Глава 4. Внезапность нападения на нашу страну

Глава 4. Внезапность нападения на нашу страну

В первой части книги было уже показано, что И. В. Сталин накануне войны делал все, чтобы защитить Советский Союз от военных угроз, особенно исходящих с запада (Германии) и востока (Японии), причем основательно, не жалея при этом ни себя, ни подчиненных, ни, тем более, противников, стоящих на этом пути. Международная и внутренняя обстановка требовала немедленных и эффективных решений, обеспечивающих безопасность нашей страны. И такие решения принимались.

Сталин не верил, что Германия отважится вести войну на два фронта. Кроме того, он знал, что на границе с СССР была только половина германской армии. (Ее танковые соединения были переброшены на исходные рубежи только накануне атаки).

Не только Сталину, но и многим тогда казалось, что, несмотря на все слухи о предстоящей войне, Гитлер не посмеет в ближайшее время нарушить действующий договор между нашими странами о ненападении, срок действия которого заканчивался только в 1949 г.

Вместе с тем, когда речь идет о безопасности государства, верить нужно не словам и бумагам, а только реальным делам. Отход от этого золотого правила в отношениях между государствами закончился тем, чем и должно все это было закончиться, – нас жестоко надули. Нападение гитлеровской Германии на нашу страну в тактическом плане оказалось, более чем внезапным, что повлекло за собой крупные материальные потери, многочисленные человеческие жертвы, а также потерю инициативы в войне на длительное время.

В настоящее время американцы, непрерывно увеличивая свой военный бюджет до запредельных значений, создавая новые образцы крылатых ракет и систему противоракетной обороны своей страны, продвигая НАТО на восток, размещая военные базы в непосредственной близости от границ с Россией, объясняют нашему руководству, что это они делают для уничтожения террористов типа Бен Ладена. Удивительно, но, похоже, что наши руководители этим сказкам верят.

Обстоятельства и в какой-то степени последствия такого неудачного начала Великой Отечественной войны нами уже были рассмотрены в первой части книги. Кроме того, там же были рассмотрены вопросы, связанные с просчетами советского командования при оценке возможного времени нападения Германии на Советский Союз, а также были указаны конкретные виновники запоздалого приведения в полную готовность наших войск.

Указанные обстоятельства практически во всей исторической литературе относят к главной причине наших тяжелых поражений в начале войны.

Так, историки Института военной истории Министерства обороны СССР, Института марксизма – ленинизма при ЦК КПСС, Института всеобщей истории Академии наук СССР, Института истории СССР Академии наук СССР (см. книгу «Вторая мировая война. Итоги и уроки» – М.: Воениздат, 1985) утверждают, что «неудачи Советской Армии в начале войны связаны, прежде всего, с внезапностью нападения врага».

По нашему мнению, такой вывод не совсем точен. По крайней мере, он требует ряда принципиальных уточнений. Слова «прежде всего» в данном случае не совсем уместны, хотя бы потому, что агрессор, начиная войну, использует «внезапность», лишь в той степени, в какой ему позволяет противник.

Все неудачи нашей армии, связанные с внезапностью нападения, порождены были, прежде всего, не теми, кто нас обманывал, а нами самими, позволившими врагу себя обмануть. То есть, в данном случае надо пенять не на Гитлера, а на себя. А самое главное – сделать из случившейся ошибки должные выводы.

Последствия внезапности нападения 22 июня 1941 г. – это результат предыдущих событий, следствие ряда причин, большинство которых, в конечном счете, как будет показано ниже, связан с упущениями руководства нашей страны. Но, прежде всего – это результат низкой профессиональной довоенной подготовки советских маршалов и генералов.

Вместе с тем авторы многочисленных трудов, посвященных Великой Отечественной войне, последствия «внезапного нападения», непосредственно связывая их с началом войны, не объясняют, что они понимают под «началом войны». Например, одно дело, если речь идет только о первых часах и, может быть, днях войны. Но нельзя же считать, что немцы внезапно на третий месяц войны захватили Киев, а на четвертый месяц – Вязьму и, наконец, внезапно подошли непосредственно к столице нашей Родины – к Москве.

Наряду с «внезапностью» ряд уважаемых авторов из весьма авторитетных научных учреждений (например, Института военной истории Министерства обороны СССР, в книге «Великая Отечественная война» М.; Политиздат, 1973 г.), основную причину всех наших неудач и тяжелых потерь в 1941 г. объясняют «запозданием приведения в полную готовность тех войск приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, которые должны были вступить в сражение с первых минут нападения противника».

Что, в принципе, конечно, верно. Если бы своевременно наши войска были приведены в боевую готовность, то немцы не достигли бы существенного эффекта от внезапности нападения на нашу страну, или, по крайней мере, этот эффект был бы не сопоставим с реально достигнутым.

Кроме того, возвращаясь к этому чрезвычайно болезненному вопросу, по нашему мнению, обстоятельства крайне неудачного начала Великой Отечественной войны следовало бы рассматривать не в свете «запоздалого приведения в полную готовность наших войск», а более точно – в связи с не приведением наших войск, не то что в полную боевую готовность, а хотя бы в какую-нибудь готовность.

Как показано в первой части книги, это преступление высшего командования Красной Армии подтверждается многочисленными свидетельствами. В том числе и тем, что даже войска, находящиеся в сотнях метрах от границы, например, в Брестской крепости, в момент нападения на нашу страну мирно спали: солдаты и сержанты в казармах, офицеры на квартирах за пределами территорий воинских частей. А более высокие командиры и начальники: одни были в театрах и смотрели спектакли, другие – ловили рыбу и так далее.

Тогда руководство нашей страны искренне надеялось, что сможет оттянуть начало войны с Западом, по крайней мере, на год, и за это время закончить перевооружение Красной Армии на современные виды оружия. И нужно сказать, что для этого у нас в то время были все возможности, кроме времени.

Такое перевооружение Красной Армии превращало Советский Союз в сильнейшее государство мира, что делало все устремления претендентов на мировое господство, в том числе и Гитлера, бесперспективными и даже опасными для самих агрессоров.

В нашей же стране при сохранении мира обеспечивалось дальнейшее развитие экономики, науки и культуры, а народу – счастливое будущее чуть ли на все времена. Овчинка, как говорится, выделки стоила. Понимая это, И. В. Сталин стремился исключить военное столкновение с Германией в 1941 г. всеми возможными способами.

К сожалению, понимал это и Гитлер, поэтому он свои обязательства выполнял, а заключенные договоры соблюдал только до тех пор, пока это выгодно было Германии, в его, разумеется, понимании. Через год – два фюреру Советский Союз был бы уже не по зубам. Гитлера такая перспектива никак не устраивала. Его цель жизни, его голубая мечта: обеспечить на тысячелетия безбедную жизнь немцам путем уничтожения славян и захвата нашей земли – теряла всякую надежду на воплощение. Для этого Гитлеру необходимо было начинать войну, причем, чем раньше – тем лучше. И он ее начал 22 июня 1941 г., даже не подготовив собственную армию к боевым действиям в зимних условиях. Используя эффект внезапности, этот авантюрист рассчитывал уничтожить Красную Армию, если не течение нескольких недель, то уж до начала зимы – точно.

Но, чтобы усыпить бдительность руководства нашей страны и добиться уже в самом начале войны решающего преимущества, как было показано в первой части книги, Гитлер к внезапному нападению на СССР готовился основательно, годами. Он лукавил и нередко многим рисковал, например: поставлял новейшую боевую технику и оборудование для наших научно – исследовательских институтов и оборонных заводов; подписывал явно ущербные для себя договоры. Гитлер писал письма И. В. Сталину, с клятвенными заверениями в самых лучших чувствах к нему и к нашей стране, якобы на деле показывая свое миролюбие к Советскому Союзу.

Чтобы не было разгадано истинное намерение фюрера, при разработке плана «Барбаросса» он потребовал принятия дополнительных мероприятий для дезинформации советской стороны. Так, с этой целью были разработаны операции «Изабелла» (захват Гибралтара), «Аттила» (оккупация Южной Франции), «Гарпун» (вторжение в Англию с территории Норвегии). В действительности, эти операции предназначались для отвлечения советского руководства от переброски немецко – фашистских войск на восток, к нашей границе.

Вместе с тем, если в данном контексте мы сосредоточим только внимание на Гитлере, как носителе самых ужасных пороков, какие когда-либо были присущи человеческому существу, то мы сильно ошибемся: стремление внезапно напасть на свою жертву было свойственно завоевателям всех времен и народов. Знаменитые слова киевского князя Святослава: «Иду на вы» уже давно к тому времени канули в вечность.

Уже много столетий, начиная войну, противники стремились, стремятся и будут стремиться в будущем напасть друг на друга внезапно. Более того, сам принцип внезапного нападения на противника вошел в каноны военной науки в качестве основного приема для достижения победы над врагом.

Так что в устремлениях Гитлера напасть внезапно на нашу страну, казалось, не было ничего нового. Именно точно так же фюрер начинал войны с Польшей и Францией в сентябре 1939 и в мае 1940 г., соответственно. Тогда, в результате внезапного удара и активных наступательных действий немцев с самыми решительными целями, упомянутые государства уже в самом начале войны теряли свои армии, а, следовательно, лишались всяких надежд на сколько-нибудь благоприятный исход войны. Польша и Франция вынуждены были, по существу, в течение нескольких дней прекратить сопротивление и сдаться на милость победителя. Точно на такой же сценарий рассчитывал Гитлер, начиная войну с Советским Союзом.

Уже тогда, после публичной, неоднократной и очень убедительной демонстрации всему миру использования немецкими генералами эффекта внезапности на своих зазевавшиеся жертвах в Польше, Франции и других странах (вместе, разумеется, с другими своими не менее эффективными новыми разработками в военной науке), на подобную «удочку», казалось, могут попасться только очень наивные люди, если не сказать круче – круглые дураки.

Однако же попались, не только французские и английские, но, к сожалению, и наши, советские, маршалы и генералы. Вместе с тем, прослужив в армии 35 лет, могу заверить читателя, что дураков, тем более – круглых, среди генералов не бывает. Однако неподготовленные к выполнению тех или иных конкретных задач встречаются достаточно часто, особенно в наше перестроечное время, начиная, например, с нынешнего министра обороны, бывшего директора мебельного магазина.

Однако и здесь не все так просто. Увидеть новое, перспективное в любом деле, тем более в военном, не всегда могут даже и профессионалы. История нам неоднократно демонстрировала тот факт, что сила инерции мышления человека подчас сопоставима с силой инерции огромных космических тел и планет. Чтобы поменять точку зрения человека на что-то, необходимо, действительно, необычайные усилия, события и факты. Как мы знаем, что даже сам богочеловек Иисус Христос не мог справиться с подобной задачей, и был распят на кресте. Чувство нового далеко не всем по плечу.

Таким образом, мы видим, что трагедия начала Великой Отечественной войны была связана не только с внезапностью нападения на нашу страну гитлеровской Германии, не только с просчетами нашего командования при оценке возможного времени нападения на Советский Союз и, следовательно, с запоздалым приведением в полную готовность войск наших приграничных военных округов, а, прежде всего, – это результат нерешенности кадровых вопросов, отсутствия в Красной Армии к военачальников высшего звена, способных предвидеть ход предстоящих событий, в данном случае – предвидеть начало войны и принципиально новый характер вооруженной борьбы с немецкой армией.

Следовательно, наши поражения и огромные потери были связаны не столько с беспечностью и безответственностью наших командиров и военачальников, не столько с плохой организацией связи в Красной Армии, это – результат слабой военно – теоретической подготовкой советских маршалов и генералов. Уровень подготовки военных кадров в нашей стране после революции по ряду важных причин, на которых мы остановимся ниже, не соответствовал требованиям того времени.

Из-за отсутствия необходимых знаний и навыков, даже высшие военачальники в необычной обстановке терялись, не зная что делать. Драгоценные часы и минуты уходили на так называемую техническую обработку полученных свыше документов. Каждый старался уйти от ответственности за отдаваемый приказ, сославшись на указание вышестоящего начальника, и в дополнение к Директиве № 1 требовал бесконечных пояснений и инструкций по ее исполнению, от дачи которых начальники всех уровней всячески увиливали, поскольку сами не понимали, как её надлежит выполнять. Тем более что некоторые пункты этой директивы, в принципе, выполнить было невозможно.

Именно поэтому Директива № 1 «Военным советам западных приграничных округов о возможном нападении немцев 22–23.06.41 и мероприятиях по приведению войск в боевую готовность с ограничениями, маскировке войск, готовности ПВО» так и не была доведена до войск. Что позволило Гитлеру и его генералам эффект внезапности использовать в максимальной степени. А, в конечном счете, это стало одной (подчеркнем еще раз – только одной, наряду с рядом других не менее важных причин) из причин крупных поражений и огромных потерь личного состава и боевой техники советских Вооруженных Сил в течение первых часов, дней и месяцев войны.

Уже первые минуты и часы нападения на Советский Союз показали Гитлеру, что его решение использовать еще раз внезапность, как один из эффективных приемов военного искусства, теперь уже против Советского Союза, себя более чем оправдало. Интуиция фюрера не подвела, «навар» от его трудов по подготовке внезапного удара получился волне приличным.

Тогда, утром 22 июня 1941 г., немецкая армия действовала чрезвычайно активно и решительно; Гитлер, как никогда, излучал оптимизм, все шло как по маслу, до краха Германии было еще очень далеко.

Вот свидетельства эффективности принятых немцами мер по дезинформации советской стороны. Начнем с немецкого генерал – полковника Ф. Гальдера и его знаменитого «Военного дневника», где было записано:

«22 июня 1941 г. (воскресенье) 1–й день войны:

Утренние сводки сообщают, что все армии, кроме 11–й (на правом флаге группы армий «Юг», в Румынии), перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по – видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью.

Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном положении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность. Военно – морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох. За последние дни он совершенно пассивно наблюдал за всеми проводившимися нами мероприятиями и теперь сосредотачивает свои военно – морские силы в портах, очевидно опасаясь мин».

А вот как описывает события последних дней, часов и минут накануне своего вторжения в Советский Союз генерал – полковник немецкой армии Гудериан Х. В. (1988–1954), в дальнейшем командующий 2–й танковой армией и начальник генерального штаба (с июля 1944 по март 1945 г.) сухопутных войск Германии:

«Марш на место сосредоточения и окончательная подготовка к наступлению прошли достаточно гладко. 17 июля я провел за изучением реки Буг – первого рубежа, который мы должны преодолеть… 20–го и 21–го я находился в передовых частях своих войск, проверяя, все ли полностью готово для начала наступления. Подробное изучение поведения русских говорило о том, что им о наших намерениях ничего неизвестно. План Брестской крепости был у нас как на ладони, и мы видели, как они весь день маршируют повзводно под музыку военного оркестра. Ключевые позиции на берегу Буга оставались незанятыми. Признаков строительства дополнительных укреплений за последние несколько недель мы тоже не видели. Наша атака явно должна была застать их врасплох, и было неясно, нужна ли на самом деле запланированная часовая артподготовка. В конце концов, я решил не отменять ее, чтобы какие-нибудь неожиданности со стороны русских не причинили нам ненужных потерь…

В 3.15 наша артиллерия открыла огонь, в 4.15 авангард 17–й и 18–й бронетанковых дивизий приступил к форсированию Буга. В 4.45 первые танки 18–ой бронетанковой вышли на тот берег».

Таким образом, перед нами достаточно подробное и правдоподобное описание начала агрессии против нашей страны, представленное весьма известными немецкими генералами и непосредственными соучастниками этой же агрессии. В свете изложенного всякие измышления некоторых так называемых историков, типа Суворова – Резуна, на тему, кто на кого напал 22 июня 1941 г., просто неуместны, ввиду абсолютной очевидности ответа на данный вопрос.

Кроме того, представленные свидетельства немецких генералов – это еще одно убедительное доказательство, но теперь уже со стороны врага, того, что приказ И. В. Сталина (Директиву № 1), о приведении советских войск в боевую готовность, наши генералы во главе с наркомом обороны С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым не выполнили. Высшему командованию Красной Армии не хватило для этого 5 часов 40 минут (Директива № 1 была утверждена И. В. Сталиным не позже 22 часов 20 минут 21 июня 1941 г.), хотя подобные приказы в армии должны выполняться немедленно. Уже только за это Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и генерал армии Г. К. Жуков могли на всех основаниях пополнить «список безвинных жертв сталинизма». Тогда С. К. Тимошенко и Г. К. Жукову крупно повезло, скорее всего, потому, что подходящей замены им не было.

Особенно важно, используя внезапность, нашему противнику было (как, кстати, в Польше и во Франции) буквально с первых минут войны захватить господство в воздухе.

Первый день войны был для нас самым драматичным днем всей Великой Отечественной войны. Удар врага получился внезапным по спящим мирным сном воинским частям гарнизонов приграничных округов. И это притом, что немцы уже к 3 часам и 07 минутам успели долететь без каких-либо себя последствий до Севастополя и даже пытались приступить к его бомбардировке, а затем и других упомянутых выше городов.

Так, только в течение первых 18 суток войны безвозвратные и санитарные потери Северо – Западного, Западного Юго – Западного фронтов составляли: 588 598 человек, танков – 18 703 единицы, орудий и минометов – 18 794 единицы, свыше половины складов с боеприпасами, горючим и продовольствием.

Только на Западном фронте в первую неделю боевых действий (22–29 июня) было потеряно:

– 10 артиллерийских складов,

– 25 тыс. вагонов боеприпасов,

– 25 баз с горючим, 50 тыс. тонн (50 % запаса),

– 14 складов с почти 40 тыс. тонн продфуража (50 % запаса).

Особенно сильный урон был нанесен авиации наших приграничных округов. Всего за первые 18 суток войны немцами было уничтожено 3985 самолетов. Немецкая авиация бомбила в первую очередь те аэродромы, где располагались новейшие типы советских истребителей и бомбардировщиков ЯК-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, Пе-2.

Для этого немцы заблаговременно, начиная с февраля 1941 г., совершали облеты всей западной части территории Советского Союза, вплоть до Крыма, ведя аэрофотосъемку советских аэродромов и других военных объектов. Так, только за первую половину 1941 г. было 324 случая вторжения германских самолетов в воздушное пространство нашей страны.

Такие разведывательные полеты давали немецкому командованию подробные сведения о расположении советских воинских аэродромов; о количестве и типах самолетов на этих аэродромах, а также о средствах нашей противовоздушной обороны.

Советское командование сделало крупную ошибку, что оно, стремясь не обострять отношения с Гитлером, не пресекало такие полеты. Таким образом, для немецких летчиков еще до начала войны все цели были хорошо известны, чем они и воспользовались в полной мере уже в первые минуты нападения на нашу страну.

Рано утром 22 июня воздушному нападению подверглись практически все аэродромы наших приграничных военных округов. А указанных аэродромов было немало: 26 – в Западном, 23 – Киевском, 11 – Прибалтийском и 6 аэродромов в Одесском военном округе.

Катастрофа развивалась самым стремительным образом: множество немецких бомбардировщиков, воспользовавшись внезапностью, пересекая границы летных полей аэродромов, устремлялись к длинным шеренгам, стоявших на стоянках, как на параде, советским самолетам. При подлете к нашим самолетам, из люков немецких бомбардировщиков, как из рога изобилия, сыпалось авиационные бомбы.

Эти бомбы были хотя и небольшой мощности, но применялись в огромных количествах. При взрыве они превращались в тысячи мелких раскаленных осколков, которые, разлетаясь, превращали в решето все, что попадало на их пути, в том числе и бензобаки советских самолетов. Горящий бензин, растекаясь по летному полю, окончательно уничтожал то, что еще оставалось от наших самолетов.

Для советских аэродромов первый налет немцев был совершенно неожиданным, поэтому летчики люфтваффе, отбомбившись практически без потерь, уже к 4.30 вернулись на свои аэродромы, где наземные команды спешно готовили их к повторному вылету. Хотя при втором ударе фашистам пришлось уже встретиться с небольшим числом дежурных советских истребителей и понести первые потери, однако, в целом, и второй вылет был для немецких летчиков также вполне удачным.

В результате внезапности к полудню первого дня войны, 22 июня, советские Военно – воздушные силы потеряли 1200 самолетов, из них 900 было уничтожено на аэродромах и 300 – сбито в воздушных боях. Особенно тяжелые потери понесла авиация Западного особого военного округа, на территории которого 525 самолетов было уничтожено на земле и 210 – в воздухе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.