12 — II — <19>31

Спасибо, родная Лиленька, за щедрую — замечательную присылку книг. Не поблагодарил тебя сразу, п<отому> что несколько дней был в бедственном состоянии — и даже на марки не было франков. Сейчас стало легче. Спасибо, — все подобрано замечательно. И на долгое время я насыщен. Единственное о чем буду просить тебя — это о высылке пятидневной газеты «Кино».[179] Мне это необходимо для хроники Сов<етского> кино.

Вчера сдал письменный экзамен у Патэ. В понедельник держу устный. Кроме того начинаю брать частные уроки кручения. Но продвигаться здесь в моем возрасте в роли оператора ужасно трудно. Французы страшные националисты и каждый иностранец для них бельмо на глазу. Поэтому одновременно пишу о кино. Три статьи моих уже напечатаны. Две о кинофикации СССР (большие), одна — о главных режиссерских течениях в сов<етском> кино (небольшая) — но последнюю тему буду развивать в дальнейших статьях.

А как ты — моя больная старушка? Я думаю, что скоро перееду в Москву. Здесь невмоготу. Получила ли моих две несчастных книжки? Мне оч<ень> стыдно, что пока ограничился этим, но, повторяю, было туго.

Недавно был на нашей могиле. Она прибрана. Только вот ёлка засыхает. Ее сухие ветки пообрезали и осталась лишь зеленая верхушка.

Из присланных книг оч<ень> интересен сб<орник> формалистов. На фр<анцузском> яз<ыке> интересных книг по теории кино почти нет. Родина кино — оскудела. Лучшее, что на фр<анцузском> яз<ыке> появляется, — переводы русских авторов (недавно появилась статья Эйзенштейна) и Муссиньяка,[180] к<отор>ый тоже полурусский, п<отому> что прожил долго в России и напитан русскими идеями. Видел недавно «Турксиб» — чудесный фильм.

Как здоровье твое? Ты давно не пишешь.

Обнимаю тебя и люблю непрестанно

Твой С.

Напиши мне о Вере. Ей тяжело? Почему она мне никогда не пишет.