Собирая Россию

Собирая Россию

Мне все народы очень нравятся,

И пусть будет проклят тот,

Кто посмеет, кто попытается

Очернить какой-либо народ.

Расул Гамзатов

Оставив позади историко-теоретические размышления, глубоко тревожащие меня и но сей день, вновь обратимся к событиям дня сегодняшнего. К событиям, еще не облагороженным патиной времени, дымкой отдаленности.

Получив депутатские полномочия, мы стали не только свидетелями, но и участниками (хотя и невольными) развала Союза. Но многие из нас даже предположить не могли, что и сама Россия покинет СССР, оставив за границей миллионы своих граждан – соотечественников. И высится она – великая и беспомощная – в сонме еще более беспомощных, барахтающихся в растерянности и нищете суверенных «обломков тоталитаризма», не понимающих, что делать им со своей столь долгожданной независимостью. О деятельности главного разрушителя Союза Горбачева в этой ситуации можно сказать: «Толпа, ведомая вождем, его же и ненавидит».

Союз Советских Социалистических Республик возник, как известно, на основе Договора об образовании СССР в 1922 году. Текст Договора вначале полностью совпадал с одноименным разделом Конституции 1924 года. Но постепенно роль Договора стала уменьшаться. Из его текста перешло в раздел Конституции положение, заслуживающее пристального внимания: закрепление свободного выхода из СССР. Для изменения или отмены Договора, а также при изменении границ требовалось согласие всех республик, вошедших в Союз. В дальнейшем Договор утрачивает значение действующего правового акта, а в Конституции СССР 1936 года просто не упоминается, за исключением 13-й статьи, провозглашающей Советский Союз Союзом государств, образованным на основе добровольного объединения равноправных членов. О договорном характере образования СССР оставалось только догадываться. Мало кто из простых людей знал об этом. Государство было жестко унитарным и казалось вечным. Даже при вхождении Узбекистана, Туркменистана и Таджикистана в состав Союза о Договоре 1922 года уже не вспоминали. На более или менее видимой правовой основе принимали Декларацию о вступлении в Союз Латвии, Литвы и Эстонии.

Я рассказал об этом с целью напомнить то, о чем редко и неохотно вспоминают: договорная федерация фактически прекратила свое существование. Федеративные структуры приобрели декоративный характер, ибо вся полнота власти, все важнейшие рычаги управления были сосредоточены в верхнем эшелоне единственной в стране партии, действовавшей командно-административными методами. Жесткий централизованный стиль руководства, насаждаемый монолитной, всепроникающей партией, даже не предполагал функционирование федеративного государства, имеющего договорную основу. Так продолжалось на протяжении десятилетий. Вот почему восстановление Союзного договора оказалось делом трудным и практически невозможным. Как говорил английский политический деятель и публицист Эдмунд Бёрк: «Государство, которое не способно видоизмениться, не способно и сохраниться».

Со временем стало ясно: сохранение Союза, как единого государства, требует сохранения и всех остальных атрибутов существующей государственности. Если же этот вариант не подходит, то остается путь конфедерации, что предполагает создание ряда органов, необходимых для регулирования деятельности суверенных государств. Строго говоря, мы в конечном итоге заключим договор об образовании Содружества Независимых Государств. Но идем мы к нему трудно, непоследовательно. Поэтому вряд ли удержимся на этом направлении. И какие потери будут на этом пути? Все ли дойдут?

На встрече в июле 1991 года с М. С. Горбачевым я напомнил первому Президенту СССР, что момент подписания и заключения Союзного договора в первой редакции упущен, поскольку к руководству некоторых союзных республик пришли политики откровенно националистического, сепаратистского толка. В этой ситуации стремление подписать этот вариант договора приведет к разрыву, а не к альянсу. Но желание работать над документом, довести его до взаимоприемлемого уровня у республик было. В тот же период выявилось стремление республик, входящих в Российскую Федерацию, также принять участие в подписании Союзного договора. Этот настрой активно поддерживался и союзным центром.

Многие считают, что эта проблема возникла лишь в связи с принятием закона от 26 апреля 1990 года, в котором якобы бывшие автономные республики впервые названы субъектами Союза. В действительности же автономные образования играли эту роль с 20-х годов, хотя и не числились в учредителях Союза ССР. Поэтому дело не только и не столько в упомянутом законе. Включение автономных республик в Совет Федерации объясняется их возросшим влиянием. Отстранение их от участия в договорном процессе привело бы к еще большим осложнениям. Думаю, Горбачев прямо не возражал против включения автономных республик в этот процесс из-за желания заполучить в их лице союзников в борьбе с усиливающимся влиянием Ельцина.

Замечу, что на предыдущей встрече с Горбачевым в этом же, 1991 году, с участием Ельцина, Хасбулатова, Лукьянова, Шахназарова, Ревенко, председателей Верховных Советов республик Российской Федерации, мне пришлось очень резко высказаться о непоследовательности проводимой союзным центром национальной политики. Нас захлестывала стихия. Ни одна акция не доводилась до конца. Такая слабость и неустойчивость оборачивалась беспринципностью, побуждала противопоставлять нации друг другу. В результате накапливался горючий материал, чреватый взрывом, войнами между республиками. Я сказал, что если мы не определимся принципиально ни по одному вопросу, то неизбежен развал Союза.

Такое высказывание явно не понравилось Горбачеву. В конце встречи он заявил, что мои обвинения центра в бездействии совершенно несостоятельны. И в дальнейшем он уже редко приглашал меня на такие встречи. Воистину правда, сказанная в глаза, даже друзей превращает во врагов.

На фоне движения союзных республик к самостоятельности, споров и столкновений по поводу, каким быть СССР и быть ли ему вообще, стремление к повышению своей роли и самостоятельности бывших автономных республик оставалось как бы в тени. Со временем Михаил Сергеевич стал обращаться, в том числе и ко мне, с просьбой подыскать подходящую форму отказа автономным республикам, претендующим на подписание Союзного договора. Но это было уже невозможно, да и неправильно. Не имея в то время должной самостоятельности и суверенности в рамках Российской Федерации, они не хотели быть в Союзе на положении бедных родственников и в то же время оставаться один на один как с Союзом, так и с Российской Федерацией. Автономные республики надеялись получить гарантии своего суверенитета как от Горбачева, так и от Ельцина. Но и тот, и другой были заняты своими проблемами.

Руководители республик это чувствовали, нервничали, их поведение становилось непредсказуемым. Этим объясняется, кстати, постепенный отход от России Татарстана. Все остальные не поднимали вопрос о превращении их в союзные республики, точнее, не придавали этому принципиального значения. Однако они настойчиво добивались своего участия в подписании Союзного договора и должного представительства в высших союзных органах власти. Поддерживая в принципе эти устремления, я вместе с тем постоянно подчеркивал необходимость решения прежде всего вопроса сохранения целостности Российской Федерации. Реализовать такую программу было трудно, но возможно. Неоднократно убеждал Бориса Николаевича ускорить процесс оформления целостности Российской Федерации.

Некоторые депутаты поднимали шум по поводу вероятности отделения бывших автономий от Российской Федерации в случае, если им будет предоставлено право подписать Союзный договор. Еще на третьем Съезде народных депутатов РСФСР мною собственноручно было вписано в проект постановления: республики в составе РСФСР имеют право участвовать (в том числе и самостоятельно) в Союзном договоре, оставаясь полноправными субъектами Российской Федерации. Самым главным для нас было – сохранить республики как составные части Российской Федерации. Отказать им в праве подписать Союзный договор – значило бы пойти на риск отрыва их от России, встать на путь тяжелых конфликтов. На фоне громких требований суверенитета для России услышать, а тем более принять идею самостоятельности бывших автономных республик.

История подготовки и принятия Союзного и Федеративного договоров – это действительно история, и она, как мне кажется, заслуживает фиксации не только в архивных папках. Так случилось, что именно мне пришлось, пожалуй, чаще и больше других участников отвечать на вопросы, возникавшие как в процессе выработки этих документов, так и после несостоявшегося подписания первого и состоявшегося – второго. Не стану кривить душой: я рад, что российский договор состоялся. Быть может, не в том виде, в каком хотелось, но он есть, он работает. И я бесконечно огорчен, что был сорван договор Союзный.

И подумалось: не буду ничего пересказывать. Мои ответы на вопросы, мои мысли по этому поводу зафиксированы в моих многочисленных интервью, статьях, экспромптных высказываниях у всякого рода микрофонов. Так не стоит ли некоторые из них привести в этой книге? Пусть будут «сюжетные» повторы, пусть подумает кто-то, что я решил показать, каким провидцем был я. Но…

Мы с самого начала условились, что книга эта не жанровая – так пренебрежем жанровостью.

Неповторяющаяся боль – это боль случайная.

Повторяющиеся ошибки – это не тот случай, когда «повторение – мать учения».

А самое главное: хорошо судить о личностях, событиях, отстранившись от них, в том числе во времени. А если событие – сегодня и оценка – сегодня? Но событие – это и его участники. И пусть простят меня те, кому покажется, что я неверно понял их намерения и действия.

Я предлагаю вам, читатель, хронику моих оценок с позиций «сегодня», «сейчас», в дни событий, запечатленную на страницах периодики.

Итак:

Из интервью газете «Правда»

– Рамазан Гаджимурадович, вы принимали прямое участие в разработке Союзного договора, проект которого опубликован на днях. Какова здесь была позиция Верховного Совета России?

– Прежде всего хочу сказать: ответственность этой работы была огромная – мы решали судьбу Отечества. Отечества в широком и в узком плане. Я не хотел бы терять того Отечества, в котором я родился, – Союза ССР, РСФСР и Дагестана. Те культурно-исторические связи, которые есть в рамках нашего Отечества, должны быть сохранены.

По моим подсчетам, у нас в России 165–170 уникальнейших национальных самобытных образований. Это целая вселенная культур и традиций. Измерить этот мир, отечественные связи, которые существуют, невозможно одним поколением.

Из таких примерно теоретических посылок необходимо подходить к заключению Союзного договора. Я полностью за то, чтобы взять у центра все, что можно. Но – до той грани, за которой уже стоит разрушение Союза как государства. Я за то, чтобы и республики Российской Федерации, края и области тоже были суверенными, но также до той грани, где заканчивается радикализм и начинается разрушение России.

Большое беспокойство вызвало возвращение на бесконечные доработки и проекта Федеративного договора. Еще первый Съезд народных депутатов РСФСР поручил нам разработать Федеративный договор, подготовить Закон о Федерации. Однако дело тормозило активное противостояние двух-трех депутатских групп во главе с Румянцевым и Шахраем. Чтобы, как говорится, всем все было ясно, напомню кратко историю подготовки этого важнейшего политико-государственного документа.

К формированию Федеративного договора мы привлекли ведущих специалистов. В основу был положен проект, подготовленный Владимиром Мазаевым, Михаилом Митюковым, Федором Шеловым-Коведяевым и мною. Параллельно с нами работа велась в трех рабочих группах, организованных из представителей республик, краев и областей. Потом, объединив усилия, мы подготовили окончательный вариант документа. И все буквально в последнюю минуту поняли, что избрали неверный путь. Нельзя в рамках Российской Федерации готовить Федеративный договор, ориентированный на договорную Федерацию по образу и подобию Союза ССР. Подключив к этому делу эксперта Совета Национальностей Л. Ф. Болтенкову, мы приступили самостоятельно, но с учетом имеющихся материалов к подготовке качественно новой концепции – концепции разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов Федерации: республик, краев и областей, автономных образований. Таким образом, закладывались основы не чисто договорной Федерации, как первоначально предполагалось, а Федерации конституционно-договорной. Предметом Договора стало лишь разграничение полномочий. В республиках, краях и областях с таким подходом в конце концов согласились. Правда, пришлось провести очень много встреч с председателями Верховных Советов республик, руководителями местных Советов, автономий. С благодарностью вспоминаю помощь В. Степанова, Ю. Спиридонова, М. Магомедова, М. Рахимова, X. Кармокова, А. Галазова, Н. Бирюкова, И. Леонтьева, Л. Потапова, других председателей Верховных Советов, ряда депутатов из республик. Без их усилий Договор вряд ли состоялся бы. Помогали даже Р. Мухаметшин с И. Шаймиевым.

Из интервью «Литературной газете»

– Аббревиатуру «РСФСР» все мы знаем и очень часто произносим. Но, по-моему, договора о создании федерации никогда не существовало. На каком основании существует РСФСР?

– А без всякого основания. Соблюдая лишь принцип исторической преемственности. Если обратиться к документам, то решение о ее образовании принято V съездом Советов в 1918 году, когда еще оформленных в правовом смысле национально-территориальных автономий в России не существовало. Так что и договариваться было не с кем.

Впрочем, не надо забывать, что Россия независимо от исторических условий (кто-то входил в нее добровольно, кто-то покорялся огнем и мечом) издавна формировалась как союз народов. То есть она является Федерацией не в правовом, а в историко-культурном смысле. Я бы сказал, Россия – Федерация скорее по рождению.

– И если бы вы заполняли российскую анкету, то в графе «социальное происхождение», без сомнений, оставили бы запись – «Федерация»?

– Несомненно, по национальному составу. Перепись конца XIX в. показала наличие в России более 180 народов, хотя Россия обрела федеративную сущность все же после Октября, хотим мы это признать или нет. До того была великодержавная русская нация, существовала империя. Права других народов ограничивались, во многом ограничивались.

– Но ведь и сегодня Советский Союз многие называют империей?

– Вот с чем трудно согласиться, гак с этим. Потому что у империи всегда свои великодержавные нации и устремления. Русская же нация отказалась от притязаний подобного рода сразу после Октябрьской революции, поскольку многие ее деятели считали, что, пока русские не освободят другие народы, сами не будут свободны.

– Других-то освободили, да стали ли сами свободными?

– Бердяев сумел дать довольно точную характеристику российского сознания как сознания крайностей. И действительно, мы из одной крайности впали в другую. Унитарную империю расчленили во имя того, чтобы чуть ли не каждому народу дать государственность, хотя Ленин до 1917 года был против идеи Федерации. Он понимал, что нельзя разрушить Россию, формировавшуюся веками. И лишь когда ситуация оказалась почти безвыходной, согласился с Федерацией.

Конечно, то была историческая необходимость, но опять-таки крайность. Ускорив формирование национальных государственных образований, мы нарушили историческую преемственность и связи народов, прервали сам процесс консолидации наций.

Тоталитарная система, в которую перерос Союз ССР, замкнула специфику, особенности различных по уровню исторической зрелости наций в унифицированную схему. Это относится и к русскому народу. (Вот где, на мой взгляд, во многом истоки нынешнего сепаратизма и национализма.) Народы вспомнили вновь о своей национальности.

– Получается-таки, что Федерация сложилась без согласия национально-территориальных образований, ее составляющих, то есть без договора?

– А что делать, если надо было сохранять единство, хозяйственные и экономические связи, крепить оборону? Но здесь-то как раз и начинается возрождение и одновременно трагедия Российской Федерации. По существу, ее госаппарат автоматически стал аппаратом Союза ССР, а российские народы оказались наиболее ущемленными в смысле государственного устройства… Фактически к концу 20-х годов Федерация стала чисто декоративной и декларативной. Соответственно и Союз ССР превратился в декорацию. Это были унитарные государства.

– Может ли сломать этот привычный образ новый Федеративный договор?

– Главная его цель – нормализация федеративных и межнациональных отношений. Чтобы Россия выступала и перед советской и мировой общественностью как цивилизованное государственное образование, в полной мере уважающее принципы национального самоопределения.

Когда мы говорим о новом Федеративном договоре, речь не идет (как это некоторые истолковывают) о развале России. Мы хотим формировать нормальный и дееспособный союз народов и территорий, создавать правовой механизм функционирования нашего Российского государства. И те, кто обвиняет нас в том, что мы якобы при помощи Федеративного договора хотим завершить разрушение России, просто-напросто преднамеренно дискредитируют шаги по обновлению РСФСР. Структура, ранее цементировавшаяся только административно, сверху, должна стать связью людей, наций, чтобы любой народ и каждый человек чувствовал себя равным другому.

Вспомним, признаками нации являются не столько территории – ведь на свете немало народов, проживающих в разных местностях, но сохраняющих себя в качестве целого за счет культурных традиций. Убежден: нация как образование носит не политический и территориальный характер, а в большей степени культурно-исторический.

– И все-таки, наверное, не только и не настолько?

– Экономические и другие факторы имеются в виду как базисные. Но я еще раз подчеркиваю: одним из главных, основополагающих остается культурный признак. Вообще доказывать, что данная территория принадлежит только данному народу, не совсем корректно. Вековые миграционные процессы в мире были так сильны и проходили так интенсивно, что установить принадлежность территории очень трудно. Тем более делить народы на коренные и некоренные.

Федеративный договор направлен на обеспечение приоритета прав личности над правами нации, класса, политической партии. Только свободные личности могут сформировать свободное общество, и нация в том числе.

– Не выдаете ли вы здесь желаемое за действительное? Может, надо быть поближе к земле?

– Нет. Важная особенность проекта Федеративного договора – учет реальностей, существующих в нашей жизни. Хотя ряд товарищей считает, что это есть возвращение чуть ли не к старому. В то же время они предлагают формировать Соединенные Штаты России. Уважаемый Гавриил Попов, например, стоит сначала за роспуск существующих образований, чтобы лишь затем сформировать новые. Сколько их будет? Не знаю. Но это будет война всех против всех. И что же, станем играть судьбами людей?

– Вы призываете к учету реальностей, а сами предлагаете принять Федеративный договор раньше, чем должен приниматься Союзный. Не уходите ли тем самым от реалий?

– Союзный договор сформировать в сто раз легче, чем Федеративный. Причем самое трудное – определить субъекты Федерации… Через наши руки прошло 39 проектов договора, из них оставлен двенадцатый вариант, вынесенный на суд парламентариев. Когда мы стали формулировать его окончательно, пришли к тому, что надо взять два классических варианта федеративного устройства. Один – когда Федерация строится из национально-государственных образований, другой – когда она состоит из штатов и земель, в ранге которых у нас выступают края и области.

– Что же, аналогов такому Федеративному договору нет?

– В чистом виде нет. Мы оказались в довольно сложном положении. И нас критикуют со всех сторон – и справа, и слева. Что-то в этой критике можно принять, что-то отринуть. Но для нас важно наладить в Федерации нормальные отношения. Крайние же силы увидели в Федеративном договоре опасность объединения России, а их больше устраивает «парад суверенитетов». Они надеются затянуть сроки подписания нашего договора и сразу выйти на договор Союзный, закрепив таким образом свой приоритет в выборе статуса. Другие же хотят сохранить старые структуры и даже не замечать существования национально-государственных образований.

– Многие за Договор, кто-то против. А что, других, особых мнений не находится?

– Почему же. Некоторые предлагают модели федеративного устройства других стран. Допустим, США. Но они, я убежден, совершенно нам не подходят. Не следует забывать, в своей истории Россия больше всего пострадала не от того, что была чересчур замкнутой (нередко железным занавесом), а от безумного заимствования проектов, не являющихся чисто российскими. Начиная с окна, прорубленного Петром I в Европу. Он стремился сделать русских немцами, французами, кем угодно, только не русскими. Мы должны учиться у России, у народов России не терять своей национальной самобытности. К сожалению, каждая новая революционная волна подбрасывает стране разные чужеродные элементы, которые мы безуспешно пытаемся вмонтировать в свою действительность. Нынешние радикалы – как «левые», так и «правые» – не стали исключением.

– В проекте Федеративного договора говорится, что законы Федерации обладают верховенством на всей территории Российской Федерации. Не вызовет ли такая формулировка дальнейшей вспышки войны законов?

– Дело как раз в том, что война законов между Союзом и республиками во многом объясняется тем, что мы не сумели определиться в верховенстве законов. Поэтому в рамках полномочий самой Федерации должны верховенствовать общие федеральные законы, иначе не будет целостной системы, произойдет разрушение самой России. Перечень полномочий, которые делегировали бы республики, края и области Российской Федерации, должен быть закрыт раз и навсегда. Надо делегировать ей минимум полномочий, без которых она не может существовать. Остальным должны заниматься на местах.

А то ведь все буквально по полочкам расписано наверху и оттуда спускается на места. Доходит до абсурда. Указывается даже, что нужно делать со старыми, сгнившими телеграфными столбами. А то никто не догадается. Так жить дальше нельзя!

– Ну и наконец последний вопрос. Многие предлагают выделить в РСФСР Русскую республику, другие, наоборот, выступают за выделение в отдельные республики Урала, Сибири, Дальнего Востока. Как вы относитесь к данной проблеме?

– Мне кажется, что все эти варианты очень хороши в идеале, но только не для России. Я бы сказал, не для нынешней России… Вы посмотрите: только в пяти республиках Федерации большинство жителей составляют представители национальности, давшей название территории. Во всех остальных его составляет русское население. Образуем Русскую республику – что с ней делать? Одно из двух – или расчленять все республики, или оставлять в них русское население как есть. И оба решения нереальны. Идея Русской республики может лить разрушить Россию. Мы же формируем Федерацию, где равенство граждан, независимо от национальности, будет все в большей степени приобретать приоритетное значение. Жить в одном государстве должно быть выгодно народам во всех смыслах. Тогда никого не надо будет уговаривать остаться в Федерации, где возникающие проблемы станут разрешаться цивилизованными методами. Цель Договора даже, может быть, не сам классический вариант Федерации, которого мы, конечно же, хотели бы достичь, а стабилизация обстановки и реальная защита суверенитета как республик, так и самой России.

Однако оппоненты не хотели вникать в концепцию Договора. До самого последнего момента они критиковали подготовленный нами документ так, как если бы он был сделан по образцу Союзного договора. Боролись против своих представлений о Договоре. И естественно, продолжали пугать депутатов угрозой развала России. Мы же, еще раз подчеркиваю, полностью отошли от первоначального, договорного варианта Федерации и выбрали конституционно-договорной ее вариант.

Напомню, кстати, что идея Федеративного договора была выдвинута Б. Н. Ельциным на первом Съезде народных депутатов РСФСР. Депутаты высказали тогда немало интересных мыслей на этот счет. Я тоже попросил слова и сказал, что создавшаяся на съезде обстановка представляется не очень благоприятной. Она напоминает первый Съезд народных депутатов СССР, где аналогичные тенденции дали толчок процессам, ослабившим Союз. Но мы тогда мало слышали и мало слушали друг друга.

О необходимости сохранения целостности Российской Федерации говорили почти все выступавшие представители республик, краев и областей, автономий. Но первый Съезд почти сразу же показал определенные расхождения в понимании суверенитета и содержания будущего Федеративного договора. В частности, нужно было не просто заявлять: «Берите суверенитета столько, сколько сумеете проглотить», а срочно налаживать правовой механизм перераспределения полномочий.

Из статьи в «Российской газете»

Свобода суверенитетов для некоторых людей обернулась бегством от беспощадных клыков союзных безнациональных монстров в пасть дракона национализма и национальной ограниченности. И для тех, кто завис между ними, есть возможность подумать, что национальную свободу ныне возможно достичь, как ни парадоксально, идя путем сотрудничества и солидарности. Кстати, сотрудничество и солидарность сегодня важно истолковывать не в старом понимании, где национальное начало терялось и уничтожалось в этом процессе, а в новом – как равноправное взаимодействие и воспроизводство национального.

Ситуация в стране такая, что если мы сегодня не начнем строить мосты над пропастями между людьми и нациями, то завтра эти пропасти наполнятся кровью и трупами. Допустить это – значит навеки опозорить нынешнее время и нынешние поколения.

Из интервью газете «Правда»

… Работая в парламенте, убедился, что война против Союза обернулась войной против самой России. И Россия должна была идти по тому пути, который выработал первый Съезд народных депутатов. Мы решения тогда приняли в целом неплохие. Кроме, пожалуй, 5-го пункта Декларации о суверенитете, где провозглашено верховенство российских законов. Даже в сферах, делегированных Союзу. Я тогда говорил, что это может привести к разрушению самой Российской Федерации, что завтра области и районы начнут заявлять о верховенстве своих законов…

– Что и произошло…

– Совершенно верно…

В дальнейшем на заседаниях Совета Федерации решение основных вопросов шло с однозначной ориентацией на сохранение целостности Российской Федерации. Именно члены Совета Федерации выработали тот вариант Федеративного договора, который был рекомендован третьему Съезду народных депутатов Российской Федерации для принятия окончательного решения. За этот проект голосовали на Совете Федерации все, в том числе и руководители Татарстана и Чечено-Ингушетии – Шаймиев и Завгаев. Однако неоперативность, заторможенность действий привели к тому, что подготовленный Федеративный договор был провален. Совет Федерации в итоге оказался распущенным. Это была ошибка, которая ослабила управляемость России. А на тех, кто был за подписание Договора о разграничении полномочий и сохранение целостности Российской Федерации, навесили обвинения в развале России.

А ведь мы внимательно изучали опыт различных стран, базирующихся на федеративных отношениях (Германия, США, Швейцария). В этих государствах испокон веков действовал парламент, а роль вторых палат сводилась к представлению интересов государств – субъектов Федерации и выполнению соответствующих функций. Наиболее показательна германская система, где существует Совет земель. Другая палата формируется по принципу выборов депутатов от определенного количества граждан. В США на каждом уровне существует система сдерживания и противовесов, регулирующая отношения между общефедеральными органами и штатами. Кроме того, для американского федерализма характерно делегирование представителей, наделенных полномочиями штата, в центр. Но направляются они туда не навсегда, а временно. В США и Германии вопросы решаются не на основе конвенции, то есть исходным является не сам договор, а участие в формировании и изменениях в конституции; чтобы они были действительными, нужно согласие ²/_з заинтересованных земель. Например, в Мексике для утверждения конституции в ее поддержку должно высказаться большинство законодательных органов штатов. А поправки к конституции США считаются принятыми, если их одобрит не менее ²/з конгресса и ратифицирует не менее ^3/₄ законодательных органов или конвентов штатов.

Мы же в государственном устройстве пока не хотим даже близко подойти к использованию подобных механизмов. При обсуждении проекта Федеративного договора наблюдалось полное пренебрежение мнением представителей республик и регионов, особенно со стороны депутатов радикального толка. В области национальных отношений они оказались отнюдь не демократами и не радикалами, а национал-консерваторами, а в чем-то и космополитами. Почти во всех конституциях федеративных государств общефедеральное право, общефедеральные законы стоят выше конституций и законов субъектов федерации. Дело в том, что у нас депутаты радикального толка в свое время придерживались противоположного подхода – приоритета законов союзных республик, способствуя таким образом сознательному развалу Союза. Тем самым был подан пример беззакония, пример беспринципности и антиконституционности.

Из статьи «Европейские уроки для нового Союза»

По проверенным европейским меркам в основе демократии лежит уважение человеческой личности и верховенства закона. У нас же самые рьяные демократы далеки от уважения к личности, свободе мысли, совести, убеждений, а порой и передвижения, далеки от уважения к действующему закону, каждодневно свергая его на митингах и в парламентских дебатах. Демократия в нынешнем ее состоянии – это, простите, лиса в курятнике.

Особое место в европейском понимании демократии занимает вопрос о защите этнической и культурно-языковой самобытности национальных меньшинств в условиях полного равенства перед законом. Мы, однако, даже в нашем российском демократическом парламенте, как его называют, до сих пор не приняли к обсуждению закон о гарантиях прав национальных меньшинств…

Многие забывают, что у народов есть право не только на разделение, но и на объединение. Европа, как сообщество государств, называет себя единым, целостным и свободным образованием, а мы под лозунгом демократии и свободы катимся в эпоху феодальной раздробленности. При этом некоторые ради своих политических амбиций и карьеристских соображений готовы пройти по судьбам людей. Стремление вывести страну из глубокого экономического и политического кризиса, обеспечить национальное возрождение и сотрудничество народов должно теснее связывать нас друг с другом, а не разъединять…

Человечество переходит к более безопасному и цивилизованному миропорядку, основанному на равноправном диалоге и балансе интересов, на сочетании суверенитета и целостности человеческого сообщества. И нам важно, освобождая суверенность и самобытность народов и своей личности от тоталитарно-унитарной системы, не оказаться вне не только прошлого и настоящего, но и будущего человеческой цивилизации.

Это лишь мизерная часть выдержек из моих публикаций по этой, такой мучительно важной для России проблеме. Но, собранная вместе, она дает и представление о моих размышлениях по данному вопросу, сомнениях, надеждах.

Я и мои сторонники считали, что в Договоре должен присутствовать ограничитель, базирующийся на четком определении границ полномочий, закрепленных за Федерацией. Всякое вмешательство Федерации в дела конкретных субъектов за пределами этих границ является попранием основ конституционного порядка, подлежит рассмотрению Конституционным судом. В Германии, Швейцарии, Австрии предусмотрены механизмы защиты от действий общефедеральных органов власти, когда они неправомерны. В этих странах созданы не только вертикальные, но и горизонтальные связи, объективно ограничивающие тенденцию к чрезмерной централизации или концентрации полномочий в руках общефедеральных органов.

В проекте Федеративного договора мы также предусмотрели положения как о разграничении полномочий по вертикали, так и о горизонтальных договоренностях с общефедеральными органами. При таком подходе федеративное государство, сохраняя целостность, получило бы легитимность от народа. Это был бы пример действительно конституционно-договорной федерации. К сожалению, заложенный в проекте гибкий механизм не был поддержан рядом депутатских групп.

Сознательное или неосознанное тяготение некоторых политических партий, движений, отдельных деятелей к весьма расплывчатым формам объединений государственных образований проявилось и при создании Содружества Независимых Государств. Опыт, причем не только наш, но и мировой, свидетельствует о слабой жизнеспособности таких объединений. Чтобы межгосударственные союзы в тех или иных формах могли функционировать и выполнять возлагавшиеся на них задачи, нужны надгосударственные координирующие органы, наделенные хотя бы минимальными правами и полномочиями. Европейское сообщество, например, укрепило свое единство, приняв ряд положений:

– право, действующее внутри сообщества;

– единый Европейский акт, принятый в 1986 году и обеспечивающий начиная с 1992 года свободное движение товаров и рабочей силы в рамках сообщества;

– создание единой монетарной системы;

– проведение единой политики в сфере охраны окружающей среды, поддержки фундаментальных исследований, а также в области региональной политики.

Эти положения вполне можно было бы положить в основу СНГ. Но его участники на это не пошли. Очередной раз проявилась наша уверенность в собственной гениальности и приверженность к доведению до абсурда самых разумных идей: если единение, то уж непременно в виде такого тесного унитаризма, чтобы никто не мог вздохнуть свободно; если расставание – то такое, чтобы не видеть и не слышать друг друга и встречаться разве что на баррикадах, по разную их сторону.

Только на разумных началах возможно создание конструктивного Федеративного договора, сохранение целостности Российской Федерации с учетом интересов всех входящих субъектов. Самым идеальным вариантом (я всегда об этом говорил) явилось бы заключение Договора только с республиками или с ними и автономиями.

На мой взгляд, классический вариант федеративного устройства России – это участие в Федеративном договоре только национально-государственных и национально-территориальных образований. Об этом я говорил в беседе с журналистами весной 1991 года. Но где тогда гарантии, что Тюменская область, к примеру, вновь не попытается объявить себя республикой, не возникнут Дальневосточная и Восточно-Сибирская и другие республики? Таких гарантий нет. Поэтому самой реальной является политика, которая исходит из уже сложившихся исторических реальностей. В составе Российской Федерации функционируют не только автономии, края и области, но и государственные образования (республики). Все это нужно тщательно учесть и найти удобную и не ущемляющую каждое образование форму вхождения в РСФСР…

Считаю, одно лишь выдвижение вопроса о механизме выхода республик из состава РСФСР может привести к межнациональным столкновениям, которые благодаря достоинству россиян удается пока предотвратить… Мы все в Российской Федерации – и народы, и республики, и края, и области – «обречены» на целостность. Надо на это и работать, существенно повышая суверенитет республик и самостоятельность всех других субъектов Российской Федерации.

Федеративный договор между тем отрабатывался. Рассматривались варианты, разработанные депутатскими группами, рабочими группами республик, отдельными республиками – Коми, Чечено-Ингушетией, Башкирией, Дагестаном. Многие из вариантов копировали Союзный договор. Кроме того, нередко давало себя знать стремление разработчиков сконцентрировать как можно больше функций и прав в руках того субъекта, интересы которого они выражали, не соизмеряя с реальными возможностями. Все эти проблемы преодолевались в процессе разработки документа.

Куда более важно было добиться осознания и согласования общих интересов всех составных частей Российской Федерации. Несогласованная политика могла, да в конечном счете и привела к полнейшей неразберихе, хаосу, неуправляемости. Наши оппоненты вначале вели пропаганду идеи подготовки горизонтальных договоров с республиками, оставляя вне этого процесса края, области и автономии. Этот подход, возможно, импонировал республикам, но был совершенно бесперспективным с точки зрения сохранения целостности России, обеспечения согласованности внутренних интересов и управляемости государства. Его сторонники забывали, что политику надо соизмерять с существующими реальностями, а не руководствоваться сиюминутными побуждениями и преходящими симпатиями. Перспективная политика, особенно в сфере жизнедеятельности наций, может быть реализована только путем согласования интересов, их координирования в русле реализации национальных и общегосударственных целей.

Выступая на третьем (внеочередном) Съезде народных депутатов РСФСР, Р. И. Хасбулатов сказал: «Наш Договор доложен стать примером для многонациональных республик, указать пути мирного политического разрешения национальных трений и грозно нарастающих конфликтов». Отметив большую работу, проведенную Советом Национальностей по подготовке Договора, он подчеркнул, что «перед нами проект, вполне приемлемый для нашего одобрения». И далее: «Предлагаемый Федеративный договор, по-видимому, мог бы стать тем документом, который бы определил и, главное, стабилизировал статус субъектов РСФСР, гарантии их государственного суверенитета, самостоятельности, разграничивая полномочия между Федерацией и ее членами. В этом, безусловно, конструктивное и исключительно важное значение представленного в нем проекта Федеративного договора. Он призван перестроить отношения внутри РСФСР, преобразовать Федерацию, построенную на принципах национально-территориальной автономии, в договорно-конституционную».

При каждом удобном случае – на официальных встречах, в личных беседах, – чтобы высказать мою обеспокоенность Б. Н. Ельцину затягиванием подписания Договора, всякий раз я подчеркивал, что, если мы будем тянуть с Федеративным договором, это может привести к распаду Российского государства. Он разделял мои опасения, поддерживал наше стремление ускорить работу над ним. Это, казалось бы, открывало дорогу его подписанию. Тем более что проект был поддержан почти повсеместно. Только Председатель Совета Министров Татарстана, неутомимый Сабиров, выступил за идею межгосударственного, а не Федеративного договора. Эту же идею выдвигали ряд групп в Верховном Совете. Началось опасное противостояние. Да и бесконечное откладывание подписания Договора стимулировало сепаратистские и шовинистические настроения. Кое-кто считал возможным самостоятельное подписание Союзного договора, вне Российской Федерации. Не исключаю, что такое обещание было дано представителями союзного центра за спиной руководства Российской Федерации.

Пока на заседаниях третьего (внеочередного) Съезда народных депутатов Российской Федерации обсуждался Федеративный договор, в Грановитой палате расположилась редакционная комиссия под председательством депутата Мазаева. Шли жаркие дебаты по национально-государственному устройству. В них участвовали защитники унитаристской концепции, отстаиваемой группой Головина, сторонники конституционно-губернского варианта, представленного группой Румянцева, и унитаристско-конфедеративного проекта Шахрая, основой которого являлась система горизонтальных договоров.

В принципе нам удалось отстоять вариант национально-государственного устройства, подготовленный нашей группой. Он и был вынесен на третий Съезд.

После «суверенного» Сабирова на трибуну Съезда вышел народный депутат Махиянов (Татарская ССР). Вот что он сказал:

Спокойному течению договорного процесса мешают также разговоры о распаде России, о выходе из ее состава таких республик, как, например, Татарстан.

Мне хочется спросить: а что подразумевается в этом случае под формулировкой «выход из состава РСФСР’? Может быть, здесь имеется в виду разрыв духовной взаимосвязи с русским и другими народами РСФСР? Нет. В этом плане оснований для беспокойства совсем не видится. Русский язык и русская культура в Татарстане, как и во всем Поволжье, занимают прочные, а кое-где и ведущие позиции.

Татарский этнос разбросан по всей территории нынешних РСФСР и СССР. Поэтому Татарстану выгоден не разрыв, а, наоборот, усиление культурных связей с соседними республиками.

…И новые российские законы республика не отвергает. Просто в отношении их в Верховном Совете Татарстана используется процедура ратификации.

С оценкой проекта Федеративного договора выступил и депутат Варов:

В отношении Федеративного договора я как юрист вынужден сказать, что у меня очень много к нему замечаний. На мой взгляд, он не выдерживает критики даже в чисто юридическом плане. Но самое главное все-таки не в этом. С точки зрения юриспруденции мы можем достаточно быстро поправить любой документ. Меня тревожит, что в этом проекте практически санкционируется, и еще не известно, на какое время, та структура национально-территориального деления, которая была заложена Сталиным.

Утверждение это депутат не аргументировал. Конкретных предложений от него, как и от многих других критиков, не поступило. Только отвергалось все, что предлагалось.

Очень резким было выступление Ф. Шелова-Коведяева. По его словам, проект Договора содержал ряд коренных недостатков, делающих этот документ непригодным в целом. Важнейший из них – консервация неравноправия субъектов, образующих РСФСР. При этом критик не заметил, что он критиковал не наш проект, а старый вариант, написанный им вместе с Мазаевым.

Тягостное чувство оставило у меня поведение многих из тех депутатов, которые в силу своего положения в парламенте должны были бы работать вместе с нами над документом, помогать улучшать его. Мы не дождались от них конкретной помощи, советов. Зато во время обсуждения они рвались к микрофону, чтобы пройтись насчет «не до конца отработанного», «юридически не очень грамотного», «весьма еще сырого» и тому подобного документа. Фактически получилось так, что только 10 процентов депутатов действительно работали, 90 же – пытались командовать, занимались злобным критиканством, изощрялись в насмешках. Ни в ходе работы над проектом Договора, ни при его обсуждении, ни по окончании Съезда «великие» критики не внесли в документ ничего ценного. Их цель была ясна: провалить документ, независимо от того, каков он на самом деле – «плохой» или «хороший». Провалить исключительно по той причине, что документ отринул идею формирования Российской Федерации по образу и подобию Союза, сделал акцент на исторический факт существования Российского государства. В отношении ярых противников, старавшихся всячески провалить подписание Договора, хорошо сказала депутат Корнилова, подчеркнувшая, что автономные республики не надо выталкивать из состава России, необходимо всем жить, и нужно придумать гибкую систему участия в Федеративном договоре.

Мне хотелось, чтобы С. М. Шахрай выступил до меня, но получилось иначе. Фактически это он вновь заблокировал принятие и подписание Федеративного договора в Верховном Совете. Без каких-либо обоснований Сергей Михайлович в очередной раз заявил об ошибочности концепции Федеративного договора, поскольку в ее основе лежит признание равноправного статуса субъектов Федерации. «Республики, – сказал Шахрай, – это национальные государства. Краям и областям нашим надо дать равные с ними социально-экономические, финансовые права. Думаю, это главное для них. Нельзя допустить, чтобы было 88 Верховных Советов, 88 Советов Министров и так далее».

Это было явным искажением нашей концепции. В Договоре не шла речь о повсеместном создании Верховных Советов. Более того, я был против расширения статуса государственности. Национально-государственную атрибутику предполагалось закрепить только за республиками. Тем самым ссылки на якобы предусмотренное Договором создание 88 государств – очевидный домысел. Сергей Михайлович не мог не знать, что и в проекте закона о краях и областях (он был принят в конце 1991 г.) ничего подобного не предлагалось. Что же касается его требования признать равноправие субъектов Федерации, то именно на это и нацелен был наш проект Договора. И это он тоже прекрасно знал. С умным человеком порой бывает труднее, ибо ум его обретает изощренные формы.

Почти все республики в составе Российской Федерации приняли идею равноправных отношений с краями и областями. Но сколько пришлось работать для этого! В результате сблизились и наши с С. М. Шахраем позиции.

Народные депутаты от республик неоднократно высказывали позитивное отношение к проекту. Эту позицию разделяло большинство представителей членов Федерации. Все они политически и нравственно были настроены на сохранение целостности РСФСР. Но к этому оказались политически не готовы несколько групп депутатов в самом Белом доме. Парадоксы политики! Получилось, что в оппозиции, причем весьма консервативной, оказались депутатские группы, считавшие себя прогрессивными.

Еще одна стенограмма

Данный текст является ознакомительным фрагментом.