НЕ РАСКРЫВАЯ ПАРАШЮТА
НЕ РАСКРЫВАЯ ПАРАШЮТА
Высота 550
Самолет плавно оторвался от земли. Перегнувшись за борт кабины, я смотрел на удаляющуюся землю.
Сквозь дрожащий и нагретый июльским солнцем воздух я видел узенькую рельсовую дорожку. Сразу же за ней тянулся густой зеленый парк, изрезанный дорожками. Сквозь зеленую гущу мелькали серебристо-синие озера. Парк мягкими увалами переходил в желто-зеленые полотнища хлебов. Затем начинался лес. В голубоватой дали таяли игрушечные домики.
…Знакомая, успокаивающая картина.
Самолет, разрывая воздух кругами, забирался все выше и выше. Откинувшись немного назад, я полузакрыл глаза. С тех пор как я совершил первый прыжок, прошло всего два месяца. За это время я шесть раз раскрывал в воздухе светлый купол парашюта. То, что когда-то так манило к себе своей неизвестностью, стало близким, простым и знакомым.
Обычный парашютный прыжок я уже хорошо знал. Хотелось чего-то большего, сложного. Товарищ Минов однажды рассказал мне о сложном парашютном прыжке. В 1929 году, по приглашению знаменитого американского летчика-парашютиста Уайта, Минов участвовал в состязаниях на точность приземления, состоявшихся в Соединенных штатах Америки. До этого Минов прыгал всего два раза, и с таким багажом он должен был соревноваться с королями воздуха, имеющими много десятков прыжков. Выпрыгнув из самолета на высоте четырехсот пятидесяти метров, товарищ Минов камнем падал, не раскрывая парашюта, двести метров. Благодаря этому его отнесло очень мало, и он в состязаниях на точность приземления занял третье место.
Рассказ товарища Минова пробудил во мне интерес к затяжному прыжку. Вернувшись в свою часть, я только об этом и думал. Наконец, такая возможность представилась. Я решил лететь, не раскрывая парашюта, не менее ста пятидесяти метров.
Когда самолет достиг высоты шестьсот метров, летчик Скитев дал сигнал готовиться и через несколько секунд скомандовал: «Прыгай!»
Держа правую руку на вытяжном кольце, я бросился вниз, и в ту же секунду меня охватило неотвратимое желание выдернуть кольцо, как я это делал до сих пор. Но я удержался. В ушах стоял пронзительный и острый свист. Казалось, что кто-то затягивает меня с гигантской силой в воздушную струю.
Желание выдернуть кольцо все росло и росло.
Оно проникло всюду. Не было в моем камнем летящем теле ни одной живой клеточки, которая не кричала бы мне: «Дерни за кольцо! Раскрой парашют!»
Постепенно мной начало овладевать странное чувство необъятности окружившего меня воздушного океана. Какой-то сильный голос кричал внутри меня, что я надаю в бездонный колодец. И даже в свистящем воздухе я слышал этот властный голос: «Прекрати падение!»
Начало посасывать в желудке, и, не в силах дольше противиться, я выдернул кольцо. Надо мной раскрылся белый купол парашюта, и я плавно начал спускаться на землю. Падал я затяжным прыжком не более пятидесяти метров. Как только прекратилось падение, перестала кружиться голова, прошел испуг.
Чем ближе к земле, тем больше мною овладевало чувство досады за свою нерешительность. Подбирая самые нелестные эпитеты, я всячески поносил себя за то, что не смог выполнить своего же задания.
С тяжелым чувством неудовлетворенности складывал я парашют.
Весь день меня преследовала неотвязная мысль:
«Неужели у меня не хватит решимости и мужества для преодоления трудностей затяжного прыжка? Неужели я не гожусь для этого дела?»
Я решил повторить прыжок и еще раз проверить самого себя.