Владыки майя

Владыки майя

Во главе города-государства майя стоял халач уиник. Он был тем самым человеком, «настоящим мужчиной», «законным мужчиной», наделенным всей полнотой власти, ограничиваемой лишь членами совета, которые, очевидно, были связаны с ним узами крови. Его власть была абсолютной, а он, как и во всех теократических государствах, считался полубогом. Когда один из таких владык встретился в 1542 году с испанским конкистадором Франсиско де Монтехо, то он, несмотря на то что его земли были разорены, передвигался в паланкине в окружении внушительной свиты.

У майя халач уиник окружал себя изматывающим церемониалом. По словам испанцев, он пытался называть себя «отцом государства, владыкой и халач уиник… что на нашем языке означает великий владыка… они обладали абсолютной властью, и все, что они приказывали, выполнялось обязательно».

Подчиненные выражали свое почтение владыкам майя точно так же, как и другим полубогам. Это было похоже на практику, принятую у ацтеков: когда вождь представал перед Монтесумой, «он должен был снять свои богатые одежды и надеть другие, попроще… он должен был входить босой и не смотреть ему в лицо». Владыка инков занимал столь высокое положение, что все, кто представал перед ним, даже правители обширных провинций, должны были класть себе на спину символический груз, словно они были простые индейцы.

Владыка майя носил набедренную повязку, покрытую великолепной вышивкой, все изобилие информации на которой было подробно проанализировано. Его череп был настолько уплощен, что превращался в узкий мыс на макушке, а его лицо было покрыто татуировкой, фактически надрезами. Халач уиник переделывал себе форму носа с помощью шпаклевки, делая из него крючковатый клюв, чтобы «соответствовать канонам красоты». Выдающийся нос – доминирующая особенность многих каменных барельефов (в Йашчилане, Паленке и на погребальной стеле № 9 в Ошкинтоке, Юкатан). Волосы отпускались длинные, и в них вплетали различные украшения. Уши прокалывались и постепенно увеличивались, и в мочку уха вдевали огромные украшения. (Это напоминает обычай, принятый у знатных инков, которых испанцы прозвали orejones, Большие Уши.) Перемычку носа прокалывали и вставляли в отверстие нефритовое украшение. Левую ноздрю также прокалывали и не давали ей зарастать при помощи деревянных затычек, которые в праздничные дни заменяли топазами, а испанцы называли «янтарем».

Страх майя перед пустым пространством привел к тому, что их искусство стало цветистым и запутанно сложным; каждый кусочек пространства должен был покрыт орнаментом. К своим телам они относились схожим образом: голову делали плоской, мочки ушей расширяли до тех пор, пока туда не вмещалось яйцо индейки, нос прокалывали и искусственно деформировали, глаза специально делали косыми, волосы на лице выщипывали, зубы подпиливали и инкрустировали нефритом, лицо и тело татуировали. Наконец, даже пенис подвергался трансформации; его часто обрезали таким образом, что крайняя плоть выглядела как кисточка.

Майя щеголяли в нефритовых кольцах на пальцах рук и ног; украшения охватывали запястья рук и лодыжки. Сандалии часто были такими же цветистыми, как и набедренная повязка. Владыка майя надевал поверх своей набедренной повязки длинную юбку, часто длиной до лодыжек; иногда к ней была прикреплена шкура ягуара. На поясах были ряды маленьких человеческих голов, символических, конечно, но подозрительно похожих на те цанцас, которые делали охотники за головами индейцы хиварос с верховьев Амазонки.

Рис. 82. Правителем у майя был вождь халач уиник, «истинный муж», каким его изображают фрески в Бонампаке. Мы видим его в полном облачении с символом власти в руках. С фресок Бонампака

Головной убор владыки майя был внушителен. Зачастую он был размером с него самого. Основу такого убора составляла маска, изображающая бога дождя или солнца, вырезанная из дерева или сплетенная. На этом каркасе располагалась превосходная композиция из перьев, вершину которой украшало множество завивающихся переливчатых зеленых перьев птицы кецаль.

Для выполнения своих различных обязанностей – религиозных, военных или гражданских – владыка одевался по-разному; всякий раз он нес в руке символ своей власти. Как государственный деятель халач уиник нес скипетр; часто его изображают несущим щит (символ бога солнца). Исполняя свою религиозную роль, владыка держал в руках двурогий церемониальный жезл из змеиных голов. Исполняя роль военачальника, он надевал нечто вроде доспехов и нес в руках копье и щит; иногда его изображают стоящим на теле сидящего на корточках индейца, что символизирует победу.

Великолепный головной убор владыки майя, центр всего его одеяния, контрастировал с простой полотняной «короной», которую носил Монтесума, и был далек от «короны» Великого Инки; тот носил на голове простую льяуту, ремешок с «королевской бахромой». Головной убор, который носил «истинный муж» майя и его свита, часто был такой замысловатый, что трудно представить себе, как они в таких украшениях на голове перемещаются по джунглям. Сцену, изображающую изготовление головных уборов, можно увидеть на фресках Бонампака. Съемные украшения из перьев, прикрепленные к похожим на крылья деревянным элементам в форме перевернутой буквы U, привязывались к поясу владыки майя. Головной убор получался ростом с самого халач уиника и, безусловно, ограничивал нормальное движение.

Цвет был заметной характеристикой наряда майя. В действительности все в их жизни, включая их самих, было раскрашено. Украшения из штукатурного гипса являли собой буйство красок. Даже огромные каменные скульптуры были раскрашены (до сих пор остаются следы краски). Майя не собирались оставлять все мрачным. Точно так же и древние греки раскрашивали свои скульптуры в яркие цвета, что явилось сильным шоком для многих современных ученых.

Халач уиник имел одну законную жену. Титул ее неизвестен. У него также были наложницы, правда, число их неизвестно. (У Монтесумы было «много любовниц», у правителей инков также было множество королевских наложниц, пальяс; у одного из последних Великих Инков только по мужской линии было пятьсот потомков!) Каким бы ни был ее титул, супруга владыки майя сама была «владычицей». К ней относились с чрезвычайным почтением, как это можно увидеть на превосходных, слепленных из глины фигурках женщин из высших слоев общества. На фресках Бонампака можно увидеть супругу халач уиника; у нее уплощенная голова, в проколотых ушах видны серьги, а на шее – ожерелье. Ее волосы связаны и уложены в скрученную прическу. С ее плеча свисает белый уипиль, и красный палантин небрежно наброшен ей на руки. В руке супруга «истинного мужа» держит складной веер. Ее внешность настолько современна – за исключением уплощенной головы, – что она могла бы сойти с фресок, нарисованных в 800 году н. э. и занять свое место в современном обществе. В ней есть что-то королевское.

У майя должность халач уиника не была ни выборной, как должность правителя ацтеков, ни селективной, как должность Великого Инки, а передаваемой по наследству. Она передавалась от отца к сыну. «Если владыка умирал… то его старший сын становился его преемником». Однако если сыновья были не годны к управлению страной, то главой государства становился брат умершего правителя. А если не было никого, кто мог бы стать преемником, совет выбирал дееспособного человека, вероятно родственника умершего владыки с той же самой фамилией. Подобный порядок наследования был в ходу и в долине Мехико.

О конкретных функциях этой «чрезвычайно важной персоны» мы знаем не больше, чем филолог может разыскать в имеющемся скудном фактическом материале. Относительно периода с 2000 года до н. э. по 928 год н. э. у нас нет ничего, кроме ощущений и толкований, приводимых каждым ученым, того, что он видит на скульптурных памятниках. С 1000 года н. э., вплоть до первого появления испанцев в 1502 году, у нас есть некоторые записи, то есть оформленная словами история, написанная символами майя, которые использовались как средства мнемотехники, а позднее – интерпретация рыцарей конкисты и слуг Божьих того, что они полагали порядком вещей. Личная оценка присутствует всегда. Здесь не существует такого понятия, как объективная история, так как каждый рассказчик выстраивает и интерпретирует события согласно своим собственным индивидуальным пристрастиям.

Рис. 83. Батабоб, действующие чиновники в иерархии майя, занимавшиеся управлением и сбором налогов и дани. С фресок Бонампака

Но вот что кажется довольно ясным: функцией «настоящего мужа» было духовное и светское лидерство на данной территории города– государства майя. Таких городов в стране майя до 1000 года н. э. было много. «Ими правил не один начальник, но человек», – писал Диего де Ланда. И только после 1194 года один халач уиник: стал править «царством майя»: большим количеством городов и обширными территориями. «Царство Юкатана, которое простирается на триста лиг (1400 км с лишним. – Ред.), было не только густо населено, но и им правили отдельные владыки… ими управляли законы и благородные обычаи… что является доказательством хорошего правления. Этому во многом способствовал тот факт, что все они говорили на одном языке. И немалое удивление вызывает то, что такой многочисленный народ, распространенный на такой обширной территории, можно понять с помощью одного единого языка».

Во-первых, этот халач уиник был главой исполнительной власти в своем собственном городе-государстве. Главы других союзнических городов были ахаус или, так как это слово более главенствующее, батабоб. Они были местными правителями территориальных округов. Владыка проводил через них свою политику, выходящую за рамки племени, т. е. «внешнюю» политику. Более чем вероятно, что они были связаны с ним узами родства.

Рис. 84. Фрагмент рисунка, на котором батабоб майя ведет беседу; рядом стоит наполненное блюдо. С вазы горных майя из Небаха, долина реки Чихой, Альта-Верапас, Гватемала

Батабобы – это были «те, что с топорами». Можно найти эквивалент этому названию в современном жаргоне: «наемники, выполняющие грязную работу». Они выполняли приказания вышестоящего начальника, применяя, если возникала такая необходимость, силу. Батабоб отвечал, во-первых, за благосостояние своего собственного города, в котором он проживал. У него был штат помощников. Однако существовал и городской совет, состоявший из вождей различных городских подразделений, которые, хотя и подчинялись ему номинально, обладали правом налагать вето на его действия. Этих членов совета называли ах куч кабоб. Разъясняя, какой властью и функциями обладал этот совет, один испанец написал: «Следующими по порядку были члены городского совета… говорили, что их двое или трое; каждый обладал правом голоса, как и должностное лицо, голосующее в муниципальном правлении в Испании, и без его голоса ничего нельзя было сделать…» Этот совет был напрямую связан через вождей общин с простым народом. При помощи этого средства сдерживался произвол власти правителя.

Батабоб во многом действовал на свое усмотрение. К нему относились с благоговейным страхом, как если бы он был вице-королем. Эта должность передавалась по наследству, и функции у нее были судейские и военные. Для постройки храмов, дорог или домов для знати рабочая сила собиралась по принципу пропорционального отбора. Батабоб улаживал правовые споры, обычно связанные с нарушениями контракта и спорными земельными вопросами, если спорщики входили в его собственную администрацию (в противном случае дело шло к «настоящему мужчине»). Когда жрецы оглашали свои пророчества относительно того, когда следует сеять, убирать урожай или веселиться, батабоб заботился о том, чтобы все это выполнялось. В военное время, хотя он и был фактически главой провинции, реальное командование находилось в руках военачальника (наком), выбираемого на три года. Но во время тотальной войны, такой как война с испанцами, батабоб должен был появляться во главе своей армии, что он и делал. Когда он путешествовал, его несли в паланкине в сопровождении большой свиты. Чтобы расчистить для него путь, людей разгоняли, а на дорогах стелили плащи, чтобы он по ним прошел. Батабобу прислуживали женщины. При нем состояли люди с опахалами, которые прекрасными веерами из перьев отгоняли кровососущих мух и насекомых, любящих запах пота. Короче, с ним обращались как с полубогом. Когда капитан Монтехо во время затишья в сражении посетил батабоба города Лоче на Юкатане, майя приняли его, склоняясь перед ним a la Recamier; слуги батабоба стали обмахивать Монтехо опахалами и лебезить перед ним. Батабоб же разговаривал с испанцем через хлопчатобумажную занавеску, повешенную между ними.

У майя существовало достаточно бюрократии, которая могла бы удовлетворить самых придирчивых правителей, судебных приставов, военачальников и так далее до самого нижестоящего – тупиля, который был кем-то вроде констебля.

Все они принадлежали к высшим слоям общества и не платили налогов.

Государственный доход или скорее доход халач уиника, необходимый для содержания всего этого аппарата, складывался из налогов, куда входили продукты питания, различные изделия и работы, выполнявшиеся простыми людьми. Каждый житель деревни, городка или города– государства коллективно или единолично вносил свой вклад в виде кукурузы, бобов, перца-чили, птицы, оленины, меда, воска, копала, тканей, соли, рыбы, нефрита или той продукции, которую он производил. Майя не оставили записей о подобных налоговых поступлениях подобно тем, что остались для истории от ацтеков. Однако одной известной нам записи такого рода достаточно, чтобы послужить примером. Одно небольшое селение Тахциу, состоявшее из двадцати домов, ежегодно платило непосредственно своему владыке двадцать мер кукурузы (приблизительно 550 кг) и двадцать индеек. Если взять город-государство с населением 50 000 человек, то количество уплаченной дани будет весьма значительным. Затем вождь обменивал все это оптом у торговцев на какао или рабов, которых, в свою очередь, перепродавали на местных рынках в обмен на перья, нефрит и – что уже было позже в истории майя – на золото и серебро.

Не осталось никаких подробностей о придворных, которые окружали халач уиника. Испанцы оставили словесные описания Монтесумы и окружавшей его толпы знатных людей, жен и наложниц, описание стола, за которым он вкушал пищу, словно какой-нибудь великий визирь, описание свиты из слуг, которые прислуживали вождям из других краев, и того, как эти вожди и их жены с наложницами «заполнили два или три внутренних дворика, а часть их оказалась на улице». Также осталось описание королевского птичника с десятью большими водоемами, в котором за птицами ухаживали сто пятьдесят человек. А что касается Инки, который властвовал в Перу, то у нас имеются исключительные подробности о его жизни, его наложницах, проявлениях королевской воли, о тысячах людей, прислуживавших ему, о его одежде, сотканной из тончайшей шерсти викуньи, которую он не надевал больше одного раза. Но если халач уиник у майя вел подобную жизнь, то ему, вероятно, прислуживали точно так же, и мы должны удовлетвориться таким предположением. Каменные монументы и фрески наводят на такую мысль, но и только. Письмена майя сообщают о количестве шагов до Луны, но умалчивают о подробностях жизни владык.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.