Вячеслав Кузовенков ПАРАШЮТ НЕ РАСКРЫЛСЯ

Вячеслав Кузовенков

ПАРАШЮТ НЕ РАСКРЫЛСЯ

Жил он в Симоновской слободе. Мальчишка как мальчишка. Мечтал о покорении полюса, грезил о самолетах. Хотел вырасти настоящим человеком. И рано понял мальчишка, что летчиком может стать только сильный, физически крепкий и смелый человек.

Женя Лобанов был смелым — однажды весной спас человека на Москве-реке. Спас, хотя сам мог утонуть. А потом он помог потушить пожар и вывел из огня женщину. У самого руки обгорели, а он и словом о своем поступке не обмолвился.

Очень любил спорт — занимался плаванием в бассейне московского автозавода. Я не буду говорить, как он тренировался. Его спортивный путь мало чем отличался от дебюта Виталия Ушакова, Семена Бойченко, Леонида Мешкова — его ровесников и товарищей по спорту, ныне уважаемых тренеров, заслуженных мастеров спорта. Лобанов был из той могучей кучки советских пловцов, которая первой вышла на штурм мировых достижений.

Женя Лобанов играл в водное поло за команду своего завода. Он был создателем и пионером коллектива, который вот уже тридцать лет находится в авангарде нашего спорта. Перед самой войной с белофиннами Евгений Лобанов и Виталий Ушаков пытались поступить в училище летчиков. Но испытания выдержал лишь Женя, а Виталий не прошел — у него оказалось плохое зрение.

Все лучшие качества, воспитанные спортом, — беззаветный патриотизм, отличное здоровье, неистощимый оптимизм, гибкость ума и любознательность, смелость и решительность, трудолюбие и выдержку — все эти качества Евгений Лобанов взял с собой в авиацию. И они-то помогли ему в беспримерном полете, о котором пойдет речь.

Небо полыхало над Балтикой. Море билось о гранитные скалы. Шел 1940 год. Грохотала война на Карельском перешейке… Самолет набрал высоту и пошел в атаку. Но что это? Машину вдруг резко и сильно тряхнуло. Самолет бросился в штопор. Высота падала с каждой секундой. Попытки командира самолета выровнять машину ни к чему не привели. Выход оставался один — кто-то должен выброситься с парашютом. Кто? Евгений Лобанов, второй пилот, посмотрел на командира: «Я — готов».

Навстречу мчалось зимнее Балтийское море. Какое оно? Застывшее, скованное льдом? Или прорванное разводьями? Евгений не знал этого. Выпрыгнув из кабины, он дернул за кольцо парашюта, но не почувствовал знакомого удара. Поднял голову. Шелкового купола над головой не было. Конец?

Лобанов старался собраться с мыслями. «Спокойствие. Только спокойствие!..» — так думал он, падая из свинцового неба навстречу морю. Не хотел он верить, что этот прыжок — последний в его жизни, каким-то седьмым чувством определил, что внизу его ждет вода. Пусть ледяная, но ведь вода, не лед!

Евгений сгруппировался в воздухе — как когда-то в заводском бассейне, во время прыжков с вышки. Пусть там было всего пять, десять метров, а здесь их сотни страшных метров высоты. Он представил себе, что прыгает с десяти метров, что это совсем не страшно, он приготовился встретить удар.

…Когда от ближайшего острова к Лобанову подплыла лодка, то рыбак недоуменно развел руками: это ли не чудо? Он собирался доставить на берег тело погибшего человека, а летчик сам плыл ему навстречу и посиневшими от холода, сведенными судорогой губами пытался улыбнуться: «Да, брат, на этот раз повезло…»

За мужество, проявленное при спасении военного самолета и жизни командира, Евгений Лобанов был награжден орденом Боевого Красного Знамени.

Это был первый орден мужественного летчика и спортсмена. Но свои самые дорогие награды — Золотую Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина — Евгений Лобанов не увидел. 24-летний воспитанник спортивной семьи московского автозавода направил свой горящий самолет на зенитную батарею гитлеровцев в Севастополе. Он погиб, но имя его живо и сегодня — оно живо в делах тружеников полей села Лобанова в Крыму, оно живо в шуме улиц, носящих его имя в Москве и Севастополе, оно живо и сверкает на груди парохода, плывущего по Каме. Он погиб, «чтобы воплотиться в пароходы, строчки и другие долгие дела…»