8.3 Социальный контроль

8.3 Социальный контроль

26 августа 1988 года в газете «Иерусалим пост» появилось сообщение, что ее редактор попал в очень трудное положение. Одна из его статей возбудила недовольство ультра-ортодоксальных читателей газеты. Редактор предстал перед судом. Приговор гласил примерно следующее:

«Богобоязненные жители призываются по решению суда держаться на расстоянии не менее четырех локтей – 2,4 метра – от рабби Хаима Каценэлленбогена, главы иешивы «Тора В» Ира» и предводителя воинствующей антисионистской организации «Не-турай Карта». Он не может быть десятым в кругу молящихся. Он не может получать никакого жалования сверх того, что необходимо для поддержания жизни. Запрещено желать ему мира[8]».

Жестокое наказание, если предположить, что приговор имеет законную силу. Но не поступаем ли мы в повседневной жизни иногда также? Мы приближаемся в одобрение и отдаляемся в осуждение. В социальных системах с тесным переплетением связей имеются тысячи возможностей выразить неудовольствие. Они используются также и в деревнях. И там они еще действеннее, чем обычно, потому что меньше возможностей спрятаться. Дистанция ощутимее, потому что большинство людей, до которых есть дело, постоянно вблизи. Невозможно избежать случайных встреч, которые теперь превратились в столкновения. В деревнях нет обычных предпосылок, дающих нам возможность избежать неофициальных санкций.

В распоряжении имеются еще четыре других механизма санкций, а именно, деревенское собрание, праздник Св. Николая, переезд и, как последнее средство – исключение из деревенского сообщества.

Деревенское собрание часто служит для выражения критики. Так, например, для жителей, чья задача состоит в том, чтобы готовить материал для компоста, вероятно, оскорбительно постоянно вылавливать из отходов бутылки, банки или синтетические вещества: во время деревенского собрания они разыгрывают сатирическую сценку, чтобы продемонстрировать опасные последствия этого. Критикуются также отдельные лица. «Кто– то распространяет за моей спиной ложь обо мне», – говорит Петер. Эва отвечает раздраженно, что это не она, но что Петер должен вовремя являться на работу. Вспыхивает ссора, и собравшиеся жители деревни с интересом слушают. Кто-то жалуется, что по пешеходным дорожкам, ездят на мотоцикле. Имени не называют, но это и не нужно: в деревне только один мотоцикл.

День Св. Николая, 6 декабря, предоставляет изобилие возможностей. По мнению жителей деревни, это очень подходящий день, чтобы одаривать тех, кто заслуживает вознаграждения. Когда я жил в деревне, я получил пару ангельских крыльев.

В коротком обращении Св. Николай сказал мне, что хоть я и в порядке, но должен направить немного больше внимания на небо. Эллен получила красивое платье. Она склонна к тому, чтобы брать на себя заботы и нужды других, и из-за этого забывает о своей внешности. Другие получили подарки, которые были просто милы. Вся деревня была на вечере, на котором некоторые жесты были красноречивей слов.

Изгнание – это последний шаг. В истории норвежских деревень эта мера до сих пор очень редко применялась. Обычный порядок приема состоит в том, что сельчане сначала проводят в деревне испытательный срок. Если этот промежуток времени прошел, и вы хотите остаться, то, в общем, исходят из того, что вы проведете там остаток своей жизни. В ряде случаев государственные власти посылают кого-либо в деревню насильно. Были здесь также люди из закрытых заведений, имевшие множество проблем с поведением и создававшие беспорядки. С этой ситуацией деревни не справлялись. А потом еще этот случай с Z, который прибыл прямо из заключения. После того, как он месяцами будоражил деревню, его поведение в отношении маленьких детей стало так опасно, что он должен был возвратиться в тюрьму. Однажды от двух сотрудников официально потребовали оставить деревню; и все же один из них продолжал работать для этой деревни, но за обычное жалование, как все нормальные люди. Однажды несколько молодых сотрудников получили совет уехать, или уехали по собственному желанию, потому что по горло были сыты самой деревней или некоторыми ее жителями. Конфликты особенно часто разгораются на почве специализации. Нелегко признать, что все другое, возможно, важнее, чем дело, в котором являешься экспертом.

Посетители, которые приезжают в деревни, часто удивляются дружеской, перемежающейся с моментами тишины атмосфере, которая там царит. В известной мере, впечатление соответствует действительности, что не должно означать, будто жизнь в деревне слишком спокойная. При такой близости стороны приобретают огромную важность друг для друга. Кипят чувства любви и ненависти. Удивительно, что взрывы не происходят чаще. Отчасти это объясняется, вероятно, ритмом жизни деревень. Если возникают конфликты и накапливается гнев, это приводит, естественно, к разрядке в нормальном обществе. Также происходит и в деревнях. Но здесь идут дальше. Стороны часто встречаются по различным поводам. Если в доме ссора, то ее участники встречаются на Библейском вечере. Это своего рода процесс очищения, как сказал однажды один из жителей деревни, очень значительное событие, встреча, темы которой так огромны, что затмевают повседневные споры. Не нужно даже говорить о конфликтах, к концу вечера они уже улажены. На следующий день противники встретятся, вероятно, на коллективном богослужении, а в воскресенье вечером состоятся почти всегда коллективно посещаемые концерты или лекции. Моменты молчания, искусство и интеллектуальные задачи создают ситуации, когда чувствуешь себя неловко, раздувая конфликт со своими товарищами.

В этой главе мы напрасно искали власть в деревнях. Нет ни короля, ни королевы, ни президента, ни директора, который бы заслуживал этого названия, ни правления, сражающегося за принятие решений, ни выборов. Есть ограничение любой формы специализации; поэтому влиянием пользуется лишь тот, кто умеет сочетать обязанности по дому, работу и участие в культурной жизни деревни. Правда, есть женщина, которая имеет немного больше влияния на остальных членов поселения, но каждый волен возражать ей, и остаться при своем мнении.

Что же это за общественная система?

Выносят решения, покупают крестьянские подворья, строят дома, принимают новых людей, а иных удаляют. Таким образом, налицо осуществление власти, но в чьих руках эта власть?

Мы опять должны вернуться к различию между государством и обществом, между живыми сообществами и навязанными системами классификации, между тенью и светом. Деревни представляют собой маленькие островки сопротивления господству государственного разделения на категории. Они ускользают от обычной категоризации людей и религиозных систем.

В понимании этого мы немного продвинулись вперед: властные структуры в деревнях и между ними похожи на те, которые встречаются в относительно открытых системах без строгого иерархического порядка. Правда, есть договор о разделе собственности, но он говорит лишь о том, что все принадлежит деревенскому опекунскому совету.

Далее, существует договор между государством или муниципальными властями и деревнями. Он регулирует выплату государственных денег жителям деревень. Но в отношении тех, кто не считается нуждающимся в социальном обеспечении, не существует никаких письменных соглашений. Они просто приезжают, остаются или когда-нибудь снова уезжают. До сего дня у них нет никаких прав, зафиксированных на бумаге: ни регулирования с помощью договоров, ни гарантированного дохода, который они могли бы взять с собой, уходя. Их личное влияние основывается с одной стороны на ценности, которую они представляют для деревни, с другой, – на принципах приличия и справедливости, принятых среди живущих там.

Никаких гарантий, никакой ясности, жизнь по ту сторону от любых договорных гарантий – сегодня нам это кажется невозможным делом, пока мы не задумаемся о том, что это всегда являлось образом жизни большинства людей.

Когда гуляешь по лесу, тебя окружает множество тайн. Если в лесу только что выпал снег, то белая пороша приглушает каждый звук. Но кажущийся безмолвным, лес никогда не бывает совершенно тихим. Вдали раздается призыв зимней птицы, а деревья поскрипывают под тяжестью снега. Всюду можно обнаружить следы лесных обитателей. Здесь проскочил заяц, там его подстерегала опасность: виден след лисицы, которая смела верхний слой снега своим пышным хвостом. А это что за глубокий отпечаток? Может быть, здесь, вблизи от города, спал лось?

Жить – значит интерпретировать, придавать смысл знакам. Что это за явление? Что это за растение? Что это за животное? Что это за человек? Что это за сообщества людей?

Чтобы понимать, мы сравниваем. Один след сравниваем с другим, одну общественную систему – с другими.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.