Что могут две двухкопеечные монеты
Что могут две двухкопеечные монеты
После смерти Садовского я заболела. Подхватила детскую ветрянку и слегла. Детские болезни хороши в своем возрасте. Тогда они проходят более или менее нормально.
А тут за неделю я похудела на восемь килограммов, ветер с ног сбивал. Хорошо хоть отвратительные язвочки не оставили никаких следов на коже.
Приезжали ребята, мы катались на мотоциклах, хотя у меня почти не было сил держаться за кожаную куртку сидящего передо мной Ромки. Вообще сил не было ни на что.
Жизнь действительно казалась никому не нужной, проигранной, что ли. Погиб любимый человек, я хожу на нелюбимую работу да еще и числюсь там соломенной вдовой, каждый норовит до души доцарапаться, расспросить, как да что.
Хотелось покончить со всем сразу, провалиться в такую глубокую яму сна, куда не доберется больше боль. Наверное, это звучит несколько глупо, но я была абсолютно честна в своих намерениях. Нет – значит, нет. Либо я прямо сейчас найду в этой жизни смысл, либо на кой мне такая жизнь?
Говоря все это себе, я бродила по городу. Возможно, и вслух говорила, может, и орала на себя, и ногой топала, и убегала невесть от кого, пугая прохожих. Впрочем, кто думает о прохожих? Прохожие проходят, как проходит все на свете. Никто не думает о прохожих…
Решение пришло само собой, точно все время топталось за дверью. Мне срочно нужно поступить в какую-нибудь театральную студию. И вправду, давно хотела. Вспомнила, что несколько дней назад школьная подруга Ирка сказала, что записала объявление какой-то студии.
Я пошарила в карманах, там сыскались две двухкопеечные монеты, на первую дозвонилась до Ирки, и о чудо! Несмотря на отличную погоду, она была дома.
Театр находился в ДК «Мир», на Нарвской, но для меня расстояния не играли ровно никакой роли. Впрочем, сначала следовало дозвониться.
– Если мне откажут – все, – приняла решение я и набрала номер.
Трубку подняли буквально на второй гудок. Услышав, что я звоню по поводу театральной студии, вахтер тут же попросил меня подождать, успев сказать только, что студий в ДК несколько, но как раз сейчас мимо него проходят студийцы одной из них.
Вскоре трубку взял другой человек.
– Здравствуйте, мне сказали, что вы звоните по объявлению, – мягко произнес он. – В Доме культуры, насколько я знаю, несколько театров, но абсолютно уверен, что вы нашли именно наше объявление. Вы нужны нам!
Я буквально захлебывалась счастьем, когда мне сказали, что я нужна и что я могу приехать к ним на ближайшее занятие.
Вот так две двухкопеечные монеты могут повернуть жизнь человека, в одну секунду переродив его из бессильной амебы в веселого и энергичного человека.
А тут еще и сон приснился. Видела Воейково, есть у нас там немецкие или финские коттеджи, и вижу, что я, маленькая, иду к одному из них вместе с моей тогдашней подружкой Ленкой Романовой, а в руках у меня огромная кукла Нина, которую мне дедушка подарил на день рожденья.
И вот подходим мы к холмику, а он весь покрыт серым асфальтом. А сверху стоит белый коттедж, подле него сидит хлипенький мужичок с длинными волосами и дебелая бабища с отупевшим выражением лица стирает в тазу белье.
А рядом с ними бегают двенадцать странных пацанов. Смотрю, а дети больные какие-то, да и не дети вовсе, а наполовину дети, наполовину трупы.
Только я вдруг понимаю, что знаю их всех: Иисус, Мария и двенадцать апостолов. Странно, конечно, что в таком виде, но как видела, так и передаю.
И вот подходит ко мне один из мальчишек и говорит:
– Хочешь, научу тебя читать в душах? Будешь все знать о других людях.
– Хочу, – говорю.
– Надо совпасть сердцем, – говорит странный ребенок, показывая на свой пульс на запястье.
Показывает, а потом берет за руку мою куклу Нину, закатывает глазки, синеет.
Глупый!
Я вырываю из его пальчиков руку куклы и прижимаю к своей руке.
– С моим пульсом совпадай! Дыши!
– Ты скоро умрешь, – открывает небесно-голубые глаза мальчик-апостол.
– Ну да, в сорок два, – говорю я, мне тогда очень нравилась эта цифра. В сорок два умерли Владимир Высоцкий и Элвис Пресли, Джо Дассен, и вообще, как говаривала моя бабушка: «Великие люди умирают, и мне что-то нездоровится».
– Ты умрешь через месяц, – перебивает поток моих мыслей ребенок.
И тут все вокруг меня словно разбивается, уступая место новой реальности. Мальчик все-таки апостол. И не важно, как выглядит апостол или каким он нам представляется. Суть в том, что врать он точно не будет – по статусу не положено. А если так, все правда и я действительно умру.
Умру через месяц. За это время ничего нельзя толком сделать. Я вхожу в труппу театра, который должен приступить к постановке в декабре, сейчас сентябрь, за месяц я даже роль еще не получу.
Я пишу стихи, но делаю это еще плохо. За один месяц лучше писать не станешь, разве что тот же апостол чем-нибудь вдохновляющим по головке шмякнет.
Задача.
В общем, когда проснулась, я вертела свою судьбу и так и сяк и, в конце концов, пришла к самому простому выводу: если жить осталось не больше месяца, нужно хотя бы потратить это время на то, что мне действительно нравится, беспощадно выбрасывая из нее все ненужное.
Поэтому первым делом я уволилась с работы, выгнала из своей жизни людей, общение с которыми доставляло мне неприятные эмоции, а также тех, с кем встречалась от скуки, к которым ничего не чувствовала. Увеличила тренировки, стала больше читать, много писала.
Через месяц жизнь не закончилась, но полностью изменилась.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.