Введение Некоторые мысли о глазе

Введение

Некоторые мысли о глазе

Когда мы смотрим на мир вокруг нас, на природу, нас впечатляют ее красота и великолепие. Каждый предмет, который мы воспринимаем, каким бы малым он ни был, есть уже мир сам по себе, как и вся Вселенная, материя и сила, которыми управляет закон, — мир, размышления о котором наполняют нас чувством восхищения и который побуждает нас мыслить и исследовать. Но во всём огромном мире, из всех предметов, доступных нашим органам чувств, самым удивительным и возбуждающим воображение является, несомненно, высокоразвитый организм, мыслящее существо. Если какое-то творение Природы и достойно восхищения, то это наверняка то самое непостижимое создание, что производит бесконечное множество движений в ответ на внешние раздражители. Понять его работу, глубже проникнуть в этот шедевр Природы — вот что всегда было делом жизни мыслителей, и после столетий титанически трудных исследований человечество пришло к более или менее правильному пониманию функций его организма и органов чувств. И вот, из всего совершенства и гармонии частей тела, частей, которые составляют материальную, осязаемую часть нашего существа, из всех органов глаз — особенно удивителен. Из всех органов чувств, или органов познания, он наиболее ценен, он — великие врата, через которые всё знание проникает в наш разум, он состоит в самых тесных отношениях с тем, что мы называем интеллектом. Эти отношения настолько интимны, что мы иногда говорим: глаза — это зеркало души.

Можно принять как факт, подразумеваемый теорией функции глаза, что при каждом внешнем воздействии, то есть при каждом воздействии образа на сетчатку, кончики глазных нервов, задействованные в передаче этого образа мозгу, должны находиться под напряжением, или вибрировать. Теперь уже не является неправдоподобным то, что когда силой мысли вызывается образ, кончики глазных нервов испытывают отчетливое, хотя и слабое рефлекторное воздействие, а следовательно, его испытывает и сетчатка. Будет ли человечество способно когда-нибудь анализировать состояние сетчатки, когда на нее оказано воздействие усилием мысли или рефлекторно, при помощи каких-либо оптических или иных устройств, обладающих такой чувствительностью, что с их помощью можно в любое время получить представление о состоянии сетчатки? Если бы это было возможно, тогда проблему чтения мыслей человека с точностью, равной чтению букв в книге, можно было бы решить легче, чем многие проблемы позитивной физики, в решение которых большинство ученых, если не все, безоговорочно верят. Гельмгольц доказал, что глазное дно само по себе способно светиться, и что он мог видеть, в полной темноте, движение собственной руки при свете его собственных глаз. Это один из самых замечательных опытов в истории науки и, возможно, немногие смогли его успешно повторить, так как скорее всего свечение глаз связано с необычно мощной мозговой деятельностью и большой силой воображения. Это флюоресценция мозговой активности, так сказать.

Еще одним фактом, имеющим особенное значение в связи с нашим предметом, и который замечен многими, так как он упоминается в поговорках и пословицах, хотя я и не припомню, чтобы этот факт был описан как положительный результат наблюдений, это то, что иногда, когда на ум приходит неожиданная идея или образ, мы видим перед глазами вспышку света, бывает и болезненную, даже при дневном свете.

Таким образом, выражение «Глаза — это зеркало души» имеет под собой основу, и мы видим, что оно несет в себе истину. Глубокое значение оно имеет для того, кто, подобно поэту или художнику, лишь следуя врожденному чувству любви к природе, находит радость в бесконечном процессе мышления и простом созерцании природных явлений, но еще более глубокое значение оно имеет для того, кто, ведомый духом научного эксперимента, пытается установить причины явлений. Именно для философа, естествоиспытателя, физика глаз является предметом наиболее полного восхищения.

Два факта должны неумолимо поражать разум физика, несмотря на его предположения, что глаз — это несовершенный оптический прибор, забывая при этом, что и само понятие о том, что совершенно, а что нет, он получает через этот самый прибор. Первое, глаз — это единственный орган, который непосредственно испытывает влияние той тонкой среды, которая, как учит нас наука, пронизывает всё пространство; второе, это наиболее чувствительный из наших органов, несравненно более чувствительный к внешним воздействиям, чем все остальные.

Орган слуха должен подвергнуться воздействию массивных предметов, орган обоняния — улавливает передаваемые свободные материальные частицы, органы вкуса и осязания или силы, ощущают прямой контакт, или, по крайней мере, воздействие ощутимых предметов, и это верно даже для живых организмов, у которых некоторые из перечисленных органов развиты почти до совершенства. При всём при этом удивительно, что орган зрения один способен возбуждаться тем, что все остальные органы, вместе взятые, не в силах заметить, и что всё же играет важнейшую роль во всех природных явлениях, что передает энергию и поддерживает движение, и, что самое удивительное, жизнь, но обладает такими качествами, что даже разум самого опытного ученого не может не провести границу между ним и всем, что именуется материей. Одна лишь мысль о том, что глаз своей удивительной властью раздвигает горизонты нашего восприятия — обычно такие узкие — далеко за пределы нашего небольшого мира, и оно становится способным объять мириады иных миров, солнц и звезд в неисчерпаемых глубинах Вселенной, — приводит к предположению, что глаз — это орган высшего порядка. Его возможности находятся за пределами нашего понимания. Насколько мы знаем, природа еще не создавала ничего более удивительного. Мы можем получить слабое представление о его поистине колоссальных возможностях путем анализа и сравнения. Когда волны эфира накатываются на тело, они вызывают чувства тепла или холода, удовольствия или боли, а, может быть, они вызывают иные ощущения, которых мы не знаем, и эти ощущения могут быть любой степени, и количество этих степеней бесконечно, как бесконечно количество определенных ощущений. Но наше осязание не может нам раскрыть различных степеней этих ощущений, если только они не очень сильны. Теперь мы можем легко себе представить, как организм, например человеческий, в бесконечном процессе эволюции, или, выражаясь более философски, адаптации к природным условиям, при условии возможности пользоваться только чувством осязания, например, мог бы развить это чувство до такой степени, что смог бы различать мельчайшие различия нагрева предмета даже на некотором расстоянии с точностью до сотой, тысячной или миллионной доли градуса. И всё же, даже такая, очевидно невозможная степень совершенства не сравнится с работой глаза, который способен различить и мгновенно передать в мозг бесчисленные подробности предмета: форму, цвет или нечто иное. Такая способность глаза основывается на двух вещах, а именно: на его способности линейно отображать источник раздражения и на его чувствительности. Сказать, что глаз чувствителен — значит, не сказать ничего. В сравнении с ним остальные органы чудовищно грубы. Орган обоняния, ведущий пса по следу оленя, орган осязания, ведущий насекомое в его скитаниях, орган слуха, реагирующий на малейшие колебания воздуха, — всё это чувствительные органы несомненно, но что они по сравнению с человеческим глазом! Без сомнения, он реагирует на самые слабые отголоски и отзвуки среды; без сомнения, он доносит до нас эхо других миров, бесконечно далеких, но делает это так, что мы не всегда можем понять. Почему же мы не можем? Потому что мы живем в среде, наполненной воздухом, газами, испарениями и плотной массой твердых частиц, летающих в воздухе. Они играют важную роль в различных явлениях; они распыляют энергию колебаний до того, как они смогут достичь глаза; они — микробы разрушения, они попадают в наши легкие и другие органы, забивают каналы и незаметно, но неотвратимо, тормозят ток жизни. Если бы мы могли избавиться от взвешенных частиц на линии окуляра микроскопа, перед нами бы открылись невообразимые чудеса. Даже невооруженный взгляд, я полагаю, смог бы различить в чистой среде небольшие предметы на расстоянии, возможно, сотен, а то и тысяч миль.

Но есть нечто, что впечатляет нас гораздо больше, чем все эти удивительные способности, которые мы описали с точки зрения физика, рассматривая этот орган лишь как оптический прибор, — нечто, что завораживает нас больше, чем его чудесная способность прямо воспринимать колебания среды, без вмешательства грубой материи, и больше, чем его непостижимая чувствительность и избирательность. Это его важность для жизненных процессов. Независимо от того, каковы взгляды человека на природу и жизнь, он должен поразиться, когда впервые его мысль постигнет важность глаза для физических процессов и умственной деятельности человеческого организма. Да и как может быть иначе, если глаз — это средство, при помощи которого человечество получило все имеющиеся у него знания, которое контролирует все наши эмоции и, более того, все наши поступки.

Знания можно получать только при помощи глаз. Какова основа всех философских систем прошлого и современности, фактически, всей философии человека? Я существую, я мыслю, я мыслю, следовательно, я существую. Но как бы я мыслил, и откуда бы мне было известно, что я существую, если бы у меня не было глаз? Ибо знание подразумевает сознание; сознание означает идеи, понятия; понятия подразумевают картинки или образы, а образы — зрение, а следовательно, и орган зрения. Но вот вопрос, а как быть со слепыми людьми? Да, слепой человек может создавать великолепные поэмы, формы и сцены настоящей жизни, из того мира, который он физически не видит., Слепой человек может трогать клавиши инструмента с безошибочной точностью, может спроектировать самое быстроходное судно, он может открывать и изобретать, считать и строить, может выполнять и более поразительные задачи, но все слепцы, которые творили такое, произошли от тех людей, у которых были зрячие глаза. Природа может достигать цели разными путями. Как в физическом мире, в безбрежном океане той среды, что пронизывает всё, так и в мире организмов, в жизни заданный импульс распространяется временами, может быть, со скоростью света, а иногда так медленно, что веками он кажется застывшим на месте, претерпевая процессы, неподвластные человеческому разуму, но во всех его формах, на всех стадиях энергия его сохраняется. Одинокий луч света далекой звезды, в незапамятные времена коснувшийся глаз тирана, возможно, изменил течение его жизни, изменил судьбы народов, может быть, изменил лик Земли, настолько сложны, настолько непостижимо запутаны природные процессы. Только тогда мы можем получить представление о величии Природы, когда понимаем, что в соответствии с законом сохранения энергии, где бы то ни было, силы находятся в совершенном равновесии, и поэтому энергия одной мысли может определить движение Вселенной. Совсем необязательно, чтобы отдельный индивидуум, или даже поколение, или несколько поколений имели орган зрения, то есть формировали идеи и понятия; но в какой-то момент эволюции глаз должен существовать, а иначе мысль, как мы ее понимаем, будет невозможна; иначе понятия, такие, как дух, разум, интеллект, называйте их как хотите, будут невозможны. Понятно, что в каком-то ином мире, у каких-то других существ глаз заменен другим органом, таким же или более совершенным, но эти существа не могут быть людьми.

Итак, что подталкивает всех нас к намеренным движениям разного рода? Снова глаз. Если я осознаю движение, я должен иметь идею или понятие, а значит — глаз. Если я не совсем осознаю движение, то это происходит потому, что образы расплывчаты и смазаны, наложены один на другой. Но когда я произвожу движение, импульс, который меня толкает, происходит изнутри или извне? Величайшие физики не считали для себя зазорным попытаться ответить на этот и подобные ему вопросы и иногда полностью отдавались восторгу чистой и ничем неограниченной мысли. Такие вопросы обычно не относят к сфере позитивной физики, но вскоре станут относить. Гельмгольц, возможно, думал о жизни больше, чем любой из современных ученых. Лорд Кельвин высказал мысль о том, что жизнь имеет электрическую природу, и что есть сила, которая является неотъемлемой частью организма, определяющая его движения. Так же, как я убежден в каждой физической истине, я убежден в том, что исходный импульс должен поступать извне. Ибо рассмотрим простейший организм, известный нам, — возможно, имеется нечто более простое — скопление всего лишь нескольких клеток. Если он может совершать намеренное движение, то он совершает бесчисленное количество движений, все они определенны и точны. Но механизм, состоящий из конечного числа частей, которых и не очень много, не способен совершать бесчисленное количество определенных движений, поэтому импульсы, руководящие его движениями, должны поступать из окружающей среды. Так, атом, мельчайший элемент в структуре Вселенной, постоянно мечется в пространстве, как игрушка в руках внешних сил, как лодка в бушующем море. Прекратись его движение — он умрет. Материя в покое, если бы такое могло существовать, была бы мертвой материей, лишенной смысла! Никогда еще мысль, более наполненная философским смыслом, доселе не звучала. Именно так выразился профессор Дьюар, описывая свои восхитительные опыты, где с жидким кислородом обращаются как с водой, а воздух при нормальном давлении сгущается и даже твердеет под воздействием крайнего холода. Эти опыты призваны проиллюстрировать, как он выражается, последние слабые проявления жизни, последние судороги материи, которая вот-вот умрет. Но человеческий глаз не засвидетельствует такую смерть. Материя бессмертна, ибо на всех просторах Вселенной она должна двигаться, колебаться, то есть жить.

Всё это я говорил, ступая по зыбкой почве метафизики, в надежде сделать вступление в предмет моей лекции перед уважаемой аудиторией не совсем скучным. Но теперь, возвращаясь к этому предмету — этому божественному органу — зрению, этому неотъемлемому инструменту мысли и интеллектуального восторга, который открывает нам чудеса Вселенной, при помощи которого мы получили все знания, которыми располагаем, и который стимулирует и контролирует всю нашу физическую и умственную деятельность. Что на него влияет? Свет! А что есть свет?

В последние годы все мы были свидетелями огромных успехов во всех областях науки. Прогресс настолько велик, что мы не можем не задаться вопросом, так ли всё это или это просто сон? Столетиями люди жили, мыслили, делали открытия, изобретали и верили в то, что они парят, тогда как они двигались со скоростью улитки. Также и мы можем ошибаться. Но принимая за истину наблюдаемые события, как нечто неоспоримое и научно подтвержденное, мы должны радоваться огромному прогрессу, но еще более грядущему, судя по тому, какие возможности открылись перед нами благодаря современным исследованиям. Это не открытия, изобретения или достижения в одном направлении. Это — продвижение во всех областях научной мысли и эксперимента. Я имею в виду обобщение естественных сил и явлений, проявляющиеся очертания некоей широкой идеи на научном небосклоне. Именно к этой идее, которая давно завладела прогрессивными умами, я намерен привлечь ваше внимание, и которую я проиллюстрирую опытами в качестве первого шага для ответа на вопрос: «Что есть свет?», и для современного понимания этого слова.

В мою задачу сегодня не входит рассуждать о свете в общем, цель моей сегодняшней лекции — представить вашему вниманию определенную группу световых явлений и ряд феноменов, наблюдавшихся при изучении этих явлений. Но для того чтобы быть последовательным в своих высказываниях, надо отметить, что в соответствии с той идеей, ныне принятой большинством научного сообщества как положительный результат теоретических и практических изысканий, что различные формы проявления энергии, которые обычно именуются «электрические» или более точно — «электромагнитные», есть проявления энергии того же свойства, что и лучистое тепло или свет. Следовательно, явления света и тепла, а также некоторые другие могут быть названы электрическими явлениями. Так наука об электричестве стала матерью всех наук, и ее изучение стало наиважнейшим. В тот день, когда мы поймем, что такое «электричество», станем свидетелями события еще более великого и более важного, чем все события в истории человечества. Придет время, когда удобства, а, может быть, и само существование человека, станет напрямую зависеть от этого удивительного фактора. Для нашего существования нам требуются тепло, свет и механическая энергия. Как нам получить всё это? Мы получаем всё это из топлива. Мы получаем всё это, расходуя материалы. Что будет делать человек, когда исчезнут леса, когда иссякнут угольные залежи? Исходя из наших сегодняшних знаний останется только одно — передавать энергию на огромные расстояния. Люди отправятся к водопадам, к местам приливов, которые являются самой малой частью бесконечно огромных запасов природной энергии. Там они обуздают энергию и направят ее в свои поселения, чтобы согреть свои дома, дать свет и заставить упорно трудиться своих послушных рабов — машины. Но как они передадут энергию, если не при помощи электричества?! Вот и посудите, правда ли, что тогда удобства, нет, само существование человечества будет зависеть от электричества? Я понимаю, что это не мнение инженера-практика, но это и не мнение мечтателя, так как совершенно точно, что передача энергии, которая сейчас всего лишь стимул для предпринимательства, однажды станет насущной необходимостью.

Для студента, начинающего изучать световые явления, более важно тщательно познакомиться с современными взглядами, чем штудировать целые книги о свете как таковом, которые не имеют ничего общего с этими взглядами. Так что если бы мне пришлось демонстрировать мои опыты перед студентами, ищущими информацию, — а ради нескольких таковых, которые здесь присутствуют, позволю себе это предположить, — моей главной задачей стало бы внедрить эти взгляды в их разум посредством нескольких экспериментов.

Для этого, возможно, было бы достаточно произвести один очень простой и широко известный опыт. Я мог бы взять знакомое устройство, лейденскую банку, зарядить ее от фрикционной машины, а затем разрядить. Объясняя вам ее стабильное состояние во время зарядки и переходное состояние во время разряда, и обратив ваше внимание на силы, которые вступают в игру и на те явления, которые они вызывают к жизни, я мог бы полностью описать эту современную идею. Без сомнения, на мыслителя этот простой опыт произвел бы такое же впечатление, как самая красочная демонстрация. Но это должна быть и экспериментальная демонстрация, такая, что кроме целей обучения преследует и цели развлечения, а в этом случае простой опыт, вроде описанного, вряд ли бы достиг целей, которые имеет в виду лектор. Следовательно, мне должно выбрать другой путь показа, может быть, более броский, но, возможно, не менее поучительный. Вместо фрикционной машины и лейденской банки я буду пользоваться в течение этих опытов индукционной катушкой, обладающей определенными свойствами, детально описанными мной во время лекции, прочитанной перед аудиторией Лондонского электротехнического института в феврале 1892 года. Эта катушка способна вырабатывать токи огромного напряжения, колеблющиеся с огромной скоростью. С помощью этого устройства я попытаюсь показать вам три особых класса эффектов, или явлений, и намереваюсь в ходе этих опытов не только проиллюстрировать их, но и сделать так, чтобы эти опыты научили нас какой-либо новой истине или показали нам какой-либо новый аспект этой захватывающей науки. Но прежде чем мы приступим, было бы полезно описать используемые устройства, а также методику получения высоких потенциалов и высокочастотных токов, которые работают во время этих опытов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.