Модель стратегии и такики

Модель стратегии и такики

В материалах Коминтерна военных лет существовал негласный запрет на использование в коммунистическом словаре более воинственных и «революционных» выражений, так что в результате у любого создается впечатление о некоторой уклончивости или недостатке силы. Постоянное использование Коминтерном агрессивных слов и лозунгов в предшествовавшие периоды придавало определенную остроту и ясность идеям по сравнению с приглушенным тоном заявлений во время «второй империалистической войны». Не только тон и язык заявлений оставались расплывчатыми, что затрудняло их понимание, но и их содержание практически сводилось к провоцированию войны. Кажется неправильным отождествлять их со словом «теория». Становится чрезвычайно трудным вывести из этих разрозненных заявлений какую-либо последовательную теорию о мировой революции.

Чтобы объяснить это изменение, мы еще раз должны сослаться на советскую внешнюю политику и на самую важную проблему того времени – отношения с Германией. Сближение этих двух стран считалось временно выгодным для СССР и требовало не только замалчивания своих крайних антифашистских взглядов в предшествующий период, но также смягчения таких главных тем, как классовая борьба и мировая революция. Типичным в духе новых заявлений Коминтерна представляется часто повторяемый и довольно сдержанный лозунг «Мир, дружба, хлеб!».

Проблема состоит в следующем: означает ли отсутствие откровенных агрессивных заявлений, которые ранее делал Коминтерн относительно своих конечных целей, что он больше не ставил перед собой эти цели? Мы можем рассмотреть лишь одну конечную цель, а именно сохранение и дальнейшее расширение коммунистической системы. Говорится ли в материалах Коминтерна этого периода об отказе от этих целей или нет?

Пытаясь ответить на этот вопрос, необходимо сначала описать в общих чертах главные направления коммунистической стратегии в этот период. Оправданием этой стратегии послужило заявление Коминтерна о том, что коммунисты были преданы своими союзниками по единому и народному фронту. Это «предательство», то есть поддержка, оказываемая социал-демократами и другими партиями военным усилиям в отдельных капиталистических странах, сделало невозможным продолжение народного фронта сверху. Новая линия 1939 – 1941 годов призвала к созданию единого и народного фронтов снизу. Димитров говорил, что в нынешней ситуации единство рабочего класса может и должно быть достигнуто снизу, на основе развития движения самих рабочих масс и в решительной борьбе против предательства главных лидеров социал-демократических партий¹⁴. Яростная атака на социал-демократию и замалчивание сущности фашизма являются основными направлениями стратегии и тактики этого периода.

Какова же должна быть ближайшая цель народного фронта снизу? Первоначально борьба против империалистической войны. Как же эта борьба с войной должна стать победоносной? Димитров отвечал, что рабочий класс призван положить конец войне по-своему, в своих собственных интересах, в интересах всего трудящегося человечества и, таким образом, разрушить раз и навсегда главные причины, дающие начало империалистическим войнам¹⁵.

Фраза эта довольно туманная. Возможно, миссия, возложенная на пролетариат, призывала его к разрушению до основания капиталистической системы. Фраза «по-своему» могла бы означать единственно приемлемый для коммунистов способ – пролетарскую революцию. Под фразой «разрушение главных причин войны» можно понимать свержение капитализма с помощью революции под руководством коммунистов.

Эти призывы выражают конечные цели коммунистического движения, и подтверждение их в этот период Димитровым, хотя и в завуалированной форме, чрезвычайно важно. Другие свидетельства подтверждают это. В начале войны Коммунистическая партия Великобритании с необычайной откровенностью призывала рабочий класс к окончанию войны, свержению буржуазии и созданию социалистического общества¹⁶.

Эта модель стратегии в течение нескольких последующих лет предусматривала создание борющихся против войны народных фронтов, правительств народного фронта и «демократических государств нового типа», включая ограниченную социальную реформу. Как эти цели соотносятся с целью мировой революции?

Программа, принятая в Англии Народным конгрессом, состоявшимся в январе 1941 года, дает план действия «новой демократии». Это программа из восьми пунктов, включающая такие скромные цели, как увеличение заработной платы и улучшение социального обеспечения, системы противовоздушной обороны, «восстановление» прав профсоюзов, а также осуществление таких радикальных целей, как национализация банков, земли, транспорта и крупной промышленности, предоставление свободы Индии и другим колониям, установление дружеских отношений с СССР и создание национального правительства, по-настоящему представлявшего интересы «трудящегося населения»¹⁷. Последний пункт вызывает вопрос: могло ли какое-либо другое правительство, не находящееся под контролем коммунистов, по-настоящему представлять интересы «трудящихся» в соответствии с доктринами Коминтерна?

Еще одна типичная программа – так называемое Временное народное правительство Финляндии. Пункты этой программы похожи на приведенные выше, за исключением договора о взаимной помощи с СССР и народной армии. Ограничивал ли Коминтерн свою деятельность в Финляндии лишь созданием народного правительства и принятием программы? Или финские коммунисты с течением времени расширили бы цели программы и двинулись по пути социализма и коммунизма? Манифест коммунистической партии Финляндии, выпущенный в декабре 1939 года после образования правительства Куусинена, дает нам ответ: новое правительство должно было стать только первым шагом на пути продвижения к главным целям полного социального преобразования, которое в конечном итоге уничтожит капитализм и классовое деление¹⁸.

Если читатель все еще не полностью убежден, что Коминтерн сохранил свои главные революционные цели в этот период, тогда пусть он ознакомится с двумя чрезвычайно ценными исследованиями Коммунистической партии Франции в первые годы Второй мировой войны, проведенными А. Росси¹⁹. Пусть он прочитает главу «Социальная революция и национальное освобождение» во второй работе, в которой Росси, тщательно изучивший французскую коммунистическую литературу этого периода, показывает, что партия связывала непосредственную борьбу за национальное освобождение с конечными, неизменными целями социальной революции.

«До июня 1941 года французские коммунисты намерены захватить власть в виши. (Виши – общепринятое название фашистского коллаборационистского режима во Франции в июле 1940 – августе 1944 года, в период ее оккупации фашистскими войсками. Названо по городу Виши, где обосновалось правительство А.Ф. Петена. – Примеч. пер.). Затем подождать, пока СССР в мирное время добьется своей цели по подготовке к войне и сможет диктовать свои требования измученным войной воюющим сторонам и, таким образом, «расширить границы социализма» вплоть до того дня, когда Франция тоже окажется в этих границах. Внезапное нападение Гитлера на СССР нарушает этот план, но не меняет долгосрочных целей партии»²⁰.

Несколько слов можно сказать о стратегии Коминтерна в колониях, хотя источники Коминтерна по этому вопросу весьма скудные. В своей основной статье, определяющей характер нового периода, «Война и рабочий класс капиталистических стран» Димитров санкционировал продолжение народного фронта «сверху» в «колониальных и зависимых странах»²¹. Например, в Индии коммунистическая партия быстро двигалась по пути к народному фронту «снизу», заявляя, что Индийский национальный конгресс, который возглавляли Ганди и Неру, недостаточно боролся с вовлечением Индии в войну²². Позднее, однако, индийские коммунисты смягчили свое отношение к Национальному конгрессу. В соответствии с публикацией в журнале Коминтерна Национальный конгресс «под давлением масс» был вынужден воздержаться от поддержки военных усилий Великобритании²³. Речь Неру, направленная против Великобритании, с одобрением цитировалась «Коммунистическим интернационалом»²⁴. Требование по созданию народного фронта снова было выдвинуто, но никакого конкретного предложения в виде программы совместных действий в Индийский национальный конгресс не поступило.

В Китае в этот период Коминтерн предпринимал усилия для продолжения антияпонского народного фронта совместно с Гоминьданом. В основном модель коммунистической стратегии оставалась такой же, как и в 1935 – 1939 годах. Правительство антияпонского фронта должно быть не коммунистической диктатурой, а коалиционным правительством совместно с Гоминьданом и другими политическими силами Китая. Оно должно строиться на основе демократии и социального благополучия народа²⁵. Поддержание антияпонского фронта, безусловно, не было легкой задачей. В 1940 году Чжоу Эньлай счел необходимым назвать и подвергнуть суровой критике те силы в Китае, главным образом в Гоминьдане, которые одобрили капитуляцию Китая перед Японией. «Капитуляторы», по его словам, противостояли «демократическому» режиму в провинциях Шенси, Канс, Нинся (под контролем коммунистов) и Восьмой и Четвертой армиям (также под контролем коммунистов), но те и другие вдохновляли народ Китая на борьбу. Война с Японией, против которой выступали «капитуляторы», была войной за национальное освобождение и частью колониального восстания против империализма²⁶.

Стал более очевидным тот факт, что, несмотря на завуалированный характер литературы Коминтерна в этот период, стратегия и тактика Коминтерна не сводилась лишь к выполнению ближайших целей, конечные цели также не оставлялись без внимания. Как бы часто ни использовался довольно простой лозунг «Мир! Свобода! Хлеб!», Коминтерн обычно добавлял, что полная и окончательная реализация таких целей могла быть осуществлена лишь при содействии коммунистов и при их власти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.