ПОСЛЕ ЗАНЯТИЯ НЕМЕЦКИМИ ВОЙСКАМИ ЛЕВОБЕРЕЖЬЯ РЕЙНА

ПОСЛЕ ЗАНЯТИЯ НЕМЕЦКИМИ ВОЙСКАМИ ЛЕВОБЕРЕЖЬЯ РЕЙНА

Речь накануне референдума 29 марта 1936 г., произнесённая в Штеттине 21 марта 1936 г. и повторённая потом с вариациями в ряде других немецких городов. Немецкие соплеменники и соплеменницы!

Моя ораторская судьба привела меня в последние дни на Рейн, на Мозель, на Саар, в бывшую демилитаризованную зону.

Это была счастливая судьба: она позволила мне посетить прекрасный Дюссельдорф, Мангейм, город сосредоточенного труда, тысячелетний Трир, где и сегодня массовые сооружения Порта Нигра напоминают о том, что когда-то чужеземцы владели нашей страной. Это была счастливая судьба — не только благодаря красотам природы — но, прежде всего, благодаря людям, мимо которых проносил меня автомобиль, так как со всех этих людей 7 марта по приказу Вождя было снято бремя, долгие годы тяготевшее над ними. Они были в той или иной мере убеждены, что живут в «отданной области», беззащитной, если бы нашим западным соседям однажды вздумалось перейти через границу, так как, согласно договорам, здесь не должно быть ни одного солдата, ни одного орудия, ни одного даже самого примитивного укрепления или хотя бы окопов. Но жители демилитаризованной зоны видели, как по ту сторону границы вырастают всё новые бронированные доты, орудия которых направлены на их мирные города и деревни.

Люди тяжело страдали от этой ситуации не только духовно, но и материально, так как из-за чувства незащищенности многие предприниматели не отваживались строить там новые заводы или пускать в действие старые — для таких планов лучше годилась защищённая территория. Даже строительство находилось в упадке, поскольку люди, которые собирались построить для себя дома или хотя бы небольшую времянку, предпочитали уезжать из этой зоны под защиту Родины и строить там. Поэтому и безработица уменьшилась не в такой мере, как в остальной Германии. Бросалась в глаза внутренняя взаимосвязь между обороной страны, военной мощью — и состоянием экономики. Люди всё чаще задавали вопрос: неужели нас действительно бросили, неужели Вождь нас забыл? Они думали так, пока 7 марта до них не донёсся голос Вождя из Рейхстага, пока той же ночью не пришли солдаты молодой армии, с орудиями, лёгкими и тяжёлыми, самолётами и многим другим. И люди поняли, что Вождь их не забыл! Они снова под защитой великой Германии — Германии Адольфа Гитлера!

Какой груз свалился у этих людей с души, может понять лишь тот, кто вместе с ними пережил их ликование, кто проезжал через их города и деревни, когда мужчины и женщины своим «Хайль!» выражали благодарность Вождю; тот, кто видел, как светились глаза рабочих в синих комбинезонах, видел крестьян, стоявших по обочинам дорог, тот, кому матери протягивали своих маленьких детей; тот, кому девушки и юноши кричали: «Привет Вождю!», тот, кому крестьянки передавали свой лучший окорок, а мелкий колонист — самый большой огурец: для Фюрера! Скажите Фюреру, что мы выполнили наш долг перед нацией!

Никогда ещё миллионы людей не были так едины в любви к одному человеку и в благодарности ему.

Для каждого немца воплощение новой Германии, которой отдано его сердце, — Адольф Гитлер! И все вы пришли сюда не для того, чтобы принять участие в предвыборном собрании, а чтобы заверить Гитлера в вашей верности.

То, что происходит в эти недели, — не предвыборная борьба, а страстное выражение признательности нации за то, что дал ей Вождь, — за её честь!

Вы пришли, чтобы подтвердить свою связь с человеком, который, как ни один другой немец, заслужил почётный титул «Фюрера», которого каждый из вас называет «мой Вождь», независимо от того, к какому классу или сословию или к какой партии он раньше принадлежал. Вы все пришли, чтобы показать миру: мы теперь единый народ, единый в любой беде и в любой опасности! Да! — более единый, чем когда-либо, в беде и опасности!

Вы пришли, чтобы каким-то образом присутствовать в часы, имеющие историческое значение для нации, при событии столь грандиозного масштаба, что понять его величие можно только в сравнении с прежним падением, прежним бесчестием, прежней нуждой и нищетой.

Наш народ за свою историю никогда не падал так низко, как в страшное время после 1918 года. Но никогда он не переживал и столь стремительного подъёма, как теперь!

Люди слишком быстро забывают. Только если вспомнить о том, насколько низко мы некогда пали, как народ, можно вполне понять, какое чудо произошло с немецким народом за три года правления Вождя — ибо в Германии произошло чудо.

А ведь как низко некогда мы пали! Сколь злосчастными были последствия краха нашего бедного, измученного, изголодавшегося народа в конце войны! Я не хочу подробно говорить обо всех бедах: о неграх на Рейне, о характере разоружения, о срытии наших крепостей, об уничтожении наших орудий и самолётов, выдаче флота, об иностранных комиссиях в стране, об оставлении беззащитной демилитаризованной области на Западе.

Скверным было не только то, что всё это произошло; самым скверным было то, как наш народ на это реагировал. Точнее, он не реагировал — он равнодушно дал всему этому произойти и даже помогал уничтожать военные материалы. Нашлись люди, которые своими руками расплавляли орудийные стволы, уничтожали дальномеры, сжигали самолёты; нашлись люди, которые за деньги выдавали спрятанное оружие иностранным комиссиям: вот что было страшно!

И в то же время, когда немецкий народ стал парией для всего мира, немцы отмечали праздники, танцевали, создавали впечатление, будто на самом деле заслужили свою судьбу — быть обесчещенными, потому что они бесчестили сами себя, — вот что было ужасно!

Наших вернувшихся домой солдат поносили и оплёвывали, над их героизмом смеялись — и, наоборот, предателей, дезертиров и трусов объявляли героями — вот отчего можно было отчаяться в своём народе!

Казалось, этот народ безнадёжно погряз в своих распрях и склоках, в своём саморасчленении — этот народ партий и классов, мелких эгоистических интересов, покорности, бесчестия, этот народ рабов остального мира.

Прошло три года правления Гитлера, и перед нами — свободный, сплочённый народ, который знает лишь одно: Германия, Германия и ещё раз Германия!

Мы стали другим народом!

С какой утратой инстинктов относился народ в 1918 году к своим самым жизненным правам! Воспринял ли когда-нибудь хоть один народ в своём большинстве подписание смертельного для него договора с большим равнодушием, чем немецкий народ — подписание Версальского договора? Большая часть этого народа страстно выступала за подписание этого убийственного договора — и не только за подписание, но и за выполнение.

Большинство немцев просто не хотело верить, что этот договор экономически подведёт нас к краю пропасти, где мы в итоге и оказались. Люди не хотели верить, что не «парочка капиталистов» заплатит за всё, как они думали, а пострадают все: каждый бюргер, каждый рабочий, каждый крестьянин.

А потом появились страшные доказательства правильности этой очевидной истины. Но они не убедили отдельных немцев, в чём причина бедствий: в легкомысленном подписании договора и выполнении его до полного истощения сил. Вместо этого люди стали сваливать ответственность друг на друга: крестьяне — на рабочих, рабочие — на крестьян, так называемые буржуа — на так называемых пролетариев, рабочие — на работодателей, работодатели — на рабочих: класс встал против класса, партия — против партии.

Сегодня, после трёх лет правления Вождя, народ окончательно понял, в чём была вина и кто был виноват; его части больше не обвиняют друг друга; наш Вождь заботится о том, чтобы настоящим виновникам не удалось больше натравить нас друг на друга. Бывших так называемых «фюрерчиков» сегодня называют так, как они того заслуживают: соблазнителями и предателями!

Сегодня народ знает, что одно сословие страдает, если страдает другое: что крестьянам плохо, если рабочие не имеют заработка; что рабочим плохо, если разоряются крестьяне; что развалу экономики нельзя воспрепятствовать мифической «международной солидарностью». Сегодня народ знает, что оздоровление экономики следует за оздоровлением нации и что работы и хлеба снова становится больше, когда их защищает меч.

Немецкий народ никогда ещё так тонко не чувствовал, что для него полезно, а что — вредно, никогда ещё его инстинкт не был столь бдителен к великим вопросам его жизни.

Державы, которые теперь совещаются в Лондоне, могут попытаться обращаться с нами как с народом, подписавшим Версальский договор, но ответ всего немецкого народа их удивит!

Мир не понимает, насколько мы некогда были близки к большевизму! Затевалась очень тонкая игра! Сегодня мы знаем и весь народ знает, что его намеренно и умышленно вводили в заблуждение, что его части намеренно и умышленно натравливали друг на друга. Намеренно и умышленно разрушалось сельское хозяйство, намеренно и умышленно не делалось ничего серьёзного для борьбы с безработицей. Намеренно и умышленно заглушались расовые чувства народа, для чего открывался путь негритянской культуре: негров запустили в танцевальные залы и на сцены. Намеренно и умышленно всё, что свято для немцев, втаптывалось в грязь, чтобы лишить их первоисточника их силы, сделать их беспочвенными, созревшими для организованной беспочвенности, организованной бездуховности — большевизма, изобретённого евреями для отравления всего мира и мира между народами.

И план почти удался! Лишённые своей жизненной основы, безработные, голодные, духовно подготовленные массы были почти готовы броситься в объятия подкарауливающих их врагов человечества. Число коммунистических избирателей в итоге увеличилось до шести миллионов. И никто из тех, кто знал тогдашнюю массу немецкого народа, не сомневался, что к этим шести миллионам примкнёт в качестве попутчиков большинство остального народа, как только коммунисты нанесут удар.

Когда эти шесть миллионов ожидали, что среди пожаров и убийств взовьётся знамя с серпом и молотом, что откроются двери тюрем и преступники будут выпущены на свободу, что церкви обратятся в щебень и пепел, Судьба отдала власть в руки Адольфа Гитлера.

Угроза прихода коммунистов к власти в Германии была предотвращена и Москва может быть уверена: если даже она теперь попытается вторгнуться в Германию через Францию, то всё равно она никогда не установит свою власть в Германии!

В 1933 году они думали иначе, эти господа. Когда Адольф Гитлер пришёл к власти, общая ситуация немецкого народа была столь безнадёжной, развал экономики достиг таких масштабов, что кукловоды большевизма были уверены: Гитлер и его национал-социалисты ничего не смогут спасти, эта последняя надежда честных людей рухнет.

«Пусть они придут к власти, — говорили они, — всё равно их ждёт неудача. Пусть они придут к власти — тем быстрее этот призрак исчезнет и мы повесим их под знамёнами с серпом и молотом как обманщиков народа». Палачи из ЧК свирепствовали бы и в Германии, чтобы раз и навсегда запугать другие народы, чтобы они не вступили на тот же путь, по которому уже шли миллионы немцев, поверивших в новое учение о народном сообществе и выступивших против III-го Интернационала и его закулисных еврейских кукловодов. Но они ошиблись в своих расчётах, эти господа! Адольф Гитлер достиг такого успеха, как никто до него!

Если бы он не достиг успеха, Германия была бы сегодня Советской республикой, в ней бушевала бы гражданская война, царили бы голод и отчаяние. Красное сердце Европы стало бы новой базой мировой революции, ещё более опасной, чем Москва. Критики национал-социализма, которые придираются к мелочам вместо того, чтобы видеть великое и подождать, пока будут исправлены небольшие дефекты, нарушающие красоту, могут быть уверены: в Советской Германии, которое заняла бы место гитлеровской Германии, они не смогли бы больше критиковать и придираться, потому что этим невозможно заниматься, когда тебя укоротили на голову и зарыли в землю. Россия, а теперь также Испания, доказывают, что и ряса — не защита от большевистских палачей. И мы говорим тем, кого это касается: если бы не пришёл Адольф Гитлер, вы не стояли бы на своих кафедрах, а Божьи храмы превратились бы в груды развалин. Преодоление большевизма не только внешне, с помощью силы, но внутренне, идейно, удалось, потому что Вождь дал народу новую веру. Он смог дать ему веру, потому что сам верил в этот народ. Он не терял веру в немецкий народ и не отчаивался в борьбе за этот народ, потому что долгие годы жил среди него. Он жил среди него, когда народ проходил великое историческое испытание огнём, когда миллионы лучших сынов этого народа доказывали свою готовность к самопожертвованию, чувство товарищества, стойкость в страданиях и мужество, как никто до них; он познакомился с ними в блиндажах и под обстрелом на фронтах Мировой войны. И тогда он узнал, что именно те немцы, которые имели меньше всего, что стоило бы защищать ценой жизни, — именно эти немцы были лучшими бойцами и защитниками своей страны: это — немецкие рабочие!

Когда Фюрер начал своё великое дело, ему было ясно, что без помощи немецких рабочих всё напрасно. Он отважился на это дело и нашёл силы для того, чтобы перейти к строительству, потому что из-под ураганного огня Мировой войны он вынес веру в немецких рабочих.

Немецкие рабочие в последние годы с верой и самоотдачей выполняли свою, часто такую тяжёлую, повседневную работу.

Может быть, те или иные соплеменники не вполне понимают, что такое труд рабочих. И я говорю им: пойдите туда, где они выполняют свою работу! Пойдите на железопрокатный завод, на химическую фабрику, посмотрите на людей, тяжесть труда которых оставила отпечаток на их лицах, посмотрите, как они быстро стареют! Конечно, это работа нужна для нации, но необходима и признательность за неё.

Пойдите на верфь, в котельную, послушайте изматывающий нервы грохот пневматических молотов! Пойдите в кочегарку парохода к пышущим жаром котлам! Спуститесь в угольную шахту! Там вы увидите горняка, который без воздуха, без дневного света, покрытый угольной пылью, добывает чёрные сокровища земли, год за годом, чтобы не останавливались колёса наших фабрик, чтобы работали наши железные дороги, чтобы плавали наши корабли, чтобы у нас северной зимой были и свет и тепло. Пойдите туда — и вы лучше поймёте немецких рабочих!

Мы счастливы тем, что и немецкие рабочие, несмотря на тяготы своего жребия, нашли дорогу обратно, к своей нации. Нет ничего более прекрасного, чем идти по той части города, которая считалась самым красным коммунистическим кварталом и видеть, что ненависть исчезла и соплеменник может снова открыто смотреть в глаза другому соплеменнику!

Рабочие довольствуются небольшой зарплатой, потому что знают, что заработанное на этом работодателем не будет растранжирено, а непосредственно или через налоги даст средства, необходимые для того, чтобы те, кто ещё нищенствует, не имея работы, также получили работу и хлеб. Мы знаем результаты жертв и самоотдачи: из семи миллионов безработных на момент нашего прихода к власти сегодня снова включены в трудовой процесс четыре с половиной миллиона человек. Четыре с половиной миллиона человек, прежняя судьба которых была безрадостна и безнадёжна, воздвигают теперь в Германии грандиозные сооружения для пользы общества. Повсюду кипит новая жизнь, снова отстраиваются пришедшие в упадок дома, города и деревни считают честью украшать себя. Возводятся новые грандиозные постройки. Болота превращаются в плодородные земли, побережье прирастает новой землёй. И производится оружие для нашей новой армии такого качества и в таком количестве, что у других окончательно пропадёт желание нарушить мир Германии.

Ещё никогда немецкий народ не совершал такую огромную общественную работу, как работа по вооружению. Автострады Фюрера стали реальностью за отрезок времени, за который, как думали многие из нас и ещё больше людей за рубежом, когда был опубликован этот великий план, это невозможно было сделать. Они высмеивали это «фантазёрство». Теперь смех у них пропал. Земляные работы, проделанные на уже построенных сегодня или строящихся 2000 км. дорог, гораздо больше по объёму земляных работ на самой большой до сих пор стройке мира — Панамском канале.

Эти автострады будут служить не только узкому кругу зажиточных людей, но всему обществу. Благодаря им государство сэкономит миллионы на топливе и шинах. Благодаря автострадам многие товары дешевле будет привозить на рынки, чем прежде, а для многих продуктов вообще откроется общий рынок.

По автострадам в недалёком будущем поедет «фольксваген» — народный автомобиль. В Советской России принцип коммунизма воплощается в том, что сегодня ни у кого больше нет автомобилей. По Петербургу разъезжают только автомобили комиссаров и иностранцев. Национал-социализм осуществляет социализм таким способом, чтобы дать возможность широкой массе воспользоваться культурным прогрессом, в частности, в автомобилестроении: дорога открыта для всех.

Вы знаете также, что в областях туризма и досуга национал-социализм пошёл таким же путём, не стал «во имя равенства» отнимать эти возможности у богатых, а с помощью организации «Радость даёт силу» дал возможность и неимущим осуществлять поездки по суше и по воде, по морям и по горам — и показал им красоты нашего Отечества и мира. Уже пять миллионов соплеменников провели таким образом свой отпуск лучше, чем раньше. Многие из них вообще впервые получили настоящий отпуск. Из 19 миллионов рабочих в Европе, имеющих право на оплаченный отпуск, по данным Международной рабочей конференции, не менее 12 миллионов приходится на Германию.

Продовольственное снабжение немцев Фюрер снова поставил на здоровую основу. Он не только спас сельское хозяйство от разрухи, но и поднял его, так что наш импорт продуктов питания, на который мы тратили до 1933 года до 4,5 миллиардов рейхсмарок в валюте, сократился в 1935 г. до 0,9 миллиарда рейхсмарок. Вырученная валюта пошла на создание рабочих мест.

Мы все были свидетелями того, как Адольфу Гитлеру удалось успешно осуществить германскую революцию. Он сам давно ещё говорил на большом процессе 1924 г., после первой попытки освобождения Германии в 1923 году : «Революцию можно только тогда считать удавшейся, когда её результаты служат народу».

Я полагаю, что, с этой точки зрения, ещё ни одна революция не была в своих свершениях столь удачной, как германская революция Адольфа Гитлера. Она удалась благодаря Вождю. Но дело никогда бы не дошло до революции, если бы за Вождём не стояла армия старых борцов, верных и готовых к самопожертвованию, — всех, кто именно тогда, когда дела у Движения, казалось, были плохи, были верными Вождю более, чем когда-либо, и не гнулись, пока не одержали победу!

Могут сказать, что в общем подъёме ещё не участвует в равной мере внешняя торговля. Но это не вина III-го Рейха, что мировая экономика переживает тяжёлый кризис, что торговые отношения между народами всё больше сокращаются и что большие государства стремятся всё больше ограничить товарообмен между своей территорией и своими колониями. И если нас упрекнут в том, что к национал-социализму во многих частях мира относятся с антипатией (что ещё более ограничивает торговлю с Германией), мы можем возразить: если бы национал-социализм не пришёл к власти, а вместо него властвовал бы большевизм — а только один из этих двух вариантов был возможен в дальней перспективе — неужели вы думаете, что с внешней торговлей тогда обстояло бы учше?

Гражданская война и дезорганизация сложной экономики нашей промышленной страны вскоре привели бы к параличу внешней торговли, потому что не производились бы товары, которыми можно было бы торговать.

Новый Рейх никогда не имел намерения сделать Германию зоной экономической автаркии, изолировать её от остального мира; другие толкают нас к этому. Мы можем лишь указать пути к восстановлению международной торговли, которые Вождь, в общих чертах, указал. Предпосылки обмена как духовно-культурными, так и материальными ценностями — взаимное доверие и мир во всём мире. При наличии доброй воли в сочетании со здравым человеческим умом техническая организация товарообмена не столь трудна, особенно, если здравый человеческий ум посоветует тем, кто обладает избыточным пространством, отдать его странам, у которых продовольственная и сырьевая база слишком мала, ибо мы — народ, живущий на тесном пространстве, и мы не можем в дальней перспективе сами прокормить себя на нашей собственной земле.

Чем больше мы, создавая рабочие места для тех, кто до сих пор недоедал, позволим им покупать продуктов питания, мяса, сала и т. п., тем меньше будет приходиться ресурсов на человека в среднем.

Этим объясняется тот факт, что иногда, особенно в те годы, когда объём сельскохозяйственной продукции сокращается, в той или иной области возникает временный дефицит и тенденция к росту цен.

Национал-социалистическая организация рынка сельскохозяйственной продукции препятствует тому, чтобы в подобных случаях цены росли настолько, чтобы богачи могли покупать сколько угодно сала, а другие — ничего.

В той ситуации, когда количество продуктов питания, которое мы можем произвести на нашей почве, слишком мало, мы мало что можем у себя изменить. Ничего не изменит и повышение зарплат вдвое или втрое. Результат будет лишь тот, что из-за повышения спроса цены на продукты питания и другие товары автоматически удвоятся или утроятся, т. е., отдельный человек за свою двойную зарплату не сможет покупать больше, чем раньше.

Рост цен вдвое или втрое вследствие соответствующего увеличения зарплат означал бы обесценивание денег, означал бы инфляцию. Одна инфляция у нас уже была, и с нас этого хватит. Вскоре было доказано, что количество напечатанных денег, к сожалению, не соответствует количеству картофеля, мяса, сала. Естественный способ дать людям в Германии больше продуктов питания — это расширить нашу жизненную основу, т. е. Дополнить её колониями. Поэтому Вождь связал с заявлением о нашей готовности вернуться в Лигу наций надежду, что будет пересмотрен вопрос о колониях. Вождь знает, что народ без достаточного пространства, без достаточной продовольственной базы, голодающий народ, руководствуясь инстинктом самосохранения, в дальней перспективе может стать очагом смуты, против которой будет бессилен даже самый гениальный человек, ибо голод — это природный инстинкт, который не укротить ни увещеваниями, ни приказами. Поэтому желание иметь колонии — это для нас только желание долговременного умиротворения Европы. Вопрос о предоставлении Германии колоний — часть большого мирного плана Вождя.

Нам могут возразить: почему вы не ограничиваете своё население вместо того, чтобы требовать б—льшие пространства? Почему новый Рейх заботится о том, чтобы, наоборот, увеличить рождаемость? Мы ответим на это: потому что мы не понимаем, почему один из ценнейших народов земли должен погибнуть — почему должен погибнуть народ, которому человечество обязано величайшими достижениями культуры и прогрессом, огромным вкладом в мировую литературу, в музыку, в изобразительное искусство?

Потому что мы не понимаем, почему должен погибнуть народ, который сделал самые замечательные открытия, спасительные для человечества шаги в медицине, произвёл переворот в области техники.

Потому что мы не понимаем, почему пойти добровольно на смерть должен именно наш народ, тогда как другие народы, имея в восемь-десять раз больше земли, используют её не полностью, а частично вообще не используют. Народ, рождаемость которого падает ниже определённого уровня, совершает самоубийство, особенно если численность населения других стран растёт. Когда-нибудь наступит момент, когда эти растущие государства силой начнут отбирать пространство у соседей. В этом случае жизненное пространство нашего народа было бы ещё более сужено, мы опять встали бы перед необходимостью ещё раз ограничить численность населения, пока вообще бы не исчезли. Но народ тем меньше может воспрепятствовать тому, чтобы у него отняли его пространство, чем он слабей. А сила народа, его способность защищать себя зависит, в первую очередь, от числа людей, годных к воинской службе.

Вы знаете, что новая Германия сделала всё, чтобы численность населения у нас не снижалась. Немецкие женщины снова считают за честь обеспечить будущее нашего народа. В 1932 году родился 975.581 ребёнок, в 1935 г. — 1.265.000 детей.

Мы на пути к обеспечению будущего нашего народа.

Мы обеспечиваем будущее нашего народа не только числом детей. Мы хотим, чтобы сыны нашего народа защищали свою страну, но мы не хотим, чтобы они превращались в пушечное мясо, если хорошо вооружённые враги вторгнутся в нашу страну. Поэтому мы должны поддерживать наше вооружение на уровне других стран. Мы хотим мира. Ни один государственный деятель не прилагает больше, чем Вождь, усилий для сохранения мира в Европе. Снова и снова Вождь протягивает руку Франции, снова и снова вносит он конкретные предложения ради подлинного умиротворения. Он заявил после прихода к власти о готовности ограничить армию и вооружение Германии минимумом, — частью той силы, какую мы имеем сегодня. Франция отвергла все предложения.

Результатом всех наших усилий ради взаимопонимания и мира было заключение Францией союза с Советской Россией против Германии! (Союзное соглашение между СССР и Францией было заключено весной 1935 г. и утратило силу после Мюнхена. По иронии судьбы, подписывал его Пьер Лаваль) Французские политики могут говорить, что угодно, — но этот союз означает угрозу Германии! Какой осознающий ответственность перед своим народом государственный деятель может пассивно смотреть на это? Фюрер, во всяком случае, не будет. Есть не только безопасность Франции, но и безопасность Германии.

Германия ответила на угрозу своей безопасности тем, что организовала оборону, по крайней мере, в зоне своего суверенитета. И если Франция всеми силами пытается заставить нас отказаться от этих самых примитивных мер необходимой обороны, то с какой стати мы должны верить в миролюбие Франции?

Поджигателям войны, если они вместо мира непременно хотят торга, мы заявляем: мы не капитулируем!

8 июля 1934 года я обратился из Кёнигсберга с речью к бывшим фронтовикам всех стран-участников Мировой войны. Я призвал их к совместной борьбе за мир, против войны, ибо фронтовики, которые знают все ужасы войны, должны быть самыми активными борцами за мир. Но одновременно я предостерёг мир от неправильного понимания стремления германского правительства к миру — правительства, представленного фронтовиками. Я обратился, в частности, к Франции со словами: «Я хочу предостеречь мир, чтобы он не путал нынешнюю Германию мира с прошлой Германией, Германией пацифизма, ибо следует знать: если у нас, фронтовиков, тысячекратно проходят перед глазами воспоминания об ужасах войны, если молодое послевоенное поколение столь же мало хочет войны, как и мы, старшие, — это не значит, что путь для военной прогулки в нашу страну открыт».

Эти слова остаются в силе и сегодня. В той речи к фронтовикам я ещё добавил, что мы не верим в то, что отравители международных отношений хотят нам внушить: а именно, в то, что какой-либо народ хотел бы нарушить мир Германии, а тем самым и Европы, если не всего мира. Мы не верим, в частности, что этого хочет французский народ; но пусть он позаботится о том, чтобы эта наша вера не была поколеблена его правительством и парламентом.

Тот, кто заключает мир с разбойником с большой дороги, пусть не удивляется, что его самого перестанут считать мирным гражданином!

Мы знаем, как Советская Россия ненавидит Германию, этот национал-социалистический бастион против большевизма. Но мы знаем, что подчинение ей Германии стало бы предпосылкой для расширения мировой революции. И мы знаем, каковы были бы последствия новой европейской войны: хаос, усиление мирового экономического кризиса — того кризиса, который был последствием последней великой войны. Мы знаем, что везде, не только в Германии, массовая безработица и голод достигли бы тогда невероятных размеров. Мы знаем, что Советская Россия мечтает о таком состоянии, потому что на этой почве должен в итоге победить большевизм. Советская Россия действует логично, пытаясь всеми средствами развязать европейскую войну. Непонятно только, почему Франция, которая так любит называть себя передовым борцом за цивилизацию, не делает ничего для того, чтобы помешать Советской России разрушить цивилизацию. Или правы те французы, которые утверждают, что во Франции за кулисами действуют те же силы, которые некогда в Германии обделывали делишки большевизма? Я боюсь, что они правы. И повторяю ещё раз: сегодня на Рейне Германия защищает культурный мир от большевизма.

Но нас пытаются хватать за руки. Трактуя формально-юридически соглашения в Локарно (На конференции семи европейских стран в Локарно (Швейцария) 16 октября 1925 г. был подписан т.н. Рейнский пакт, по которому Франция и Бельгия, с одной стороны, и Германия, с другой, обязались соблюдать нерушимость установленных в Версале западных границ.), мы такую трактовку отвергаем, Франция и Россия стремятся сохранить бывшую демилитаризованнную зону и оставить открытыми ворота для нападения на Германию. Экспертам, которые помогают им в этом, мы хотим сказать: господа! Вы всегда так старались, чтобы договоры соблюдались до последней буквы! Почему же вы не сказали ни слова осуждения, когда статьи Версальского договора о разоружении были нагло нарушены?!

Действительно ли эти «представители культуры» хотят помочь расчистить путь к уничтожению культуры? В обоснование своей позиции они поют старую песню: «Германия угрожает безопасности Европы!» Мы, немцы, давно знаем эту мелодию; мы надеялись, что она на этот раз прозвучит хотя бы в лучшем исполнении.

Как трогательно: милая маленькая Советская Россия и бедная отважная Европа, имеющие самые большие армии в мире, заключили наступательный пакт против Германии, а поскольку Германия не намерена безоговорочно уступить, она угрожает безопасности Европы. Таково мнение господ «экспертов».

Они заседали в Лондоне и составили меморандум, который даже в английской прессе вызвал отклики, отрадно новые для неё. Мы не можем пойти в своей критике дальше, чем одна английская газета, которая считает, что это плод не озабоченных вопросами мира государственных деятелей, а злобных политических сатириков. И ради желанного мира мы отнесёмся скорее юмористически, как это делают другие английские газеты, к тому, что нам хотели бы дружески навязать международную полицию. Эту сатиру надо сохранить для будущих историков, потому что в эту международную полицию приглашают даже Италию — ту Италию, которую та же Лига наций, за нарушение договоров, только что «наказала» санкциями! (Санкции против Италии были введены в связи с её агрессией в Эфиопии, которую тогда было принято называть Абиссинией.) И эта страна должна теперь по заданию Лиги наций играть у нас роль полиции, «защищать мораль народов», потому что мы в зоне своего суверенитета передвинули несколько мирных гарнизонов!

Пока мы относимся к этому юмористически... Но Вождь не для того боролся полтора десятилетия за восстановление чести Германии, национал-социалистическое Движение не для того боролось полтора десятилетия за восстановление гордости Германии, чтобы мир мог обращаться с нами в 1936 году так же, как обращались с Германией в 1919 году! Мир должен наконец осознать: «Германии Версаля» больше не существует! Мир должен наконец осознать: он имеет сегодня перед собой Германию Адольфа Гитлера. Он имеет перед собой Германию, которая страстно хочет мира, но столь же озабочена сохранением своей чести!

Мы не верим, что народы дали своё согласие на авантюры их представителей, которые препятствуют всеобщему умиротворению.

Народы хотят мира так же, как хочет мира немецкий народ. Германское правительство это учитывает — должны же, наконец, учесть это и другие правительства! Европа не выдержит долгих колебаний.

Мы знаем, что именно бывшие фронтовики из разных стран уже выступают против советско-французской игры с огнём войны. Мы знаем, что французские фронтовики видят подоплёку пакта между их страной и большевизмом и осуждают его. Мы знаем, что глава одной большой страны — сам фронтовик, который знает, что такое война, и убеждены, что эта страна является поэтому гарантом мира. Мы надеемся, что здравые силы во всех странах одержат верх и встанут на сторону Германии. Быть на стороне Германии значит выступать против попыток нарушителей мира между народами забросить факел войны и мировой революции в центр нашего старого континента. Быть на стороне Германии значит быть на стороне мира. Во всём мире работают те самые силы, которые некогда подрывали внутренний мир в Германии. Они используют те же самые средства – ложь, клевету и недоверие — что и некогда в Германии.

Мы убеждены, что, подобно тому, как некогда эти силы были побеждены в Германии, они будут побеждены и во всём мире.

Мы надеемся на победу разума у других, но мы не можем на это положиться. Мы получили урок, каково надеяться на разум мира! Мы знаем, что вне Германии ещё действуют очень мощные силы, которые заинтересованы в том, чтобы разум не победил, потому что победа разума означала бы их конец. Имея большой и горький опыт, мы предпочитаем делать всё, чтобы не зависеть от «разума мира» : мы сделаем всё, чтобы защитить себя от неразумности.

Наша армия и наше оружие, в конечном итоге, — лучшие гаранты мира.

Мы счастливы тем, что один мужчина за другим, одна женщина за другой могут бросить свой голос на чашу весов, чтобы перевесил разум. Каждый отданный нами голос — это голос мира. Вождь спросил нас — мы даём ответ, и когда-нибудь в мировой истории будет записано: в 1936 году 65-миллионный немецкий народ первым единодушно проголосовал за мир.

Каждый голос, который мы отдаём, — это также благодарность каждого немца Вождю, благодарность за то, что он снова сделал нас единым народом, снова дал нам хлеб и работу, восстановил нашу честь и снова сделал Германию такой, что мы можем ею гордиться, — Германию, которая будет настоящей Родиной для наших детей и внуков.

Мы хотим выразить благодарность Вождю за то, что нам не будет стыдно перед нашими потомками и историей.