Людмила Улицкая «Свет мой и сила»

Людмила Улицкая

«Свет мой и сила»

Это книга о границах памяти… Они оказались подвижны и прихотливы. Ничего среднестатистического, никакой общей картинки. И Наташа, великий редактор, уже не может выправить наших воспоминаний: одни помнят ее легкой, невесомой, парящей, другие – тяжелой, почти непереносимой, вздорной. Она бывала безмерно щедрой и безмерно эгоистичной, несгибаемой, непоколебимой и уклончивой. Умела слышать тончайшую музыку и быть совершенно глухой к обращенному к ней воплю. Полной правды не напишет никто – она выше наших человеческих возможностей.

Биография Наташи уже написана… И в этой книге тоже будут намечены вехи ее жизненной истории. Но эта книга о другом – о том месте, которое Наталья Горбаневская занимает сегодня в нашем мире, в частном пространстве каждого из знавших ее лично, и о том, что подвиг ее жизни был не политическим, как считают миллионы людей, а чисто человеческим – о чем знают немногие. И этот подвиг далеко не исчерпывается тем общеизвестным фактом, что она вышла на Красную площадь в августе 1968 года, протестуя против введения советских войск в Чехословакию. Наташа совершила и множество других подвигов, очень тихих и трудных. Маленькая ростом, в каких-то измерениях навсегда оставшаяся девочкой, в течение жизни она выросла в человека огромного масштаба, сохранив радостную детскость до смертного часа.

Она была в юности категорична и нетерпима, в старости – мягка и сострадательна. Жизнь ее семьи, бабушки, матери, ее самой, ставшей и матерью, и бабушкой, заслуживает отдельного рассказа, потому что и здесь просвечивает работа судьбы, удивительной наследственной верности, достоинства, жертвенности, которые так ярко прочерчены в женщинах Наташиного рода.

Те, кто знал Наташу только по ее стихам, кто любил ее поэзию, понимают, что в ее творчестве – она не любила этого слова, но смерть меняет лексику, и теперь писание стихов в дребезжащем московском трамвае или в парижском автобусе можно не смущаясь называть словом «творчество» – лирика была слита с мотивом гражданственности, а любовь, которой она была одарена, распространялась не только на любимых ею людей, но охватывала весь мир – средоточием этого мира был русский язык, Россия.

29 ноября 2013 года ранним утром я возвращалась из аэропорта Домодедово домой, и наша бедная подмосковная природа, уже заснеженные, но еще не потерявшие всей листвы деревья, остатки деревень и полей, отступающие перед агрессией растущего московского пригорода, вызвали в памяти Наташины стихи, которые я бормотала до самого Павелецкого вокзала. Это мой внутренний автомат – всегда, когда меня трогает природа, когда мир вдруг открывается в его необыденном, подлинном виде, приходят на ум эти стихи. В это утро Наташи уже не было на свете, но я об этом еще не знала.

Л. У.[2]

Я в лампу долью керосина.

Земля моя, как ты красива,

в мерцающих высях вися,

плетомая мною корзина,

в корзине вселенная вся.

Земля моя, как ты красива,

как та, что стоит у залива,

отдавшая прутья свои,

почти что безумная ива

из тысячелетней любви.

Земля моя, свет мой и сила,

судьба моя, как ты красива,

звезда моя, как ты темна,

туманное имя Россия

твое я носить рождена.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.