120) Г. М. МАЛЕНКОВУ 25 июня 1950, Николина Гора

120) Г. М. МАЛЕНКОВУ 25 июня 1950, Николина Гора

Лично

Глубокоуважаемый Георгий Максимилианович,

Я обращаюсь к Вам не только как к ведущему партийному руководителю, но также и потому, что я всегда вспоминаю с самыми лучшими чувствами Ваше участие и руководство в моей работе. Мне думается, что мое пространное обращение к Вам также оправдывается значимостью вопроса, о котором я пишу.

Еще во время войны я много думал над более действенными методами борьбы с бомбежками тыла, чем заползание в норы и отстреливание снарядами. Теперь, когда в арсенал вошли атомные бомбы и реактивные самолеты и снаряды, этот вопрос становится одним из

важнейших. За эти четыре года я отдавал все свои основные силы решению этой задачи, и мне думается, что сейчас я успешно завершил ту часть проблемы, которую надлежит решать ученому.

Идея наиболее эффективного из возможных методов защиты уже давно высказывалась, она заключается в создании хорошо направленных энергетических пучков такой большой интенсивности, чтобы почти мгновенно уничтожать облучаемый объект. <...>

За два года работы я решил, по-видимому, по-новому эту задачу. Кроме того, я нашел, что нет никаких принципиальных запретов на пути к осуществлению пучков нужной нам мощности.

Следующий этап — экспериментальный — заключался в том, чтобы найти те конкретные условия, в которых один из найденных мною типов излучения может быть осуществлен. Поиски нового явления обычно не требуют какой-либо сложной или особо мощной аппаратуры, и для решения поставленной задачи вполне достаточна была моя теперешняя маленькая лаборатория. К тому же искание нового всегда сопряжено с непрерывными неудачами и ошибками, и такую работу даже приятнее делать без лишних свидетелей.

Целый год я искал метод осуществить один из теоретически найденных мною типов излучения, но безуспешно. Только в конце декабря прошлого года я напал на правильный путь, и с этого времени работа пошла очень хорошо, и сейчас ее можно считать законченной. <„.>

Следующий этап работы должен был бы заключаться в постепенном увеличении испускаемых мощностей, с тем чтобы выявить степень возникающих при этом технических трудностей. Но осуществить этот этап работы в моих теперешних условиях очень трудно.

Есть все основания думать, что найден многообещающий путь, который в интересах нашей науки надо проследить до конца. Поэтому я решился написать Вам, чтобы получить авторитетные указания, как человеку в моем положении надлежит теперь поступать.

Но перед тем как уточнить мой вопрос, я хочу Вам рассказать еще о некоторых интересных проблемах, к которым можно будет приступить, используя найденное мною явление. Вот самые главные из них.

Найденный мною процесс лучеиспускания с плоскости обратим и имеет высокий кпд, поэтому он не только позволяет трансформировать электрическую мощность в энергетический пучок, но и обратно. Его можно использовать для того, чтобы преобразовывать электромагнитное излучение в обычную электроэнергию. Этим открывается реальная возможность осуществить передачу значительных мощностей на расстояние без проводов. <...>

Конечно, полное решение каждой из этих проблем потребует много времени и энергии, и я не в силах браться за разрешение их всех. Дай бог осуществить начатую с пучками. Если я Вам пишу о них, то только чтобы показать значимость круга проблем на очереди в современной электронике, понимая под словом «электроника» все те процессы электротехники, где электричество распространяется помимо проводов.

Мне думается, что электроника наших дней находится в том же положении, в каком была электротехника в середине прошлого века. Тогда практическое использование распространения электричества по проводам началось с развития электросвязи, и, только когда научились создавать электромашины большой мощности, она стала основным методом передачи энергии на расстояние и привела к электрификации стран. Теперь мы широко пользуемся электроникой только для радиосвязи, так как пока не умеем оперировать с большими мощностями. С полной ответственностью можно предсказать, что передовой электротехникой второй половины нашего века будет электроника больших мощностей, она будет заниматься решением проблем, аналогичных только что описанным. Сделанная мною работа лежит у истоков этого пути, вот почему ей можно придать даже принципиальное значение.

Возвращаюсь к вопросу о дальнейшей судьбе работы, о которой я пишу.

Найти и понять новое явление есть самое интересное и увлекательное в работе ученого, но убедить только себя в значимости своей научной работы — это не есть еще научное достижение.

Поэтому, во-первых, мне надо получить признание моих достижений у ученых, чтобы они использовались в науке, и, во-вторых, проверить значимость изысканий, применив их на деле. Но при создавшемся для меня положении выполнить эти два условия почти невозможно. [Выполнить] первое было бы просто. Я бы, конечно, настоятельно просил разрешения опубликовать свои теоретические и экспериментальные работы, не будь настоящего международного положения, которое заставляет нас держать, нередко даже во вред себе, наши научные достижения в секрете.[165]

Второе, т. е. практическое осуществление, затрудняется теми ограниченными возможностями, которыми я располагаю. <...>

Несомненно, главная трудность, стоящая на пути к нормальному развитию моих работ, находится в опальности моего положения, при которой мне невозможно организовать здоровую коллективную работу. Это я ясно понял на опыте моей профессуры в МГУ. Когда три года тому назад я получил кафедру на Ф. Т. Ф[166], то главная моя трудность была в подборе основных кадров, никто из мало-мальски ценных работников не решался ко мне идти, так как не рисковал связывать свою судьбу с моим опальным положением. Так, например, я предлагал трем молодым физикам, двое из них даже мои ученики (Шальников и Андроников[167]), быть моим заместителем, но все они уклонились. За два года моей работы в Ф. Т. Ф. мне не только не удалось подобрать достаточно квалифицированных кадров, с которыми можно было начать научную работу, но даже мало-мальски оригинальные лекционные эксперименты и те не удавалось удовлетворительно налаживать. Бывали случаи, когда, в отчаянии, я у себя дома, своими руками, делал приборы для демонстрации и приносил их с собой на лекции.

Нельзя винить людей, что они не шли ко мне; как они сами говорили, они не чувствовали, что мое положение на факультете прочно. И действительно, после двух лет работы я получил от проректора (ак. Христиановича) письмо, что за непосещение собрания в честь семидесятилетия товарища Сталина я буду уволен, мое письменное объяснение, почему я не мог быть, было признано неубедительным, и в том же месяце меня уволили[168].

В эти годы, когда я работал над описанной проблемой, основной помощью для меня мог бы быть ассистент, но сколько я ни пытался, я так и не могу его получить от Академии наук, так что в лаборатории все делаю сам. В этом, по существу, нет ничего плохого, а работа в одиночку до сих пор меня удовлетворяла, и, несмотря на все житейские невзгоды, благодаря возможности хорошо концентрировать свои силы, она оказалась очень продуктивной. Кроме основной работы, о которой я Вам пишу, за эти годы мною напечатаны пять научных работ по гидродинамике, и сейчас я готовлю к печати еще две. На две трети я написал монографию «Физические основы техники глубокого холода», но когда я узнал, что американцы в больших масштабах разрабатывают мой метод низкого давления получения кислорода (у нас его развитие фактически прекратили), то перестал писать, чтобы не публиковать книгу на пользу американской технике.

Я обрабатывал стенограммы моих лекций по общей физике, чтобы их издать в виде курса, боюсь, что его не согласятся напечатать после моего увольнения из МГУ[169] <...>

Мне говорят, что созданного мною института мне вернуть нельзя. Самое ценное в моем институте были кадры, как научные, так и технические, механики, ассистенты, монтеры и др. Их всех я сам тщательно подбирал и воспитывал. Если теперь где-нибудь я и получу площадь и средства, то нужных мне кадров взять неоткуда. Конечно, я могу их снова воспитать из молодежи, но это возьмет два-три года, одному это сделать трудно, и это берет много сил.

Попав в такое положение, виноват, первым долгом, я сам, так как, очевидно, самому человеку надлежит уметь согласовывать свои поступки с реальным окружением.

Сейчас я готов позабыть всякое чувство обиды и хочу сделать все, что в моих силах, чтобы изменить создавшееся положение и добиваться здоровых условий для развития этой важной для нас работы, но я не знаю, как за это правильно взяться.

Я обращаюсь к Вам в надежде, что, оценив создавшееся положение, Вы найдете возможным указать мне путь, ведущий к полноценному развитию моей научной работы.

Искренне уважающий Вас П. Капица