Глава 13 «АТЛАНТИЧЕСКИЙ ВАЛ» И ЕГО ЗАЩИТНИКИ

Глава 13

«АТЛАНТИЧЕСКИЙ ВАЛ» И ЕГО ЗАЩИТНИКИ

В конце 1941 года, после того как немцы не сумели взять Москву, война на два фронта стала грозной реальностью. Вступление в войну Соединенных Штатов означало возможность вторжения на континент с запада. Германия потеряла свободу выбирать врага, не опасаясь угрозы с тыла. Глаза высших генералов опасливо забегали из стороны в сторону. Верховное командование больше не могло твердо смотреть в одном направлении.

Гитлер стал искать в своем окружении человека, который смог бы обеспечить безопасность на западе в то время, как его армии увязали в войне с СССР. Выбор был очевиден. Единственным генералом, которому постоянно сопутствовали победы, был сдержанный, профессиональный фельдмаршал фон Рундштедт. В начале 1942 года фельдмаршал пребывал в одной из своих периодических отставок. Эту отставку спровоцировала его ссора с фюрером из-за того, что группе армий «Юг» не позволили отойти на зимние позиции на Кавказе. Правда, фельдмаршалу не пришлось долго сидеть без работы.

Фон Рундштедт всегда трезво оценивал потенциал Британии и постоянно предупреждал верховное командование об угрозе с запада. Зная об интересе старика к этому театру военных действий и играя на чувстве долга и преданности фатерланду, Гитлер сумел убедить его снова взять в руки маршальский жезл. В марте 1942 года фон Рундштедт прибыл во Францию, в Сен-Жермен, чтобы занять пост главнокомандующего западными армиями.

Весь 1942 год Гитлер еще верил в победу над Советским Союзом. Несмотря на провал под Москвой, у него оставалась причина для ликования – победный марш южных армий к Дону. Фюрер сосредоточил главные ресурсы на захвате Сталинграда, но близкая победа обернулась разгромом. Потеряв под Сталинградом 6-ю армию Паулюса, немецкие войска на востоке были вынуждены отступить за Днепр.

Предвкушая победу над СССР, Гитлер в 1942 году обращал мало внимания на события во Франции. Потери на востоке, начиная со Сталинграда, так ослабили вермахт, что пришлось забыть о наступательной политике на западе. С начала 1943 года в Западной и Южной Европе Германии приходилось ограничиваться стратегической обороной.

Генерал Гюнтер Блюментрит, в конце 1942 года назначенный к фон Рундштедту начальником штаба, рассказал о некоторых из проблем, с которыми столкнулся главнокомандующий армиями запада в месяцы, предшествовавшие вторжению союзников на континент.

Согласно показаниям Блюментрита, защита Западной Европы осложнялась огромной протяженностью ее рубежей: на европейском побережье протяженностью в несколько тысяч километров от Норвегии до Средиземного моря и Греции было множество подходящих для вторжения зон. Обладая абсолютным превосходством в воздухе и на море, британцы и американцы могли выбирать время и место не только для главного наступления, но и для любого количества отвлекающих ударов. Немецкий военный флот практически не имел сил повлиять на любую из этих операций, а авианалеты союзников и разбомбленные железные дороги мешали передислокации резервов в опасные сектора. Таким образом, в 1942 – 1943 годах стратеги Генерального штаба неуверенно водили указательными пальцами по карте, пытаясь предугадать зону вторжения союзных войск в Европу.

Главными уязвимыми районами, достойными внимания союзных войск, считались Норвегия, Дания и побережье Северного моря между устьями Эльбы и Эмса. Полагали, что высадка десанта в этих северных районах возможна независимо от вторжения со стороны Ла-Манша. Сомневались в сохранении Швецией нейтралитета и опасались, что она предоставит союзникам авиабазы.

В ставке фон Рундштедта не только изучали северные регионы, но и не сводили глаз с юга. По словам Блюментрита, «дважды или трижды в течение 1943 года Генеральный штаб обращал наше внимание на возможность союзного десанта в Испании или Португалии. Информация об Испании поступала от атташе из Мадрида и из Виши, а испанские офицеры были частыми гостями штаба немецкой 19-й армии в южной Франции. Самыми вероятными местами высадки десанта мы считали Лиссабон, северо-западную оконечность Испании, Балеарские острова и Барселону. Этот десант мог совпасть с нападением на южное или западное побережье Франции. Главнокомандующий армиями запада готовил контрмеры в рамках операции «Илона». Этот план ввели бы в действие в случае союзного десанта в Испании или Португалии при условии, что Испания сохранит нейтралитет или перейдет на сторону Германии... Десять дивизий должны были защищать два направления: одно в окрестностях Барселоны, второе – на рубеже Вальядолид – Саламанка, где ожидались основные сражения... Однако в штабе Рундштедта никогда не считали серьезной угрозу Испании».

В начале 1944 года главнокомандующий запада вновь обратил взор на южную Францию. В штаб Рундштедта хлынули донесения агентов с предупреждениями о скорой высадке союзников в районе дельты Роны и близ франко-испанской границы. Предполагалось, что одновременно с этой атакой можно ожидать нападения в устье Жиронды. Ожидалось также наступление противника под Тулузой с последующим продвижением вдоль Южного канала с целью отрезать Испанию и соединиться с силами Сопротивления на юге Франции.

Шли месяцы, варианты один за другим отвергались и заменялись новыми, пока к концу марта 1944 года не стало ясно, что наиболее вероятным и наиболее выгодным местом для вторжения союзников на континент является северное побережье Франции. Как заявил Блюментрит, в тот период разведка адмирала Канариса располагала в Англии всего шестью агентами, но все они сообщали, что вторжение осуществится из южной Англии.

Фельдмаршала фон Рундштедта более всего тревожила вероятность союзного десанта на французское побережье Ла-Манша. Для отражения атаки в этом регионе всецело полагались на «Атлантический вал». Эта линия укреплений, опоясывавшая побережье Франции, напрямую подчинялась главнокомандующему запада, однако строительство укреплений осуществляла организация Тодта, по концепции своей насквозь национал-социалистская. Эта же организация строила и линию Зигфрида. Самые мощные укрепления «Атлантического вала» находились в Голландии и на берегу Па-де-Кале, достаточно мощные – в Нормандии и Бретани. Однако на южном побережье Франции стационарных укреплений практически не было вовсе; приходилось полагаться на восточные оборонительные сооружения и находившиеся там плохо обученные дивизии.

Вдоль всей этой прибрежной линии тянулся ряд узлов обороны (как контрфорсы, подпирающие стены), называемых «крепостями». На строительство этих «крепостей» пошло огромное количество цемента, в них стояли огромные орудия, укомплектованы они были лучшими войсками. Их следовало защищать «до последней капли крови», за невыполнение приказа комендант крепости отвечал головой. Приказы для этих бастионов приходили прямо из Берлина в виде директив фюрера. Дюнкерк, Кале, Булонь, Гавр, Шербур, Брест, Ла-Рошель, Жиронда, Тулон – вот некоторые из более чем дюжины крепостей на побережье Франции. Эти узлы обороны были похожи на узелки, завязанные на веревочке.

Помешанный на «крепостях» Гитлер забыл о том, что легко можно разорвать веревочку между самыми крепкими узлами. И если снова использовать метафору, то грозно оскалившиеся в сторону моря крепости были весьма уязвимы с тыла. Для обеспечения круговой обороны, равноценной с суши и моря, не хватало ни людей, ни вооружения, поэтому грозные чудовища сзади были слабыми.

Фон Рундштедту очень не нравились «Атлантический вал» и система крепостей. «В стратегическом плане ценность крепостей была незначительной из-за их неспособности отражать атаки с суши, – сказал фельдмаршал. – Получив приказ фюрера защищать крепости, я заменил слова «до последней капли крови» на «до последней пули» и только потом отправил приказ в войска. Впоследствии, отступая из Франции, мы потеряли в этих бетонных коробках более 120 тысяч человек. Я всегда считал оборону «крепостей» трагической и бесполезной тратой людских ресурсов.

Что касается самого «Атлантического вала», его надо было видеть собственными глазами. Он практически не был эшелонирован в глубину. Чистое надувательство. При достаточно интенсивной атаке в любой точке можно было пробить брешь максимум за двадцать четыре часа. Стоило противнику преодолеть так называемый «вал», как укрепления и крепости, смотревшие на море, становились абсолютно бесполезными и беззащитными при нападении с тыла. Я сообщил об этом фюреру в октябре 1943 года, но мой доклад был принят неблагосклонно».

Как бы отрицательно ни относился фон Рундштедт к самому «Атлантическому валу», еще больше его огорчали формирования, которые защищали этот рубеж. Когда фельдмаршал впервые прибыл во Францию в 1942 году, во Франции и Нидерландах было лишь около тридцати дивизий. В то время как восточная авантюра становилась все более дорогостоящей, усиливалась угроза второго фронта на западе. Фон Рундштедт убедил верховное командование увеличить посылаемую ему долю резервов вермахта. К июню 1944 года под командованием фон Рундштедта числились уже шестьдесят дивизий.

По словам фельдмаршала, всего лишь несколько из этих дивизий соответствовали необходимым требованиям. Не более пятнадцати из шестидесяти формирований имели достаточное снаряжение и личный состав, позволявшие им называться дивизиями. Кроме танковых и парашютно-десантных дивизий, в которые все еще поступали лучшие воины и самое современное вооружение, большинство пехотных дивизий представляли собой жалкие остатки боевых частей. Вооруженные мешаниной из иностранной артиллерии, использовавшие для связи кавалеристов и велосипедистов, в бункерах «Атлантического вала» затаились пожилые бойцы и выздоравливающие с советского фронта.

Франция превратилась в огромный тренировочный центр, куда разбитые на других фронтах дивизии приходили на отдых, переподготовку и реорганизацию. Таким образом, большинство этих дивизий существовало скорее на бумаге, чем в реальной жизни. На допросе в октябре 1945 года фон Рундштедт сказал:

«Мне часто сообщали, что во Францию прямо из СССР, Норвегии или центральной Германии прибывает новая дивизия. Когда упомянутая дивизия появлялась на западе, она обычно состояла из командира дивизии, дивизионного врача и пяти пекарей».

Для реформирования потрепанных дивизий, оставивших большую часть своего немецкого состава в земле и лагерях для военнопленных в Советском Союзе, верховное командование набирало так называемых добровольцев из населения оккупированных стран. В Германии не хватало мужчин, годных для военной службы и военной индустрии, поэтому пехотные дивизии во Франции в большинстве своем пополнялись из колоссальных местных резервов Европы. Использовавшие иностранную силу (главным образом для выполнения снабженческих и административных задач) пехотные дивизии на западе были щедро укомплектованы поляками, венграми, югославами, румынами, чехами, датчанами, эльзасцами и многими другими, которые обычно составляли не менее десяти процентов личного состава дивизии, а в некоторых дивизиях до двадцати пяти процентов.

Однако самой большой иностранной составляющей вермахта на западе были советские пленные. В первый победный период в СССР было захвачено столько военнопленных, что к 1942 году стало ясно: выгоднее их использовать, чем продолжать кормить или уничтожать. Понимая опасность ввода огромной иностранной силы в обычные немецкие дивизии, Генеральный штаб решил сформировать отдельные «русские части» под командованием немецких офицеров. С помощью генерала Власова началась широкая мобилизация.

Для представления о методах формирования восточных (ост) батальонов интересно небольшое хронологическое отступление. Пример армян, дезертировавших из 912-го армянского батальона в Голландии, типичен для тысяч их соотечественников.

Они попали в плен 12 ноября 1941 года и были брошены в немецкий лагерь для военнопленных, где с ними обращались как с узниками Бельзена и Бухенвальда. Через пятнадцать дней их пешком погнали в тыл, выдавая по горсти зерна в день. Пленных, выходивших по дороге из строя, чтобы украсть с полей картофель, расстреливали. В лагере под Минском их поселили в кишащие паразитами бараки без одеял и питьевой воды. Они собирали снег в консервные банки и ждали, пока он растает. Двадцать – тридцать человек умирали каждую ночь из-за тяжелого труда, жестокого избиения и скудного питания.

В начале 1942 года неожиданно произошли поразительные перемены. Бараки вычистили, людей подвергли санобработке и стали лучше кормить. Шесть недель их заставляли тренироваться, чтобы восстановить силы. Процесс восстановления шел очень медленно, поскольку к тому времени почти все военнопленные были так больны и ослаблены, что едва могли ходить. В мае 1942 года пленных переправили в новый лагерь в Польше, где они узнали, что отныне составляют четыре армянских батальона и после подготовки вольются в немецкую армию. Каждый батальон, вооруженный смесью немецкого и русского оружия, насчитывал около тысячи человек. Все ротные командиры были немцами, но младшие офицеры – русскими, обычно из волны русской белоэмиграции. В начале 1943 года два из этих армянских батальонов были отправлены на запад, а два других – на восток.

К июню 1944 года более 75 тысяч этих «русских вояк» находились во Франции, обеспечивая главным образом тыл. Однако некоторые восточные батальоны принимали участие в боях как части немецких пехотных дивизий. В боях они практически не представляли для немцев никакой ценности, зато административные задачи выполняли потрясающе. Приведенный ниже приказ по 276-й пехотной дивизии в Нормандии дает некоторое представление о трудностях, преследовавших немецкие штабы.

«Пехотный полк 987, штаб полка,

отдел личного состава, 9 авг. 1944 г.

ПРИКАЗ

о расчетных книжках добровольцев в немецких частях

Для выпуска расчетных книжек добровольцев немецких частей список добровольцев, разделенных по национальностям, вручить полковым штабам к 11 авг. 1944 г.

Напечатать восемь различных видов расчетных книжек, а именно:

1. Для русских, украинцев и белоруссов – русская расчетная книжка.

2. Для казаков – казацкая расчетная книжка.

3. Для армян – армянская расчетная книжка.

4. Для азербайджанцев – азербайджанская расчетная книжка.

5. Для грузин (включая аджарцев, южных осетин и абхазцев) – грузинская расчетная книжка.

6. Для адыгов, кабардинцев, карачаевцев, балкарцев, северных осетин, ингушей, калмыков, аварцев, лакцев, даргинцев и т. д. – северо-кавказская расчетная книжка.

7. Для туркменов, узбеков, казахов, киргизов, каракалпаков, таджиков – туркестанская расчетная книжка.

8. Для волжских татар (казанских татар), башкир, татароговорящих чувашей, мари, мордовцев, удмуртов – волжско-татарская расчетная книжка.

(Подпись неразборчива)

Лейтенант, полковой адъютант».

Вряд ли стоит удивляться тому, что, командуя таким воинством, фон Рундштедт скептически оценивал свои возможности в отражении союзного вторжения. «Русские представляли серьезную угрозу для ведения военных действий во Франции, в то время как наши собственные пехотные дивизии были укомплектованы второразрядным составом, – жаловался фельдмаршал. – Бронетанковые и парашютно-десантные части комплектовались из молодых людей, а таких было немного. На самом деле на западе не хватало войск, способных выполнять ставившиеся перед ними задачи. Сухопутных войск было так мало, что Атлантическое побережье от Луары до Пиренеев – почти 450 километров охраняли всего три пехотные дивизии.

Ситуация постоянно ухудшалась приказами, регулярно поступавшими из Берлина: дивизии перебрасывались с места на место без видимых причин. Например, одну из наших лучших пехотных дивизий в конце 1941 года отправили на Нормандские острова, после чего она ко мне уже не вернулась. Эта часть так долго стояла на Джерси, Гернси и Олдерни, что подшучивали, будто ее личный состав скоро получит нарукавные повязки с надписью «Собственные королевские немецкие гренадеры».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.