4. «Кто-то повредил при монтаже»

Прихожу я как-то в министерство, и Дмитрий Васильевич Ефремов, министр, который всегда меня гонял на всякие неприятности, вызывает и говорит: «Неприятности на «Электросиле», надо туда выехать». Оформляю командировку и вечером выезжаю «Стрелой» в Ленинград. Приезжаю. Что случилось?

Подводная лодка сдается судостроительным заводом. Как всегда, конечно, конец квартала. На швартовых испытаниях выходит из строя главный двигатель. Якорь двигателя диаметром около 700 мм, длиной метра два. Двигатель постоянного тока, питается от серебряно-цинковых аккумуляторных батарей, напряжение низкое, ток большой. С большим трудом — поскольку лодка готова, все заварено, закрыто, двигатель просто так вытащить невозможно — но поскольку это случилось вчера утром, успели — разрезали какой-то борт, вытащили. Когда я приехал, якорь двигателя уже вынули. Коллектор был в нормальном состоянии, а железо якоря… На выходе из паза выгорел кусок размером с кулак, ну, небольшой кулак, скажем, детский.

Мнение директора «Электросилы»: конструкторы сделали тонкую изоляцию паза или кто-то повредил при монтаже. Говорю: «От тонкой изоляции паза ничего не случится — там практически нет напряжения. Это витковое замыкание». Он в крик — какое витковое! Я говорю: «Витковое, а между витками напряжение самое ерундовое, значит — это не пробой от напряжения, а механическое повреждение». Беру с собой работника ОТК и иду в цех, где делаются обмотки. Медь лежит, отрезают мерные куски, гнут их по шаблону в приспособлении. Вот на этом изгибе на некоторых местах иногда получаются царапины, заусенцы. Спрашиваю:

— А кто зачищает?

Говорят:

— Это та бригада, которая изолирует.

— А как вы туда передаете?

— А вот, к столбам, которые держат перекрытие цеха, ставим готовые стержни, и они забирают.

Прекрасно. Конечно, странно, зачищать на изолировке — это неправильно, проводящая пыль летит, ну, ладно, посмотрим. Иду туда — конечно, изолировщицы ничего не зачищают. Спрашиваю: «Кто зачищает?» Говорят: «Это те зачищают, которые гнут». Смотрю эти гнутые стержни, выбираю один с «хорошим» заусенцем на меди (таких там было немного, но были) и иду к директору.

У директора телефон ВЧ-связи не на столе у секретаря, и не у него в кабинете, а во второй комнате, и я слышу, как он говорит, видимо, с министром:

— Я не знаю, Ашкинази сказал, что это какое-то витковое, этого быть не может, это кто-то повредил при монтаже, и он, Ашкинази, уехал, ничего не сказав.

А, между прочим, насчет «кто-то повредил при монтаже» — так это 50-й год… конечно, не 37-й, но все-таки один из периодов «вурдалачества Большеусого» (Фазиль Искандер, «Сандро из Чегема»). Тут он поднимает глаза, видит меня и произносит:

— А, вот он еще здесь.

Видимо, министр попросил дать мне трубку, дает, и я говорю:

— Дмитрий Васильевич, это был заусенец на меди.

— Как же Вы заусенец увидели, когда там все расплавилось?

— Тот самый, который проколол витковую изоляцию, я не увидел, но увидел заусенец на следующем, на еще не заизолированном стержне.

— Привезите его мне!

— Хорошо.

С этой двухметровой медной палкой я и вернулся.