ВСЕГО ОДИН ВЕЧЕР…

ВСЕГО ОДИН ВЕЧЕР…

Словно на крыльях, летит девушка домой. Дробно стуча туфельками на высоких каблуках, она лишь слегка касается лестничных перил. Скорей, скорей!.. В темном коридоре Тоня с трудом находит знакомую кнопку звонка. Нажала — и не отпускает, а мысли ее далеко-далеко отсюда.

— Сейчас, сейчас! — слышится голос из комнаты.

— Скорее, мамочка! — кричит Тоня, с нетерпением ожидая встречи с матерью. Сейчас между ними состоится важный разговор. «Как отнесется мама? Что скажет отец? А стоит ли вообще беспокоиться? Разве родители не хотят видеть свою дочь счастливой?»

Массивная дубовая дверь распахнулась бесшумно.

— Прости, мамочка, немного задержалась, — заметно волнуясь, ласково заговорила Тоня и, переступив через порог, повисла на шее матери. Так бывало когда-то, в раннем детстве.

— С ума, что ли, ты сошла? Перестань! — шутливо отбивалась мать. — Что за телячий восторг?

— Мамочка, я выхожу замуж! Он такой красивый, а главное, офицер… — задыхаясь, выпалила Тоня и сразу умолкла — к горлу подступил комок. Она еще что-то собиралась сказать, но вот не может, то ли не находит нужных слов, то ли просто растерялась…

Анна Ивановна ахнула. До сих пор мать не слыхала от дочери ни единого слова о замужестве. Правда, девушке уже перевалило за восемнадцать, но ведь она еще совсем ребенок! И вот сейчас, среди ночи, завела этот серьезный разговор. Что же делать?

— Полно, — сказала мать, — приляг, отдохни. Завтра рано на работу…

— Я же, мамочка, серьезно говорю, — прижав ладони к груди, горячо заговорила Тоня. — Нам все надо решить. Я люблю его!

Отец ее, Иван Терентьевич, лежа в постели, до сих пор только молча прислушивался к этому разговору. Но тут вмешался:

— А ты его хорошо знаешь? — спросил он, приподнявшись с постели.

— Как же! Он уж и предложение сделал. Если быть счастью, то завтра или никогда, — запальчиво произнесла Тоня, Затем, как-то сразу сникнув, устало опустилась в кресло. В комнате воцарилась тишина.

— Кто он, откуда, давно ли знаешь его? — всерьез заинтересовалась теперь Анна Ивановна, подсаживаясь к дочери. Тоня не ответила.

* * *

До начала очередного сеанса оставалось немного времени. «Что это такое? Сама же просила купить билет. Скоро начало — а ее нет», — волновались девушки у подъезда клуба имени Горького. То и дело они напряженно вглядывались в шумный людской поток, отыскивая глазами запоздавшую подружку. Вот уже из фойе глухо доносится последний звонок. Дальше ждать нельзя. «Наверное, не придет», — решили они наконец. И в этот момент к ним обратился офицер:

— Нет ли, девушки, лишнего билета?

— Есть, — проговорила одна из них и смущенно протянула ему синенький билетик.

— Подруга не пришла, — пояснила другая.

Не успел офицер поблагодарить девушек и расплатиться, как они поспешно затерялись в толпе. Вскоре и сам военный исчез в дверях кинотеатра. Разумеется, места в зрительном зале у них оказались рядом.

— Покорно благодарю, девушки, — улыбнулся офицер, занимая место. — Да, впрочем, как-то неудобно. Давайте познакомимся, — Василий.

— Тоня.

— Лиза.

И вот уже в зале погас свет — сеанс начался…

Хотя фильм и не нуждался в комментариях, Вася то и дело пытался объяснить девушкам происходящее на экране. Но Тоня и Лиза были так поглощены событиями на экране, что слова его не долетали до них. Он, пожалуй, даже мешал им смотреть картину…

Но вот и конец фильма.

Не отставая от девушек, Василий вышел из кинотеатра. По улице гуляли нарядные люди. Заметив медленно приближавшийся зеленый глазок такси, офицер сказал:

— Давайте, я вас развезу по домам на такси, — и, глядя на растерявшихся девушек, решительно добавил: — Ну, быстро, по-военному. Была бы со мной моя ласточка-касаточка, того гляди — я вас и самолетиком бы…

Тоня и Лиза еще не успели собраться с мыслями, как Вася уже остановил машину с шахматным пояском.

— Милости прошу, — гостеприимно открыл он дверцу.

Вскоре машина, миновав многолюдную улицу, привезла пассажиров на окраину города, в тихий переулок, указанный Лизой.

— Вот и моя хатка, — шутливо сказала Лиза. Пожелав спокойной ночи, она вышла из машины и, весело смеясь, скрылась в воротах дома.

— В центр! — скомандовал Вася водителю автомашины.

— Вы летчик? — как-то неловко чувствуя себя, спросила молчавшая до сих пор Тоня.

— Знаете, есть такой самолет — истребитель? — хитро сощурился Вася. — Вот на нем я и летаю.

Он с подъемом стал рассказывать Тоне, что воздух — его стихия, мечта, даже, пожалуй, вся его жизнь. Не прошло и месяца, а он так уже соскучился по небу и самолетам, что готов сегодня же покинуть Казань.

«А он довольно симпатичный», — думала Тоня.

Машина вырвалась на широкую площадь, залитую огнями. Слегка, приблизившись к Тоне, Вася продолжал:

— Впрочем, иногда и самолеты надоедают. Оставим их в покое. Вот что, Тоня. Не зайти ли нам в ресторан? Днем-то перекусил на ходу. Да и вы, наверное, давненько из дому.

— Спасибо. Но ведь мама… — начала было возражать Тоня, но Вася с усмешкой перебил ее:

— Эх ты, мамкина дочка! Ведь все мамы такие, только и глядят, как бы лишить нас удовольствий. Ну, что-нибудь придумаешь. К тому же мы ненадолго…

Раньше Тоне никогда не приходилось бывать в ресторане. Медленно проходили они теперь по просторному залу, заставленному множеством столов. Слышался разноголосый шум, в воздухе плавали синеватые облачка табачного дыма. Тоня беспокойно глядела по сторонам. «В самом деле, посижу немного, а затем домой», — думала она, усаживаясь за предложенный Васей свободный стол.

— Минуточку! — указательным пальцем он подозвал официантку и, протягивая Тоне меню в кожаном переплете, небрежно бросил: — Командуй! Будешь хозяйкой. Только не забудь — два раза по сто, коньячку пять звездочек… Все остальное — по твоему вкусу.

Беседуя в ожидании официантки, Вася проявлял живой интерес к тому, кто с Тоней живет, чем занимаются ее родители. О себе же говорил мало, то ли из-за скромности, то ли потому, что собеседница его стеснялась об этом спрашивать.

— За тебя, Тонечка, за красавицу! — И залпом выпил содержимое рюмки. Тоня пить отказалась.

— Успеем еще, разве тебе со мной скучно? — уговаривал он Тоню, когда она все чаще и чаще стала напоминать о необходимости пойти домой.

— Тонечка! Ты ведь писаная красотка!.. Сердце мое!.. — приторно и навязчиво обращался он к девушке. Голос его звучал неровно. Он наклонился к ней. Правая рука соскользнула со стола и легла на Тонино колено. Затем поймала ее беленькую ручку. В этот момент Вася поднял голову, и его карие глаза встретились с глазами Тони. — Ты очень нравишься мне. Понимаешь? — прошептал он. — Любовь с первого взгляда.

— Шутите, — улыбнулась Тоня.

— Завтра я должен улететь в часть. Оставить тебя? Нет, я не могу. Мы отсюда вместе уедем прямо в Германию… — многозначительно заявил Василий.

— За границу?! — удивленно воскликнула Тоня и шутя добавила: — Германия, говорят, далековато отсюда. Мне и здесь неплохо… Ну, пожалуй, пора, — и она встала. За ней нехотя поднялся Вася.

Чего греха таить, ужин, приправленный комплиментами, пришелся по душе неопытной Тоне. А когда Вася вручил официантке сторублевые чаевые, девушка решила, что он очень добрый. Этакая широкая натура.

Они вышли на улицу. Июльская ночь почти на исходе. Вот-вот забрезжит заря. Улица опустела. Вначале они шли молча, потом Вася заговорил:

— Тонечка, я серьезно. Я не женат, никогда никого не любил, а вот тебя полюбил сразу. Наше счастье зависит от тебя. Мы с тобой… Короче, согласна?

— Если это вполне серьезно, я подумаю, — взволнованно ответила Тоня после некоторого молчания. — Что еще скажут родители? Одним словом, завтра, завтра… — твердила она, тихонько высвобождая руку.

Они расстались, пообещав друг другу встретиться на другой день возле универмага.

* * *

Щеголевато одетый, в полной парадной форме, Вася и впрямь выглядел молодцом. Запустив руки в карманы, он прохаживался в ожидании Тони, уступая дорогу встречным. Правду говоря, он слегка сомневался: сможет ли теперь узнать ее среди множества людей… Но вот перед ним вынырнула из толпы молоденькая застенчивая девушка в легком цветастом платье. «Она!» — решил он и бросился к ней.

— Ну как? — торопливо спросил он, протягивая к ней обе руки. И по ее грустным глазам понял, что Тоня не получила согласия родителей.

— Да! Нехорошо… — проговорил Вася. — Тогда решай сама, а мать мы потом уж уговорим.

— Боюсь я, — нерешительно промолвила она после некоторого раздумья.

Стоять на тротуаре было неудобно. Вася осторожно взял ее под руку, и они отправились бродить по городу.

— Тебе жить, ты и думай, — горячо настаивал «жених», видя нерешительность Тони. — Побоишься — в жизни многое упустишь. Не забудь, что больше оставаться мне уже нельзя: служба.

Тоня не заметила, как очутилась перед зданием загса. Сердце девушки забилось еще тревожней. Какое решение принять? С кем посоветоваться? С подружками? Но ей пока не хотелось раскрывать им свою тайну. А еще с кем? Судя по всему, характер у Васи мягкий, обходительный. Нельзя сказать, что он очень красивый, но в общем симпатичный. Губы тонкие, подбородок с ямочкой… А положение… Ведь не секрет, что всегда она мечтала об офицере-летчике, а главное — о поездке за границу. И вот — пожалуйста, будто по заказу. Упустишь случай — и все пойдет прахом. Да и материально неплохо. Вот станут завидовать подруги! И снова лезут в голову мысли о поездке за границу. Правда, мало она знает своего жениха. Вот если бы можно было повторить первый вечер несколько раз, тогда она уж наверняка дала бы согласие…

Столько разных мыслей кружилось у нее в голове, что Тоня не в состоянии была разобраться в них. «Поживу, узнаю», — наконец, все-таки, решила она.

— Согласна, — выдохнула Тоня и тотчас же почувствовала облегчение.

— Ну, вот и все, — весело улыбнулся Вася. — У тебя паспорт при себе?

Они вошли в празднично убранный зал загса.

— Вот наши документы. Мы желаем вступить в брачный союз, — бойко заговорил Вася, протягивая сотруднице паспорта. — Просим нас записать по закону.

Уже немолодая, с красиво уложенными вокруг головы косами женщина предложила молодым сесть, а сама начала рассматривать предъявленные документы.

— Что ж, можно. Паспорта у вас в порядке, — сказала женщина. — Но придется вам подождать недельку, Такой у нас порядок.

— Знаете, уважаемая, мы, конечно, согласны ждать. Да вот завтра вылетаем в Германию. Как говорится — билеты в кармане. Скажите, что нам делать? Отложить бракосочетание? Это невозможно. Вам же известно, что жен, не оформленных в загсе, за границу не пускают, — доказывал Вася, упрашивая зарегистрировать брак именно сегодня.

Сотрудница задумалась, потом предложила:

— Минуточку. Вы тут посидите, а я сейчас… — и ушла в какой-то кабинет.

— Ты не беспокойся, — шутливо сказал Вася невесте, — все устроим, не в первый раз…

— Вася, а билеты уже куплены? — поинтересовалась Тоня.

— Нет. Без регистрации их не возьмешь. Поняла?..

Не прошло и минуты, как снова появилась сотрудница загса.

— Вам определенно повезло, — улыбаясь проговорила она. — Вы первое исключение у нас… Позвольте поздравить вас с законным браком, пожелать вам счастливой жизни и всяческих успехов.

— Спасибо, спасибо. Тронуты вашим вниманием, — ответил Вася.

Молодые на такси вернулись в дом Анны Ивановны, надеясь хоть напоследок получить родительское благословение.

— Мамочка, познакомься. Это твой зять Василий Петрович Кулаженков, а мой законный муж, — с радостью заявила Тоня, протягивая матери цветы.

Вася вручил теще свидетельство о браке. «Пусть хранит у себя», — подумал он.

У Анны Ивановны внутри словно что-то оборвалось. Непрошеные слезы навернулись на глаза, руки задрожали. Что оставалось ей теперь делать?

— Мамочка, неудобно перед зятем плакать. Может перестанешь? — говорила Тоня.

Махнув рукой, Анна Ивановна пригласила новобрачных в комнату.

Весть о замужестве Тони мгновенно разнеслась по цехам фабрики, где она работала вот уже два года. Кое-кто из девушек тайком даже позавидовал Тоне. Как-никак, муж офицер, летчик. «Просто повезло!» — поговаривали некоторые, когда она приехала (на «Волге») в отдел кадров за трудовой книжкой. «Я же в Германии без дела не буду сидеть», — объясняла она.

Наступило утро. Анна Ивановна, всю ночь не смыкавшая глаз, празднично убрала стол. Но откровенный разговор за столом не получался.

— Родственники есть? — спросила она у Васи.

— Нет, — коротко сказал он.

— Чай, умерли?

— Нет, на войне погибли.

— А в Казани у вас кто?

— Как сказать? Дядя тут живет. Инженер.

— Надо бы пригласить да свадьбу сыграть. Вот сейчас пройдусь по магазинам, — намекнула она, надеясь, что зять примет участие в расходах.

— Нет, мамаша, не стоит беспокоиться. Не успеем — ведь у меня срочный вызов…

Скоро все разошлись кто куда, только Анна Ивановна осталась дома одна. Вспомнилось детство. Ребенком попала она в семью царского офицера, где прожила в няньках вплоть до своего замужества. Старшая дочь вышла замуж за офицера Советской Армии. А вот этот зять? Нет, не похож он на офицера. Сердце билось тревожно: не понравился ей зятек.

Хотелось с кем-нибудь поделиться, рассказать обо всем. А вот, кстати, и муж пришел. Тихо прошел к дивану и, не говоря ни слова, сел. Но, зная характер мужа, Анна Ивановна тоже не начинала разговора.

Она взялась за щетку, чтобы подмести пол, и вдруг задела чемоданчик зятя. Такой легонький, будто пустой. Нет, не сразу решилась она заглянуть в него. Но сердце подсказывало ей: «Не бойся! Не чужой же он теперь, а свой. Кому-кому, а тебе, может быть, придется набить его всякой всячиной, провожая их в Германию». Бросив взгляд в сторону дивана, она увидела, что Иван Терентьевич просматривал только что принесенную газету. Осторожно раскрыла Анна Ивановна чемоданчик и удивилась: кроме поношенного белья, в нем почти ничего не оказалось. А вот во внутреннем карманчике какие-то документы действительно лежали. Но какие? Анна Ивановна подозвала мужа. Разложив документы на столе, молча, как заговорщики, они стали читать.

— Паспорт. Вроде его, — произнесла Анна Ивановна, отложив документ в сторону. — А это что? Еще один паспорт? Точно.

— Волков, — процедил сквозь зубы отец. Затем они нашли два военных билета, потом диплом на имя горного техника Кулаженкова. И еще второй диплом на имя электромеханика Колесникова.

— Боже мой! — вскрикнула мать. — У него же чужие документы! — Отец нахмурился. До него вдруг дошло, что у военных вообще не бывает паспортов. А тут… Что же это такое?

— Может быть, он демобилизовался, потому и паспорт получил, — предположил отец, чтобы успокоить Анну Ивановну.

Но мать покачала головой. Сердце ее больно сжалось. «Что делать? — мучительно спрашивала она себя. — Пойти, заявить куда следует? А вдруг ошибусь! Ведь тогда осрамлю и себя, и свое дитя! А если не сообщить, кто знает, какой он человек!»

Наконец она приняла какое-то решение.

Быстро собравшись и не говоря ни слова, она выскользнула из квартиры. Торопливо зашагала по залитым солнцем улицам.

У двухэтажного здания за широким бетонным мостом она остановилась и, подняв голову, прочитала вывеску; потом нерешительно поднялась по лестнице на второй этаж, где разместился отдел милиции.

— Скажите, миленький, — волнуясь, обратилась она к сотруднику милиции. Потом на минутку замолчала, собираясь с духом. — Фу, как высоко живете. У меня к вам просьба. Скажите: военным сейчас паспорта выдают?

Начальник уголовного розыска майор Никитин усадил ее в кресло.

— Нет, мамаша, — сказал он. — У них ведь удостоверения.

— Так, так, — произнесла она. И, внезапно решившись, рассказала Никитину о своих сомнениях.

— Я сейчас направлю участкового… — начал было Никитин, но его перебила Анна Ивановна:

— Нет, кроме вас никому не доверю. Приходите сами…

Майор Никитин, поразмыслив, решил лично заняться этим делом. Он договорился с Анной Ивановной, что ночью произведет у них проверку паспортов.

* * *

— Мамочка, мы в театр ходили. Лучшие места были, — радостно сообщила Тоня. Но мать была поглощена своими мыслями. Она не промолвила ни слова.

Вскоре все легли спать. Только Анна Ивановна что-то делала. Звонок! Она бросилась к дверям.

— Извините, мамаша, за позднее посещение. Паспорта мы проверяем, — громко сказал Никитин.

— Это ваше дело. Но у нас посторонних нет. Только вот зять, но он военный, — певуче проговорила Анна Ивановна.

Работники милиции увидели новенький китель, аккуратно повешенный на спинку стула. Золотом отливали погоны старшего лейтенанта авиации.

— Простите, вам придется предъявить документы, — сказал Никитин «летчику».

— У меня их нет, — коротко ответил тот. — Я их сдал в МВД для получения визы на выезд в Германию.

Проверяющие обратили внимание на чемоданчик под кроватью.

— Тут, кажется, чемоданчик. Чей? — спросили они у Анны Ивановны.

— Нашего зятя, — поспешно ответила она.

Открыли они тот самый чемодан, который не давал покоя Анне Ивановне, — и пригласили Василия в милицию.

— Это зачем? — возмутился Василий. — Никуда я не пойду. Вы не имеете права. Есть военный комендант.

— Тогда позовем военного коменданта.

— Ну ладно, — вздохнул Вася, — я сам пойду с вами.

— Чемоданчик действительно ваш? — спросили работники милиции.

— Мой.

— А документы?

— Лучше расскажу вам в милиции, — сказал Вася.

…И вот Василий Кулаженков уже в прокуратуре.

— Вы хотели нам рассказать о документах, — спокойным тоном говорит прокурор района Михалев.

— Нет. Я просто хотел сказать, что у меня никаких документов нет, — ухмыляется Василий.

— Почему же у вас два паспорта?

— Случайно. А вообще-то у меня, как у военного, удостоверение.

— Предъявите, — настойчиво предлагает Михалев.

— Ищите, может и найдете: в Москве у меня его с кошельком украли, — продолжает усмехаться Кулаженков.

— Стало быть, у вас нет никаких документов? А чемодан все же ваш?

— Чемодан не мой.

— Назовите полевую почту вашей части.

— Германия, а дальше военная тайна. Скажу одно: особо важная воинская часть.

— Где взяли паспорта?

— Я уже сказал, у меня лично паспорта не было.

— А штамп о регистрации брака?

— Не знаю.

— А ваша женитьба?

— У меня жены нет. Вы говорите о Тоне? Это не жена, просто так, знакомая, в кино познакомились. Как мне известно, она была замужем.

Прокурор потерял терпение.

— Два года назад вы совершили в одном из наших районов ограбление кассы, — сказал он вставая. — Сегодня следователь предъявит вам обвинение.

— На каком основании? — вскипел Вася. — У вас против меня никаких данных! Я протестую. Буду на вас жаловаться!

— Ваше право, — ответил Михалев. — А пока что ознакомьтесь с постановлением о заключении вас под стражу.

— Знакомиться не буду, я ни в чем не виновен.

Прошло три дня, и «старшего лейтенанта» снова пригласили на допрос в прокуратуру к следователю Сидоркину.

— Город Дзержинск вам, конечно, знаком?

— Да, там я работал на шахте.

— Кем?

— Инженером на транспорте.

— Почему же вы из Дзержинска прихватили паспорт шахтера Волкова и его военный билет?

— Неправда. У меня никаких паспортов не было.

— Тогда слушайте. Нами установлено все. В четырнадцатилетнем возрасте вы совершили свое первое преступление. Потом еще шесть раз попадали в тюрьму. Вам, конечно, учиться было некогда. А вот диплом горного техника у вас все же обнаружен. Выходит, подделкой документов занимаетесь? Или украли?

Вася, уткнувшись глазами в пол, молчал. Действительно, не имея ни малейшего представления о подземном транспорте и горных разработках, он работал в Дзержинске инженером. Там и женился. Его хотели послать на курсы в Москву, но он, боясь разоблачения, отказался. Взял у шахтера Волкова шестнадцать тысяч рублей на покупку в Казани легковой автомашины (там, дескать, машины продаются без очереди) и скрылся.

— Так было? — спросил Сидоркин.

— Прошу очную ставку, — пробормотал преступник.

— Не спешите. Такая возможность вам будет предоставлена. Слушайте дальше. — Вася насторожился. — В Берфельской МТС, недалеко от Биробиджана, и сейчас помнят молодого интересного заведующего электростанцией. Больше того, они надеются на встречу с вами, ведь вы им немного задолжали: 61 тысячу рублей, похищенных из сейфа конторы.

— Доказательства, — сказал Вася.

— Будут и доказательства. Но, может быть, лучше обо всем рассказывать самому, а, Орлов — Мосин — Крюков — Бородач — Кулаженков? Сразу трудно перечислить ваши фамилии!

— Продолжайте в том же духе, — небрежно сказал «летчик», оправившись от первого удара, он опять стал наглеть.

— Не вспоминается ли вам совхоз «Лесное» Кустанайской области?

— Да, но я там работал… комсоргом.

— А где похищенные комсомольские взносы и часы ваших бывших товарищей?

Снова скисла, поблекла физиономия Кулаженкова. «А ведь они и впрямь все уже знают, — уныло подумал он. — Эх, была — не была, откроюсь. Глядишь, меньше всыплют».

Кулаженков поднял голову.

— Вижу, отпираться больше нечего. Все, о чем говорили вы, правда. Только вот не пойму, почему 61 тысячу приписывают мне: там было каких-нибудь 45 тысяч. Такая «несправедливость» раздражает меня. И еще. В Казани я никаких преступлений не совершал…

— Как сказать. Вы у нас — гастролер и хищение совершили мимоходом. Но вы виновны и в другом преступлении: вскружили голову легкомысленной девушке, украли у нее веру в людей.

— За это не судят.

— Правильно. Но судят за сокрытие от органов загса данных, препятствующих вступлению во второй брак. Вы уже были ранее женаты.

— Статья на это имеется?

— Имеется.

— Тогда сдаюсь.

Далее «старший лейтенант» рассказал обо всем. Обмундирование он купил в Московском военторге на ворованные деньги. Дипломы у него поддельные. Настоящая его фамилия Орлов. Жил за счет простаков и ротозеев…

В загсе только руками развели: в самом деле, ведь офицеры регистрируют брак по удостоверениям личности, а они на это не обратили внимания. Да и не только на это! Листок паспорта, на котором был поставлен штамп о браке, оказался вырванным из другого паспорта. Вот ведь к чему ведет ротозейство.

Итак, простая советская женщина Анна Ивановна, как бы дорого ни было ей пусть даже внешнее благополучие дочери, поступила честно и благородно, не покривила душой и помогла органам следствия обезопасить крупного афериста. Правда, некоторые обывательски настроенные соседи не прочь были осудить ее поступок. Но они, конечно, не правы.

А что же с Тоней?

На фабрике многие спрашивали ее, долго ли она была знакома со своим женихом?

— Только один вечер, — краснея, отвечала девушка. — Но это послужит мне хорошим уроком…

Через некоторое время Орлов, он же Мосин, он же Крюков, он же Бородач, он же Кулаженков, был приговорен к длительному сроку лишения свободы.