Глава 11. МАЛЬТА НА РОЖДЕСТВО

Глава 11. МАЛЬТА НА РОЖДЕСТВО

Помимо участия в операции рыцарей «плаща и кинжала», долгие осенние месяцы 1943 года не принесли нам ничего интересного. Мы регулярно выходили из Бастии в штормовое море и сражались в основном именно с ним. Шли дни, похожие друг на друга как две капли воды.

Наше изолированное положение на Маддалене и в Бастии доставляло немало трудностей. Мы находились в удалении от проторенных морских путей, да и англичан на Корсике и Сардинии, кроме нас, почти не было, поэтому получение любых запасов было делом нелегким и хлопотным. Постоянно чего-то не хватало, причем отсутствие одного пагубно отражалось на моральном духе людей, а другого – на эффективности их участия в операциях. К концу ноября ситуация стала катастрофической. Уже шесть недель не доставляли почту, а наше меню вселяло уныние в сердца даже самых убежденных оптимистов.

Команда 658-й была еще не в самом худшем положении, поскольку обладала сущим сокровищем – очень способным, пожалуй, даже талантливым коком. Самоучка, он вкладывал душу, творя кулинарные шедевры, и в его руках даже опостылевшее консервированное мясо с овощами превращалось во вкуснейшие пироги.

Во время сицилийской кампании, когда нехватка продовольствия стала особенно острой, он брал обычную сельдь в томатном соусе, обжаривал ее в панировочных сухарях и подавал как «сицилийскую озерную форель». После перехода флотилии на север он продолжал иногда потчевать нас этим весьма неплохим на вкус блюдом, но изменил его название на «сардинскую озерную форель».

Но даже вдохновенный Джок Эллиот почти ничего не мог сотворить из сушеной картошки и других сушеных овощей, которые теперь составляли главную часть нашего рациона. Мы месяцами не видели свежих фруктов, мяса и овощей, а очень редко попадавшее на наши столы масло было тоже консервированным и вовсе не полезным для желудка. Даже свежий хлеб был для нас роскошью, но на этот счет в конце концов была достигнута договоренность с местными пекарями, которые подрядились ежедневно снабжать лодки и базу свежим хлебом.

Сойдя на берег на Маддалене, пойти было некуда. На острове не было никаких достопримечательностей, его унылый ландшафт очень напоминал пустынные и безжизненные окрестности Скапа-Флоу. Заняться здесь было совершенно нечем – разве только поплавать. Люди значительную часть свободного времени проводили на борту, даже если имели возможность сойти на берег.

Корни всегда заботился о поддержании морального духа команды на высоте, причем некоторые методы, которыми он действовал в кают-компании, достойны упоминания. Как-то вечером он ушел на берег и через два часа вернулся, нагруженный пакетами.

– Гляньте-ка, парни, – ухмыляясь, сказал он. – Я слышал, что здесь есть старый итальянский склад, на котором остались кое-какие припасы. Сегодня я его посетил и убедил сторожа расстаться с некоторыми вещами. Пусть лучше это побудет у нас – все равно рано или поздно туда кто-нибудь доберется.

Мы принялись изучать содержимое свертков. В первом находились две красивые скатерти и подходящие к ним по цвету и рисунку салфетки, во втором – столовый сервиз, а в третьем – тяжелая, но потрясающе отделанная хромированная сахарница с монограммой «R. M.» (Reggia Marina). Кроме того, Корни приволок две изящные настольные лампы и целую груду столовых приборов.

На следующий день мы придумали новую официальную церемонию, которую неукоснительно соблюдали все время, пока была возможность. Со стороны она, должно быть, выглядела впечатляюще… В то время стюардом у нас был веселый и очень общительный уроженец Йоркшира по фамилии Кристон. Парень выглядел немного неуклюжим из-за очень внушительных габаритов, но был ловок и подвижен. Ему было приказано накрывать стол со всей возможной торжественностью и подавать блюда, будучи одетым в чистую белую форму. Когда наступило время ленча, Корни произнес первую фразу:

– А теперь, джентльмены, полагаю, пора перекусить. Не соблаговолите ли позвонить стюарду, мистер Брайдон?

Тони нажал кнопку звонка, который громко прозвенел в камбузе, расположенном в трех футах от нас за переборкой.

Последовал стук в дверь, и на пороге возник краснолицый Кристон.

– Не будете ли вы так любезны подать ленч, Кристон?

Через несколько секунд на столе появлялась еда. Блюдо с мясом и три горячие тарелки были поставлены перед Корни, сидевшим во главе стола, а два блюда с овощами перед Тони и мной. Как только Кристон закрывал за собой дверь, Корни командовал:

– Крышки долой!

Далее следовали синхронные движения рук – мы снимали крышки с блюд с овощами. В этом месте следовало изображать удивление и удовольствие. Церемония есть церемония, и на физиономии Корни появилась кривая улыбка, когда он взглянул сначала в одно блюдо, затем в другое.

– Какой деликатес! Снова сушеный картофель! И сушеные бобы!

После этого тушенка из большого блюда, стоящего перед Корни, аккуратно перекладывалась на три тарелки, причем порции были совершенно одинаковыми, и мы приступали к трапезе. Овощи каждый накладывал себе сам по мере необходимости.

Этот вздор в то время сослужил нам всем хорошую службу. Когда на корабле в кают-компании аккуратно одетый стюард подает каждому офицеру красивую тарелку, ставя ее при этом на накрахмаленную скатерть, на которой разложены изысканные столовые приборы и салфетки, этому поневоле приходится соответствовать. Такой порядок не дает опускаться.

Изредка, к примеру, если Корни получал очередную посылку с продуктами из Канады, мы устраивали торжественные обеды. В таких случаях Кристон вел себя безукоризненно. Одетый в белоснежный костюм, с перекинутой через руку хрустящей салфеткой, он подавал офицерам и гостям блюда в нужной последовательности, причем, судя по его сияющей физиономии, сам наслаждался церемонией.

В начале декабря инженеры и техники базы собрались у нас в кают-компании выпить по стакану джина и поговорить. Они решили, что все наши четыре главных двигателя должны быть заменены на новые. В принципе процедура считалась нормальной после 500 часов работы двигателей, но у нас Ласт содержал их в таком отличном состоянии, что они продолжали бесперебойно работать до тех пор, пока какой-то въедливый техник не раскопал по документам, что они наработали уже по 950 часов каждый.

Для выполнения этой работы нам следовало отправиться на Мальту, что, естественно, ни у кого не вызвало возражений. Мы понимали, что имели все основания рассчитывать на короткий отдых, и, хотя Мальта, конечно, не была раем, все же она обладала некоторыми чертами этого благословенного места, в отличие от Бастии и Маддалены. Получалось, что мы проведем на Мальте Рождество.

На этот раз мы пошли на Мальту другим маршрутом – сначала на юг вдоль берега Сардинии, а затем на восток – вдоль юго-западного берега Сицилии. Так что теперь мы обошли остров вокруг.

С момента нашего последнего визита прошло три месяца, и за это время Мальта здорово изменилась. Теперь ближайший немецкий аэродром располагался довольно высоко на голенище «итальянского сапога», поэтому опасности воздушных налетов больше не существовало. Возродилась жизнь основных городов – Валетты и Слимы, и моряки получили возможность «урвать» изрядную порцию развлечений, которых так долго были лишены на Маддалене.

Наступило Рождество – наше первое Рождество на 658-й, а для меня – первое Рождество на корабле. Последние два года я проводил этот праздник в отпуске. Я потратил уйму времени на то, чтобы обеспечить продукты к праздничному столу, и немало в этом преуспел. Мы получили 22-фунтовую индейку, рождественские пудинги, по четыре бутылки пива на каждого члена команды, да еще и свежие овощи и фрукты.

Праздник получился веселым и суматошным – мы много ели, пили и пели. Вначале по традиции офицерам полагалось выпить по рюмке спиртного с командой. Когда я пил свою порцию (а пить чистый ром мне пришлось впервые в жизни), горло обожгло так резко, что я с трудом отдышался. Было много песен, причем все требовали, чтобы Корни тоже спел. В конце концов он позволил себя уговорить, и мы были вознаграждены эмоциональным, но совершенно безголосым вариантом «Головорезов и Дикого Запада».

Затем последовал рождественский обед, чудом приготовленный в шестифутовой квадратной коробке, по недоразумению получившей название «камбуз». Как сумел Джон Эллиот приготовить вкусный и разнообразный ужин на тридцать пять человек на крохотной электроплите и подать его горячим, для меня так и осталось загадкой.

После ужина старшины и старшие матросы были приглашены в кают-компанию на стакан портвейна. А в столовой команды моряки, получившие совершенно непривычную возможность выпить пива на борту, снова затянули песни. К 15.00 все члены команды либо крепко спали, либо ушли на берег. Вдвоем с Тони мы обошли все помещения, где недавно веселье было в самом разгаре. Создавалось впечатление, что здесь поработал торнадо. К счастью, лодка находилась в состоянии «С» (не могла двигаться, не говоря уже об участии в операциях), поэтому мы имели возможность дать людям отдохнуть.

Ремонт завершился через десять дней после Рождества, и мы сразу же начали готовиться к выходу в море. Накануне отхода специальный посыльный доставил на борт приказ:

«Принято решение о создании новой 56-й флотилии канонерских лодок и торпедных катеров под командованием Дж. Д. Мейтленда. В нее войдут канонерки, имеющие следующие номера: 657, 658, 663, а также торпедные катера с номерами 633, 640 и 655.

Лейтенант-коммандер Т. Дж. Блай назначен командиром 57-й флотилии канонерских лодок и торпедных катеров…»

Вот это да! Дуг Мейтленд стал нашим командиром! И теперь все лодки новой 56-й флотилии находятся под командованием канадских офицеров! Похоже, по прибытии в Бастию нас ожидают перемены. Так и получилось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.