От А. М. Верещагиной

От А. М. Верещагиной

Fedorov, 18 ao?t <1835 г.>

Моn cher cousin.

C’est apr?s avoir lu pour la troisi?me fois votre lettre, et apr?s m’?tre bien assur?e, que je ne suis pas sous l’influence d’un r?ve, que je prends la plume pour vous ?crire. Ce n’est pas que j’aie peine ? vous croire capable d’une grande et belle action, mais ?crire trois fois, sans avoir au moins trois r?ponses — savez-vous, que c’est un prodige de g?n?rosit?, un trait, sublime, un trait ? faire p?lir d’?motion? — Mon cher Michel, je ne suis plus inqui?tte de votre avenir — un jour vous serez un grand homme.

Je voulais m’armer de toutes mes forces, d?sir et volont?, pour me f?cher s?rieusement contre vous. Je ne voulais plus vous ?crire, et vous prouver par l?, que mes lettres peuvent se passer de cadre et de verre, pourvu qu’on trouve du plaisir ? les recevoir. — Mais tr?ve l?-dessus; vous ?tes repentant — je jette bas mes armes et consens ? tout oublier.

Vous ?tes officier, recevez mes compliments. C’est une joie pour moi d’autant plus grande, qu’elle ?tait inattendue. Car (je vous le dis ? vous seul) je m’attendais plus t?t ? vous savoir soldat. Vous conviendrez vous-m?me que j’avais raison de craindre et si m?me vous ?tes deux fois plus raisonnable que vous ne l’?tiez avant, vous n’?tes pas encore sorti du rang des polissons… Mais c’est toujours un pas, et vous ne marcherez pas ? reculon, je l’esp?re.

Je m’imagine la joie de grand’maman; je n’ai pas besoin de vous dire que je la partage de tout mon c?ur. Je ne compare pas mon amiti? ? un puits sans fond, vous ne m’en croirez que mieux. Je ne suis pas forte en comparaisons, et n’aime pas ? tourner les choses sacr?es en ridicule, je laisse cela ? d’autres.

Quand viendrez-vous ? Moscou?

. . . . .

. . . . .

Quant au nombre de mes adorateurs, je vous le laisse ? deviner, et comme vos suppositions sont toujours impertinentes, je vous entends dire, que je n’en ai pas du tout. . . . .

. . . . .

A propos de votre id?al. Vous ne me dites rien de vos compositions. J’esp?re que vous ?crivez toujours, je pense que vous ?crivez bien; avant vous m’en faisiez part sans doute vous avez des amis qui les lisent et qui savent en juger mieux, mais je vous garantis d’en trouver qui les liront avec plus de plaisir. Je m’attends qu’apr?s cette s?rieuse exorde, vous me composerez un quatrain pour ma nouvelle ann?e.

Pour votre dessin, on dit que vous faites des progr?s ?tonnants, et je le crois bien. De gr?ce, Michel, n’abandonnez pas се talent, le tableau que vous avez envoy? ? Alexis est charmant. Et votre musique? Jouez-vous toujours l’ouverture de la Muette de Portici, chantez-vous le duo de S?miramis de fameuse m?moire, le chantez-vous comme avant, ? tue-t?te, et ? perdre la respiration. . . . .

. . . . .

. . . Nous d?m?nageons pour le 15 septembre, vous m’adresserez vos lettres dans la maison Gu?d?onoff, pr?s du jardin du Kremlin. — De gr?ce ?crivez-moi plus vite, maintenant vous avez plus de temps, si vous ne l’employez pas ? vous regarder dans une glace; ne le faites pas, car votre uniforme d’officier finira par vous ennuyer, comme tout ce que vous voyez trop souvent, c’est dans votre caract?re. . . . .

. . . . .

Si je n’avais pas envie de dormir, je vous aurais parl? de tout cela — mais impossible. Mes respects, je vous prie, ? grand’ maman. Je vous embrasse de tout mon c?ur.

Alexandrine W.

Перевод

Федорово, 18 августа

Мой дорогой кузен.

Только прочитав в третий раз ваше письмо и твердо убедясь в том, что я не нахожусь под влиянием какого-то сновидения, я берусь за перо и пишу вам. Не то, чтоб я не могла считать вас способным на великое и прекрасное деяние, но писать три раза, не получив по меньшей мере трех ответов, вы знаете, что это чудо великодушия, черта возвышенная, черта, которая заставит побледнеть от волнения. Мой дорогой Мишель, я больше не беспокоюсь о вашей будущности, когда-нибудь вы станете великим человеком.

Я хотела вооружиться всеми моими силами, чувствами и волей, чтобы серьезно рассердиться на вас. Я не хотела вам больше писать, чтоб доказать этим, что мои письма могут обойтись без рамки со стеклом, только бы находили удовольствие их получать. — Но довольно, вы раскаялись — я слагаю оружие и соглашаюсь всё забыть.

Вы офицер, примите мои поздравления. Это для меня большая радость, тем более, что она была неожиданна. Потому что (я это говорю вам одному) я скорее ожидала встретить вас солдатом. Вы сами согласитесь, что у меня были основания бояться, и даже если б вы были вдвое благоразумнее, чем прежде, вы всё же еще не вышли из разряда сорванцов. Но во всяком случае это уже шаг вперед, и я надеюсь, что вы больше не будете пятиться назад.

Я представляю себе радость бабушки; лишнее говорить, что я разделяю ее всем моим сердцем. Я не сравниваю мою дружбу с бездонным колодцем, вы этому не поверите. Я не сильна в сравнениях и не люблю обращать священные вещи в посмешище, — я предоставляю это другим!

Когда приедете вы в Москву?

. . . . .

. . . . .

Что касается количества моих поклонников, догадайтесь сами, и так как ваши предположения бывают всегда дерзкими, я слышу, как вы говорите, что у меня их вовсе нет.

. . . . .

Кстати о вашем идеале. Вы мне ничего не говорите о ваших сочинениях. Я надеюсь, что вы пишете, и думаю, что вы пишете хорошо; прежде вы делились ими со мной. Конечно, у вас есть друзья, которые их читают и умеют лучше судить, но я вас уверяю, что находятся и такие, которые прочтут их с большим удовольствием. Я ожидаю, что после такого серьезного вступления вы напишете мне четверостишие к новому году.

Что касается вашего рисования, говорят, что вы делаете удивительные успехи, и я этому охотно верю; умоляю, Мишель, не забрасывайте этот дар, картина, которую вы прислали Алексею, очаровательна. А ваша музыка? Играете ли вы попрежнему увертюру «Немой из Портичи», поете ли вы дуэт из «Семирамиды», столь памятный, поете ли вы его как раньше во всё горло и до потери дыхания?. . . . .

. . . . .

Мы переезжаем к 15-му сентября, адресуйте ваши письма на дом Гедеонова, около Кремлевского сада. — Умоляю, пишите мне скорее, теперь у вас больше времени, если вы не расходуете его на то, чтобы глядеться в зеркало; не делайте этого, потому что кончится тем, что ваш офицерский мундир вам надоест, как всё то, что вы видите слишком часто, — это у вас в характере. . . . .

. . . . .

Если б меня не клонило ко сну, я бы с вами обо всем этом поговорила — но невозможно. Передайте, пожалуйста, бабушке мое почтение.

Целую вас от всего сердца.

Александрина В<ерещагина>.