«Синдром венеры» джеймса хансена

«Синдром венеры» джеймса хансена

Благодаря слушаниям в тот жаркий июньский день 1988 г. Джеймс Хансен стал знаменитостью и фигурой, оказывающей значительное влияние на дискуссию об изменении климата.

Для многих политиков и общественности Хансен превратился в рупор науки о климате, и это не слишком нравилось другим специалистам по вопросам климата, которые считали, что он чересчур категоричен в своих суждениях. Science, журнал Американской ассоциации содействия развитию науки, освещая этот вопрос в статье «Угроза парникового эффекта: Хансен против остального мира», писал, что «его коллег беспокоит» безапелляционность и «отсутствие оговорок, говорящих о неточности моделей климата»⁸.

Через несколько недель после слушаний сенатор Тим Уирт написал письмо Роджеру Ревеллу с просьбой высказать мнение по вопросу изменения климата. То, что он прочел в ответном письме, сильно отличалось от слов Хансена и других участников слушаний. Ревелл призывал к осторожности в оценках. «Не стоит бить в колокола, пока мы не получим более четкого представления о темпах и степени потепления, – писал Ревелл. – Пока никто не доказал, что нынешняя жара и засуха являются следствием изменения климата, а не примером непостоянства климата. Я считаю, что нам следует подождать еще лет 10, прежде чем делать уверенные прогнозы». Другому конгрессмену Ревелл написал, что полное представление о позитивных и негативных последствиях парникового эффекта люди получат, наверное, лет через 20. Он считал, что человечество должно «предпринять все меры, представляющиеся целесообразными, независимо от того, проявится парниковый эффект или нет». Сам он предлагал следующие меры: использование атомной энергии и восстановление лесов, поскольку деревья поглощают и удерживают углекислый газ. «Вполне возможно, – писал он в своем письме Уирту, – что это позволит уменьшить выбросы углекислого газа весьма существенно, до безопасного уровня»⁹.

Хансен и Ревелл пришли к проблеме изменения климата, имея разное образование и разные взгляды. Ревелл начинал с исследования океанов, а Хансен пришел к изучению климата окольным путем, через исследования космического пространства. Защитив кандидатскую диссертацию на тему атмосферы Венеры, он работал над проектом по запуску космического аппарата к Венере, и как-то один аспирант попросил помочь ему с расчетами воздействия на атмосферу некоторых парниковых газов. «Проблема парниковых газов увлекла меня», – позднее говорил Хансен. Он занялся исследованием атмосферы Земли и разработкой ее моделей, параллельно продолжая заниматься Солнечной системой.

Десятки писателей-фантастов предполагали, что на ближайших к Земле планетах существует жизнь. Но телескопические наблюдения и беспилотные космические аппараты позволили установить, что из-за особенностей атмосферы жизнь на Марсе и на Венере в той форме, которую мог бы распознать человек, весьма маловероятна. На Марсе, атмосфера которого очень разрежена, господствовали низкие температуры. На Венере, в атмосфере которой очень много углекислого газа, очень жарко. Эти космические исследования дали более четкое представление о климате Земли. «Параллельное изучение климата Земли и климата других планет определенно даст нам многое», – писали Хансен и его коллеги в 1978 г. Как он выразился несколько десятилетий спустя, атмосферы Марса и Венеры «стали лучшим подтверждением реальности парникового эффекта». Венера сыграла даже более важную роль. Она ввиду насыщенности ее атмосферы углекислым газом и очень высокой температуры у поверхности стала классическим примером необратимого «неконтролируемого парникового эффекта», явления, которое Хансен окрестил «синдромом Венеры». Этот классический пример приобрел позднее значительный вес¹⁰.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.