Церковь и КГБ
Церковь и КГБ
– Отец Павел, насколько я понимаю, исповеди, которые Вы принимали от тех же эмигрантов, могли касаться и каких-то вопросов, которые интересовали органы госбезопасности. Соблюдалась ли в те времена тайна исповеди? И каковы были вообще взаимоотношения нашей православной церкви и НКВД-КГБ?
– Тайна исповеди – это, по законам церкви, абсолютная тайна. За ее нарушение священник лишается сана. Но органы госбезопасности старались заключить с нами соглашение: если в исповеди речь идет о чем-то важном – мы должны поставить их об этом в известность. Мы говорили, что всегда готовы помочь, но как священники подписывать такое соглашение не можем. Получалось что-то вроде фиги в кармане…
Вообще отношения между церковью и органами госбезопасности имели достаточно длительную историю и были весьма сложными. В 20?е годы не без участия ЧК в стране образовалась так называемая обновленческая церковь. Она должна была находиться под полным контролем государства. Но при этом оставалась церковь, возглавляемая патриархом Тихоном, которая и приняла на себя всю тяжесть большевистских репрессий. С 1943 года началось возрождение этой почти полностью порушенной церкви. И тогда же при Совете министров был создан Совет по делам русской православной церкви, деятельность которого курировал сам Лаврентий Берия. Теперь священников не расстреливали, но жить они должны были под колпаком КГБ.
В этой связи хочу еще раз вспомнить своего отца. Когда он в середине 40?х годов стал дьяконом одного из омских храмов, то сразу же подвергся настоящей осаде сотрудников госбезопасности. Они требовали информировать их о настроениях паствы и священнослужителей. Он не соглашался. Его стали шантажировать, угрожать расправой. Тогда отец покинул Омск. А затем по той же причине еще дважды менял место службы… То же самое было и с братом отца.
– А Вашей отправке на работу за рубеж не могло помешать то, что Вы происходили из семьи, глава которой был расстрелян за контрреволюционную деятельность? Ведь дед тогда еще не был реабилитирован…
– Могло, конечно… Моя кандидатура утверждалась не только патриархией, но и Советом по делам религии при Совете министров. То есть теми же гэбэшниками. Но, видимо, возымела действие рекомендация, которую дал мне религиозный деятель мирового масштаба митрополит Никодим. Да и времена были уже не столь свирепые.
Если же продолжить разговор о сотрудничестве нашей церкви с КГБ, то должен сказать: конечно, было всякое. И не случайно патриарх Алексий в 2001 году заявил о том, что просит прощения у Бога за то, что «церковь иногда сотрудничала с богоборческой властью». И в своих проповедях мы следовали главному христианскому принципу – «всякая власть есть от Бога». Кстати, за что и обвинялись зарубежной русской церковью чуть ли не как пособники КГБ. Словом, сложно все это. Очень сложно…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.