Глава 6 Диктаторы в юбках

Глава 6

Диктаторы в юбках

Отец Вильгельма Оранского умер еще до рождения сына, ребенка воспитывали властная мать и бабка. Юность его была омрачена войной. В результате этого мальчик проводил много времени среди военных и вообще предпочитал мужское общество.

Ближайшим другом и советчиком Вильгельма был Ханс Виллем Бентинк, в прошлом его паж. Вильгельм полагал, что в детстве Ханс спас ему жизнь. Когда маленький Вильгельм болел оспой, паж ложился к нему в постель и «оттягивал на себя жар и лихорадку». Этот жест, исполненный смелости и доброты, обеспечил Хансу вечную любовь Вильгельма и способствовал его успешной карьере.

На протяжении всей жизни Вильгельма ходили слухи о его гомосексуализме, хотя имеются неопровержимые доказательства нескольких гетеросексуальных эпизодов. В двадцатилетнем возрасте Вильгельм побывал в Англии. Однажды вечером его дядя Карл II напоил племянника и запустил его в комнаты фрейлин. Дамы, как говорится, были «вовремя спасены». Ходили также разговоры о связи Вильгельма с дочерью какого-то трактирщика.

Епископ Бернет так писал о Вильгельме: «У него был лишь один порок, но он скрывал его со всей тщательностью». Сатирик Джонатан Свифт, друг Элизабет Вильерс, которая многие годы оставалась любовницей Вильгельма, полагал, что пристрастие к секретности только добавляло веса предположениям о гомосексуальных наклонностях Вильгельма.

Если эти предположения справедливы, то надо сказать, что Вильгельму весьма повезло с выбором жены, которая оказалась лесбиянкой.

Мария и Анна росли вместе с несколькими девушками в Ричмондском дворце, их окружало чисто женское общество. Единственным мужчиной, которого они регулярно видели до замужества, был их беспутный кровный брат Монмут.

Хотя король Яков старался отвадить их от чтения, обе девушки запоем глотали дешевые романы. В двенадцать лет Мария начала переписываться с двадцатилетней Франсес Эпсли, к которой обращалась со словами «дорогой муженек». Обе девушки придумали себе имена — Клорина и Орилия.

Клорина (Мария) писала «милой, милой, милой, милой» Орилии (Франсес): «О, если пожелаешь, я напишу тебе, как сильно тебя люблю, но разве ты сомневаешься в этом? Я дала тебе достаточно доказательств своего чувства. Коли этого мало, я с радостью умру, чтобы ты поверил в мою любовь, милый, дорогой супруг мой. Имей я столько жизней, сколько волос на моей голове, я отдала бы их все, я отдала бы в двадцать раз больше, лишь бы удовлетворить тебя… Пламя моей любви неугасимо, как огонь весталок. Ты — моя жизнь, моя душа, все, что может даровать мне Небо. Смерть становится жизнью, когда ты рядом, а без тебя лишь она и желанна. Что еще могу я сказать, дабы убедить тебя в силе моей страсти? Люблю тебя любовью, не ведомой ни одному мужчине. Мое чувство заключает в себе больше дружбы, чем женщина может испытывать к женщине, и больше любви, чем самый преданный любовник питает к даме сердца. Ты любим сильнее, чем это дано выразить твоей послушной женушке, твоему преданнейшему другу, покорной и верной служанке. Величайшее счастье для меня — целовать пыль у твоих ног, быть твоей верной собакой, рыбой, пойманной в сети, птицей, запертой в клетке…»

Анна писала похожие письма Сесили Корнуоллис, а затем стала обмениваться посланиями с «муженьком» своей сестрицы. В этой переписке они называли друг друга Зифара и Семандра. Впрочем, Анне вскоре надоела Франсес, и она, оставив ее в единоличном владении Марии, перенесла свои чувства на Сару Дженнингс, которая была на шесть лет ее старше.

В пятнадцать лет Мария вышла замуж за Вильгельма. О любви с первого взгляда тут не было и речи. Хотя Вильгельму к тому времени уже исполнилось двадцать семь лет, он был ростом ниже ее на пять дюймов. Она была красива и розовощека, он — тощ и бледен. Узнав о предстоящем браке, Мария «рыдала весь вечер и весь следующий день». Во время свадебной церемонии она едва сдерживала слезы, стоя перед алтарем с отсутствующим видом. Открытая для публики первая брачная ночь состоялась в Сент-Джеймсском дворце. Карл II подбадривал Вильгельма: «Вперед, племянник! За работу!»

С тяжелым сердцем Мария покидала Англию и любимую «Орелию», но вскоре она приспособилась к веселой и размеренной жизни в Голландии. Дворцы там были светлыми и просторными по сравнению с пришедшим в упадок Сент-Джеймсским дворцом. Голландские дамы были дружелюбны. В свиту Марии входили молодые фрейлины из Ричмонда, а сам Вильгельм, занятый военными делами, часто отсутствовал.

Тем не менее Мария выполняла все свои супружеские обязанности. Забеременев наконец, она написала своей любимой Франсес: «Я тут поразвратничала немного. Поскольку нас разделяет море, тебе понятно, что мой ребенок будет внебрачным».

Позже у нее случился выкидыш — первый из многих. Но Вильгельм продолжал попытки произвести на свет наследника. «Он приходит в мои покои к ужину, — рассказывала Мария своей подруге, — с тем чтобы я не докучала ему вопросами, а постаралась восстановить его силы…»

Хотя женщины не особенно привлекали Вильгельма, со временем и он стал искать развлечений на стороне. Его тайной любовницей была Элизабет Вильерс, одна из ричмондских подруг Анны и Марии, внучатая племянница герцога Букингемского, любовника короля Якова I. Леди Каслмейн, любовница Карла II, приходилась ей кузиной.

Элизабет не блистала красотой, особенно рядом с пышнотелой Марией, и, как писал ее друг Джонатан Свифт, страдала косоглазием. «Трудно представить, что она способна возбудить в ком-нибудь желание», — заметил другой современник.

Элизабет прибыла в свите Марии в 1677 году и практически сразу привлекла внимание Вильгельма. Чтобы положить конец его домогательствам, она вступила в связь с капитаном Уочопом, шотландским наемником. Однако эти уловки ни к чему не привели, и в 1679 году ее роман с Вильгельмом был на устах у всего Парижа.

Мария знала, что «через два или три года мужчинам надоедают их жены и они находят себе любовниц». Вильгельм был скрытен. Он говорил жене, что допоздна работает над донесениями. Мария принимала эти неуклюжие оправдания и в течение пяти лет «скрывала печаль в своем сердце». Единственным утешением для нее оставалась полная страсти переписка с Франсес Эпсли.

Мало-помалу вести о происходящем стали достигать ушей ее отца, Якова II. Как протестанты, Оранские представляли собой политическую угрозу Якову, и любые раздоры между супругами укрепляли его положение на английском троне. Агенты Якова при дворе Марии принялись распространять слухи о супружеской неверности Вильгельма, и английский посол официально обратил на них ее внимание. Публично униженная, Мария как-то ночью затаилась около комнаты Элизабет и в два часа обнаружила крадущегося от любовницы мужа.

Последовал грандиозный скандал. Она обвинила Вильгельма в нарушении верности, а он увещевал ее, говоря: «То, что тебя так огорчило, всего лишь развлечение, забава. В этом нет преступления». Муж в свою очередь обвинил слуг Марии в заговоре против него.

Вильгельм излил свои переживания Бентинку, но не нашел сочувствия: одно дело — жениться, а совсем другое — взять любовницу.

Мария попыталась удалить от двора свою соперницу. Она послала Элизабет, остававшуюся ее фрейлиной, в Англию с письмом для короля. Послание заключало просьбу задержать Вильерс. Однако в пути Элизабет вскрыла письмо и доставила его своему отцу. Тот посоветовал дочери немедленно возвращаться в Голландию.

Когда Элизабет прибыла во дворец, Мария отказалась ее видеть, а Бентинк посоветовал ей уехать. Но Вильгельм, узнав о случившемся, заставил Марию вновь принять Элизабет в число своих фрейлин. Он тем временем перехватил сообщение одного из шпионов Якова, капеллана Марии, который писал в Англию, что «только сводники и развратники пользуются здесь почетом». Капеллана Вильгельм изгнал вместе с английским послом.

Когда Вильгельм и Мария стали королем и королевой, Элизабет отправилась вместе с ними в Англию, и Мария научилась терпеливо сносить ее присутствие. Она поселилась в доме близ Кенсингтонского дворца, и за ее службу Мария дала ей 90 ООО акров земли из бывших ирландских владений Якова II.

Вильгельм и Мария называли доставшееся им королевство «дьявольской страной, нечестивой и порочной». Чтобы поднять нравственность на должную высоту, Мария ввела в обиход придворных дам обязательное рукоделие, которое должно было, по убеждению королевы, «отвлечь их от безделья, которое не только является бессмысленной тратой времени, но и чревато многими соблазнами». Вильгельм же просто-напросто удалился со своей любовницей в Хэмптон-Корт, ибо картины жизни лондонского общества вызывали у него «только глубокое отвращение».

Позже, когда король воевал в Ирландии, сторонники Якова распространили слух, будто Элизабет беременна и брак Вильгельма и Марии распадается. Реакция Вильгельма была крайне лицемерной. Джон Ивлин писал: «Бесстыдство мужчин и женщин стало столь явным и повсеместным, лица самого разного звания столь открыто содержат своих любовниц, что король недавно направил всем епископам послание, в котором повелевает священникам произносить проповеди против этого греха».

Сам король тем временем, став более осторожным, продолжал свою связь с Элизабет Вильерс. По иронии судьбы, конец их отношениям положила в 1694 году смерть Марии. В последнем письме к мужу Мария умоляет его расстаться с любовницей. Опечаленный, испытывающий угрызения совести Вильгельм порывает с Элизабет. Он дарит ей земли, приносящие тридцать тысяч фунтов в год, и выдает замуж за графа Оркнейского. Хотя к этому времени Элизабет уже исполнилось сорок лет, в этом браке она родила троих детей.

Король более не женился и не заводил любовниц. У него появился новый фаворит — Арнольд Йоост ван Кеппель, уже заслуживший репутацию распутника. Как и любовник Якова I Роберт Карр, этот бывший паж обратил на себя внимание короля, когда упал с лошади и сломал ногу. Преисполненный ревности Бентинк сказал Вильгельму, что его близкие отношения с этим молодым человеком порождают слухи о гомосексуальной связи. «Сколь удивительно, что чувство дружбы и уважения к юноше непременно вызывает мысли о преступлении», — ответил король.

Вильгельм умер в 1702 году, упав с лошади, которая угодила ногой в кротовую нору. На английский престол вступила Анна, сестра Марии.

В свое время Карл II выдал Анну замуж за датского принца Георга, не удосужившись узнать что-либо об этом молодом человеке. «Ни пьяный, ни трезвый он ничего собой не представляет», — заявил старый король. Но, видимо, что-то Георг собой представлял, ибо он не менее семнадцати раз делал Анну беременной, хотя все их дети умерли во младенчестве.

Тем временем Анна дала место фрейлины и хранительницы опочивальни своей старой возлюбленной Саре Дженнингс. Теперь в посланиях они называют друг друга госпожа Морли и госпожа Фримен. Описывая их отношения от третьего лица, Сара писала: «Каждое мгновение, проведенное без нее, она полагала томительным и лишенным жизни. Видеть же ее было радостью, а расставание, пусть и кратковременное, неизбежно лишало ее покоя, как часто признавалась сама принцесса. В такие минуты ее охватывала ревность. Она говорила, что желала бы обладать своей возлюбленной целиком, что не вынесет, если той придется покинуть их уединение и делить общество с другими… Она слишком хорошо чувствовала ее благорасположение, чтобы послужить причиною каких-либо огорчений столь беззаветно любящей души… Но хотя, с одной стороны, то было страстною любовью, а с другой, как мне представляется, самой искренней дружбой, они не более различались по душевному складу, нежели по нравственным представлениям и убеждениям касательно множества событий и случаев».

Сара также состояла в браке. Ее муж, Джон Черчилль, был военным. Вернувшись с войны, он, как писала Сара, «овладел ею, не удосужившись снять сапоги». Когда Яков II угрожал арестом своей дочери и ее мужу, чтобы не допустить их присоединения к Вильгельму Оранскому, Сара помогла Анне укрыться в безопасном месте, а Черчилль доставил принца Георга в лагерь Вильгельма. В знак благодарности Черчилль получил от короля титул герцога Мальборо.

Оказавшись на троне, Мария пыталась помешать Анне устроить Сару при дворе. В ответ на это Анна заявила, что намерена «укрыться от всего мира и жить так, чтобы о ней позабыл род человеческий». Саре же она сказала: «Да и будь у меня намерения расстаться с дорогой госпожой Фримен, это их желание заставило бы меня удержать ее рядом вопреки всем козням». После этого Анна совершила шаг, без сомнения, лишавший ее привязанности сестры: она взяла к себе Франсес Эпсли, новоиспеченную леди Батхерст.

Когда королевой стала Анна, Сара приобрела большое влияние при дворе. В то же время военные успехи ее мужа принесли Англии ряд побед на континенте.

Теперь Сара могла устроить при дворе своих дочерей. Кроме того, она нашла место камеристки для своей кузины Абигейл Хилл, прославившейся «склонностью к открытым проявлениям страсти». Вскоре Сара обнаружила, что ее вытесняют из сердца королевы. Когда Абигейл вышла замуж и стала госпожой Мешем, королева присутствовала на свадебной церемонии, а Сара узнала об этом лишь с чужих слов.

«Моя кузина стала первой фавориткой, — писала Сара. — Госпожа Мешем часто бывает у королевы, когда принц спит, и они обычно проводят два часа наедине».

Сара с горечью замечает, что Абигейл «может при желании заставить королеву стоять на голове». Однако новая фаворитка не смогла заставить свою любовницу даровать ей титул. На ее настойчивые просьбы королева ответила, что «для титулованной особы было бы унизительно лежать на полу», а следовательно, она не сможет спать в королевской опочивальне.

Слухи о пристрастии королевы быстро распространялись, и в 1708 году по рукам пошла грубоватая баллада:

Ах, королева Анна,

Воссевши на престол,

Девицу полюбила,

Что мыла грязный пол.

За что такая милость?

Никто, свидетель Бог,

Разгадку этой тайны

Найти пока не смог.

За поцелуи нежных губ,

За ласки юной девы

Ее тотчас произвела

В министры королева.

В письме бедняжка не сильна,

О чем ничуть не тужит,

Поскольку по ночам она

Короне верно служит.

Приехавший в Англию француз граф де Граммон был сильно удивлен скандальной атмосферой, окружавшей лесбийские пристрастия королевы. По мнению графа, весьма мудрые англичане оказались «безнадежно отсталыми, ибо совершенно не ведали об этих любовных тонкостях, столь ценимых еще античными греками».

Сара предостерегала королеву: «Я помню ваши слова, что больше всего на свете вы цените свою репутацию. После того как вы явили всем столь сильную страсть по отношению к этой женщине, признаюсь, меня удивило, что Ваше Величество упомянуло это слово. Ибо о какой репутации может идти речь в столь странных и необъяснимых обстоятельствах, чтобы не сказать больше? Не думаю, что привязанность только к лицу своего же пола позволит сохранить ваше честное имя и высокое уважение к вашей особе, чего я от души желаю».

Однако Анна не пожелала расстаться с Абигейл, и Сара была так рассержена, что после смерти принца Георга, когда Анна оплакивала эту потерю, она довольно бестактно назвала покойного мужа королевы «этот печальный труп». В палате общин обсуждалось предложение уволить Абигейл. Но Анна этому воспротивилась и в свою очередь потребовала, чтобы Сара оставила пост хранительницы королевской опочивальни.

Когда Сара покинула двор, в ее отчетах по расходам на содержание внутренних покоев обнаружились несоответствия. Это обстоятельство дало возможность шантажировать ее, когда она объявила о намерении опубликовать свои записки о жизни двора королевы Анны, включая отрывки из многочисленных писем Ее Величества. Дело о растрате закрыли, а Сара отложила публикацию мемуаров до 1742 года, когда со дня смерти королевы минуло двадцать восемь лет. Как и следовало ожидать, эти мемуары стали сенсацией.

Должность Сары при дворе перешла к рыжеволосой герцогине Сомерсетской, замешанной в скандальной истории убийства ее первого мужа молодым поклонником герцогини Чарльзом Кенигсмарком. Джонатан Свифт немедленно бросился на ее защиту:

И старых, и юных, не зная пощады,

Людей убивают кинжалом и ядом.

Но рыжих ты в том не вини, королева,

Чье имя читается справа и слева [Анна].

Найдет на мерзавцев тот рыцарь управу,

Чье имя читается слева и справа [Мешем].

В последние годы правления Анны между политическими группировками, поддерживающими леди Сомерсет и госпожу Мешем, шла ожесточенная борьба. Королева слишком легко подчинялась влиянию своих служанок, и потому англичане говорили, что их страной правят из королевской спальни диктаторы в юбках.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.