Маневры вокруг акций

Маневры вокруг акций

Однако пора уже вернуться к теме, хотя и оставленной мною в 1992 году, но все это время не выпадавшей из жизни редакции. И уже скоро она так заявит о себе, что в головах многих сотрудников станет важнее содержания газеты. Речь об акциях нашего акционерного общества.

Напомню: в результате приватизации газеты в 92-м году известинцам — действующим и бывшим — достался положенный по государственным правилам 51-процентный пакет. Каждый получил официальный сертификат с указанием приобретенного им числа акций. Все они значились в едином реестре, который велся в правлении АО, доступ к нему имели только два должностных лица: президент и вице-президент. По закону остальные 49 процентов передавались во временное распоряжение Российского фонда федерального имущества, сокращенно РФФИ.

Чтобы контролировать 51-процентный пакет, весной 1993 года было всем предложено передать свои активы в доверительное управление президенту АО Голембиовскому. Но не все захотели подписывать сроком на целый год соответствующие индивидуальные договоры, запрещающие продавать акции в течение этого времени. Недовольным намекали, а особенно упорствовавшим открытым текстом настойчиво говорили, что эта их позиция непатриотична по отношению к «Известиям» (со временем этот прием давления будет применен более грубым и циничным образом). Пришлось в договорах сделать уступку — указывать, что президент не реже чем один раз в квартал информирует доверителя о действиях, связанных с его акциями. В итоге все намеченные договоры были подписаны обеими сторонами.

Но еще шло оформление этих бумаг, а уже стали поступать просьбы об их расторжении. К этому людей подталкивала нужда. Идя им навстречу, совет директоров 8 июня 93-го года принял решение:

В связи с инфляцией и тяжелым материальным положением участились просьбы акционеров из числа пенсионеров о материальной помощи или разрешении на продажу акций АО «Известий». Совет директоров считает возможным отступление от трастовых договоров в индивидуальном порядке и постановляет: разрешить продажу акций, но только непосредственно акционерному обществу «Известия». Установить цену при выкупе одной акции для пенсионеров до 20 тысяч рублей, для работающих акционеров — до 10 тысяч рублей (номинальная цена была 1000 руб. — В. З.).

Спустя пять месяцев, 10 ноября, принимается такое же решение, но уже без слов «в индивидуальном порядке». Продажа акций разрешается всем желающим, условие прежнее: продавать только своему АО. Сильно дает о себе знать инфляция: цена одной акции поднята до 40 тысяч, причем одинаково для всех — пенсионеров и работающих.

Так были опрокинуты прогнозы редакционных скептиков, считавших, что нет никакого смысла тратиться на приобретение акций. Они наказали сами себя и сбили с толку многих коллег-товарищей. Едва появившись, известинские ценные бумаги быстро доказали, что они — тот товар, на который может быть спрос, пусть для начала только в собственных стенах. Теперь уже не проходит ни одного заседания совета директоров (обычно раз в месяц), на котором не вставал и не обсуждался бы вопрос об акциях. Скупка их продолжается, но регулируется небольшими порциями, таким образом, чтобы АО не расходовало всю свою прибыль.

Тем временем Госкомимущество принимает решение о распределении 49 % акций, находящихся в распоряжении государства: 29 % продать на аукционах, 15 % закрепить в собственности государства сроком на три года с передачей в траст совету директоров АО, оставшиеся 5 % направить в ФАРП (Фонд акционирования работников предприятий) для последующей продажи работникам «Известий».

Сначала было продано 26 % акций на чековом аукционе, затем 3 % — на денежном. В число известинских акционеров вошли финансовая компания «Тройка-Диалог» (19,2 %), банк «Олби» (6,04 %), гораздо меньшими пакетами чековые инвестиционные фонды «Евроинвест», «Московская недвижимость», «Волна» и другие. После проведенных аукционов у государства оставалась еще весьма солидная доля — 20 процентов, из них 15 должны были направляться на инвестиционные торги. Это открывало хороший шанс «Известиям» — выставить на торги такую свою программу, которая могла бы дать серьезный экономический эффект. Ее надо было придумать, разработать, сформулировать. И здесь начинается история, которая закончится большим невезеньем.

В конце декабря 1994 года совет директоров утвердил проект инвестиционной программы. Она состояла из двух частей. Первая — создание в «Известиях» технической системы передачи газетных, журнальных полос из Москвы в периферийные типографии. По расчетам, она бы позволила существенно сократить расходы — только в текущем году на передачу полос «Известий» в региональные типографии израсходовано свыше 6 миллиардов рублей. Кроме экономии просматривалась и выгода, если предложить другим изданиям свои услуги с пересылкой полос по ценам ниже, чем у монополиста — Министерства связи. Вторая часть программы касалась капитального ремонта редакционного здания с заменой основных коммуникаций.

Попутно замечу: в совете директоров не имелось единого мнения по поводу того, что надо выставлять на торги именно эту программу, оцененную в 7,5 миллионов долларов США. Раздавались голоса, что такие деньги можно было бы использовать с большим эффектом на другие проекты. Примерно то же самое говорил и ознакомившийся с программой гендиректор «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин. Но и предложенный проект, по мнению специалистов, имел право на существование.

Принятый за основу, он уточнялся, дорабатывался, а параллельно с этим шла подготовка к инвестиционному конкурсу. На одной из летучек Голембиовский попросил всех иметь в виду, что нужна кандидатура инвестора: может, кто-то предложит подходящую фирму. Сколько бы я над этим ни задумывался, ничего предложить не смог бы — в мире солидного бизнеса знакомств не было. Но задумываться не пришлось, кандидатура сама всплыла на моем горизонте.

Давным-давно в «Известиях» работал журналист-международник Конрад Смирнов, к моему приходу в газету его уже не было в живых. Как-то наш японский собкор Сергей Агафонов познакомил меня в Москве со своим приятелем по журфаку МГУ Олегом Смирновым, и оказалось, что он сын Конрада, тоже международник. Мы виделись несколько раз и однажды говорили о Тайване — я там уже побывал, а Олег туда собирался, уезжал на работу собкором от АПН. Через несколько месяцев у меня звонок:

— Вам привет и презент с Тайваня — от Олега Смирнова. Я его брат Денис, нахожусь на Пушкинской площади. Можно зайти?

Как я вскоре понял, привет и бутылка виски от Олега были поводом для Дениса познакомиться со мною, а через меня войти в контакт с Голембиовским. Недавний выпускник (сказал, что с отличным дипломом) все того же журфака МГУ, он работал пресс-секретарем Межпромбанка, о котором я раньше ничего не знал. После минут пяти нашего разговора бодрый, темпераментный мой гость вдруг говорит, что со мной хочет встретиться хозяин банка Сергей Викторович Пугачев. На мой вопрос, почему со мной, Денис ответил:

— Вообще-то с Голембиовским, но до разговора с ним ему интересна предварительная информация об экономике «Известий», видах на будущее. Что-то он задумывает по части бизнеса в области СМИ. Спросил, знаю ли я кого в «Известиях», я сказал о знакомстве моего брата с вами. А тут звонок от Олега. Вот такое совпадение, и я теперь у вас…

— Хорошо, — ответил я, — пусть Пугачев приезжает в редакцию.

— Нет, он парализует работу «Известий», — засмеялся Денис. — Его охраняют два взвода автоматчиков. Один спереди, другой сзади. Пожалуйста, вы к нам…

— Куда-то ехать, а у меня плохо со временем, — сказал я, на что Денис воскликнул:

— Не надо никуда ехать! Банк находится рядом с «Известиями» — на углу Пушкинской площади с Пушкинской улицей.

Я рассказал об этом визите Игорю, он оживился:

— Обязательно сходи, мы же ищем инвестора.

Через несколько дней юный Смирнов встретил меня у подъезда Межпромбанка, провел через сильно вооруженную охрану в приемную Пугачева. Секретарь сказала, что он говорит по телефону, сейчас освободится, и положила передо мной пачку журналов. Денис куда-то убежал. Листаю журналы, поглядываю на часы. Пять, десять, пятнадцать минут… Дверь не открывается, секретарь извиняется. Заглядывает Денис, и я встаю:

— Все, больше двух минут не жду.

Денис тихо говорит:

— Понимаете, он какой-то такой, не совсем пунктуальный. Я зайду к нему…

Вышли уже вдвоем с Пугачевым. Высокий, лет тридцати с небольшим. Улыбнулся, извинился, пригласил в свой маленький, даже крохотный кабинет, где сразу бросились в глаза дорогие иконы. С годами о Пугачеве появится много публикаций, и чуть ли не в каждой будет подчеркиваться, что он религиозен, благодаря чему заслужил прозвище «православный банкир». Жертвует на богоугодные заведения, поддерживает тесные отношения с Московской Патриархией. Его близким другом и духовником называли игумена Тихона (Шевкунова), который считается духовником В. Путина. В прессе было много указаний на связи Пугачева с семьей Ельцина, с президентскими структурами. Телевизор не однажды показывал его беседующим с Путиным, когда тот уже являлся президентом. Со временем бизнес-интересы Пугачева охватили с десяток отраслей экономики, он был вовлечен во множество финансовых конфликтов российского и международного масштабов. Долго заседал в Совете Федерации РФ, публично обвинялся в причастности к различным политическим интригам на высшем государственном уровне, в частности, лоббировал назначение генеральным прокурором Владимира Устинова. В десятых годах XXI века попал в опалу, обанкротил ряд своих крупных бизнесов и удалился к жизни в основном во Франции, где накопил много объектов сверхдорогой недвижимости, в том числе на Лазурном Берегу. А в конце декабря 2013 года решением Басманного суда был заочно арестован и объявлен в розыск.

Но все это произойдет в будущем, а тогда, в 95-м, только разворачивалась деятельность Межпромбанка, в котором Пугачев возглавлял совет директоров. Он подробно меня расспрашивал, как строится работа такой крупной газеты, как «Известия», как редакция взаимодействует с типографиями в Москве и по стране, что собой представляет наше АО, как распределились акции в ходе приватизации. Когда я сказал об инвестиционной программе, он задал несколько уточняющих вопросов. В свою очередь, коротко обрисовал деятельность Межпромбанка, его радужные перспективы. В заключение сказал, что надеется побывать в «Известиях», познакомиться с Голембиовским.

Когда я через несколько минут вошел к главному редактору, у него был Гонзальез. Рассказав обо всем, что услышал от Пугачева, я не упустил и ожидание в его приемной, повторил фразу пресс-секретаря, что его шеф «не совсем пунктуальный».

— Надо встречаться, Эдик, — подвел итог Игорь.

— Наверное, вы его примете здесь, у себя, пусть посмотрит, что мы собой представляем. Слава богу, не нищие с паперти. О деле можно продолжить в спецбуфете, — сказал Эдик, и совет был одобрен. Мне выпала роль организатора и участника встречи.

Пугачев прибыл не с двумя взводами, а всего лишь с тремя охранниками. Восторженно поохав от размеров кабинета Голембиовского и двухъярусной батареи телефонных аппаратов, сказал приятные слова о газете «Известия», которую считает лучшей в стране. Потом мы прошли в буфет, где уже был накрыт просторный стол. На передвижном столике в дальнем углу я увидел вместе с водой четыре бутылки водки. Прикинул: по одной на человека, должно хватить. Было жарко, и мы сняли пиджаки. Разговор начался без натяжек, продолжился тем более неформально. Расставались уже как друзья. Договорились в ближайшие дни спустить инвестпрограмму на уровень специалистов. Наутро мне вспомнилось, что, когда уходили, передвижной столик был пуст. Еще вспомнилось, как Эдик втолковывал Пугачеву, как ему следует вести себя на финансовом рынке.

Потом было общение с банковскими и техническими специалистами по инвестпрограмме. После снятия всех вопросов началось оформление документов для конкурсной комиссии. Но торги не могут проходить с одним участником — нужен как минимум второй. Далеко ходить не стали, подставным участником согласилась выступить «Тройка-Диалог».

На конкурс был выставлен 1 миллион 125 тысяч акций номинальной стоимостью в 2 рубля, что составляло 15 процентов уставного капитала. Продавец, то есть РФФИ, определил минимальный объем инвестиций за них: 7 500 000 долларов США. Меньше — нельзя, больше — можно и нужно. Шедшая в списке участников под номером 1 «Тройка-Диалог» предложила именно эту сумму — 7 500 000 долларов с оплатой в течение одного года с момента подписания договора купли-продажи. Шедший вторым Межпромбанк сильно переплюнул первого участника по всем показателям. Предложил: общий объем инвестиций — 10 500 000 долларов США с оплатой 50 % этой суммы в течение всего лишь месяца после заключения договора купли-продажи, а оставшиеся деньги будут внесены в течение трех месяцев. Членам комиссии не понадобилось долго размышлять, кому отдать предпочтение. Через две недели был подписан договор купли-продажи 15-процентного пакета акций, обязывающий Межпромбанк выплатить предложенную им же сумму.

Все-таки напрасно мы (с себя не снимаю ответственности) не придали должного значения словам пресс-секретаря Межпромбанка насчет пунктуальности Пугачева. Прошли месяцы. Гонзальез на совете директоров 16 ноября:

— Ситуация беспокоит. Межпромбанк денег пока не переводит, несмотря на то что мы, со своей стороны, сделали всё — открыли специальный счет, обратились в банк с письмом, неоднократно разговаривали по телефону. Наше приглашение на сегодняшнее заседание банк проигнорировал. Работы по двум направлениям инвестиционной программы так и не начаты, хотя есть коллективы и специалисты, готовые их вести. Тревожно, хотя и понятно: все стремятся не расставаться со своими деньгами до последнего момента.

Голембиовский:

— Я дважды общался по телефону с Пугачевым. Все время слышал: «Да, да, все будет решено». Но уровень организованности там очень низок, и реального движения нет.

На следующий день Игорь подписывает письмо Пугачеву:

На заседании совета директоров АО «Известия» 16 ноября обсуждено выполнение инвестиционной программы, которую должен финансировать Межпромбанк.

Поскольку и сегодня, спустя четыре месяца после заключения договора о порядке осуществления инвестиций, финансирование не открыто, совет директоров поручил мне обратиться к Вам с официальным предложением о встрече в самое ближайшее время для обсуждения обстоятельств, мешающих реализации инвестиционной программы.

Сегодня около десятка специалистов в разных организациях ожидают нашего приглашения на работу над инвестиционным проектом. Без жесткого плана и графика инвестиций мы, естественно, не рискнем приглашать этих людей. Решение вопроса не терпит отлагательств и по причине того, что членом совета директоров АО «Известия» является председатель РФФИ — организации, на которую возложен контроль за реализацией инвестиционной программы.

Полагаю, что мы в состоянии решить возникшие проблемы без помощи надзирающих организаций.

И. Голембиовский

Никакого письменного отклика на это послание я в архивах не обнаружил. Скорее всего, его не было — Пугачев не любил оставлять документальных следов. Но какой-то телефонный перезвон, похоже, состоялся, если Гонзальез в середине декабря, как свидетельствует протокол заседания совета директоров от 21 декабря, вел переговоры с Межпромбанком:

— Вчера, 20-го, я направил им график внесения денег на специальный счет, увязанный с графиком работ. Они должны в течение 1996 года вернуть нам все деньги, примерно по 1 миллиону долларов каждые полтора месяца. Есть смысл подождать некоторое время до окончательного решения вопроса. Просто вернуть пакет акций государству неинтересно, мы слишком многое теряем. Вот почему параллельно ищем замену Межпром-банку.

Соколов, член совета директоров, председатель РФФИ:

— Да, жалко терять результаты конкурса. Самое радикальное средство — наказывать. Будем вынуждены предъявить штрафные санкции.

Но ничто не помогало — ни звонки, ни письма, ни штрафные санкции. Пугачев оказался скользким как уж, — даже когда его загоняли в угол, он и оттуда легко выворачивался. Формально завладев 15-процентной частью «Известий», он и в течение всего следующего, 1996 года не выплатил ни цента, ни копейки, при этом дав с десяток обещаний, что вот-вот у него дела пойдут лучше и он полностью закроет долг за инвестиционную программу. Тем временем доходила информация, что Межпромбанк старается прикупить еще известинских акций, и она вскоре подтвердится, очень возмутив, но и сильно напугав руководство «Известий».

Плохая новость поступила от хорошего человека. Я его уже называл — это Питер Дерби, глава «Диалог-банка». Гражданин США, выходец из семьи русских эмигрантов первой волны. В «Известиях» считалось, что он сыграл очень важную роль в становлении экономической независимости газеты. Купив в 1993 году 22,7 процента наших акций, Питер заявил, что будет держать их «до тех пор, пока Россия не определится со своим президентом и вообще со своим политическим будущим», а потом будет готов продать пакет тому, кого предпочтут руководители газеты. Являясь членом совета директоров «Известий», он свое слово сдержал. Только уже после переизбрания Ельцина в июле 1996 года проинформировал Голембиовского о своей готовности к продаже акций. Откровенно говорил о мотивах, их было два. Первый: сложившаяся конъюнктура рынка, позволявшая на продаже заработать намного больше, чем предполагалось. Второй: явная неудовлетворенность тем, как ведутся дела в нашем АО, плохие их результаты.

В качестве возможного покупателя Питер назвал сначала одну фирму, потом другую, третью, но по разным причинам они были отклонены «Известиями». Понятно, что этот фильтр со стороны газеты не должен был действовать слишком долго, в конечном счете владелец акций имел полное право поступать так, как ему выгоднее. И тут выяснилось, что Межпромбанк не только прикупил к своим 15 еще 3 процента наших акций, но и активно, через влиятельных посредников, ищет подступы ко всему пакету «Диалог-банка». Если он ему достанется, на независимости «Известий» придется ставить большой крест: полный контроль над «Известиями» (40,7 процента) перейдет к Пугачеву. А он к этому и стремился, предлагая за весь пакет очень впечатляющую цену.

Образовалась непростая, прямо-таки драматическая ситуация. Особенно острой она была для Игоря в момент, когда он узнал: буквально на завтра намечается итоговая встреча между «Диалог-банком» и Межпромбанком, которая может завершиться подписанием соглашения. Если это состоится, то в «Известиях» будет новый совет директоров, и скорее всего — новый президент, а то и новый главный редактор. Это был тяжелый момент и для Питера Дерби. Ведь если он не поставит свою подпись под соглашением с Межпромбанком, то теряет реальный шанс много заработать, который может больше не подвернуться. Все осложнялось тем, что между ними — Игорем и Питером — вот уже три года существовали хорошие, уважительные отношения, и оба хотели их сохранить. Они в этот день несколько раз общались по телефону, ближе к вечеру встретились в редакции. В итоге глава «Диалог-банка» остался верным своему обещанию не продавать акции без согласия «Известий».

Обезопасив газету и себя от предпринимательской экспансии Пугачева, Игорь сам взялся за поиски такого покупателя, который удовлетворил бы и Питера, и его лично, и, конечно, «Известия». У этих поисков была еще одна важная цель, вытекавшая из общей экономической ситуации, сложившейся для нашего АО к осени-96.

Как уже здесь говорилось, благодаря рекламе мы с января 1993 года обходились без государственных дотаций. Но прибыль постоянно таяла. Если в 93-м рентабельность составляла 18,8 процента, то уже на следующий год она уменьшилась более чем вдвое — до 7 процентов, в 95-м вышла такой же уровень, а в 96-м, как покажут его итоги, скатилась до 4 процентов. Из официального отчета правления АО:

Наша финансово-хозяйственная деятельность в 1996 году в целом имеет нулевой результат… Были месяцы, когда акционерное общество работало с убытками… Совет директоров принял решение: дивидендов по итогам года не начислять.

К осени 96-го Игорь уже осознавал глубокую экономическую ошибку, допущенную в предыдущие годы, когда не было предпринято серьезных усилий для развития газеты, в частности, развития ее в регионах, ближнем зарубежье. Тогда как, скажем, «Комсомольская правда» очень настойчиво, целенаправленно и мощно усиливала свои позиции в республиках, краях, областях, и это существенно отражалось на ее финансовом положении. С учетом опыта «Комсомолки» и начали теперь «Известия» поворачиваться лицом к периферии, пока, правда, только на бумаге. Был разработан генеральный план развития АО с идеей создания необходимой инфраструктуры (включая инвестиционную программу) и охвата местными выпусками «Известий» практически всей территории России, Украины, Казахстана. Расчеты показывали, что для его реализации понадобится до 40 миллионов долларов США на пятилетие. Этих средств у «Известий» не имелось, вся надежда была только на привлечение инвесторов.

Так переплелись интересы газеты и Питера Дерби, что и ему, и «Известиям» нужен был богатый покупатель акций, способный финансировать этот генеральный план. И однажды в голову Игоря пришла спасительная идея. Вот что рассказывал он в интервью журналу «Итоги»:

В тот период (осень 96-го года. — В. З.) у нас сложились довольно приличные отношения с Чубайсом — он тогда еще был в Администрации президента. Ну, не могу сказать, что близкие, но все-таки. Когда-то он нам очень помогал в борьбе с Хасбулатовым: видимо, что-то с тех пор осталось. В общем, я ему позвонил, напросился на встречу, рассказал ему, какая у нас ситуация. Он сразу отсек ряд компаний, которые мы рассматривали как претендентов. Сказал: «Вы просто потеряете имя “Известий”, если только их марка окажется рядом с вашей…». И потом спросил: «А вы не думали никогда о “Лукойле”?» Я не знаю ни Алекперова, ни эту компанию изнутри, но известно, что она достаточно сильная, крепко стоящая на ногах, перспективная и так далее». Буквально через два дня состоялась встреча с представителями «Лукойла». Их по-настоящему, помимо возможности приобрести потрясающую торговую марку, заинтересовал наш проект регионального развития. Они просчитали бизнес-план и подтвердили наши расчеты. И мы поняли друг друга.

Тогда же, по словам Игоря, были достигнуты принципиальные договоренности о невмешательстве «Лукойла» в редакционную политику. Ну а залогом и гарантией этого невмешательства являлось то, что «Лукойл» давал слово: президентом компании и главным редактором «Известий» остается Голембиовский. Так на этой встрече был решен и вопрос, который не мог быть безразличен лично Игорю. Закрепляя за собой два из трех занимаемых им главных мест в «Известиях», третье он был готов отдать нефтяникам — должность председателя совета директоров.

В итоге остался удовлетворенным и Питер Дерби — «Лукойл» хорошо заплатил за его известинские акции. Они всё же соединятся в одном портфеле с акциями, принадлежащими Межпромбанку. Поняв, что ему не подчинить себе газету, Пугачев уступит весь свой пакет «Лукойлу», после чего нефтяники станут нашим главным акционером.

Но это случится в следующем, 1997 году — роковом для «Известий».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.