Немецкое стратегическое планирование: поворот на Киев, 22–25 августа

Немецкое стратегическое планирование: поворот на Киев, 22–25 августа

Дополнение к Директиве № 34, изданное ОКВ 12 августа 1941 г., представляло собой своего рода компромисс между Гитлером, убежденным, что верная стратегия состоит в том, чтобы ликвидировать силы русских на флангах группы армий «Центр», а уже потом продолжить наступление на Москву, и Гальдером в ОКХ, фон Боком в группе армий «Центр» и Гудерианом, ратовавшим за скорейшее наступление на столицу Советского Союза. В широком смысле компромисс потребовал, чтобы группа армий «Север» фон Лееба и группа армий «Юг» фон Рундштедта, усиленные частями 3-й танковой группы Гота и 2-й танковой группы Гудериана соответственно, очистили фланги группы армий «Центр» и овладели основными целями на северо-западном и юго-западном направлениях. По завершении выполнения перечисленных задач все три танковые группы должны были[8] поступить в распоряжение группы армий «Центр» фон Бока для продолжения наступления на Москву.

Конкретно в дополнении утверждалось следующее:

«ДОПОЛНЕНИЕ К ДИРЕКТИВЕ № 34

На дальнейшее проведение операций фюрер в качестве дополнения к Директиве № 34 приказал следующее.

Южный участок Восточного фронта.

В результате решающего сражения в районе Умани группа армий «Юг» добилась полного превосходства над противником и обеспечила свободу маневрирования для проведения дальнейших операций по ту сторону Днепра. Как только ее войска прочно закрепятся на восточном берегу этой реки и обеспечат тыловые коммуникации, они будут в состоянии при надлежащем использовании сил союзников во взаимодействии с румынскими сухопутными войсками осуществить достижение стоящих перед ними крупных оперативных целей собственными силами.

Ее задача состоит в следующем:

а) не допустить планомерного создания противником фронта обороны за Днепром, для чего необходимо уничтожить наиболее крупные соединения противника, находящиеся западнее Днепра, и по возможности быстрее захватить плацдармы на восточном берегу этой реки;

б) овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет особенно большую угрозу румынским нефтяным районам;

в) захватить Донецкий бассейн и промышленный район Харькова.

В боях за овладение Крымом могут потребоваться горнострелковые войска. Необходимо проверить возможность их использования для переправы через Керченский пролив и в дальнейшем наступлении в направлении Батуми.

Наступление на город Киев приостановить. Он должен быть уничтожен зажигательными бомбами и артиллерийским огнем, как только позволят возможности подвоза.

Из этого вытекает целый ряд задач, которые должны решаться не одновременно, а последовательно путем максимального массирования сил.

Наибольшее сосредоточение сил путем ввода дополнительных групп бомбардировочной авиации в первой линии следует осуществить для обеспечения боевых действий в районе между Каневом и Богуславом и затем для содействия созданию плацдармов на восточном берегу Днепра.

Центральный участок Восточного фронта. Первоочередная задача на данном участке состоит в том, чтобы ликвидировать вклинившиеся на запад фланговые позиции противника, сковывающие довольно крупные силы пехоты группы армий «Центр». На юге центрального участка фронта особое внимание уделить организации взаимодействия по времени и по направлениям смежных флангов групп армий «Центр» и «Юг».

Посредством перехвата коммуникаций, идущих на Овруч и Мозырь, лишить 5-ю советскую армию всяких оперативных возможностей и окончательно уничтожить ее войска.

На севере центрального участка фронта возможно быстро разгромить противника западнее города Торопец, введя для этого в сражение подвижные соединения. Левый фланг группы армий «Центр» выдвинуть на север так далеко, чтобы группа армий «Север» могла не беспокоиться за свой правый фланг и получила возможность усилить пехотными дивизиями группировку своих войск, наступающих на Ленинград.

Независимо от этого уже теперь следует предпринять меры к тому, чтобы передать группе армий «Север» в качестве резерва ту или иную дивизию (например, 102-ю пехотную дивизию).

Лишь после полной ликвидации угрожающего положения на флангах и пополнения танковых групп будут созданы условия для наступления на широком фронте глубокоэшелонированными фланговыми группировками против крупных сил противника, сосредоточенных для обороны Москвы.

Цель данного наступления состоит в том, чтобы еще до прихода зимы овладеть всем комплексом государственных экономических и коммуникационных центров противника в районе Москвы и тем самым нарушить работу аппарата государственного управления и лишить его возможности восстановить разгромленные вооруженные силы.

До начала наступления на Московском направлении следует завершить операции против Ленинграда, а авиационные части, переданные ранее 2-м воздушным флотом 1-му воздушному флоту, вернуть в прежнее подчинение…

…Координация проведения подготовительных мероприятий поручается командованию сухопутных войск.

Начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил

Кейтель».

Хотя и Гальдер и фон Бок были удовлетворены достигнутым компромиссом, их оптимизм вскоре развеялся, ибо повседневные реалии боевых действий затмевали стратегические горизонты. Хотя исход сражений на южном фланге группы армий «Центр» был успешным, на северном участке фронта складывалась несколько иная обстановка, во-первых, потому, что сил 9-й армии было явно недостаточно для выполнения поставленных задач, и, во-вторых, мощный контрудар Советов в районе Старой Руссы 10 августа нарушил планы Лееба на проведение наступательной операции. Хотя ни Лееб, ни Гальдер не восприняли эту ситуацию слишком уж трагически, она вызвала кризис в ставке Гитлера «Волчье логово», когда он вынужден был лично вмешаться, приказав Готу изъять XXXIX моторизованный корпус Шмидта из группы армий «Центр» для оказания помощи группе армий «Север». Почти одновременно с этим Гитлер принял решение о переброске LVII моторизованного корпуса Кунтцена для ликвидации угрозы в районе Великих Лук и Торопца. Хотя Гальдер считал упомянутые решения серьезной ошибкой, приказ этот все равно невозможно было выполнить ранее 18 августа, поскольку личный состав моторизованного корпуса находился на отдыхе, а его техника – на ремонте1. Нехватка у ОКХ и в группах армий соответствующих резервов вынудила фон Лееба перегруппировать сюда с Ленинградского направления LVII моторизованный корпус Манштейна, что повлияло на ситуацию в районе Старой Руссы. И вообще, вечная нехватка резервов нередко приводила к нарушениям ранее запланированных операций и лишала вермахт возможности своевременно проводить пополнение и отдых частей и подразделений.

Затянувшиеся противоречия между Гитлером и ОКХ по вопросам проведения будущих операций, явная неспособность Браухича и Гальдера убедить Гитлера в том, что приоритетной целью была и остается Москва, вызвали неразбериху и в самом ОКХ, и в штабах групп армий2. Для выхода из создавшегося тупика Генеральный штаб решил действовать нестандартно, издав 18 августа меморандум (Denkschrift) [стратегический обзор] относительно продолжения операций на Востоке, который первоначально предназначался только для Браухича3. В тот же день Варлимонт в штабе оперативного руководства ОКВ представил оценку ситуации, подготовленную специально для Йодля. Браухич направил меморандум Генерального штаба сухопутных войск Гитлеру, а его автора, Хойзингера, обязал встретиться с Йодлем лично. Оба документа логично и убедительно доказывали, что главной целью должна оставаться Москва, вновь утверждая, что у групп армий «Север» и «Юг» достаточно сил для выполнения поставленных им задач и без помощи со стороны группы армий «Центр». Указывая на то, что времени до наступления зимы в обрез, а вооружений даже после проведения соответствующих ремонтных и регламентных работ хватит для проведения одной-единственной широкомасштабной наступательной операции, в связи с вышеизложенным вермахту необходимо сосредоточиться как раз на выполнении этой операции, а именно – подготовке к наступлению на столицу Советского Союза.

Однако Йодль предупредил Хойзингера 20 августа, что не согласен с меморандумом ОКХ. Поскольку Гитлер испытывал суеверный страх повторить участь Наполеона, Москва для него всегда была наполнена зловещим смыслом. Невзирая на все его тирады по поводу жизненно важной борьбы с большевизмом, в действительности Гитлер всеми силами стремился избежать сражения на истощение в условиях суровой русской зимы у ворот столицы СССР. Более того, ожесточенные бои, в которых увязли части 9-й армии северо-восточнее и восточнее Смоленска, лишь укрепляли опасения Гитлера. И Хойзингер, спасовав перед «интуицией» Гитлера и его «шестым чувством», проигнорировал основанные на логике доводы Генерального штаба4. Как и предвидел Йодль, 20 августа Гитлер отклонил предложения, представленные ему 18 августа Браухичем, что заставило Йодля подытожить: «Гитлера очень заботит и Москва, и сосредоточивающиеся силы русских для обороны столицы»5. Однако, напротив, Гитлера как раз больше всего в тот момент заботили промышленные районы СССР и возможность для Германии прибрать их к рукам.

Подытоживая наставления Гитлера, Йодль 21 августа составил директиву, адресованную главнокомандующему сухопутными войсками Браухичу. Она в полной мере отразила оперативную концепцию Гитлера6:

«ПРИКАЗ СТАВКИ ВЕРМАХТА ОТ 21 АВГУСТА 1941 Г.

Штаб оперативного руководства ОКВ

№ 441412. 21.8.1941

Совершенно секретно

Только для командования

Главнокомандующему сухопутными войсками.

Соображения главнокомандования сухопутных войск относительно дальнейшего ведения операций на Востоке от 18 августа не согласуются с моими планами.

Приказываю:

1. Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов в бассейне Донца и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере – окружение Ленинграда и соединение с финнами.

2. Благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате достижения линии Гомель – Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операций смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Нашей целью является не оттеснение советской 5-й армии за Днепр частным наступлением 6-й армии, а уничтожение противника прежде, чем он отойдет на рубеж Десна – Конотоп – Сула.

Только таким образом группа армий «Юг» сможет закрепиться в районе восточнее среднего течения Днепра, а силы, действующие в центре и на левом фланге группы армий, смогут продолжать операции в направлениях Ростова-на-Дону и Харькова.

3. Группа армий «Центр» должна привлечь к этому наступлению такое количество сил, которое обеспечило бы уничтожение войск 5-й русской армии и в то же время, чтобы группа армий была в состоянии отразить контрудары противника на центральном участке своего фронта.

Решение выдвинуть левый фланг группы армий «Центр» на возвышенность в районе Торопца и сомкнуть его с правым флангом группы армий «Север» остается без изменения.

4. Взятие полуострова Крым имеет огромное значение для обеспечения поставок нефти из Румынии, поэтому необходимо использовать все имеющиеся средства, в том числе и подвижные соединения, для того, чтобы добиться быстрого форсирования Днепра и продвинуться в направлении Крыма до подхода подкреплений противника.

5. Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финнами и уничтожение 5-й русской армии[9] приведет к освобождению сил и создаст предпосылки для выполнения задач, изложенных в дополнении к Директиве № 34 от 12 августа, т. е. для успешного наступления и уничтожения группы армий (Западного фронта. – Ред.)

Тимошенко»7.

Хотя ОКХ знало о намерениях Гитлера и они все еще в точности отражали первоначальную идею плана «Барбаросса», Гальдер, описывая план Гитлера как «утопичный и недопустимый», критиковал его за противоречивость, сделав вывод о том, что Гитлер, и только он несет всю полноту ответственности за свои противоречащие друг другу приказы. Участвующий в четвертой по счету победной кампании, Гальдер пришел к выводу, что ОКХ больше не мог отвечать за происходящее. Он решил подать в отставку и посоветовал Браухичу сделать то же самое. Однако Браухич отказался, заявив, что Гитлер не примет ее и вообще это ничего не изменит. Никто не в силах заставить Гитлера, и он просто не примет ее8.

В отчаянии за дело взялся Гальдер. 23 августа он вылетел в Борисов на беседу с фон Боком, тот отметил, что Гальдер был вне себя. Гальдер вызвал на встречу Гудериана, потому что полагал, что только Гудериан был в состоянии переубедить Гитлера. Гудериан предельно искренне утверждал, что его соединениям не выдержать наступления на юг, как приказал Гитлер, потому что войска измотаны и не способны продолжать боевые действия9.

Довольный ответом Гудериана, Гальдер решил взять его с собой в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Там на протяжении всего вечера (без Браухича и Гальдера) фюрер слушал своего любимца – танкового генерала, ни разу не перебив его, и все же тот не убедил фюрера в том, что он не прав. И никто из окружения Гитлера не поддержал Гудериана. По завершении встречи, когда Гудериан сообщил Гальдеру о результате беседы с фюрером, возмущенный Гальдер обвинил Гудериана в предательстве и страшно расстроился. В явном замешательстве Гудериан возвратился в свою 2-ю танковую группу и приступил к осуществлению наступательной операции в южном направлении, той самой, к которой, как еще совсем недавно, бия себя в грудь, доказывал, он не был готов.

Во время встречи с Гудерианом Гитлер предъявил ему собственный меморандум, подготовленный для Браухича 22 августа, чтобы тот пересмотрел свое видение кампании и сумел убедить командующего 2-й танковой группой в правильности его, фюрера, взглядов10. Впоследствии, хоть и далеко не сразу, Гитлер вынужден был отказаться от своих программных идей, изложенных в плане «Барбаросса». Первая фаза операции включала выход группы армий «Центр» к Днепру («…этот рубеж был первоначально определен мной примерно по Днепру – группа армий «Центр» должна была приостановить здесь наступление с тем, чтобы повернуть танковые группы одну на юг, другую на север и содействовать скорейшему выполнению задач, стоящих перед войсками группы армий «Север» и группы армий «Юг».) Гитлер правильно утверждал, что его решение обеспечить северные и южные секторы было продиктовано «задачами, которые в значительной степени лишали московскую проблему ее значения» и были «не новым суждением, а фактом, который ясно и недвусмысленно заявил о себе с началом операции». Меморандум Гитлера резко критиковал армейское командование за вялое ведение кампании к настоящему времени и за его неспособность понять то, как использовать танковые войска как стратегическое, а не оперативно-тактическое оружие. Приводя в пример Геринга и его командование силами люфтваффе, фюрер обвинил ОКХ в склонности прислушиваться к мнению нижестоящих инстанций.

Гитлер продолжал утверждать, что группа армий «Север» была не в состоянии окружить Ленинград, поскольку это игнорировало приказ ОКВ, и в результате теперь потребовалась помощь со стороны группы армий «Центр». На юге, доказывал фюрер, цели еще более важные, потому что возможность окружить советские силы в излучине Днепра – Десны к востоку от Киева была «неожиданной возможностью… после прошлых неудач заманить в ловушку советские армии на юге». Этим необходимо было воспользоваться даже ценой привлечения танковых сил группы армий «Центр», лишая ее таким образом возможности для последующего наступления на Москву. Гитлер объявил, что «возражение, что в результате этого мы потеряем время и наступление на Москву будет предпринято слишком поздно или что танковые соединения по техническим причинам не будут тогда способны выполнить эту задачу, несостоятельно». Он на самом деле полагал, что двигаться на Москве будет намного легче, если сначала освободиться от возможной угрозы со стороны русских на северном и южном флангах, а не наоборот. Как только фланги будут зачищены, в особенности южный, тогда он, фюрер, позволит армии продолжить наступление на Москву, наступление, заключил он, «которое, чего бы это ни стоило, должно достичь своей цели».

Таким образом, обыграв ОКХ и убедив такого авторитета, как Гудериан, в неправоте, Гитлер вновь сумел настоять на своем. Как и в недавнем прошлом, Гитлер оказался прав в отношении сражения за Киев. Однако его пиррова победа над Гальдером и Генеральным штабом сухопутных войск также означала, что снова возобладала интуиция, а не рассудок. Гитлер был уверен, что прав, а генералитет и Генеральный штаб – не правы. Как выразился Энгель, «это стало черным днем для армии»11.

С этого времени требования Гитлера станут еще более неразумными и даже менее реалистичными, и, как этого следовало ожидать, неприемлемые вещи обретут статус нормы. Однако, используя подобные методы, Гитлер сокрушал структуру, которая, собственно, и одерживала для него победы в прошлых кампаниях. С другой стороны, вопрос о том, сможет ли успешное завершение наступления на Москву послужить залогом победоносного завершения кампании, по-прежнему оставался открытым.

Поэтому Гитлер 21 августа в директиве Браухичу не только изъял Москву как приоритетную цель кампании до наступления зимы, но и заменил ее другими, а именно захватом Крыма, Донецкого угольного бассейна и окружением Ленинграда при поддержке финнов, а также устранением проблемы Припятских болот, как оперативного фактора12. Как заявил Гитлер, «благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате достижения линии Гомель – Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операций смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям». И далее «нашей целью является не оттеснение советской 5-й армии за Днепр частным наступлением 6-й армии, а уничтожение противника, прежде чем он отойдет на рубеж Десна – Конотоп – Сула». «Только таким образом, – добавил Гитлер, – группа армий «Юг» сможет укрепиться в районе восточнее среднего течения Днепра, а силы, действующие в центре и на левом фланге группы армий, смогут продолжать операции в направлениях Ростова-на-Дону и Харькова». Что же касается группы армий «Центр», то она «…должна привлечь к этому наступлению такое количество сил, которое обеспечило бы уничтожение войск 5-й русской армии и в то же время, чтобы группа армий была бы в состоянии отразить контратаки противника на центральном участке своего фронта»13.

Далее Гитлер поучал вермахт и Генеральный штаб по вопросу важности устранения того, что он назвал Припятским треугольником между группами армий «Юг» и «Центр», где представлялась особенно благоприятная стратегическая возможность, буквально подарок судьбы – враг расположился в клине свыше 200 км глубиной в окружении с двух сторон германских групп армий. Гитлер утверждал, что группы армий в состоянии разгромить врага, разумеется, если они позабудут о собственных корыстных интересах внести значительный стратегический вклад в проведение кампании, напрочь игнорируя при этом то, что в ходе этого сражения они неизбежно потеряют время и столкнутся с износом необходимых вооружений и техники, столь необходимых для проведения наступления на Москву. Как только они устранят угрозу на правом фланге группы армий «Центр», рассуждал фюрер, наступление на Москву может даже значительно облегчиться14.

Касаясь этого пункта, Гитлер заявил: «Если бы такая ситуация создалась в начале войны, то, очевидно, ни один человек ни на минуту не задумался бы над тем, куда следует нацелить главный удар. Он направил бы основные усилия как раз на то, чтобы затянуть узлом этот мешок. Но тот факт, что данная ситуация сложилась в ходе операции, ни при каких обстоятельствах не должен заставить нас принять иное решение. Напротив, здесь нам представляется одна из редких возможностей уничтожить наверняка крупные силы противника и улучшить при этом исходную базу для продолжения запланированных операций, больше того, – вообще создать для этого совершенно необходимые предпосылки»15. Однако, делая такой вывод, Гитлер не только проигнорировал мнение Генерального штаба сухопутных войск, но и позицию ОКВ, которую резюмировал Варлимонт в Оценке ситуаций на Востоке: «Войска на Востоке располагают достаточными силами, чтобы группы армий «Север» и «Юг» могли самостоятельно выполнить свои задачи, а группа армий «Центр» одновременно нанесла бы удар на Москву. Предпосылкой к этому является отказ от достижения частных успехов, сколь бы заманчивым это ни было (например, удар 2-й танковой группы на юго-восток), и, если потребуется, преодоление отдельных кризисных ситуаций местными силами во имя достижения общей победы.

Варлимонт»16.

Скоординированные с взглядами Хойзингера, практически не отличавшимися от таковых Гальдера, усилия Варлимонта убедить Гитлера потерпели неудачу, в значительной степени оттого, что оценка Варлимонта была слишком уж схожей с мнением ОКХ, и еще оттого, что Гитлер уже перестал прислушиваться к мнению своих генералов. Таким образом, истинный ход событий перечеркнул все прежние планы. На чисто интуитивном уровне Гитлер был прав. Советские силы, которые Гитлер объединил под термином «русская 5-я армия», были и оставались постоянной головной болью в группах армий и Рундштедта и фон Бока, которые с оперативной точки зрения должны быть устранены или же как минимум нейтрализованы. Однако в то время, как Гитлер был в принципе прав 21 августа, когда направил группы армий «Юг» и «Центр» на окружение и уничтожение «5-й армии русских», кое-кто считал, что он допустил ошибку в выборе времени, потому что, как вскоре стало известно, то есть двумя днями ранее, 19 августа, Ставка приказала маршалу Буденному, главкому войсками юго-западного направления, отвести все силы, а 5-ю армию генерала Потапова особо за Днепр.

Однако, если некоторые считали, что Советы отводом войск сводили на нет все обоснования Гитлера для последующего Киевского сражения, все было как раз наоборот. Если выбор времени Гитлера оказался неверным в отношении окружения и уничтожения 5-й армии, его суждения в целом были вполне верны по двум важным причинам. Во-первых, как вскоре убедился Рундштедт, отвод сил советских армий с западного берега Днепра не решал проблему Припятских болот, отделявших группу армий «Центр» от группы армий «Юг». Во-вторых, как в то время доказывал Жуков, решение Ставки о том, чтобы Юго-Западный фронт Кирпоноса во что бы то ни стало удерживал Киевский укрепрайон и примыкавшие к нему позиции у Днепра, и решимость Гитлера довести свои стратегические намерения до конца предоставляли вермахту возможность для окружения и разгрома целого фронта, а не одной армии.

Симптоматично, что в ходе все усиливавшегося конфликта в высших эшелонах германского командования по вопросу ведения войны не кто-нибудь, а командующий группой армий «Центр» сам фельдмаршал фон Бок резко воспротивился решению Гитлера направить силы Гудериана на юг, рассматривая это как досадное отвлечение от выполнения более важной задачи – овладения Москвой. После телефонного разговора с Браухичем 22 августа фон Бок писал в своем дневнике: «Звоню Браухичу и излагаю ему свои сомнения по поводу данной операции»17.

Встревоженность и недовольство фон Бока объясняется тем, что он вместе со штабом вверенной ему группы армий только что завершил разработку плана продолжения наступления на Москву, следующей фазой которого должны были стать операции в секторе между Вязьмой и Брянском. Кроме того, эти планы предусматривали отдых и ремонтные работы на матчасти в течение следующих двух-трех недель. Таким образом, во исполнение приказа к проведению широкомасштабного наступления в южном направлении он мог собрать силы десяти пехотных, одной кавалерийской и трех-четырех танковых или моторизованных дивизий, но только ценой отсрочки наступления на Москву «на год». Размышляя над сложившейся ситуацией в то время, когда все еще бушевало Смоленское сражение, фон Бок утверждал, что чрезмерное истощение лишило его войска возможности держать оборону против значительных сил Красной армии. Поэтому он заявил: «Единственное в данном случае решение – то, которое я предлагал всегда: «Наступать!» Если рассчитывать на успех удара на южном направлении в поддержку группы армий «Юг», то он должен быть нанесен «немедленно». С каждым потраченным впустую часом «враг отступит и избавит себя от западни, расправит плечи, как это ему всегда ловко удавалось». Фон Бок пришел к заключению, что он был бы в состоянии удерживать свой основной фронт при ударах с востока в течение 8–10 дней, отбивая яростные атаки Советов, прежде всего в районе Ельни, но не больше18.

Успешное завершение сражения у Великих Лук 23 августа уменьшило давление на северный фланг фон Бока, а победы под Кричевом и Гомелем сыграли ту же роль и для южного фланга. Однако медлительность, если не вялость наступления 2-й армии исключила быстрое решение и вынудила фон Бока скрепя сердце передать силы танковой группы Гудериана в помощь 2-й армии Вейхса для завершения разгрома советской 21-й армии, что также ускорило отвод сил 5-й армии Потапова из района Припятских болот.

Вне всякого сомнения, принимая во внимание ожесточенное сопротивление противника, с которым немецкие войска столкнулись восточнее Смоленска, и повсеместную нехватку сил, фон Бок считал безрассудной, если не исключал вообще, возможность запланировать и провести крупное наступление на юг. Всего лишь днем раньше 2-я танковая группа Гудериана доложила о том, «…что… не имела возможности продвинуться дальше в направлении Гомеля из-за нехватки горючего и изношенности материальной части»19. Объясняя свое затруднительное положение Гальдеру во время встречи в штабе фон Бока в Борисове 23 августа, Гудериан указал не только на нехватку горючего и изношенность материальной части, но и на фактическое отсутствие дорог и опасность, связанную с разделением его сил. Приказ ОКХ, сетовал Гудериан, требовал, чтобы он оставил один корпус, XXXXVI моторизованный корпус Фитингофа, в районе Рославля для отдыха и ремонта матчасти и, одновременно, в качестве «пожарной команды» в случае, если срочно понадобится помощь 4-й армии фон Клюге, которая тогда изо всех сил пыталась удержать Ельнинский плацдарм. Еще один корпус Гудериана, XXXXVII моторизованный корпус Лемельзена, растянулся бы южнее Рославля, выставив напоказ излишне растянутый и изломанный фронт на участке между верхним течением рек Десна и Судость, а от его третьего по счету корпуса, XXIV моторизованного корпуса Гейра фон Швеппенбурга, не имевшего ни дня отдыха с самого начала наступления и который, невзирая ни на что, помог 2-й армии выиграть сражение за Кричев и Гомель, требовали теперь возглавить наступление на юг. Явно озадаченный Гудериан добавил, что, если поступит приказ о наступлении на юг, он предпочел бы сначала бросить всю танковую группу на восток на Брянск20.

Прежде чем уступить Гитлеру в «Волчьем логове», Гудериан представил фюреру истинную картину состояния его танковых сил, две трети из которых были уже неисправны и только приступали к ремонту. Например, с начала кампании боевая численность 2-й танковой группы сократилась с 988 до 494 танков, а число грузовиков упало примерно на 50 % в танковых и моторизованных дивизиях и на 25 % в пехотных. Гудериан утверждал, что XXIV моторизованный корпус Гейра фон Швеппенбурга – единственный боеспособный корпус, но даже он не в состоянии нанести танковый удар, который требовал Гитлер, на глубину в общей сложности 200 км к югу от Стародуба, через Десну и железнодорожную линию Киев – Конотоп между Нежином и Конотопом.

Хотя корпус Гейра фон Швеппенбурга был действительно ближе всех к желаемой цели ОКВ, это был также и самый слабый корпус Гудериана и с точки зрения численности и боеспособности. Именно корпус Гейра фон Швеппенбурга сохранил лишь 15 % от первоначального числа танков (около 250 танков), 50 % бронетранспортеров и 75 % артиллерии. Поэтому корпус Гейра фон Швеппенбурга мог выставить максимум примерно 30–40 боеготовых танков, 3–4 танковые дивизии, примерно по 15–20 машин в каждой. Даже безудержный оптимист с ходу рекомендовал бы XXIV корпусу Гейра фон Швеппенбурга, самое малое, две недели отдыха и ремонта матчасти для восстановления 75 %-ного уровня первоначальной боеспособности. Ненамного лучше выглядел и XXXXVII моторизованный корпус Лемельзена. Поскольку ему недоставало 50 % танков (примерно 120 машин), 35 % бронетранспортеров и свыше 10 % артиллерии, ему также требовалось не менее двух недель для восстановления сил. Наконец, даже XXXXVI моторизованному корпусу Фитингофа, чья боеготовность исчислялась примерно 75 % от первоначальной, и то требовалось бы 10 дней для восстановления боеспособности. Короче говоря, если бы все три корпуса занялись восстановлением боеспособности, им предстояло целиком положиться на собственные ресурсы и изобретательность, поскольку нечего было и рассчитывать на получение новой техники и вооружений21.

Гудериан также указал Гитлеру и на другие серьезные проблемы, в частности на крайне неудовлетворительное состояние дорожной сети и большие расстояния, с которыми его силам предстоит столкнуться для выхода к намеченным целям. Например, XXXXVII моторизованному корпусу Лемельзена предстояло преодолеть в южном направлении свыше 160 км только для выхода в район сосредоточения под Стародубом, куда должны были уже прибыть главные силы XXIV моторизованного корпуса Гейра фон Швеппенбурга, а затем продвинуться еще на 240 км для того, чтобы перерезать железнодорожную линию в районе Конотопа, то есть в целом 400 км по частично заболоченным участкам и бездорожью. В отношении XXXXVI моторизованного корпуса Фитингофа упомянутые расстояния можно было спокойно увеличивать на треть. Гудериан предупредил, что, даже если бы его силы успешно завершили этот переход на юг, они при самом благоприятном стечении обстоятельств были бы способны на проведение лишь одной наступательной операции до конца нынешнего 1941 г. Действительно, для выхода к пункту соединения с 1-й танковой группой Клейста в Конотопе и Лохвице танковые части Гудериана должны были бы продвинуться дальше, чем если бы они вели наступление на Москву.

В дополнение к исчерпанности боевых ресурсов танковых войск свыше двух месяцев непрерывных ожесточенных боев и весьма протяженных переходов также весьма негативно отразились на состоянии соединений и частей немецкой армии. Например, к 26 августа, день спустя после того, как танковая группа Гудериана начала свой марш на юг в направлении Киева, немецкие войска уже понесли ощутимые потери – 441 100 человек, включая 94 222 человека убитыми, 325 650 ранеными и 21 228 пропавшими без вести. В том числе потери офицерского состава – 4264 убитых, 10 792 раненых и 381 без вести пропавший22. Исходя из этого, если взять за основу общую численность германских войск в 3 миллиона 780 тысяч человек[10] на Восточном фронте, то потери составили около 12 %. Каждый из 66 дней войны унес (убитыми, ранеными и пропавшими без вести) 6683 немецких солдата и свыше 300 офицеров, 1435 из них погибли, то есть, иными словами, немцы каждые два дня теряли по одной полностью укомплектованной пехотной дивизии. В результате, если вермахту на Восточном фронте не хватало приблизительно 11 тысяч новых офицеров, и это невзирая на титанические усилия, включая перевод многих офицеров с Западного фронта и сокращение сроков подготовки офицеров в военно-учебных заведениях и на курсах кандидатов в офицеры, войскам все равно недоставало 3 тысячи офицеров, а возможно, даже намного больше (данные цифры взяты из отчета, подготовленного к 15 августа 1941 г.)23. Если бы вышеперечисленные потери продолжились без соответствующих пополнений, то численность войск на Восточном фронте свелась бы к нулю за девять с половиной месяцев. В подтверждение этой суровой реальности к началу сентября 14 из имевшихся в германской армии 142 боевых дивизий на Восточном фронте понесли потери свыше 4 тысяч человек каждая, 40 дивизий – свыше 3 тысяч каждая, 20 дивизий – свыше 2 тысяч каждая и оставшиеся 68 дивизий – менее 2 тысяч каждая. Включая полевые батальоны пополнения, сопровождавшие основные части, к 26 августа 1941 г. ОКХ направило в качестве пополнений на Восточный фронт 178 тысяч человек, что означало, что сухопутные войска смогли оперативно обеспечить замену лишь примерно 40 % общих войсковых потерь24. Хотя следует признать, что около двух третей служащих, включенных в число потерь как раненые, в долгосрочной перспективе возвращались в строй. Поскольку никто на такие потери личного состава не рассчитывал и не мог их предвидеть, не были проработаны соответствующие меры их возмещения, что вылилось в серьезный кризис людских ресурсов.

С началом войны каждая группа мужского населения по году рождения предоставляла примерно 350 тысяч призывников. В августе 1941 г., например, после того, как были призваны мужчины 1923 г. рождения, лишь 72 тысячи мужчин оставались для последующих призывов из общего количества в 9,9 миллиона мужчин в группах по годам рождения, начиная с 1897 по 1923 г. В то время как эти 9,9 миллиона не были призваны, поскольку являлись либо имевшими броню рабочими или же числились непригодными к воинской службе, вышеупомянутые 72 тысяч человек были доступны для переклассификации. Таким образом, если бы непредвиденные потери вермахта и необходимость их оперативной замены превысили 350 тысяч человек, то отвечавшие за призыв в вооруженные силы инстанции смогли бы компенсировать их лишь за счет снижения возрастной границы призыва в армию. Хотя армия достигла этого кризисного момента уже летом 1941 г., неблагоприятное положение с призывом личного состава сохранялось на протяжении всех последующих лет25.

Таким образом, когда фон Бок 21 августа предупредил Браухича о том, что его дивизии не в состоянии обеспечить длительную оборону, он избрал наступление, то есть движение вперед, как менее расточительную альтернативу. Но ведь ни один осознающий свою ответственность командующий не станет принимать подобное решение, если только он не видит перед собой слабого, неорганизованного и неподготовленного противника, которого к тому же ничего не стоит застать врасплох.

Вполне естественно, что стратегические дебаты, имевшие место в германском высшем командовании с середины августа, не могли не возыметь соответствующих оперативных последствий. Во-первых, камнем преткновения стал вопрос о том, где именно действовать моторизованным корпусам Гейра фон Швеппенбурга и Лемельзена, двум корпусам, которые большей частью сидели на месте уже без малого неделю. И за непродолжительный период этого краткого оперативного затишья 21–25 августа вдоль левого фланга группы армий «Центр» 3-я и 4-я танковые и 10-я моторизованная дивизии XXIV моторизованного корпуса Гейра фон Швеппенбурга сидели сложа руки в районе Унечи и Стародуба. Дивизии Гейра фон Швеппенбурга воспользовались преимуществами этой паузы для отдыха личного состава и ремонта подвижной матчасти, а также пополнения запасов топлива и боекомплекта, столь необходимых для успешного осуществления предстоящих наступательных операций. Одновременно с этим 29-я моторизованная и 17-я и 18-я танковые дивизии XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена также практически не покидали района, простиравшегося с запада от Жуковки на юг до подступов к Почепу, городку в 35 км западнее реки Десны на полпути между Брянском и Трубчевском. Во-вторых, даже принимая во внимание острейшую необходимость отдыха личного состава и ремонта матчасти для дивизий Лемельзена, оперативные реалии того периода говорили отнюдь не в пользу вышеупомянутых мероприятий. Поскольку будущие операции ставили Лемельзена перед необходимостью выдвинуть свои дивизии (на юг) для прикрытия левого фланга XXIV моторизованного корпуса, дивизиям XXXXVII корпуса предстояло очистить от советских сил протянувшуюся с севера на юг шоссейную дорогу, которая шла параллельно, но в 15–35 км к западу от западного берега Десны, овладеть городами Почеп и Погар, расположенными в 45 км южнее. Объективно оценивая значимость этих двух городов, командующий Брянским фронтом генерал Еременко также приказал своим силам овладеть Почепом и Погаром. Поэтому начиная с 22 августа у соединений Лемельзена не было выхода, кроме как начать «препираться» с советскими силами в районе Почепа и Погара, где Еременко в будущем запланировал классический встречный бой, затянувшийся до 25 августа, дня начала наступления Гудериана на Киев.

Пока что в условиях так называемого затишья фон Бок, кипевший от возмущения, однако вынужденный осуществлять на практике директиву Гитлера, 22 августа издал приказ по группе армий «Центр» и приступил к планированию предстоящей операции. За этот период фон Бок реорганизовал свою группу армий, чтобы она отвечала новому стратегическому гамбиту Гитлера, создав организационную структуру, продержавшуюся до середины сентября 1941 г. (см. табл. 1):

Т а б л и ц а 1

Командование и состав группы армий «Центр» на начало сентября 1941 г.

Группа армий «Центр» – фельдмаршал Федор фон Бок

2-я танковая группа – генерал-полковник Гейнц Гудериан

? XXIV моторизованный корпус – генерал танковых войск Лео Гейр фон Швеппенбург

? 3-я танковая дивизия – генерал-лейтенант Вальтер Модель

? 4-я танковая дивизия – генерал-майор Виллибальд Лангерман унд Эрленкамп

? 10-я моторизованная дивизия – генерал-лейтенант Фридрих Вильгельм Лёпер

? XXXXVII моторизованный корпус – генерал танковых войск Йоахим Лемельзен

? 17-я танковая дивизия – генерал-майор Вильгельм фон Тома

? 18-я танковая дивизия – генерал-майор Вальтер Неринг

? 29-я моторизованная дивизия – генерал-лейтенант Вальтер фон Больтенштерн

? Ставка командования, XXXXVI моторизованный корпус – генерал танковых войск Генрих фон Фитингоф-Шеель (резерв 2-й танковой группы)

? 1-я кавалерийская дивизия – генерал от кавалерии Курт Фельдт

? Моторизованная дивизия СС «Рейх» – группенфюрер СС Пауль Хауссер (резерв 2-й танковой группы)

3-я танковая группа – генерал-полковник Герман Гот

? XXXIX моторизованный корпус – генерал танковых войск Рудольф Шмидт (в статусе «группы Шмидта» в 16-й армии до середины сентября)

? отсутствие боевых единиц (в резерве 9-й армии)

2-я армия – фельдмаршал Максимилиан фон Вейхс

? XIII армейский корпус – генерал от инфантерии Ганс Фельбер

? 1-я кавалерийская дивизия (в начале сентября – резерв 2-й танковой группы)

? 17-я пехотная дивизия

? 131-я пехотная дивизия (временно в составе XXXXIII армейского корпуса)

? 134-я пехотная дивизия

? 260-я пехотная дивизия

? XXXIII армейский корпус – генерал-полковник Готхард Хейнрици

? 131-я пехотная дивизия (временно изъята из состава XIII армейского корпуса)

? 293-я пехотная дивизия (в начале сентября)

? XXXV армейский корпус – генерал артиллерии Рудольф Кемпфе

? 45-я пехотная дивизия

? 112-я пехотная дивизия

? 293-я пехотная дивизия (в начале сентября в составе XXXXIII армейского корпуса)

4-я армия – фельдмаршал Гюнтер фон Клюге

? VII армейский корпус – генерал артиллерии Вильгельм Фармбахер

? 23-я пехотная дивизия

? 197-я пехотная дивизия

? 267-я пехотная дивизия (в начале сентября)

? IX армейский корпус – генерал от инфантерии Герман Гейер

? 15-я пехотная дивизия

? 137-я пехотная дивизия

? XII армейский корпус – генерал от инфантерии Вальтер Шрот

? 31-я пехотная дивизия

? 34-я пехотная дивизия

? 167-я пехотная дивизия

? 258-я пехотная дивизия

? XX армейский корпус – генерал от инфантерии Фридрих Матерна

? 7-я пехотная дивизия (в начале сентября в резерве группы армий «Центр»)

? 15-я пехотная дивизия (в начале сентября в составе IX армейского корпуса)

? 78-я пехотная дивизия

? 268-я пехотная дивизия

? 292-я пехотная дивизия

? 10-я танковая дивизия – генерал-лейтенант Вольфганг Фишер

? 167-я пехотная дивизия

? 263-я пехотная дивизия

9-я армия – генерал-полковник Адольф Штраус

? V армейский корпус – генерал-полковник Рихард Руофф

? 5-я пехотная дивизия

? 35-я пехотная дивизия

? 106-я пехотная дивизия

? 129-я пехотная дивизия

? VI армейский корпус – генерал инженерных войск Отто Вильгельм Фёрстер

? 6-я пехотная дивизия

? 26-я пехотная дивизия

? 110-я пехотная дивизия

? 206-я пехотная дивизия

? VIII армейский корпус – генерал-полковник Вальтер Хейтц

? 8-я пехотная дивизия

? 28-я пехотная дивизия

? 87-я пехотная дивизия

? 161-я пехотная дивизия

? 255-я пехотная дивизия

? 14-я моторизованная дивизия – генерал-майор Генрих Вош

? 7-я танковая дивизия – генерал-лейтенант Ганс фон Функ

? XXIII армейский корпус – генерал от инфантерии Альбрехт Шуберт

? 86-я пехотная дивизия

? 251-я пехотная дивизия

? 253-я пехотная дивизия

? XXXX моторизованный корпус – генерал танковых войск Георг Штумме (по распоряжению командования – «группа Штумме»)

? LVII моторизованный корпус – генерал танковых войск Адольф Кунтцен («группа Штумме»)

? Группа Штумме – генерал танковых войск Георг Штумме (в конце августа и в начале сентября XXXX и LVII моторизованные корпуса)

? 102-я пехотная дивизия

? 256-я пехотная дивизия

? 19-я танковая дивизия – генерал-лейтенант Отто фон Кнобельсдорф

? 20-я танковая дивизия – генерал-лейтенант Хорст Штумпф

? 86-я пехотная дивизия

? 110-я пехотная дивизия (в начале сентября в составе VI армейского корпуса)

? Резерв

? Штаб командования, 3-я танковая группа

? 250-я пехотная дивизия

Командование тыла Резервы группы армий

? LIII армейский корпус – генерал от инфантерии Карл Вайзенбергер

? 52-я пехотная дивизия

? 252-я пехотная дивизия

? 162-я пехотная дивизия

22 августа на начальном этапе планирования Киевской операции Гальдер и Хойзингер обсуждали операцию и с фон Боком, и с его начальником штаба по телефону и затем еще раз во время личного посещения штаба фон Бока 23 августа. На этой встрече оба согласились, что группа армий «Центр» сформирует одну половину клещей охвата для запланированного Киевского окружения из сил своего левого фланга, выдвинув на юг единственный моторизованный корпус (XXIV, три танковых и одна моторизованная дивизия) 2-й танковой группы Гудериана и трех армейских корпусов, в общей сложности семь дивизий, 2-й армии Вейхса. Продвижение на юг в тандеме по двум параллельно идущим направлениям к Десне от Новгорода-Северского на востоке через Конотоп до Чернигова на западе, танковые части Гудериана и пехота Вейхса имели задачу захватить плацдармы на Десне на участке между Новгородом-Северским и Черниговом и затем продвинуться на юг или юго-восток в зависимости от обстановки. В любом случае танковые войска Гудериана должны были соединиться с частями 1-й танковой группы Клейста, которая вместе с другими силами группы армий «Юг» должна была наступать на север с Кременчугского плацдарма юго-восточнее Киева.

Именно силы 2-й армии Вейхса должны были продвинуться на юг для захвата Чернигова в низовьях Десны и разгромить советские 21-ю и 5-ю армии до того, как те успеют отступить за линию река Десна – Конотоп – река Сула, таким образом очистив от сил неприятеля восточную часть района Припятских болот. Проводя более масштабное окружение, танковые части Гудериана должны были совершить рывок на юг через Короп и Конотоп и в конечном итоге соединиться с силами 1-й танковой группы Клейста где-нибудь восточнее Киева, что обеспечило бы окружение и разгром советских войск в районе Киева, в частности 37-й, 26-й и, возможно, также 38-й армии. По сути, для танковой группы Гудериана к 25 августа то, что началось как Смоленское сражение, превратилось в еще более ожесточенное сражение за овладение Киевом.

Даже при том, что наступление с целью окружения всех советских сил в районе Киева после 25 августа стало стратегической реальностью, и Бок и Гальдер сомневались в его пользе. В результате и тот и другой не решались расширить масштабы наступательной операции больше, чем того требовала необходимость выполнения определенных приказов Гитлера, и, кроме ограничения сил группы армий «Центр», принимавших участие в операции, и Бок и Гальдер были настроены сократить ее продолжительность. Таким образом, как главные инициаторы наступления на Москву, и Гальдер и Бок все еще считали отвлечение сил для похода на Киев своего рода интермедией, более того, интермедией, которая имеет все шансы «стоить нам победы»26.

Карта 11. Обстановка на правом фланге группы армий «Центр» на 22 августа 1941 г.:

1 – Могилев; 2 – Пропойск; 3 – Брянск; 4 – Рогачев; 5 – Трубчевск

С советской точки зрения изменение Гитлером стратегических планов и операции, проводимые в соответствии с этим планом, в значительной мере определили характер решений Ставки в конце августа. Именно отвлечение значительных сил группы армий

«Центр» на юг и побудило Ставку организовать амбициозное контрнаступление на Западном (Московском) направлении, начавшееся крупномасштабными наступательными операциями Западного фронта Тимошенко и Резервного фронта Жукова в конце августа и достигшее кульминации вместе с ничуть не менее широкомасштабным и амбициозным контрнаступлением Брянского фронта Еременко в начале сентября.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.