Глава 9 Измена

Глава 9

Измена

16 апреля 1996 года. Половина третьего дня. Тыловая колонна 245-го мотострелкового полка с молодым пополнением и горючим выехала на горный серпантин в полутора километрах от села Ярыш-Марды. Слева отвесная гора. Справа обрыв и река Аргун. Для засады лучшего места не найти. Но солдаты спокойны: с местными договорились, проблем быть не должно.

В следующий момент факелом занялся головной БТР. Бойцы толком не успели понять, что произошло. Мгновения спустя колонну объял огненный смерч. Ни одной целой машины, лишь несколько выживших солдат. Колонну сожгли дотла. Эту страшную картину боевики снимали на видео.

Полк потерял 53 бойца убитыми, столько же ранеными. Чудом спаслись только 13 военнослужащих.

Уничтожение мотострелков под Ярыш-Марды – один из самых страшных эпизодов первой чеченской войны. И свидетельство очередной измены. Кто-то продал боевикам маршрут и порядок передвижения полка. Так было до трагедии, так будет после нее.

…Одной из самых зловещих фигур чеченской войны был «черный араб», он же Хаттаб. Жестокий, хитрый, изворотливый. Он платил большие деньги, чтобы оставаться неуловимым. И чтобы знать о следующем шаге федералов. В любой точке Чечни.

Свою работу Хаттаб «сдавал» еще одному арабу. Звали его Фатхи. Мало кто знает, что именно от него исходила главная угроза не только чеченцам, но и всей России. Под именем Фатхи этого неприметного с виду старика знали во всех спецслужбах мира. По происхождению чеченец, он был гражданином Иордании. В Афганистане Фатхи зарекомендовал себя как непримиримый борец с «неверными».

Один существенный эпизод. В 1992 году Фатхи приезжает в Вашингтон. Для американцев не секрет, кто в действительности этот человек. Но, сделав свои дела, он спокойно покидает американскую столицу. Это после трагических событий 11 сентября спецслужбы США проявят бдительность к арабам. А в 1990-х арабские террористы, орудующие в Чечне, их не волновали.

Приехав на Кавказ, Фатхи становится советником Дудаева по религиозным вопросам. И организует под знаменем ислама отряд боевиков «Абу сайяф». Этот отряд отличают строгая дисциплина, четкая организация, а главное – хорошее жалованье в твердой валюте. Желающих хватало.

Следом в Чечню приезжает Хаттаб, правая рука Фатхи. Вскоре станет понятно, кто объединяет в Чечне непримиримых. Это Фатхи, Хаттаб, примкнувший к ним Шамиль Басаев, а также арабский террорист, специалист по диверсионным операциям Абу аль-Валид. Он приехал в Чечню из Саудовской Аравии. Это они зальют Чечню кровью и ввергнут Россию в террор.

Весной 1995-го в Чечне некоторое затишье. Временное перемирие застало боевиков в предгорьях Главного Кавказского хребта. Их как будто жалели. За пару месяцев уже два раза объявляли мораторий на боевые действия. Выдавленные из Грозного, дудаевские отряды сконцентрировались на двух направлениях. На западном – Самашки, Бамут, станица Асиновская. На восточном – Аргун, Гудермес, Шали. Им противостояли две федеральные группировки: «Север» и «Юг». Настал решающий момент. Бандитов можно было накрыть одним ударом.

Мы беседуем с Сергеем Чепусовым, начальником штаба 245-го мотострелкового полка; в 1995-м он вместе с Геннадием Трошевым участвовал в переговорах с Масхадовым.

«Когда они наступали, брали Грозный, мы даже в какой-то момент знали, где находится Дудаев, – рассказывает Чепусов. – Под Грозным он был, на южной стороне Грозного. Знали где. И нам не давали открыть огонь туда. Потом, когда разведчики доложили, что джипы оттуда ушли, нам разрешили стрелять. О чем это говорит? Когда мы наступаем, готовы уничтожить группировку бандитов, которые были там, 2 батальона могли уничтожить, нам вдруг говорят: «Стой, переговоры».

26 апреля президент Борис Ельцин подписывает указ о дополнительных мерах по нормализации обстановки в Чеченской Республике. Другими словами, вводится очередной запрет на ведение боевых действий. Непонятная тактика центра застает войска в тот момент, когда они не оставили боевикам ни одного шанса. Но военные скованы в своих действиях именно президентским указом.

…Шатой, «чеченская Швейцария», как его иногда называют. Название этого села часто будет мелькать в сводках и сообщениях информационных агентств. Для командования федеральных войск взять Шатой – стратегическая задача. Отсюда по горным тропам, через перевал боевики беспрепятственно попадают в Грузию. А оттуда идут оружие и пополнение.

Батальону ульяновских десантников приказано выдвинуться в Шатой налегке, без прикрытия. Позже выяснится: плохо сработала разведка. Да и связисты подвели. Связи со своими нет. Группа из двухсот с лишним бойцов ускоренным маршем входит в село. О том, как это происходило, нам рассказал офицер ульяновской воздушно-десантной дивизии Александр Павлов:

«Вошли мы в Шатой очень быстро. Боевики не ожидали такого варианта. Мы захватили Шатой и плацдарм рядом с ним. Встали, организовали круговую оборону и начали сразу пристреливать близлежащие основные точки».

Десантники еще не знают, что совсем рядом сосредоточены крупные силы боевиков. Бандитов в 10 раз больше. По самым скромным подсчетам, всего в полутора километрах от Шатоя, в горах находятся 2000 вооруженных до зубов чеченцев. Лагеря оборудованы мощными инженерными сооружениями. Блиндажи в 5–6 накатов. От них тянутся траншеи в человеческий рост. Все тщательно замаскировано. С воздуха укрепления не засечь.

Блиндажи утеплены соломой. Есть печь. Своды поддерживают стальные рельсы. Боевики могли держать здесь оборону несколько месяцев.

Сюда, на формирование, боевики стекались из окрестных сел. Хотя с самого начала войны тактика у них была другая. Они предпочитали воевать с федеральными войсками в других районах Чечни. Вести боевые действия рядом со своим домом тяжело психологически. В боях в Грозном в 1995 году участвовали в основном чеченцы из высокогорных районов.

О том, какую внушительную силу представляли собой формирования боевиков, можно судить по рассказам вертолетчиков, которые обеспечивали поддержку спецназа.

Вот что рассказал нам Валерий Чухванцев, заместитель командира вертолетной эскадрильи:

«…Летим двумя экипажами. Мы с командиром полка в первой машине, вторым идет экипаж Олега Драя».

В задачу двух вертолетчиков входила доставка боеприпасов для подразделений спецназа, которые закрепились на высотах близ Шатоя. Провели первую разгрузку. Направились за второй партией и были уже практически у базы, когда их засекли боевики. Бандиты открыли шквальный огонь по вертолетам.

Уже почти проскочили, как вдруг слышу в наушники: «Пожар, пожар!!!» – продолжает вспоминать Валерий Чухванцев. – Борт такой-то, я подбит. Иду на посадку»…

Картина была ужасной. Машина Олега Драя горела. Клубы черного дыма закрывали все вокруг. Из вертолета, в котором находился Валерий Чухванцев, было невозможно рассмотреть, что же стало с экипажем на горной площадке. Погибли? Сгорели в вертолете, а может, успели выскочить? А если и успели выскочить из горящей машины, то могли попасть в руки боевиков! Ответов на эти вопросы, пока вертолет Чухванцева находился в воздухе, не было. И тогда он принимает решение садиться. В кромешном аду среди пуль и разрывов они совершили посадку.

«Выскакиваем, начинаем искать. Где экипаж? Никого не видно. Где Олежка? Не видим Олежку», – вспоминает Валерий.

Чухванцев с командиром подбежали к горящему вертолету, они увидели, что людей в нем нет, значит, успели выскочить, теперь их надо искать, но где? Где наши? Где враги? В горячке боя, среди разрывов мин, огня и дыма, понять это было очень сложно. Два вертолетчика, рискуя жизнью, метались по полыхающему каменистому плато. Они искали своих товарищей. Взлетать без своих товарищей они считали невозможным. Сколько прошло времени в этом страшном поиске, никто не помнит. Но вот первая удача – бортового техника, оказывается, подобрали наши десантники. Он ранен, но жив. Чудом нашли Олега Драя, и только поиски правого летчика ни к чему не привели. А тем временем обстрел наших позиций становился все более массированным.

«Десантники выскакивают и орут нам: «Мужики, уходите, сейчас будут добивать!» – продолжает Валерий. – Я говорю, не можем мы уйти, нет у нас одного человека. А они нам – уходите, будете искать одного, угробите всех… Кричу командиру, что делать. Он говорит, садись давай в вертушку!»

Это было тяжелое решение – лететь на подбитом вертолете без одного члена экипажа. Но иного выхода не было. Промедли они чуть-чуть, и пять человек погибли бы вместе с боевой машиной. Пули градом стучали по обшивке вертушки.

«Летим низко, чтобы нас никто не засек, – продолжает Валерий Чухванцев, – Идем по телеграфным столбам, два столба – поворот направо. Пять столбов – налево. Вот выскакиваем из-под обстрела, впереди Аргунское ущелье. Говорю, командир, нам туда! Дом там! И тут я смотрю, у меня рука затряслась, дрожит рука. Думаю, некрасиво. Тут раз, вторая затряслась… уже ноги трясутся. Вот это, думаю, позор… Неудобно перед ребятами, подумают, трус какой-то… А тут смотрю, Димка Марковский сидит, сигарету нервно так вытаскивает. Три затяжки – и нет сигареты, только пепел падает… Он тут же новую вытаскивает, опять три затяжки – нет сигареты… Димка тоже волнуется. Разворачиваюсь, а у командира пот градом, я думаю, ладно, не один я такой…»

Чем ниже к земле летит вертолет, тем труднее противнику засечь его и сбить. Но и летчику труднее им управлять. Внимание всех членов экипажа должно быть на пределе. А в голове одна мысль – что с Олегом, оставшимся в логове врага. История эта закончилась счастливо. Через два часа пришла информация, что Олега спасли спецназовцы. Три дня не могли забрать его из-за ураганных обстрелов, вспоминает Валерий Чухванцев. Ходил Олег с ними на боевую операцию, его даже ребята из спецназа к награде представили…

А в это время ульяновские десантники под командованием Александра Павлова, войдя в Шатой, оказались в полном окружении.

Как выяснилось, двум сотням бойцов противостоял целый полк боевиков – 2000 человек. Причем это было хорошо укомплектованное, обученное и боеспособное формирование – элита дудаевской армии.

Бандиты просто не ожидали, что горстка бойцов сунется в самое сердце бандитского логова. Вообще проспали. Бригадный генерал сепаратистов лично спустился в захваченное федералами село, чтобы выдвинуть свой ультиматум.

Вот как вспоминает эти события Александр Павлов:

«Он нам говорит: «Командир, ты сюда зря пришел. Ты совершил большую ошибку. Но мы тебя понимаем. Ты до трех досчитать не успеешь, как будешь уничтожен. У меня снайперов в два раза больше, чем у тебя солдат. Мы всех вас посчитали. Знаем, сколько у тебя солдат, сколько у тебя машин, знаем, что ты говоришь, на таких-то частотах, у тебя там то-то, то-то. Мы прослушиваем тебя. Ну, смысла нет сопротивляться».

Ультиматум боевики предъявили серьезный. Сдать оружие и построиться на окраине Шатоя в обмен на жизнь.

«Он посадил меня в свою машину, и мы поехали, – продолжает рассказ Александр Павлов. – Он показал мне свой мотострелковый полк, развернутый по штату военного времени. Их национальную гвардию. Потом поехали в расположение батальона спецназа «Барс», в их горную резиденцию, где только у их командира 300 человек охраны. «Понял теперь, командир? Все, сдавайся. Завтра жду тебя, чтобы все было нормально».

Несмотря на безнадежное положение, сдаваться десантники не собирались. На ультиматум боевиков они решили ответить хитростью. И говорить с боевиками начали на их языке. Тронете нас, заявили на следующий день десантники, не обижайтесь, вырежем население всего Шатоя, всех ваших родственников. И это подействовало.

«В течение полутора месяцев, пока мы находились в Шатое, – рассказывает Александр Павлов, – мы держали этот плацдарм, а окружающая нас группировка боевиков, примерно в 6–8 раз превосходящая нас по вооружению и по личному составу, не решалась двинуться с места. Мы не можем никуда уйти, поэтому держим эту деревню. И они не могут ничего сделать, потому что боятся, как бы мы чего-нибудь там не сотворили с их родственниками».

Только через шесть недель пришла подмога. Десантники благополучно выбрались из котла, и Шатой без боя вновь перешел в руки боевиков. В таких случаях военные в шутку говорят: «Каждый героический поступок – это следствие чьей-то глупости».

А в это время командование федеральных войск получает приказ: готовиться к решительному наступлению.

За несколько дней до наступления в селе Новые Атаги проходят переговоры между командующим 58-й армией Геннадием Трошевым и начальником штаба сепаратистов Асланом Масхадовым.

На переговорах федералы требуют прекращения боевых действий, обмена убитыми и пленными, сдачи боевиками оружия. И только после этого может идти речь о выводе федеральных войск из Чечни.

Масхадов отвечает отказом. Его требования – безоговорочный вывод войск и потом разоружение боевиков.

Боевики действовали разными способами. Не получалось действовать силой – давили на психику командиров.

Вот что мне рассказывал Сергей Чепусов:

«У них были личные дела всего высшего командного состава, то есть наши. Все данные, где жили родители мои. Вот один из заместителей Масхадова отозвал меня в сторонку и зачитывал мне досье на меня. Где жили родители мои на Украине. Адрес точный. И прочее, прочее. Где сестра живет… Командир, имеей в виду, всех вырежем»…

После официальной части у Трошева с Масхадовым состоялся разговор с глазу на глаз.

В нашей беседе Геннадий Трошев, весной 1995-го командующий группировкой «Юг» в Чечне, рассказал, что происходило на той встрече:

«Один на один, как говорится, за чашкой чая, я ему сказал: «Аслан, помнишь, я тебе говорил о том, что я в горы войска не поведу? Но я передумал. Теперь, когда группировки созданы, мне остается только дать свисток».

Трошев прекрасно знал условия ведения боевых действий в горах. Он сам из Грозного, и с Масхадовым говорил как со своим земляком. Войскам его группировки предстояло действовать на шалинском направлении.

Геннадий Трошев продолжает:

«Масхадов мне отвечает: «Геннадий, да, ты горы знаешь. Ты здесь вырос, ты здесь, как говорится, прошагал все. А как войска пойдут? Ты же их обрекаешь на провал». Я говорю: «Ты не угадал. В то время, в которое мы с тобой в течение месяца ведем переговоры, войска готовились, тренировались, все спланировано. И все будет нормально. Поэтому в горы я пойду». Он ухмыльнулся и говорит: «Ну-ну!»

О деталях предстоящей операции знают только три человека. Командующий группировкой Анатолий Квашнин, заместитель командующего 58-й армией Владимир Булгаков и Геннадий Трошев. На этот раз никакой утечки информации быть не должно. Такое уже бывало не раз за те несколько месяцев, что идет война. Боевики получали передышку и готовились к долгой и кровопролитной войне.

Владимир Булгаков, в апреле – августе 1995-го заместитель командующего 58-й армией. Незадолго до штурма Грозного бригада Булгакова была выведена из Польши. В январе 1995-го она героически сражалась на окраинах Грозного, не давая возможности противнику взять железнодорожное депо.

Владимир Булгаков рассказывает:

«Они говорили: «Мы заставим вас захлебнуться в своей собственной крови, когда вы пойдете в горы. Горы для вас будут адом». Мы учли эти слова. Поэтому мы готовились к операции тщательно».

И вот решающий момент наступил. Три группировки одновременно двинулись в трех направлениях: силы генерала Булгакова – на Шатой, подразделения генерала Макарова – на Ведено; по центру наступали морпехи генерала Холода.

Здесь имелась хорошо отлаженная оборона боевиков. Поэтому вперед выдвинулись штурмовые группы. Их задача – взять господствующие высоты и обеспечить выход главных сил. Боевики упорно сопротивлялись в районе того самого Ярыш-Марды, где через год Хаттаб уничтожит колонну мотострелков. Атаковать в лоб – значит понести большие потери.

Командование принимает решение идти в обход, на Ведено – вотчину Шамиля Басаева.

Командующий группировкой генерал Геннадий Трошев объяснил это решение так:

«В связи с тем, что все бандиты сосредоточились в горах, плотность их сил намного возросла, будем так говорить, на один километр фронта, поэтому потери у них пошли очень большие. Мы применяли авиацию, мы применяли артиллерию, мы применяли все то, что мы могли применить против врага».

В боях за Ведено федералы потеряли погибшими 17 человек, ранеными 36. У боевиков сожжены 8 танков, 9 БМП, 1 БТР и 2 зенитные установки. Разгромлен знаменитый абхазский батальон Шамиля Басаева. Боевики никак не ожидали такого мощного натиска Российской армии.

У Шатоя войска наконец перекрыли боевикам путь через перевал в Грузию. Дорога жизни для сепаратистов перерезана. И тут, когда война в горах уже близилась к концу, происходит невероятное. Из Москвы одна за другой идут шифрограммы: «Прекратить огонь!», «Авиацию с артиллерией не применять», «На провокации не поддаваться».

Вспоминает заместитель командующего 58-й армиейВладимир Булгаков:

«Уже было взято Ведено. Был взят Шатой. У них нарушено было полностью всякое управление. Бандиты были деморализованы. Они уже не предпринимали боевых действий. Они просто убегали в сторону Грузии. И если бы нас тогда не остановили в районе Борзоя и разрешили бы дойти туда, до Итум-Кале и дальше к государственной границе, с бандитами мы покончили бы еще там, в горах».

Примечательный факт. Почти полвека назад, в 1942 году, здесь в горах немцы готовили выброску десанта. Чеченцы оборудовали для них площадки, создавали запасы оружия и продовольствия. Чечня должна была стать опорной точкой для броска немцев к бакинской нефти. Но эти планы не были осуществлены.

Говорят, история не повторяется. Именно здесь, 50 лет спустя, разгорелись ожесточенные бои. Зажатых в горах боевиков десантники брали с тыла, обходя с разных сторон. Казалось, вот сейчас все будет кончено. Это подтверждали и радиоперехваты, в которых полевые командиры буквально молили Масхадова о помощи. Но один из радиоперехватов просто ошарашил федералов.

Вот что рассказал мне о содержании этого радиоперехвата генерал Геннадий Трошев:

«Масхадов успокаивал своих бандитов, которые находились в Шатое, просил их продержаться до утра. «Утром, – он говорил, – будет объявлен мораторий. Продержитесь до утра». То есть мы, военные, не знали об этом моратории, а Масхадов уже знал. Это еще раз подтверждает то, что у них были контакты с Москвой. С кем, не могу сказать. С Березовским ли, с Петровым, Ивановым, Сидоровым и так далее. Не могу сказать».

В тот же вечер командующему объединенной группировкой войскАнатолию Куликову приходит шифротелеграмма: «Применение авиации прекратить». Военные в шоке. Командование пытается связаться с Москвой, но там никто не хочет принимать решение. Звонок председателю правительства Черномырдину. Он отдыхает на Черном море. Куликов в разговоре с премьером требует отменить приказ, иначе федеральные войска будут обречены. Черномырдин отвечает: «Это решение Верховного. Ваше дело – выполнять приказ». Ельцину звонить не стали.

Тогда Куликов приказывает подавить сопротивление сепаратистов огнем артиллерии. Но уже на следующий день Москва дожимает Куликова. Наступление остановлено. Правда, тех нескольких часов, пока шла атака, хватило, чтобы закрепиться на занятых рубежах.

Куликовым в Москве недовольны. Его отзовут из Чечни под удобным предлогом. Он будет назначен министром внутренних дел. Все выглядит как очередное повышение генерала. Но все понимают: строптивые на войне не нужны.

Рассказывает Геннадий Трошев:

«Мы не знали, что нас может подстерегать еще один враг. Это те моратории, которые объявляло наше руководство, не согласовывая эти вопросы с нами».

Военные приказов не обсуждают. Ответный огонь ведут только в экстренных случаях. Группировка не в состоянии долго удерживать занятые позиции. Обстановка критическая. Что-то должно произойти.

В оперативных донесениях спецслужб из соседних с Чечней Ставропольского края, Дагестана и Северной Осетии все чаще появляются сообщения о возможном ударе боевиков за пределами республики. Но где именно и когда?

…Раннее утро 14 июня 1995 года. Улицы небольшого ставропольского города Буденновска постепенно просыпаются и оживают. Спешат на работу взрослые, собираются на прогулку дети. Кажется, ничто не предвещает беды.

В полдень городскую тишину разорвали выстрелы. В Буденновск врываются вооруженные головорезы. Беспорядочная стрельба, асфальт, залитый кровью, искореженные машины.

Жители в панике. Бандитов привел Шамиль Басаев. Его руки по локоть в крови. Захватив заложников, бандиты врываются в городскую больницу. Их требования: немедленное прекращение боевых действий в Чечне. В руках бандитов 2000 человек.

Аслан Масхадов как-то вспоминал, что в эти дни все руководство сепаратистов готовилось к худшему. Человек 18 сидели в секретном бункере Джохара Дудаева в ожидании смерти. Сдаваться они не собирались. Буденновский рейд Басаева стал для них счастливым избавлением.

В растерянности был и Кремль. Видно, как неуклюже велся диалог с бандитами.

Вот отрывок из разговора председателя правительстваВиктора Черномырдина с бандитами.

Черномырдин:

«Алло! Шамиль Басаев? Алло! За нашим разговором наблюдают миллионы телезрителей. За нашим разговором. Я официально вам заявлю сейчас, заявляю перед всеми, что сейчас прекращаются все боевые действия и бомбардировки в Чечне. Организовываем переговорный процесс. Да. Вы меня слышите?»

Требования террористов частично выполняются. Войскам дают команду прекратить наступление. Боевики беспрепятственно покидают больницу и на автобусах добираются до территории Чечни. Там они растворяются в горах.

Трагический итог событий в Буденновске: 143 убитых и 415 раненых. Басаев и Масхадов по-прежнему на свободе.

Сепаратисты, прикрываясь временным перемирием, пополняют свои силы и продолжают наносить удары по федеральным частям.

После Буденновска политика все больше вмешивается в дела военных. В Чечне появляются наблюдатели и офис ОБСЕ.

Рассказывает генерал Геннадий Трошев:

«Мы ждали политического решения нашего руководства. А что нам дальше делать? Да, действительно, в этом плане армия была подвешена в том непонятном состоянии, в котором она оказалась. Ни войны, ни мира. Но в то же время стреляют. И убивают. Кстати, о моратории. Мы выполняли мораторий, а бандиты не выполняли его. Стреляли и убивали».

Для большинства военных, находившихся в расположении федеральных частей в Ханкале, в пригороде Грозного, день 6 октября 1995 года не обещал ничего необычного. Ждали командующего войсками Северо-Кавказского военного округаАнатолия Квашнина и командующего 58-й армией Геннадия Трошева. Предстояла очередная встреча с начальником штаба сепаратистов Асланом Масхадовым.

По прибытии генералов к вертолетной площадке подошел командующий Объединенной группировкой генерал Анатолий Романов. До встречи с Масхадовым еще оставалось время.

Рассказывает генерал Геннадий Трошев:

«Романов подошел к командующему войсками округа Квашнину и сообщил, что сейчас на аэродроме в аэропорту «Северный» находится Хасбулатов. Есть предложение проехать вместе туда, обговорить некоторые вопросы, которые он, Романов, хочет поставить во время переговоров. И, в принципе, Квашнин согласился: «Ну, давайте встретимся с Хасбулатовым. А потом уже будем встречаться с Масхадовым». Но в самый последний момент, когда я уже садился в «уазик», в котором ехал Романов, Квашнин ему говорит: «А чего мы туда поедем? Ты разговаривай с Хасбулатовым, мне не о чем с ним говорить, а мы давай, Геннадий, с тобой пройдемся по казармам». Я пересел к Квашнину, а Романов поехал на аэродром. «Уазик» с генералом успел проехать всего полтора километра. Тщательно замаскированный радиоуправляемый фугас взорвался в тоннеле под железнодорожным мостом на площади Минутка. Машина командующего оказалась в эпицентре взрыва, мощность которого составляла 30 килограммов в тротиловом эквиваленте.

От машины командующего мало что осталось. В бессознательном состоянии Романов был доставлен в госпиталь Владикавказа.

Аслан Масхадов сразу заявил о непричастности его людей к теракту. Кому было выгодно устранить генерала Романова? Таких было немало и в самой республике, и в Москве.

Осенью 1995-го Анатолий Романов, как считали и сами чеченцы, вел дело к успешному решению чеченской проблемы. От его усилий и умения вести переговоры с Асланом Масхадовым зависела возможность хрупкого перемирия.

В те дни я встретился с командующим дивизией им. Дзержинского, входившей в состав 7-й тактической группировки в Чечне, Геннадием Тихоновым. По воле российского руководства ему пришлось принимать участие в переговорах. Вот что рассказывал нам Геннадий Тихонов:

«Анатолий Александрович Романов, я считаю, совершенно правильно постоянно ставил Масхадова на место, разъясняя, что речь идет не о межгосударственных переговорах военных представителей двух государств. А речь идет о переговорах представителя федерального командования и представителя незаконных вооруженных формирований. Это, безусловно, Масхадову не нравилось. Он постоянно снова возвращался к теме суверенитета, самостоятельности».

Тем не менее Дудаев постоянно обвиняет Масхадова в том, что он идет на поводу у русских. В Москве же недовольны Романовым. Чиновников раздражает независимое поведение генерала. Теракт у площади Минутка перечеркнет все планы мирного урегулирования в Чечне. Пролить свет на это покушение мог бы сам генерал. Но вот уже более 20 лет после тяжелой контузии он находится в коме и хранит молчание.

После Буденновска террор, захват заложников стали для бандитов почти привычным делом. Атака на дагестанский город Кизляр 9 января 1996 года с поразительной точностью повторяла буденновский сценарий. Теперь главная роль отводилась Радуеву, зятю Джохара Дудаева.

Салман Радуев родился в 1967 году. Окончил Институт народного хозяйства в Ростове-на-Дону. Был секретарем Гудермесского райкома комсомола. В 1994-м создал вооруженное формирование, ставшее впоследствии батальоном спецназа «Барс». После рейда на Кизляр получил награду и был назначен командующим так называемой армией Дудаева. Арестован ФСБ в 2000 году. Умер при загадочных обстоятельствах в тюрьме. По официальной версии – от сердечной недостаточности.

В результате рейда на Кизляр в заложниках у бандитов оказалось около 3000 человек. После переговоров с властями Дагестана боевики с частью заложников на автобусах отправились в сторону Чечни. Радуев надеялся, что ему так же, как и Басаеву, удастся скрыться в горах. Но он нарушил договоренности и не отпустил заложников у границы с Чечней.

Тогда один из сопровождавших колонну вертолетов сделал предупредительный выстрел. Колонна остановилась и повернула в сторону села Первомайское.

Пять дней в Москве решали, что делать. Никому не было известно, что происходит в селе.

Вот что в те дни говорил, выступая по телевидению, президент России Борис Ельцин:

«Операция очень и очень тщательно подготовлена. Скажем, если 38 снайперов, то каждому снайперу определена цель. И он все время видит эту цель. Она, цель, перемещается, и он глазами, так сказать, перемещается. Постоянно, постоянно. Вот таким образом».

Этот экспромт со снайперами и удивил, и рассмешил. На самом деле события складывались совсем иначе…

Боевики с комфортом расположились в теплых домах. Они даже смотрели по телевизору новости, откуда получали информацию о положении дел. А бойцы федеральных сил ночевали под открытым небом без еды и воды.

К селу стягивали новые подразделения спецназа и бронетехники. С территории Чечни в Первомайское перебросили разведгруппу старшего лейтенанта Станислава Харина. Его бойцы заняли позицию между селами Первомайское и Азамат Юрт. Прямо за их спинами – граница Чечни. Именно туда будут стремиться бандиты, когда начнут прорывать кольцо оцепления.

В ночь на 18 января, по странному стечению обстоятельств, в небе не было ни одной осветительной ракеты. Позиция разведчиков старшего лейтенанта Харина была погружена в кромешную тьму. Неожиданно одна из групп наблюдения доложила – на них движется противник. Как выяснится позже, под покровом темноты около трехсот боевиков решили пойти на прорыв как раз через позиции разведчиков.

Говорит Станислав Харин, Герой России:

«И когда мы высунулись за бугор, мы увидели, что там просто поле черное все, засеянное ими».

Станислав Харин немедленно отдал приказ открыть огонь. Завязался неравный бой. Харин установил на бруствере пулемет и открыл огонь. Ответ не заставил себя ждать. В следующую секунду в один из блиндажей попал заряд гранатомета. Сразу погибли несколько человек, включая начальника разведки 58-й армии, полковника Александра Стецину.

«Он погиб в первые минуты боя. Прямо у нас на глазах, – рассказал Станислав Харин. – Погиб он, погиб начальник службы связи, некоторые наши бойцы погибли. Т. е. противник то ли специально, то ли наугад выстрелил и попал в место, где отдыхали люди. Вот. Сразу четыре человека погибли. В первые секунды боя».

Старший лейтенант Харин принял командование на себя. Уже под его руководством разведчики продолжали отбиваться от боевиков. Радуевцы установили пулемет в ста метрах от окопов федеральных сил. Кроме того, с блокпоста по разведчикам вели огонь крупнокалиберные пулеметы бандитских бэтээров. Солдат расстреливали, как в тире. Станислав Харин получил несколько ранений, но продолжал руководить боем.

«Дело не дошло до рукопашки. Почему? Потому что была ночь, – объясняет Станислав, – не видно было, кто свой, кто чужой. Отстреливались, гранаты».

Помощи разведчикам ждать неоткуда. Батальон десантников, который находился в четырехстах метрах, тоже был атакован группой боевиков. Взвод мотострелков с другой стороны почему-то оказался без горючего и не мог выехать на бэтээрах к месту боя. Тем временем боеприпасы у разведчиков были на исходе. Старший лейтенант расстрелял весь боекомплект. Ему ничего не оставалось, как приказать оставшимся бойцам отступить. Но боевики уже добрались до наших окопов. Необходимо срочно что-то предпринять, иначе отступающих разведчиков перебьют.

«Я стал громко командовать: «Отделение, приготовить гранаты! Гранатами огонь!» А у меня было всего две гранаты. Вот я их в этот момент выкинул. Они взорвались. На какой-то момент, на долю секунды, противник остановился. Тубусы у меня были. Я их тоже выкинул в темноту. Они катятся, громыхают, и противник останавливается на какой-то момент», – рассказывал нам Станислав.

Харину удалось выиграть несколько секунд у противника. Разведчики успели отойти. Станислав вышел на связь с мотострелками по позывному Кувшин. И попросил поддержать огнем.

Рассказывает Станислав Харин, Герой России:

«Когда я с их командиром переговаривался, я ему говорю: «Кувшин, помоги мне». А он говорит мне: «У нас нет горючего, мы не можем на БМП выехать вам на помощь. Куда тебе направить огонь?»

И я ему говорю: «Кувшин, стреляй туда, где мы с тобой чай пили». Он говорит: «Как? Так там же вы!»

Я ему говорю: «Да нет, там уже не мы». Т. е. уже противник добрался до наших позиций на вытянутую руку».

Мотострелки накрыли бандитов плотным огнем тяжелых пулеметов. Разведчики старшего лейтенанта Харина почти оторвались от преследователей, как вдруг рядом с ними стали падать снаряды системы залпового огня «Град».

«Огонь уже был вызван на нас, – продолжает Герой России Станислав Харин. – Т. е. нас просто перемалывали вместе с бандитами, считая, что все мы погибли».

На рассвете разведчикам удалось выйти к позициям мотострелков. Из 40 человек в живых осталось около 15. Старший лейтенант получил несколько ранений и сам передвигаться уже не мог.

А в это время в район села на вертолетах перебрасывали спецподразделения федеральных сил. Среди них был и отряд спецназа внутренних войск «Витязь». Обычно спецназ освобождает заложников в коротком боестолкновении, когда от противника его отделяют считаные метры. В Первомайском им предстояло освобождать людей в ходе армейской операции.

Командиром группы отряда «Витязь» был Игорь Чекулаев. Готовясь к штурму Первомайского, он считал, что боевики полностью блокированы. Но он и представить себе не мог, что после трех дней боев они войдут в пустое село. Боевики уйдут, а на месте они увидят инженерные укрепления, сделанные по последнему слову военного искусства.

Вот что рассказал мне Игорь Чекулаев – командир группы отряда специального назначения «Витязь»:

«Траншеи уходили под дома, т. е. под фундаментом домов у них были укрытия. Такое укрепление может достать только тяжелая авиационная бомба от 300–500 кг и выше. Когда работает артиллерия и авиация, все боевики прячутся под фундамент дома и чувствуют себя комфортно».

Операция началась. Бойцам «Витязя» удалось подойти к окраине села, и начали с боем прорываться к центру. Это был единственный отряд, которому удалось в тот день войти в Первомайское. Но с наступлением ночи отряду пришлось отойти. Оставаться в темноте в окружении боевиков – смертельный риск. Да и свои могли накрыть огнем артиллерии. Олег Кублин командовал одной из штурмовых групп отряда.

«Огнем в принципе никто не руководил, хотя мы уже действовали в селе, – рассказал мне Олег Кублин, заместитель командира отряда «Витязь». – По флангам могли стрелять просто солдаты, которым показалось, что боевик там бежит, и начинают открывать огонь ни с того ни с сего. Он же не знает, находимся мы там в селе или не находимся».

По радиосвязи их предупредили – утром планируется новый штурм. «Витязям» поступил приказ оставаться на окраине села и заночевать на дне того же арыка, из которого они начали атаку. И тут на них навалились очередные трудности.

«Представьте себе, – рассказал мне Игорь Чекулаев, – это январь месяц. Во-первых, холодно. Еды никакой нету. Ну, ничего нету вообще. У нас с собой даже сухого пайка не было. Мы же пошли в атаку, только боеприпасы с собой взяли. В общем, никакой еды не было. Кто-то чего-то где-то там раздобыл, поймали гуся, опалили на спичках… Воды не было. Из арыка черпали что-то со дна, какую-то жижу. Куда ходили и оправлялись, оттуда же и черпали. Ну, так мы ночь там и скоротали».

Утром начался штурм. Под огнем боевиков спецназовцам удалось прорвать оборону. Отряд начал продвигаться к центру села.

«Наметил там одну воронку и побежал к ней перебежками, – делится своими воспоминаниями Олег Кублин. – И вот во время одной из перебежек пуля попала в грудь, прошла навылет через весь живот и вылетела. Я успел все-таки долететь в прыжке в эту воронку, краткосрочно потерял сознание, вот, но потом уже, когда пришел в сознание, оказалось, что вблизи дома, откуда идет интенсивный огонь».

Офицер по рации указал цель, огневую точку боевиков уничтожили. «Витязи» двинулись дальше. Тяжелораненого Кублина его товарищи дотащили до медицинского пункта. Полковник медицинской службы Олег Хорьковой с тревогой всматривался в лица раненых. Он только что узнал, что в числе тех, кто первым пошел на штурм, был и его сын.

«Олег прибежал, состояние невменяемое, где сын, покажите мне его. И вот мы его показываем, иди, говорим, к тебе отец пришел. Отец плачет, сын стоит: «Да, батя, ты не плачь, иди, типа, чего ты пришел, иди-иди». А отец стоит, просто рыдает, увидел Сережку своего живым», – рассказывает Игорь Чекулаев.

За три дня штурма села Первомайское погибло 25 и было ранено около сотни солдат и офицеров, бойцов различных спецподразделений.

Старшего лейтенанта Харина к своим вынесли на руках солдаты. Уже в госпитале он узнал, что представлен к званию Героя России. За операцию в Первомайском высшей награды – Золотой Звезды был удостоен и Олег Кублин. Командир группы «Витязь» Игорь Чекулаев вышел из боя невредимым и получил за свои ратные заслуги орден Мужества.

После того боя в Первомайском осталось лежать около двух сотен мертвых бандитов, многие из которых оказались наемниками-арабами, прошедшими не одну войну. Радуева взять не удалось. Он тихо отсиделся в камышах и, когда оцепление было снято, ушел на территорию Чечни…

Об обстоятельствах штурма Первомайского я также разговаривал с командиром отряда десантников полковником Борисом Петровым:

«Никакого взаимодействия вокруг Первомайского не было организовано. Может, оно было организовано между генералами, которые там находились? Это товарищи Барсуков, Куликов, может, между ними было организовано взаимодействие. Но между подразделениями, которые находились там, задачу никто не ставил. До этого каждую ночь летал бомбардировщик, который сбрасывал осветительные ракеты. Примерно летал с 6 вечера и до 4–5 утра. То есть подсветка была все время. То же самое артиллеристы делали, артиллерия подсвечивала. В эту ночь почему-то ни артиллерия не подсвечивала, ни самолет не летал».

Если это было не предательство, то близкое к предательству разгильдяйство и безответственность. При прорыве бандиты потеряли около 100 человек. Был убит телохранитель Радуева, но самому Радуеву удалось вырваться из окружения.

Рассказывает командир группы отряда «Витязь» Игорь Чекулаев:

«И мы на следующий день пошли опять в атаку, уже практически там в селе никого не было. Так, постреляли чуть-чуть. Будем говорить, без боя мы прошли в это село, выдвинулись, а там нет никого. Для нас это был шок. Мы вроде воевали, воевали, а с кем? Никого нет».

Боевики и в дальнейшем будут неоднократно попадать в окружение. Их отряды понесут большие потери. Но каждый раз их лидеры каким-то чудом будут уходить до того, как капкан захлопнется. Еще не раз уйдут от возмездия Аслан Масхадов, Шамиль Басаев и Руслан Гелаев. До весны 1996 года был неуловим и Джохар Дудаев.

…21 апреля 1996 года две машины, перекрашенные в защитный цвет, проехав через село Гехи-Чу, стали подниматься в горы. На хорошо защищенной деревьями поляне машины встали. Из одной вышел Джохар Дудаев, поставил «дипломат» со спутниковым телефоном на капот машины. В последнее время чеченский лидер в целях безопасности разговаривал по телефону вдали от своего окружения. Он знал, что за ним ведется охота. Сеансы связи были недолгими и каждый раз на новом месте.

Послышался гул подлетающих штурмовиков. С одного из них была пущена ракета… От машины Дудаева осталась только груда искореженного металла.

С самого начала в гибели Дудаева было много непонятного. Известно, что после операции президент России наградил несколько десятков работников спецслужб за успешную ликвидацию лидера сепаратистов. Но слухи о том, что Дудаев жив, не покидают республику до сих пор и обрастают все новыми подробностями.

Вахид Абубакаров, бывший в 1995–1996 гг. прокурором Чечни, заявляет:

«Что касается Дудаева, его родственники даже отказались принимать соболезнования. Сказали: «Он не погиб». Хоронить его отказались, сказали, что у нас никто не умер и хоронить нам некого. У меня есть знакомые, хорошие знакомые, люди, которые были особо приближенными к Дудаеву. Они говорят, что он жив».

В свое время тогда еще муфтий Чечни Ахмад Кадыров был уверен, что Дудаев находится в одной из арабских стран. Так это или нет, сегодня сказать трудно. Но точного места захоронения Джохара Дудаева не знает никто.

Еще одна деталь. К сегодняшнему дню при разных обстоятельствах погибли все свидетели того загадочного покушения в горах.

Теперь за столом переговоров, которые периодически проходят между Москвой и сепаратистами, новые руководители Ичкерии. Аслан Масхадов, Зелимхан Яндарбиев, Мовлади Удугов и Ахмед Закаев.

Передовые части федеральных войск уже далеко ушли от столицы Чечни. Однако в городе продолжаются взрывы и пожары. Причем горят дома как-то выборочно. В частности, офисное здание «Грознефти» сгорело вместе со всеми архивами. Теперь вряд ли когда-нибудь станет известно, куда текли нефтяные потоки из Чечни.

При этом объекты нефтехимического комплекса остаются целыми и невредимыми. Даже во время боевых действий нефтеперегонные заводы продолжали работать.

Тем временем столицу Чечни пытаются восстановить. Специальную правительственную комиссию возглавляет Олег Сосковец. Примечательная деталь: бюджетные деньги, выделенные на восстановительные работы, проводят не через государственный банк, а через несколько коммерческих. Однако грандиозным планам российского правительства не суждено было сбыться. Грозный в то время так и не восстал из руин. А 600 миллиардов рублей попросту растворились.

Мой собеседник – Сергей Левкин, заместитель командира 205-го мотострелкового полка. Он рассказывает:

«Кроме мусора, вывозимого из Грозного, там ничего не восстанавливалось. То есть мусор убирали, немножко подметали улицы, а в крупном масштабе, кроме мелкого косметического ремонта, ничего не происходило».

Даже президент России Борис Ельцин удивлялся:

«Выделено 800 миллиардов. А здесь, в национальном банке, оказалось 120 миллиардов. Куда остальные деньги ушли? Черт их знает!»

Только через несколько лет Счетной палате удалось выяснить, куда уходили чеченские деньги. Три миллиарда рублей потратили на заработную плату. Львиная доля пошла аппаратным работникам. На 400 миллионов купили 7 легковых автомобилей. Где они сейчас, неизвестно. Миллиард 100 миллионов через Северную Осетию ушли в Москву на приобретение офисной мебели. Пять с половиной миллиардов вернулись в столичные банки якобы для покупки сахара и оконных стекол.

Заместитель командира 205-го мотострелкового полка Сергей Левкин сообщает:

«После поступления очередного денежного транша на восстановление Грозного или там на помощь Чечне, когда со стороны Думы поднимались вопросы об этих денежных средствах, о целевом использовании этих денежных средств, почему-то боевики все время брали Грозный. Происходила или провокация в городе Грозном, или же очередные боевые действия. Я считаю, что эти деньги потом списывались на эти боевые действия».

…Летом 1996 года было принято решение о замене солдат и офицеров федеральной группировки в Чечне. Для тех, кто вернулся с войны, борьба за президентское кресло казалась нелепым и абсурдным спектаклем. Складывалось впечатление, что люди пытались забыть о войне или их пытались заставить забыть о ней. Хотя бы на время.

В те дни я встретился с начальником медицинского отряда специального назначения СКВО Владимиром Московкиным. На чеченской войне он с первых дней. Зимой 1995-го, после штурма Грозного, а потом после Первомайского именно он и его хирурги делали невозможное для спасения раненых. Теперь их окружала другая жизнь.

Рассказывает Владимир Московкин:

«И вот они прислали нам замену. Все наши уехали 14 – 15-го, а я, как командир, сдал все, 18-го улетел. Захожу в квартиру, весь грязный, бородатый. Включаю телевизор, а там Распутина. Я не знаю, чего она там пела, «Гималаи» что ли, не помню. Вот с тех пор я эту Распутину смотреть не могу. Я только-только приехал вот с этого, а она там. Шабаш идет».

Владимир Московкин продолжает свой рассказ:

«Один раз сижу, бумажками занимаюсь, чего-то подписываю. Прибегает медсестра Молодкова. Говорит: «Товарищ командир, вас солдат вызывает». Я говорю: солдат меня вызывать не может. Он умирает, она говорит. Ну я пошел. И вот этот солдат мне говорит: «Прошу вас прийти ко мне на могилу». А у него ранение было такое… ну, пуля калибра 5,45. Ну, там понятно, что. Я говорю: «Да ты чего, Саша? Не помрем, все будет нормально! Все отлично!» А он мне отвечает: «Я все знаю». Представляете? Он очнулся. Где он слышал? Он сам с Ростова. «Придите ко мне, говорит, на могилу, поставьте свечку в церкви и выпейте на моей могиле». Ну что тут скажешь? Ну, он умер, конечно. Умер, да».

Через полгода, вернувшись домой, Владимир сдержит свое обещание и придет на кладбище. Но могилы солдата так и не найдет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.