Первый контакт двух президентов

Первый контакт двух президентов

Впервые Буш и Путин встретились в изысканной обстановке замка XVI века в словенском городе Брдо 16 июля 2001 года. «Моя цель на этом саммите состояла в том, чтобы преодолеть напряженность и наладить контакт с Путиным, – писал Буш, – я придавал очень большое значение личной дипломатии»{158}. Саммит состоялся под занавес первой пробной для американского президента поездки в Европу – у него еще не было внешнеполитического опыта, и попытки наладить добрые личные отношения с европейскими лидерами вроде канцлера Германии Герхарда Шрёдера шли со скрипом. Европейские политические обозреватели отнеслись к Бушу скептически и даже высокомерно (немецкий еженедельник Der Spiegel поместил на обложку Буша в виде воинственного ковбоя, размахивающего револьверами), и первые встречи американского президента с европейскими союзниками проходили в натянутой атмосфере.

Путин, в отличие от европейских лидеров, отнесся к новому американскому президенту куда менее критически. Путин, бесспорно, понимал, что после весьма прохладного приема у европейцев следует проявить к Бушу подчеркнутое уважение. Самому Бушу в начале их встречи показалось, что Путин держится напряженно. Первым делом он принялся зачитывать по бумажке данные о внешнем долге еще советской поры. Спустя несколько минут Буш прервал это заранее заготовленное выступление, обратившись к Путину с вопросом: «Правда ли, что ваша матушка дала вам крестик и вы освятили его в Иерусалиме?» Эта реплика, судя по всему, мгновенно растопила лед взаимной неловкости – Путин отложил в сторону свои записки и рассказал Бушу, как на его даче случился пожар и все вещи сгорели дотла, один только крестик не погиб в пламени и потому приобрел для Путина особое религиозное значение{159}. В последующей беседе два президента обсудили широкий круг вопросов, в том числе и религию{160}. Путин прямо предостерег Буша от опасности, которую представляет вскармливаемый исламскими фундаменталистами терроризм, просачивающийся с южных оконечностей России; он был убежден, что Соединенные Штаты сильно недооценивают эту угрозу. Особенно настойчиво Путин повторял – и его слова оказались провидческими, – что пакистанский режим во главе с премьер-министром Первезом Мушарафом поддерживает «Талибан» и «Аль-Каиду». Путин сообщил Бушу, что у Москвы есть специалист по этим вопросам, министр обороны Сергей Иванов, который с тех пор стал главным визави советника по национальной безопасности Кондолизы Райс. Судя по всему, они с Ивановым нашли общий язык{161}. По свидетельству советников Буша и Путина, на той первой встрече между двумя президентами возникла взаимная симпатия. И эти близкие личные контакты между двумя лидерами сохранялись почти до конца второго президентского срока обоих{162}.

Совместная пресс-конференция Буша и Путина по окончании саммита началась довольно необычно. Президент Буш говорил о важности «построения конструктивных уважительных отношений с Россией». В тон ему Путин заявил: «Мы рассчитываем на прагматические отношения между Россией и Соединенными Штатами». Два лидера говорили о важности вступления России в ВТО, упомянули они и о своем расхождении во взглядах на противоракетную оборону и расширение НАТО. Путин поднял вопрос, который в дальнейшем неоднократно озвучивал за время своего президентства, – что еще в далеком 1954 году Советский Союз направил странам НАТО послание, в котором выразил намерение участвовать в НАТО. Путин сетовал, что в странах Балтии нарушаются права проживающих там русских. Буш охарактеризовал Путина как «человека честного, прямого, любящего свою страну. Он любит свою семью. Мы разделяем во многом одни и те же ценности. Я считаю его выдающимся лидером».

А далее прозвучала знаменательная фраза, которая неотступно преследовала Буша все его последующее президентство. Отвечая на вопрос, мог бы он доверять Путину, Буш ответил: «Я заглянул в глаза этому человеку. Я понял, что это человек прямой и ему можно верить, – я постиг его душу»{163}. Было заметно, как напряглась, услышав эти слова, находившаяся поблизости Кондолиза Райс. «С этим мы еще хлопот не оберемся», – проворчала она себе под нос{164}. «В последующие годы, – позже с сожалением писал Джордж Буш, – Путин даст мне основания пересмотреть мое мнение о нем»{165}. Райс сетовала, что Буш заранее не заготовил ответа на вопрос о доверии: «Нам так и не удалось избавиться от впечатления, что президент по наивности поверил Путину, а потом тот его обманул»{166}. Колин Пауэлл предпочел обойтись без дипломатических экивоков: «Я заглянул ему в глаза и увидел КГБ», – язвительно заметил он позже{167}. Путин отозвался о Буше не так льстиво, и тем не менее обе стороны расценили ту первую встречу двух президентов как успех{168}. Некоторые из чиновников эпохи Буша были не так снисходительны в оценках. «Путин переиграл Буша», – отметил один из них, выразив чувства более скептически настроенной группы сотрудников{169}.

Вскоре после первого саммита с Путиным Буш высказал свое мнение о нем, которое проливало свет на кредо российского лидера: «Я увидел человека, который понимает, что его будущее связано не с Востоком, а с Западом, я понял, что нас обоих заботит проблема безопасности, особенно исламский фундаментализм, и он понимает, что ракеты в такой же мере могут ударить по нему, как и по нам». Отталкиваясь от этого четкого диагноза, Буш перешел к сути дела: «С другой стороны, он не желает, чтобы Америка принижала его»{170}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.