой. И хотя русские корабли в итоге укрылись в гавани, японцы понесли более заметные потери в этом бою, протекавшем в основном на расстоянии 8000 ярдов (около 8 км). Пока главные силы японского флота готовились напасть на Порт-Артур, вице-адмирал Уриу, имея пять крейсеров и четыре миноносца, двигался в сторону Кореи в район Чемульпо (ныне Инчон). По мере роста напряженности в Корее несколько морских держав послали свои боевые корабли в Чемульпо «для защиты своих национальных интересов». За несколько дней до начала войны японские агенты стали контролировать телеграфную линию Сеул—Чемульпо — единственный канал связи между русским морским отрядом в Чемульпо и его штабом в Порт-Артуре. Не получая никаких указаний, но зная о начавшемся кризисе, командир отряда решает перевести два своих корабля из Чемульпо в более надежный Порт-Артур, но по каким-то причинам местные русские власти задерживают его в Чемульпо. Тогда вопреки приказу, чтобы выяснить, что происходит, он отправляет на разведку в сторону Порт-Артура канонерскую лодку «Кореец».

По случайности на выходе из бухты «Кореец» столкнулся нос к носу с отрядом Уриу, который готовился к высадке войск на корейский берег.

Японские миноносцы окружили канонерку, совершая угрожающие маневры выхода в торпедную атаку (во время одного из них японский миноносец наскочил на камни). «Кореец» открыл огонь. Япония, таким образом, получила возможность потом заявить, что первый выстрел в этой войне был сделан русскими. «Кореец» вернулся в Чемульпо, японцы приступили к высадке своих частей. Вскоре после того японский адмирал на хорошем английском языке написал письмо и отправил его командиру русского соединения:

«Его Величества Императорского Флота Корабль «Нанива»

8 февраля 1904

Сэр, между правительством Японии и правительством России в настоящее время существует состояние войны. Я почтительно требую от Вас оставить порт Чемульпо с силами, которые Вам преданы, до полудня 9 февраля 1904 г. В противном случае я буду вынужден вступить с Вами в бой в самом порту.

Имею честь, Сэр, быть Вашим покорнейшим слугой,

С. Уриу, контр-адмирал,

командующий эскадрой

Императорского Японского Военного Флота».

Это письмо помечено восьмым февраля, война же была объявлена только девятого (или 27 января по русскому стилю). Русскому командиру не оставалось иного выбора, как сняться с якоря и в безнадежной попытке пройти сквозь строй вражеских кораблей прорваться в Порт-Артур.

9 февраля 1905 г. крейсер «Варяг» и «Кореец» покинули Чемульпо и были атакованы пятью японскими крейсерами. Сильно поврежденный «Варяг» вернулся в бухту Чемульпо, и вскоре «Варяг» и «Кореец» были затоплены своими же командами.

Это был, пожалуй, самый волнующий, незабываемый спектакль для тысяч японских резидентов, толпившихся на берегу, которые наслаждались захватывающим зрелищем редкого в неравенстве своем боя.

Начало войны подстегнуло дух патриотизма в обоих государствах, и каждое правительство старалось придать войне народный, национальный характер. Русские школьники разучивали презрительные стишки о том, как маленьким желтым мартышкам пора дать хороший урок.

В Японии один осужденный, ожидавший смертной казни, отдал свои сбережения на алтарь победы, и пресса одобрительно об этом шумела.

Русская императрица с дочерьми занималась обустройством госпиталей. Императрица Японии тоже не оставалась без дела, судя по репортажам одной из японских, печатаемых на английском газет. «Императрица Японии, — писала газета, — которая недавно предложила выдавать искусственные глаза и другие протезы японским солдатам, ставшим инвалидами в результате войны, имела удовольствие распространить это благодеяние также и на русских солдат, проходивших лечение в Японии.

Сострадание побудило Ее Величество лично заняться весьма утомительной работой: изготовлением повязок для раненых. Раненые, по словам врачей, испытывают на себе любовь, излучаемую Ее Величеством, когда повязка касается их тела, она действует подобно чуду. Тронутые благоговейной благодарностью, даже самые крепкие из них начинают всхлипывать, как дети.

Из-за малого количества этих повязок их сначала использовали только для офицеров, но имперское командование напучило указание использовать их без всякой дискриминации. Теперь они проходят процесс стерилизации и могут употребляться трижды. Материнское чувство, проявляемое Ее Величеством, является лишним подтверждением ее названия «Матери Нации».

Внезапная ночная атака до объявления войны в России вызвала взрыв оскорбленного возмущения. В Америке же и в Англии преобладало чувство восхищения таким ловким, смелым ходом. Англоязычный мир заговорил по-другому, заклеймив аморальность такой тактики лишь после декабря 1941 г. (Внезапный налет японской авиации на стоящую в Перл-Харборе американскую эскадру, так же в мирное время и так же вероломно, без объявления войны. — Примеч. пер.) Ранние японские успехи сделали более легкими для Японии и затруднительными для России приобретение заграничных займов, необходимых для продолжения военных действий. Это был род войны типа: «сначала драка, потом плата».

Торпедная атака Порт-Артура, хотя и не давшая должного результата, создала условия, при которых японские грузовые суда могли свободно курсировать между Японией и материком, не опасаясь, что русский флот может им помешать.

И все же корабли в Порт-Артуре оставались флотом, с которым надо было считаться. 13 марта Порт-Артур выдержал еще одну торпедную атаку, на сей раз ничего не давшую. Через 11 дней Того решил запереть русскую эскадру в бухте, затопив для этого несколько блокшивов в канале, соединяющем внутреннюю бухту с морем. Это вновь ничего не дало. На следующее утро, когда японские линкоры замаячили на горизонте, выясняя, что же делается теперь у русских, русские крейсера выплыли из крепости и смело на них напали. Почему-то эта акция двух русских крейсеров против нескольких линкоров, кажется, недооценивалась позднейшими комментаторами, стремившимися принизить эту смелую вылазку русских.

6 марта военные действия перенеслись во Владивосток. Ранним утром того дня контр-адмирал Камимура во главе отряда тяжелых крейсеров появился у сопок русской базы. Он подверг порт артиллерийскому обстрелу, впрочем, совсем почти безуспешному, очевидно, втайне просто надеясь выманить в море стоявшие здесь броненосные крейсера. Однако русские никак на это не прореагировали, и Камимура ушел.

10 марта японские эсминцы, занимавшиеся по­становкой мин в водах Порт-Артура, вступили в бой с немногочисленной группой русских миноносцев, один из которых был потоплен. После этого Того предпринял другой, необычный, род атаки. Его линкор приблизился к берегам Порт-Артура и стал стрелять по русским кораблям, стоявшим в бухте, через окружающие ее сопки. Мелкие корабли отмечали падение снарядов. При этом было зафиксировано попадание в один русский линкор. Эта тактика повторялась несколько раз, пока вновь установленные береговые батареи не пресекли ее.

Новый командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал Макаров хотел вывести в море свои достаточно деморализованные команды для учений и приобретения боевого опыта. 12 марта он вышел в море, ведя под своим флагом четыре линкора и крейсер, и на следующее утро вернулся на базу, обменявшись несколькими выстрелами с японскими крейсерами. 22 марта он снова вышел в море, чтобы отогнать вражеские корабли, подошедшие к Порт-Артуру, которые намеревались начать обстрел порта.

26 марта был сделан еще один выход, в результате которого был потоплен японский грузовой пароход. Без сомнения, именно это оживление активности русских побудило Того сделать еще одну попытку заблокировать порт-артурский канал, затопив в нем новые блокшивы. Успеха она не имела: на следующее же утро Макаров вновь вышел из порта и отогнал от базы несколько назойливых японских крейсеров.

Спустя две недели японцы под покровом ночи поставили еще серию мин в водах Порт-Артура, а наутро их крейсера крутились поодаль от заминированного ими района. Этой приманки было достаточно, чтобы выманить в море адмирала Макарова С его тремя линкорами и четырьмя крейсерами. К досаде японцев, русские невредимо прошли через минированный участок и открыли огонь по пятившимся назад японским крейсерам с дальних дистанций. Но вот на горизонте показались главные силы Того, и Макаров повернул к Порт-Артуру. В этот момент его флагманский корабль «Петропавловск» задевает за мину, взрывается и в облаке сизого дыма быстро погружается в воду, унося с собой 550 жизней, в том числе самого адмирала Макарова. Еще один русский линкор был поврежден миной, но Того не решился подойти поближе, чтобы прикончить его.

Эти мины, вполне возможно, не были теми, что японцы поставили накануне. И русские, и японцы, всяк на свой лад, выкладывали мины не единожды в этом районе, поэтому вполне допустимо, что русский адмирал стал жертвой своей же русской мины.

Гибель Макарова должна была показаться русским еще одним доказательством преследовавшей их неудачи. Но выиграли бы они войну, если б адмирал остался жив, еще сомнительно. Конечно, под его командованием морская война приняла бы другой оборот.

Макаров был лучшим из русских адмиралов. Корабли Порт-Артура не были заметно хуже японских, но их командиры и до и после отдавали предпочтение безопасному стоянию в гавани превратностям открытого моря. Макаров не разделял таких оборонительных взглядов, которые отдавали инициативу японцам, деморализовали лучших офицеров, не давали возможности набраться опыта и уверенности в себе.

Несмотря на гибель «Петропавловска», русские корабли, стоявшие в Порт-Артуре, все еще представляли угрозу для японских коммуникаций. 3 мая Того предпринял еще одну попытку, безуспешную, затопить блокшивы в проходе Порт-Артура. Позднее, 15 мая, он пережил свои первые серьезные потери. Новый тяжелый крейсер «Касуга» с его недоученной командой таранил и утопил сопровождавший его крейсер. В это же время три японских линкора, крейсировавших у берегов Порт-Артура, оказались на минном поле. (Русские потом говорили, что поставили эти мины ночью, чтоб поймать на них эти линкоры.) Один из линкоров, «Хацусе», зацепил сразу две мины и затонул прямо на глазах портартурцев. Другой, «Йашима», нарвался на мину, каким-то чудом удержался на плаву и был уведен на буксире. Позднее «Йашима» все же пошел ко дну, но его гибель не признавалась японцами.

Это был один, если не единственный шанс у русских выиграть войну одним ударом. Однако порт-артурская эскадра не получила приказа выйти в море, чтобы покончить с деморализованным японским флотом, хотя с их водотрубными котлами корабли могли поднять пары молниеносно. И хотя в считаные часы Того потерял треть своих линкоров, с ним было не кончено, он все еще имел преимущество в крейсерах. В последующие педели Того пришлось потерять на минах еще несколько кораблей, но ему повезло в том смысле, что жертвами мин стали старые незначительные суда, потеря которых ничего в сущности не меняла.

Тем временем японские войска подошли вплотную к Порт-Артуру и начали его осаду. Преемник Макарова адмирал Скрыдлов был неспособен взять в свои руки командование порт-артурской эскадрой и удовольствовался лишь тем, что приехал во Владивосток поездом. Армейские генералы сходились во мнении, что Порт-Артур будет удержан (несмотря на то, что его уже брали в 1895 г.).

Но не говоря о возможности захвата противником, русская эскадра, стоявшая в Порт-Артуре, была лишена маневра, свободы действий. Поэтому было решено прорываться на Владивосток.

Тройка больших броненосных крейсеров, базировавшихся во Владивостоке, к тому времени уже принесла японскому судоходству больше урона, чем вся порт-артурская эскадра. Они совершили несколько боевых походов, длившихся обычно неделю или больше, во время которых терзали японские коммуникации и даже, кажется, без особого труда проходили Сунгарским проливом. В июне в ходе восьмидневного крейсирования они отправили на дно несколько транспортов с войсками и захватили британский пароход с углем для Японии. В следующем месяце они появились у берегов Иокогамы и нагнали такого страха на японцев, что те на некоторое время совсем прекратили судоходство, боясь показать нос из своего порта.

Эти и другие акции владивостокских крейсеров уничтожающе действовали на репутацию контр-адмирала Камимуры. Ведь это его тяжелые крейсера должны были найти и уничтожить зарвавшихся русских флибустьеров. Толпа японцев напала на его дом и побила все окна. Наконец в августе во главе четырех тяжелых крейсеров и отряда легких крейсеров с эсминцами он настиг своих обидчиков. Но даже несмотря на такой численный перевес у японцев, «Россия» и «Громобой» сумели отбиться и уйти, только «Рюрик», старый тихоходный «Рюрик», отстал и был потоплен.

Этот последний номер русского трио явно был диверсией, приуроченной к тому моменту, когда порт-артурская эскадра будет пытаться вырваться из Порт-Артура.

10 августа 1904 г. шесть линкоров, четыре крейсера и несколько других малых судов под флагом адмирала Витгефта в 5.30 утра оставили гавань Порт-Артура и, медленно следуя за минными тральщиками, вышли в море. Пройдя опасный в минном отношении район, корабли развили ход до 13 узлов и взяли курс на Владивосток.

Они прошли уже 25 миль, прежде чем Того собрал и привел свои силы, чтобы остановить их. Около 13-30 началась артиллерийская дуэль с дальней дистанции, но с 15.30 до 17.30 боевая линия Того, временно оказавшаяся неуправляемой, вышла из радиуса обстрела. В 17.30 артиллерийская перестрелка возобновилась на дистанции 7—8 тыс. ярдов (приблизительно 6,5—7 тыс. метров).

Боевая линия Того состояла из четырех оставшихся у него линкоров и четырех броненосных крейсеров. Таким образом, каждая из сторон имела шестнадцать 12-дюймовых орудий, и вдобавок у русских было два линкора, несущих по четыре 10-дюймовых.

Но у Того было преимущество в орудиях среднего калибра. Его тяжелые крейсера имели одно 10-дюймовое и четырнадцать 8-дюймовых орудий, в то время как на русских кораблях восьмидюймовок не было вовсе.

Каждая сторона сосредоточила свой огонь на ведущем линкоре противника, стараясь повредить его и вызвать замешательство по всей линии. Через полчаса была выведена из строя 12-дюймовая башня «Миказы». Все это время Того находился на мостике, выказывая пример хладнокровия, приличествующего офицеру, но глупого для адмирала. Вскоре «Миказа» вновь получает попадание. На сей раз угодило в мостик. Но, по словам японской газеты, «...один из младших офицеров имел честь принять в себя осколок, который иначе убил бы нашего адмирала...». После этого Того легко дал себя уговорить спуститься в боевую рубку.

Адмиралу Витгефту повезло меньше. Один или, может быть, два снаряда разорвались у самой боевой рубки флагмана «Цесаревича», выведя из строя находившихся там флаг-офицеров, убив наповал Витгефта и рулевого. Тело несчастного рулевого, повисшего на штурвале, заклинило руль, и флагманский корабль резко отвалил в сторону от линии противника. В русской колонне это едва не привело к столкновению, кильватерный строй превратился в мешанину кораблей. Командование взял на себя адмирал Ухтомский, но японцы успели сделать по линкорам с близкого расстояния, почти в упор, несколько губительных выстрелов.

Несмотря на предварительное решение идти на Владивосток во что бы то ни стало, Ухтомский повернул корабли обратно в Порт-Артур. На обратном пути их никто не тронул. Японцы залечивали собственные раны: «Миказа» получил еще одно попадание, броню линкора прошил 12-дюймовый русский снаряд. «Цесаревич», покинутый своими соратниками, сорок минут покачивался на волнах без движения, его команда заделывала повреждения. Но его никто не тронул. Затем «Цесаревич» направился в открытое море. Ночью он успешно отбил минную атаку. Но с продырявленными дымовыми трубами имевшегося запаса угля не хватило бы, чтоб дотянуть до Владивостока, и «Цесаревич» повернул в Цингтао, где и был интернирован. Три русских крейсера, проигнорировавших приказ Ухтомского, тоже прорвались, но имели ту же проблему с углем. Два из них были интернированы в Шанхае и Сайгоне, а третий, «Новик», вскоре стал жертвой двух японских крейсеров и погиб.

Эта несчастная схватка в море окончательно решила судьбу кораблей Порт-Артура. Даже когда они вышли в море в последний раз, они не имели всех своих пушек. Полностью для целей полевой армии были сняты на берег 6-дюймовые орудия (11) и 3-дюймовые (14). После возвращения в Порт-Артур все остальные пушки вместе с моряками забрали сухопутные власти города для нужд обороны. И все из-за одного японского снаряда, упавшего в нужном месте в нужное время. Ведь в «Цесаревича» попало более дюжины 12-дюймовых снарядов, и он не был серьезно поврежден. «Миказа» же получил всего несколько весомых, достигших цели ударов, и они полностью вывели корабль из строя. (Кроме того, пять из японских 12-дюймовых орудий взорвались в результате преждевременного взрыва снаряда еще в казеннике.) Согласно британскому морскому наблюдателю при ВМФ Японии на дальних дистанциях японская артиллерия уступала русской, а на средних превосходила ее ненамного.

В начале декабря 1904 г. японские войска подошли к Порт-Артуру на артиллерийский выстрел. Снаряды стали падать на палубы русских кораблей.

Некоторые из них потонули, другие были затоплены своими же командами. А севернее, во Владивостоке, тамошний дивизион крейсеров свелся к одной «России», так как «Громобой» был поврежден.

Так русские Военно-морские силы на Дальнем Востоке сократились до единственного броненосного крейсера и горсточки малых судов. Но 2-я Тихоокеанская эскадра была уже на пути из Балтики к Дальнему Востоку.