Петр I

Петр I

Петр I оставил глубокий след в белорусской истории. Скорее его можно назвать шрамом. Долгое время нам навязывали стереотип, что это был наш правитель. Следует напомнить, что белорусские земли в те времена входили в состав Речи Посполитой, а не Российской империи. Рассказы о том, как Петр просвещал и учил ремеслам своих подданных, не имеют к нашим предкам никакого отношения. Приходится иногда слышать от россиян, что белорусы пропали бы, если бы Петр не привез к ним картошку. Как он мог её привезти в чужое государство? Притом, что это государство было на порядок выше России по развитию. Может быть, и голландцы ему чем-то обязаны?

«Нововведения» Петра, вызывающие восторг у российских историков, для наших предков были давно пройденным этапом. Например, когда учитель Петра Первого — Симеон Полоцкий поставил в Москве печатный станок, количество российских типографий, с учетом открытой когда-то другим выходцем из Белоруссии — Иваном Федоровичем, увеличилось вдвое. В Белоруссии в это время работало более полутора сотен типографий.

Во времена Петра Первого самыми передовыми странами Европы были Голландия и Англия, где и заказывал царь для своего государства последние достижения техники. В 1708 году Петром был утвержден новый, «гражданский» шрифт для книгопечатания. Красивые округлые буквы были заказаны в Амстердаме, у мастера, со странным для голландца именем Илья Копиевич. Российскими историками и писателями написано огромное количество трудов, описывающих даже второстепенные, зачастую вымышленные подробности жизни Петра Первого. Среди горы этой макулатуры читатель не найдет подробностей такого важного момента, как происхождение русского кириллического шрифта. Восполним этот пробел.

Илья Копиевич родился в Мстиславле. Окончил Слуцкую гимназию. Работал книгоиздателем и переводчиком. В 1700 году он начал свое дело и открыл типографию в Амстердаме. Копиевич усовершенствовал кириллические шрифты, разработанные когда-то Франциском Скориной. На основе литер Копиевича созданы современные шрифты, которыми пользуются белорусы, русские, украинцы, македонцы, болгары, сербы и другие народы, использующие кириллицу. Этими шрифтами печатаются современные газеты, журналы, книги, в том числе и та, которую читатель держит в руках.

Население часто упоминаемой «немецкой слободы» в Москве состояло преимущественно из белорусов. Дело в том, что в России «немцами» в те времена называли всех, говорящих на чужом языке, т. е. иностранцев. Ремесленники, находившиеся на поселении в «немецкой слободе» были потомками белорусов, вывезенных в Москву отцом Петра Первого — Алексеем Михайловичем во времена Потопа. В то время, угнанные из Белоруссии пленные, по разным оценкам составляли от 10 до 20 % посадского населения Москвы. В результате слияния двух языков, сформировалось своеобразное, "акающее" московское произношение. Основа ремесел, впоследствии развившихся в России, была заложена выходцами и Белоруссии. Ждать за это благодарности от современных россиян — дело бесполезное. Не отличался памятью на добро и Петр Первый. Скорее наоборот.

В Полоцке есть небольшое здание, известное как «домик Петра Первого». В советские времена, экскурсоводы, знавшие только отредактированную, «правильную» историю, с гордостью сообщали туристам, что здесь перед битвой под Лесной отдыхал аж сам Петр Первый. Подробности его пребывания на нашей земле советскими историками тщательно скрывались.

Во время Северной войны со шведами, король Речи Посполитой — Август II был союзником Петра. Недовольная политикой короля белорусская шляхта, во главе с Сапегами, поддержала шведов. Избранный ими другой король и великий князь — Станислав Лещинский, при поддержке шведов начал войну против Августа. Снова белорусы стреляли друг в друга.

Не имея достаточных сил для борьбы со Станиславом Лещинским, Август предложил соседнему монарху — Петру Первому вести боевые действия против шведов и их союзников на территории своего государства — Речи Посполитой. Повторился сценарий Потопа. В результате этой войны население Белоруссии уменьшилось еще на треть.

Равенство Полоцка Второму Риму — Константинополю было как кость в горле польским монархам. Зная вандализм русской армии, Август предложил Петру в качестве военного лагеря Полоцк. При подходе «союзников» разбегалось население города. К сожалению, самые мрачные ожидания сбылись.

Время нахождения российской армии в Полоцке трудно назвать иначе, чем оккупацией. Летом в Полоцк прибыл царь. 29 июня 1705 года он отмечал там свои именины. На следующий день, из этого «домика Петра Первого», по обыкновению напившись водки, «их величество» вместе с Меньшиковым направились в Софийский собор, принадлежавший униатам.

Вместе с несколькими офицерами, Петр и Меньшиков ввалились в храм. В это время прихожан там не было, молились лишь шестеро униатских священников и монахов. Даже в русских храмах дикарь не снимал головной убор, а в униатских и подавно. Петр прервал службу и потребовал провести для него и собутыльников экскурсию. Викарий Константин Зайковский вынужден был подчиниться. Возле иконы униатского святого Иосафата Кунцевича, к которому царь питал особую ненависть, Петр сбил с ног Зайковского, начал бить его тростью, а потом рубить саблей. Меньшиков одним ударом палаша убил проповедника Феофана Кальбечинского, принимавшего причастие. «Беря пример с разъяренного хозяина, офицеры зарубили регента соборного хора Якуба Кнышевича, отцов Язэпа Анкудовича и Мелета Кондратовича. Святые смотрели с икон, как по храму плывет кровавый ручей. Старого архимандрита Якуба Кизиковского царевы слуги забрали в свой лагерь и всю ночь пытали, требуя выдать, где спрятана соборная казна. Утром его повесили. В петле скончался и викарий Зайковский. Спастись от коронованного палача удалось лишь Язэпу Анкудовичу — его посчитали убитым.»[1].

В разграбленном Софийском соборе был устроен пороховой склад, взорванный русскими накануне отхода из Полоцка 1 мая 1710 года. Российские историки утверждают, что это произошло случайно. Тонны пороха оказались в святыне случайно?

Можно было бы относиться к взрыву Софийского собора как к досадному инциденту минувших времен, если бы ушло в прошлое отношение русских к белорусам и их истории. Откроем «Новый иллюстрированный энциклопедический словарь» 1999 года и найдем информацию о Софийских соборах. Есть статья о Софии Киевской, Новгородской, Стамбульской. Только о Софии Полоцкой почему-то статьи нет. Дело тут не в забывчивости. Софийский собор — это не просто культовое сооружение, а символ равенства со Вторым Римом — Константинополем. Разумеется, Третьему Риму — Москве это не по вкусу.

Тем не менее, София жива. Вот он, красавец собор — плывет над Двиной, радуя глаза и души белорусов.

Софийский собор в Полоцке.

Следует отметить, что не только польские короли и русские цари предпринимали попытки превратить Полоцк в захолустье из города — символа единства и надежды белорусов. Когда-то огромный Николаевский собор, под которым, предположительно, находятся замурованные в XIX веке выходы из древних подземных ходов, украшал центр Полоцка. Теперь на его месте находится магазин «Детский мир». Советские экскурсоводы вздыхали, что война не пощадила собор. Интересно, с кем воевал Советский Союз в 1962 году? Со своей совестью? Взрывы тогда звучали по всей стране.

В результате полутора десятилетней гонки по освоению космоса, СССР вырвался вперед. Советское руководство отнюдь не благодарило бога за удачный полет Юрия Гагарина, а наоборот, решило уничтожить «пережитки прошлого» — храмы. Всевышнему потребовалось всего полгода, чтобы сделать ответных ход и поставить Советский Союз на грань ядерного уничтожения. Ракетно-ядерные потенциалы СССР и США во время Карибского кризиса 1962 года соотносились как 1 к 16.

«Труды» Петра Первого по «развитию» России тоже не прошел для нее бесследно. По разным оценкам, за годы его правления, население России сократилось на 15–50 %. Это при значительном увеличении площади государства! Напомню, что во время Великой Отечественной войны, СССР потерял «всего» 10 % населения.

Одной из ярких иллюстраций полководческого «гения» Петра является битва со шведами под Нарвой. В этом сражении десять тысяч шведов наголову разгромили сорок тысяч петровских солдат. Из-за большого количества бегущих людей, рухнули два моста, унося с собой около 10 тысяч русских. Количество плененных было настолько велико, что Карл XII, опасаясь за безопасность своих солдат, отпраздновавших обильной выпивкой победу, приказал саперам восстановить один из мостов, чтобы дать части русских возможность бежать из шведского плена.

А где же в это время был Петр? Накануне битвы, поняв, что его ожидает поражение, он уехал в свои владения собирать новую армию. У него даже не появилось мысли уклониться от заведомо проигранного сражения, или хотя бы сменить невыгодную позицию. А зачем? В России людей предостаточно. Солдаты старой армии были для него уже покойниками. Оставленный ими командовать иностранный офицер-наемник даже не мог говорить по-русски. Утром солдат разбудили, построили в шеренги и погнали на бойню.

Свой низкий профессиональный уровень российская армия компенсировала тактикой "выжженной земли", проводимой на белорусских и украинских землях. Меньшиков, отступая перед шведами, по приказу Петра Первого уничтожал на своем пути все запасы продовольствия. То, что кроме десятка тысяч шведов на голодную смерть были обречены сотни тысяч белорусов и украинцев, Петра не волновало. В результате, украинские казаки принимали не только шведские желто-голубые цвета, но и всерьез думали о крещении в лютеранство.

Истощенное скитаниями по опустошенной русскими солдатами Украине, шведско-украинское войско Карла XII, от которого осталось 19000 человек, под Полтавой вступило в бой против сорока двухтысячной русской армии. После поражения под Полтавой, Карл бежал в Османскую империю. Вернувшись в Швецию, чтобы поднять боевой дух армии, он начал новую войну против Норвегии. Во время осады крепости Фредрикстен, 30 ноября 1718 года Карл XII погиб от пули, прилетевшей предположительно со шведских позиций. Находившийся в это время в лагере, шведский кронпринц Фредерик Гессенский, перед отъездом из Стокгольма, велел своей жене Ульрике Элеоноре (сестре Карла) немедленно короноваться, "если с королем вдруг что-то случится". Кронпринц Фредерик, став королем, через несколько лет проиграл Северную войну. Смертельно больной Фредерик открывал окна королевского дворца в Стокгольме и кричал, что это он убил Карла.

Петр Первый, ведя строительство нового города — Санкт-Петербурга, не считался с гибелью огромного числа рабочих. Не известно даже приблизительное число погибших на строительстве новой столицы. Известно только, что число это очень большое. «Ну и что» — говорят россияне — «зато Петр великое государство построил». Большим по площади — пожалуй, но назвать великим государство, где жизнь человека не стоит ровным счетом ничего, а монарх угробил значительную часть своих подданных — увольте. То, чем гордится современный Питер, было построено позже, во времена Екатерины II.

Торговый флот, построенный Петром, сгнил без дела. Россия оставалась экспортером пеньки, меда, рыбы. Промышленных товаров в этом списке нет. Откуда же им было браться? Вместо материальной заинтересованности в плодах своего труда, русский человек вынужден был работать в рабстве, за страх, под присмотром солдат. Созданную Петром государственную систему некоторые современные историки называют «внутренней оккупацией». Немыслимые налоги и запреты способствовали расцвету коррупции. Ведь когда все нельзя и есть чиновники, которые могут сделать исключение, благоприятней почвы для коррупции не придумать.

Сколько ни делалось попыток наладить торговлю с Западом, ничего из этого не получалось. Дело не в том, что русский человек хуже голландца или англичанина, а в том, что в отличие от иноземцев, русский купец занимался торговлей по принуждению, не имея права собственности на доходы от своей торговли и, по сути, были такими же чиновниками, как и сидевшие в многочисленных коллегиях и канцеляриях. Как известно, государственная собственность, а точнее отсутствие собственника, является материальной основой коррупции. Суть взятки состоит в том, чтобы, отдавая небольшую сумму денег, можно было в итоге получить значительно больше. Представьте, что голландский купец, являющийся собственником своего товара, взял взятку в сотню — другую гульденов, после чего закрыл бы глаза на расхищение его имущества на тысячи? Абсурд. Чиновник, распоряжающийся чужим имуществом, да еще и получающий к тому же мизерную зарплату, потенциально является потребителем взяток. Единственным препятствием этому является личная честность и порядочность. Даже если чиновник и был честным, сложившаяся система и сослуживцы — казнокрады вытеснят его.

Противоречивость и неоправданная жестокость петровских указов стала причиной кадровой чехарды. Чиновник, дорвавшийся до прибыльной должности, знающий, что в любой момент его могут необоснованно повысить или казнить, старался урвать все, что только можно. «Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Коррупция невиданных доселе масштабов захлестнула петровскую Россию, достигнув самых вершин власти. «Правая рука, правда, вороватая» — называл Петр своего ближайшего помощника — А. Меньшикова.

Меньшиков поддерживал многочисленные дикие идеи Петра, дистанцирующие монарха от окружения, в том числе — отрезание бород у бояр. Пока между властной элитой и Петром сохранялась пропасть, он слушал только Меньшикова.

Промышленники наподобие Демидова тоже не были подарком для России. В своем регионе, как на захваченной у противника территории, они грабили и порабощали местное население. Демидов брал для работы на своих заводах не только «жалованных царем людишек», но еще и беглых каторжан и крестьян. Работа на демидовских заводах отличалась от каторги не намного. Скрывавшиеся от свирепых петровых блюстителей законов, беглые, работали только за еду и кров над головой. Таким способом снижалась себестоимость выпускаемой продукции. Стал достоянием гласности случай, когда Демидов, чтобы скрыть от ревизии беглых работников, приказал затопить подвалы с людьми. Что за это было Демидову? Ничего. Царские заказы он выполнял исправно, а люди, в отличие от металла и сукна плодились сами. Ужаснее всего то, что полученные такой страшной ценой изделия сгнивали на государственных складах, разворовывались, тратились на многочисленные идиотские проекты, но только не на благо народа России.

Еще одной колоссальной бедой, стала религиозная политика Петра. Принятые еще его отцом — Алексеем законы, привели к расколу Русской Православной церкви. Петр только усугубил проблему. В 1700-м году он воспрепятствовал избранию нового патриарха взамен умершего, а в 1721-м и вовсе отменил патриаршество. Для управления Русской Православной церковью был создан коллегиальный орган — Священный синод, во главе которого назначались светские чиновники, позже, некоторые из них были неверующими и даже атеистами. Церковь была присоединена к государству. Священнослужители прославляли царя, а он платил им за это зарплату. Был нарушен один из основополагающих принципов религии, сформулированный еще Иисусом Христом — «кесарево кесарю, богово богу». По сути, государственная церковь превратилась в чиновничье ведомство. Но ведь Иисус Христос не говорил глупостей. Несоблюдение его заветов рано или поздно приводит к катастрофам. Не найдя правды в государстве, человек приходит в церковь, искать справедливость хотя бы в загробной жизни. Когда перед ним оказывается такой же чиновник, отличающийся от других только формой одежды, круг замыкается. Внешне незаметно, в человеке происходит страшное изменение. Он понимает, что найти справедливость в стране невозможно. Слабый ломается, деградирует, а сильный берется за оружие. Накопившаяся в государстве за два столетия ненависть, в начале XX века вырвалась в виде революций, словно джин из бутылки. Патриаршество, восстановленное через одиннадцать дней после Октябрьской революции, уже не могло остановить волну насилия. Так что Петра Первого можно считать первым русским революционером, заложившим основы будущих безбожных переворотов.

Близость революционных преобразований Петра к большевизму, нашла отражение в том, что он был единственным российским императором, прославление которого допускалось в годы социализма. Заказанный коммунистами А.Н.Толстому роман «Петр I» (1922-45 гг.) яркое тому подтверждение.

Кто-то может возразить, что до революции в России свято верили в бога и трепетно относились к религии. Ведь в одной только Москве было сорок сороков церквей, значит, Русь была святой и набожной. Позвольте в это не поверить. Если религиозное учреждение является государственным органом, а православие является лишь необходимым условием для успешной карьеры, то количество приходов говорит только об уровне государственного участия в делах церкви, а ходящие туда в пьяном виде и бьющие потом друг другу морды люди, лишь соблюдают формальности. В Москве, во времена "застоя", партийных ячеек было больше чем сорок сороков, однако, партийные вожди и большинство коммунистов, как только представилась возможность, бросили свои партбилеты и встали в первые ряды капиталистов.

В каждой нации можно найти десяток, или даже сотню подонков, способных поднять руку на священников. В 1919 году, Красная армия, громившая церкви и расстреливающая священников насчитывала пять миллионов человек. Откуда они взялись? С другой планеты? Может быть, они родились после революции? Нет. Эти люди сформировались как личности и руководители еще при царе, в XIX и начале XX века. Адская сила, сдетонировавшая тогда, накапливалась двести лет, со времен петровских церковных реформ.

Страшные физические мучения терзали Петра на смертном одре. Угрызения совести были не легче. Что он оставлял после себя? Обезлюдившую страну, экономику, находящуюся в катастрофическом состоянии, ужасающие масштабы коррупции, изменяющая жена. «Птенцы гнезда Петрова» — преступники, подорвавшие силы своей страны, чтобы избежать заслуженного наказания, вопреки петровскому завещанию сделали его жену императрицей. Екатерина I была не против. Еще бы! Снова зарабатывать себе на хлеб, отдаваясь под телегами русским солдатам, она не хотела. Меньшиков с компанией остались при власти. «Реформы» продолжались. Экономика России оставалась в коматозном состояния еще несколько десятилетий. Из-за этого в середине XVIII века на территорию Белоруссии бежало около миллиона российских крестьян.

Тот, кто обвинит меня в предвзятом отношении к Петру Первому, пусть назовет хоть что-то хорошее, сделанное им для белорусов, сопоставимое с его злодеяниями. Если русским нравятся их монархи, уничтожившие своего народа больше, чем враги и эпидемии, это дело их вкуса. Навязывать белорусам свои глупости, у поклонников Петра «Великого» нет никакого права.