17. Венгрия

17. Венгрия

Венгерский диктатор Хорти уже давно использовал выигрышные методы, которые пытались нащупать польские и чешские политики. У него действовала верная и надежная «Партия национального единства» (она же «Единая правительственная партия»), которая заведомо выигрывала все выборы и формировала кабинеты министров – их неизменно возглавлял Иштван Бетлен. Действовала и строгая цензура, коммунисты и прочие радикальные организации оставались под запретом. Таким образом Хорти удалось поддерживать стабильное состояние в течение 1920-х годов. Но грянула Великая Депрессия. А экономика Венгрии была слабенькой. Держалась за счет экспорта сельскохозяйственной продукции. Теперь рухнули финансы, вылетали в трубу торговые фирмы и крупные товарные хозяйства. Доля безработных промышленных и сельскохозяйственных рабочих достигла 60 %.

Несменяемый премьер-министр и лидер правящей партии Бетлен не умел справиться с бедствием, в 1932 г. ушел в отставку. На его место пришел другой лидер, бывший министр обороны Дьюла Гембеш. Он пытался создать собственную политическую организацию, «Движение зрелой Венгрии», ориентируясь на образцы Италии и Германии, хотя его движение стало лишь крылом правящей партии. Но экономические бедствия всколыхнули раздрай в политической жизни. Снова заявляли о себе социалисты, левые аграрии («Партия мелких сельских хозяев»). Реанимировались коммунисты, их запрещенные издания возрождались под измененными названиями.

Возникло и несколько фашистских организаций. Одну из них возглавил Золтан Босорменьи – «Национал-социалистскую венгерскую рабочую партию». Он явно брал пример с германских нацистов, но делал упор на социалистических пунктах их программы – примерно так же, как «революционные» штурмовики Штрассера и Рема. Выдвигались требования национализации банков, заводов, помещичьих земель. Такие пункты привлекали бедноту, в партию вступали батраки, безработные, ее численность достигла 20 тыс. Однако Босорменьи считался другом премьер-министра Гембеша, поэтому его организацию до поры до времени не разгоняли.

Сам же Гембеш взял курс на сближение с Гитлером и Муссолини. В 1933 г. он отправился с визитом в Берлин – стал первым из государственных руководителей, посетивших Германию после победы нацистов. Фюрер оценил такой знак дружбы. Налаживалось экономическое сотрудничество, а в 1935 г. было подписано тайное соглашение. Оно предваряло военный союз. Уже забрасывались удочки относительно будущего раздела Чехословакии, Венгрия обязалась поддержать Германию. Сотрудничество с немцами помогло преодолеть последствия кризиса. Сельскохозяйственная продукция и нефть из венгерских месторождений отправлялись теперь к немцам, а у Гитлера кризиса не было, он платил четко.

Зато образцы нацизма оказались заразительными для венгров, у них нашлось много последователей. Золтан Мешкош организовал «Национал-социалистскую партию сельскохозяйственных и промышленных рабочих», граф Александр Фештетич – «Венгерскую национал-социалистскую народную партию», граф Фидель Палфи – «Национал-социалистскую партию». Правда, невзирая на названия, у них почти не было рабочих и крестьян. Эти партии представляли довольно узкие группировки из интеллигенции, студентов, чиновников, военных. Они пытались взаимодействовать между собой, на парламентских выборах 1935 г. сумели получить два мандата.

Всем этим структурам венгерских нацистов не хватало того, без чего нет и не может быть настоящей фашистской партии, – вождя. Авторитетного, дерзкого, способного и готового вести за собой. Но такой вождь вскоре нашелся – Ференц Салаши. Сам он, кстати, не был чистокровным венгром – среди его предков числятся армяне, немцы, словаки. Он участвовал в Первой мировой войне, потом служил в генштабе. В 1933 г. в чине майора вышел в отставку и занялся политикой. Сперва подвизался среди помощников премьер-министра Гембеша. Но помощников было много, а Салаши рвался к самостоятельным ролям. Да и позиция премьер-министра, которую он поначалу поддерживал, стала казаться слишком трусливой.

Гембеш пытался добиться отмены капитулянтских договоров, лишивших Венгрию значительной части территорий, сокративших армию. Но Англия и Франция не спешили идти навстречу, и венгерские власти не смели спорить. Осторожно присматривались, как можно обойти ограничения. Салаши кричал, что их надо просто перечеркнуть. Так же, как делает Германия. Дерзать, рисковать и вернуть Венгрии ведущую роль в Центральной Европе. В 1935 г. Салаши добился объединения мелких партий Мешкоша, Фештетича, Палфи. Новая организация называлась «Партией народной воли», и ее символом стала свастика. Салаши оказался отличным оратором, опытным командиром.

Однако регенту Хорти новая политическая сила совсем не понравилась. Пропаганда в прессе, выступления с парламентских трибун и на митингах строились на критике правительства. Открыто бросались лозунги реванша за прошлые поражения. Но и лозунги захвата власти, свержения правительства – если оно до сих пор мирится с унижением Венгрии. «Партия народной воли» просуществовала совсем недолго и была запрещена.

Власти с запозданием обратили внимание и на «Национал-социалистскую венгерскую рабочую партию» Босорменьи. Она, как отмечалась выше, была очень социалистической и по составу, и по программам. Митинги выливались в беспорядки, в партийных военизированных отрядах появилось оружие. А в разговорах между собой активисты вообще не стеснялись, строили планы государственного переворота. В итоге их обвинили в подготовке путча, партию запретили, а Босорменьи был приговорен к длительному сроку заключения.

Салаши сперва избежал его участи. В 1937 г. он возродил свою организацию под другим названием, «Венгерской национал-социалистической партии». Установил контакты с германскими спецслужбами, начал получать от них финансовую поддержку. При партии создавались отряды штурмовиков. И вот к нему-то, в отличие от прежних руководителей фашистских организаций, широко потянулось простонародье (сама партия утверждала, что 41 % ее членов составляют рабочие, 13 % – крестьяне, 17 % – офицеры). А в марте 1938 г. Гитлер присоединил Австрию. Салашисты бурно приветствовали его действия. По всей Венгрии устроили митинги. Поднимали свои знамена со свастикой. Шумели, что Гитлер отбросил навязанные Германии условия мира, пора и венграм отбросить. Как раньше существовала Австро-Венгрия, так и сейчас надо объединиться с Австрией! Стало быть, с Третьим Рейхом.

Но это было уж слишком похоже на германскую «пятую колонну» – ведь такими же методами готовилось поглощение Австрии. В результате и Салаши очутился в тюрьме. Его партию во второй раз разогнали. Использование свастики запретили – как эмблемы другого государства. Хотя неугомонный лидер и на этот раз не смирился. Свастику заменили древним мадьярским символом из двух скрещенных стрел. А соратники Салаши, оставшиеся на свободе, заново зарегистрировали ту же самую организацию, назвав ее по новому символу, «Партия скрещенных стрел» – по-венгерски «Нилашкересштес парт». По этому названию их начали именовать «нилашистами» (или по фамилии вождя, «салашистами»).

Между тем сам Хорти и его премьер-министр Гембеш продолжали политику союза с немцами. Но старались действовать без лишнего риска – и без ущемления самостоятельности Венгрии. Когда заварилась каша вокруг Чехословакии, венгерские дипломаты зачастили в Германию. Намекали, что в составе Австро-Венгерской империи Габсбургов Чехия подчинялась Австрии, но Словакия и Закарпатье являлись частями Венгрии. У Гембеша в Мюнхене случился приступ почечной недостаточности, но он считал переговоры настолько важными, что силился продолжать их, невзирая на болезнь. Умер в Мюнхене. Но кое-чего добился.

Гитлеру понравилось, что для решения территориальных споров другие государства обращаются теперь к нему. По опыту Мюнхена он оценил британского премьера Чемберлена и французского президента Даладье как «жалких червей». Решил больше не считаться с ними. Но Муссолини пригласил поучаствовать в переустройстве Европы – дуче это очень польстило, закрепило дружбу. Было решено созвать «Венский арбитраж»: Германия и Италия выступят в роли судей уже без англичан и французов. В ноябре 1938 г. в Вене съехались министры иностранных дел Риббентроп и Чиано, пригласили представителей Венгрии и Чехословакии. Разложили карты, судили, рядили и постановили – значительная часть Подкарпатской Руси и некоторые районы Словакии должны отойти к венграм.

В Будапеште оценили – с немцами дружить выгодно. Постарались закрепить связи, показать близость своих взглядов. В Германии как раз разыгрались погромы «Хрустальной ночи», начинались антисемитские гонения. Хорти и его новый премьер-министр Бела Имреди их демонстративно поддержали. В декабре 1938 г. Венгрия приняла новые законы о евреях по образцу Нюрнбергских. Для евреев вводились запреты на некоторые профессии, на государственную службу. Начались проверки еврейской собственности: законно или незаконно она приобретена (это касалось в основном «приватизаций» в период революций).

Вслед за Германией Венгрия отбросила навязанные ей ограничения армии. Формировались новые полки и дивизии. А решения Венского арбитража только разожгли аппетиты венгров. В начале 1939 г., когда Чехию и Словакию корежили волнения и провокации, в Будапеште наметили воспользоваться ситуацией, сосредотачивали воинские контингенты. 14 марта 1939 г. Словакия провозгласила независимость. 15 марта Чехия отдалась немцам. В этот же день правительство Хорти и Имреди заявило о признании Словакии, но… через границы сразу же двинулись венгерские войска! Мадьяры глубокомысленно поясняли, что граница со Словакией не является «международно признанной» и должна быть пересмотрена. Но словацкие фашисты из «Гвардии Глинки» оказали ожесточенное сопротивление. А на территории «Рутении» пришельцев встретили огнем украинские боевики «Карпатской сечи».

Венгерская армия была лучше обучена и вооружена, преодолевала оборону. Но в Словакии находились и части чешской армии! Те самые, которые президент Гаха направил для разгона словацкой автономии! Теперь эти части очутились в совершенно неопределенном состоянии. Прагу оккупировали немцы, их правительство рухнуло. Но Тисо обратился к этим войскам, что они вполне могут стать армией Словакии. Большинство командиров приняло приглашение, а тут и внешний враг был налицо – венгры!

Чешские солдаты и танки повернули навстречу им. С обеих сторон поднялась авиация, бомбила не только боевые порядки, но и города. Дрались жестоко, число жертв осталось неизвестным, но немцы только через неделю смогли примирить враждующие стороны. Причем заявление ОУН, что она является «отобранной Германией политической боевой группой», оказалось весьма опрометчивым. С ее интересами немцы совершенно не посчитались и достигли взаимопонимания именно за счет Закарпатской Украины. Ее разделили. Восточные районы отдали венграм, западные – словакам.

При этом Словакии подсказали заключить союз с Германией, за это ее взяли под покровительство – фактически она превратилась в марионетку Берлина.

Разбитых «карпатских стрельцов» утешили лишь отчасти. Эвакуировали за границу, отобрали из них лучших, и на базе около Мюнхена из них был сформирован «Украинский легион», подчиненный абверу. По фамилии командира его еще называли «Легионом Сушко». Ну а венгров германские посредники подбодрили – если они будут дружить с Гитлером, получат гораздо больше. Возвратят территории, отошедшие к Румынии, Югославии… Такие перспективы попали на самую благодатную почву. Вся Венгрия возбудилась реваншистскими настроениями. Партии и газеты взахлеб выплескивали химеры «Великой Венгрии». Снова будоражилось недовольство против евреев. Поднималась и давняя, многовековая вражда к славянам. Но для таких распалившихся мечтателей режим Хорти выглядел уже слишком вялым. Они тянулись к Салаши. На выборах 28 мая 1939 г. «Скрещенные стрелы» набрали 18 % голосов. Завоевали 49 мест в парламенте, вышли на второе место!

Правда, «Единая правительственная партия» набрала 70 % голосов и 183 мандата. Но для Венгрии с ее жесткими ограничениями успех нилашистов был неслыханным! Мало того, в предместьях Будапешта, населенных рабочими и люмпенами, «Скрещенные стрелы» далеко обошли правящую партию. Она набрала 27,5 % голосов, а нилашисты – 41,7 %. Впрочем, это вовсе не означало, что партия Салаши теперь займет подобающее ей место в парламенте и будет допущена в правительство. Наоборот, Хорти воспринял случившееся как сигнал серьезнейшей опасности для его власти и для Венгрии.

На «Скрещенные стрелы» опять развернулись гонения. Полиция громила штаб-квартиры, выискивала компрометирующие материалы. Добавилось персональное оскорбление. Салаши, выпущенный из тюрьмы, в публичных выступлениях бросил самому Хорти обвинение, что он женат на еврейке и предает интересы Венгрии, подыгрывает масонам. Что ж, Салаши отправился обратно за решетку. А его партия в очередной раз была запрещена. Но и само Будапештское правительство заражалось авантюрами «Великой Венгрии» не хуже салашистов. Разве что не орало об этом на митингах. Оно вступило в Антикоминтерновский пакт, высматривало – где и что можно будет присоединить в союзе с Гитлером.

Обстановка для этого выглядела самой благоприятной. Германия наглела. В марте 1939 г. в одностороннем порядке она указала правительству Литвы, что статус «вольного города» Мемеля ликвидируется. В порт вошли германские корабли, высадили войска. Ни о каких «международных гарантиях» европейская «общественность» вспоминать не стала. Фюрер-то явно продвигался к России. Дипломатические документы США, Франции, Германии, Италии, Польши в один голос отмечали, что «после нейтрализации Чехословакии Германии открыт путь на восток». Надо ли было мешать фюреру?

А Муссолини теперь завидовал Гитлеру. Недавний выскочка глотал одно за другим европейские государства! А дуче сколько лет тужился, провозгласил себя основателем новой Римской империи, и где она? Но Гитлер подсказывал – пускай дуче берет, что ему нужно! Германия поддержит! Муссолини и в самом деле хотелось кое-что прихватить. В первую очередь Албанию. Ранее уже описывалось, какую комбинацию разыграли итальянцы. Сделали королем местного феодала Ахмеда Зогу, который расплатился, признав себя вассалом итальянского короля. Предполагалось, что Албания станет после этого младшим союзником, торговым и сырьевым придатком. Для Зогу выделяли займы на создание армии, на реформы экономики. Министр иностранных дел Чиано самолично выступал представителем итальянских корпораций, пытаясь наладить в Албании нефтедобывающую промышленность.

Но куда там! Зогу оказался легкомысленным авантюристом и вором. Он отлично научился «доить» Италию, однако все займы транжирил на личные нужды. Он не мог даже навести порядок в стране. Другие кланы феодалов возмущались: почему власть досталась именно ему? Возникали заговоры, мятежи. Мало того, назанимав денег в Италии, Зогу вздумал вырваться из-под ее влияния. Повел переговоры, выпрашивая новые займы в Югославии, Греции, Франции. В Риме поняли, что крепко ошиблись. Задавались вопросом: а зачем вообще нужен Зогу? Не проще ли оккупировать Албанию и управлять ею напрямую?

Но все-таки было боязно. Вдруг вмешается Югославия? Ведь она тоже числила Албанию в сфере своих интересов. А за Югославией стояла Франция, могла подключить Румынию… Муссолини перестраховался. Принялся тайно консультироваться с Белградом, соблазнять лакомыми приманками. Предлагал: если итальянцам позволят оккупировать Албанию, они отблагодарят Югославию. Потом можно будет заключить союз, повоевать против Греции, и Италия отдаст югославам Салоники с прилегающими территориями. Этой осторожностью дуче только наломал дров. Югославы отказались, о предложениях Муссолини сообщили грекам. Поднялся скандал. Переполошились их покровители, англичане.

Но Гитлер подзуживал – ни на кого не надо оглядываться! Действовать – и все решится наилучшим образом. Хотя действовать наилучшим образом итальянцы вообще не умели. О предполагаемом вторжении в Албанию болтали где угодно – в парламенте, в армии, в фашистской партии. Узнали албанцы, заволновались. Начались манифестации, народ требовал от короля Зогу оружия. Если бы сорганизовались, наладили оборону побережья или хотя бы закупорили заслонами горные дороги, итальянцам пришлось бы туго. Но королю оказалось некогда! Он только что женился на столь же легкомысленной венгерской графине, при дворе бурлили другие хлопоты. Да и не было у короля оружия. Деньги, предназначенные на военные расходы, он истратил неведомо куда. 5 апреля при дворе был праздник, родился наследник престола! Но в этот же день Зогу получил ультиматум – дать согласие на ввод итальянских войск. На ответ давалось 24 часа.

Монарх отреагировал со всей королевской мудростью. Попросил у Муссолини продлить срок ответа, а сам срочно собрал личные богатства, прихватил к ним все, что еще не растащили из казны, и рванул наутек. 7 апреля итальянцы высадились в албанских портах. Операцию провели отвратительно. Десантные суда чуть не перетопили друг друга, воинские части перемешались в беспорядочные толпы. Итальянский дипломат Филипо Анфузо писал: если бы у короля Зогу была не то что армия, а «хотя бы одна хорошо обученная пожарная команда, он сбросил бы нас в море». Да какая там пожарная команда! Король уже бросил свою страну. С прибавившимся семейством, с колонной машин и повозок, нагруженных ценностями и барахлом, он перемахнул в Грецию.

Итальянцы без единого выстрела вступили в столицу, Тирану, и провозгласили своего короля Виктора Эммануила по совместительству королем Албании. Муссолини снова раздувался от важности, чувствовал себя «основателем империи». Глаза разбегались дальше – на Грецию, Эгейские острова… Конечно, он был благодарен Гитлеру, подкрепившему его своим авторитетом. Кто посмел бы противостоять альянсу Германии и Италии? Неужели югославы или греки? Правда, дуче не осознавал – выполнив советы фюрера, он сам и его держава втягиваются в зависимость от немцев. Пока еще слабую. Но зависимость уже возникла.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.