V. История заведений

V. История заведений

1

Рассказывает сеньора Эулалия Баладро де Пинто:

Газеты писали, что мои сестры унаследовали бизнес отца, что наш отец прославился в Гуатапаро своей распущенностью и умер от пули федералов. Чистая ложь. Мой отец был честным человеком и коммерсантом, он никогда не переступал порога заведений с дурной репутацией. И жил не в Гуатапаро, а в Сан-Матео-де-Гранде, где родились и мы, три его дочери, и где до сих пор живы люди, которые вспоминают отца с почтением и любовью. Он ни с кем никогда не ссорился, а уж меньше всего — с федералами, и умер в Сан-Матео в 1947 году от болезни, когда пришел его час, исповедавшись и причастившись, и, слава богу, не подозревая, что мои сестры выберут себе жизнь, которую он никогда бы не одобрил.

Сестра Арканхела стала хозяйкой дома терпимости не по своей воле. Она давала деньги в рост, один из заемщиков не вернул вовремя долг, и его имущество перешло к сестре, среди прочего — небольшой бар на улице Гомес Фариас в Педронесе. Она несколько месяцев искала управляющего в этот бар, да так и не нашла никого, кому можно доверять, поэтому ей не осталось ничего другого, как заняться делами самой. Дела пошли так хорошо, что через два года она открыла дом на Молино, который прославился на весь Педронес.

Через несколько лет, благодаря дружбе с одним политиком из штата Мескала, она получила лицензию на второе заведение — в Сан-Педро-де-лас-Корьентес. Тогда она приехала ко мне и говорит:

— Я собираюсь обосноваться в Сан-Педро. Не хочешь заняться моим бизнесом на улице Молино?

К тому времени я вышла замуж за Теофило, жила в достатке, но решила спросить, о каком бизнесе идет речь и не смогу ли я им заниматься без ущерба для домашних обязанностей. Так я узнала, чем занималась моя сестра. Я едва могла в это поверить.

— Лучше помереть, чем управлять таким местечком, — сказала я ей.

Арканхеле мой ответ не понравился, и отношения у нас на долгие годы испортились. Когда я отказалась, она отправилась к Серафине, потому что, несмотря на все свои недостатки, всегда считала, что бизнес должен оставаться в семье. Серафина согласилась, она была молодая, неопытная, в то время как раз разочаровалась в любви и работала прядильщицей на фабрике «Ла-Аурора». Она взялась управлять заведением на Молино, а Арканхела уехала в Сан-Педро-де-лас-Корьентес, открыла там кабаре «Прекрасный Мехико», и оно тоже прославилось на весь город.

Долгие годы казалось, что Бог им помогает. Пока мы с мужем, работая честно, три раза теряли все, что имели, сестры разбогатели, хотя вели аморальную жизнь.

2

Говорит Арканхела Баладро:

Проституция — очень простой бизнес, нужно только соблюдать строгий порядок, и все будет хорошо.

В восемь вечера девочки спускаются из своих комнат и проходят передо мной, и я проверяю, чтоб они были чистые, хорошо одетые и причесанные. Потом они садятся за столики в кабаре. Заведующий баром обнуляет кассу. Включают музыкальный автомат и поднимают жалюзи со стороны улицы. Заходят первые клиенты. Некоторые уже бывали у нас и подходят к девочкам, которые им нравятся, приглашают их за свой столик. Другие держатся особняком, замкнуто и предпочитают сначала выпить рюмку-другую у барной стойки, пока на что-нибудь решатся. Если я вижу, что прошло много времени, а клиент все стоит у бара, посылаю кого-нибудь из свободных девочек пригласить его к столику. Большинство мужчин идет с любой, какая позовет. В моих заведениях девушкам запрещено пить у барной стойки. Иногда приезжает какой-нибудь сеньор и хочет подождать, пока девушка освободится наверху: если он платит за выпивку, то может ждать в баре, сколько ему заблагорассудится. Иногда приезжают несколько мужчин, садятся за один стол и желают поговорить между собой, без девушек. То же самое: если платят, пусть делают, что хотят. Что я точно не разрешаю — это чтобы кто-нибудь (обычно, такую привычку имеют студенты) пригласил девушку и танцевал с ней раз за разом, а утром ушел, не истратив ни песо. Поэтому музыкальный автомат отрегулирован так, что в музыке всегда есть перерыв для выпивки. Когда музыка заканчивается, все идут к столам. Идти танцевать от стойки или от двери запрещено, запрещено девушкам брать плату за танцы, запрещено клиентам сидеть за столиком и ничего не заказывать. Официант обязан отдавать клиенту счет каждый раз, когда приносит новую перемену, а девушке — отдавать ее фишку. После визита клиент должен оплатить все свои счета без обмана и наличными.

Выпивка в моих заведениях честная. За двадцать лет никто меня не упрекнул, что я подаю напитки, которые клиент не заказывал. Даже девочкам подают только то, что они заказали. Если кто-то хочет рому, для него открывают бутылку и разливают по стаканам.

В кабаре две двери. Одна выходит на улицу, вторая — внутрь дома. В ту, что ведет на улицу, входит любой, кто хочет, а выходит тот, кто все оплатил. Когда клиент хочет провести немного времени с девочкой, которая сидит у него за столиком, он просит пойти с ним в комнату. Она соглашается, отказываться запрещено. Клиент платит по счету, оба встают из-за стола и выходят из кабаре в ту дверь, что ведет в дом. За дверью — коридор на лестницу. Возле лестницы стоит столик заведующей комнатами. Она-то и говорит клиенту, сколько он должен заплатить, потому что не все девочки стоят одинаково. Клиент платит, а заведующая дает девушке фишку, а клиенту — полотенце. Клиент с девушкой поднимаются по лестнице в ее комнату и остаются там столько, за сколько заплатил сеньор. Потом оба спускаются по лестнице. Это важно, потому что заведующая видит, что клиент не причинил девушке вреда. В коридоре они расходятся. Клиент может вернуться в кабаре, если хочет. Если нет, то может выйти на улицу прямо из дома. Девушка возвращается в кабаре и продолжает работать. Хорошая работница может за ночь заработать три, четыре, а то и десять фишек.

3

Свидетельские показания работницы по имени Эрминия Н.:

Я родилась в городке Энкарнасьон, штат Мескала. Мы жили очень бедно. Я — третья из восьми детей. В четырнадцать лет я пошла в няньки. Получала двадцать четыре песо в месяц.

Один раз в наш дом пришла сеньора по имени Соледад, поговорила с моей мамой и пообещала устроить меня на работу служанкой в Педронесе. Сказала, что мне дадут стол, жилье и двести песо в месяц. Мама захотела, чтобы я в тот же вечер поехала с сеньорой Соледад. В автобусе с нами ехали еще две девушки, которые тоже решили стать служанками. В Педронесе мы переночевали в доме сеньоры Соледад, а на следующий день она нас отвела в дом сеньоры Серафины. Я, как вошла в этот дом, сразу поняла, что тут не просто люди живут, потому что по коридору ходили женщины в белье. Меня сеньора Серафина приняла, а двух других девушек — нет, и они ушли с сеньорой Соледад, и я их больше не видела. Сеньора Серафина отвела меня в комнату и сказала:

— Это будет твоя комната. Здесь можешь положить свои вещи, и никто тебе не будет мешать.

Сказала и ушла, а я осталась в комнате одна. Я довольно долго там просидела, боялась выйти. Вечером открылась дверь, и вошла сеньора Серафина. Я испугалась, потому что с ней пришел усатый сеньор.

— Этот сеньор, которого ты видишь, — сказала сеньора Серафина, — друг нашего дома. Его зовут дон Назарио. Он хотел поглядеть на тебя, новенькую.

(Дальше она описывает свои первые испытания. Они ужасны. Свидетельница говорит, что сначала натерпелась мучений, но потом привыкла, и такая жизнь даже стала ей нравиться. Говорит, что зарабатывала много красных и синих фишек, и у нее было целых четырнадцать платьев. Жалуется, что ей никогда не удавалось заработать достаточно, чтобы расплатиться с Серафиной за жилье, еду и платья с учетом двухсот песо, которые Серафина отправляла ее матери каждый месяц — свидетельница и ее мать никогда не переписывались, потому что первая не умела писать, а вторая — читать. Еще свидетельница жалуется на то, что мать ни разу не получила двести песо. Об этом свидетельница узнала через восемь лет, когда случайно встретила мать на рынке. Говорит, что не хотела видеть своих близких, чтобы им не было стыдно, во что она превратилась.)

Свидетельские показания Хуаны Корнехо, по кличке Калавера:

Я познакомилась с сеньорой Баладро случайно. Я жила на ранчо, и мне нужны были деньги, потому что у меня болел ребенок. Я поехала в Педронес искать работу, и ходила из дома в дом, от двери к двери, пока мне не открыла сеньора Арканхела. Она сказала:

— Да, работа здесь есть, но не служанки. Здесь ты будешь работать проституткой.

Я согласилась, и она дала мне аванс двадцать песо на лекарства, но они мне не пригодились, потому что через несколько дней мой ребенок умер. А я осталась с сеньорами.

(Далее следует список мест, где она работала. Свидетельница рассказывает, как сеньора Серафина назначила ее заведовать комнатами и какие дала ей указания: «чтобы никто не вышел, не уплатив, а если кто будет бузить, зови Тичо» — вышибалу. Говорит, что за двенадцать лет на этой должности ни разу не имела проблем с хозяйками.) И заканчивает так:

Ни сеньоры на меня не могут пожаловаться, ни я — на них, потому что давали мне все, что мне было нужно, отчего я и говорю, что сеньоры — порядочные женщины, и если полиция нас привела в тюрьму, так это потому, что нам не повезло.

4

Много лет Баладро не оставляли идею открыть третье заведение. Они понимали, что дом на Молино и «Прекрасный Мехико» находятся на виду, так сказать, в опасной зоне, из-за чего определенные осмотрительные клиенты не посещали заведения с той частотой, с какой они сами — или хозяйки домов — желали: боялись, что кто-нибудь из знакомых заметит их поутру в этом сомнительном районе. Поэтому Серафина решила, что Консепсьон-де-Руис — подходящее место для открытия третьего заведения: он удачно расположен, в двадцати километрах от Педронеса и в двадцати трех километрах от Сан-Педро-да-лас-Корьентес, да к тому же так мал и заброшен, что о нем почти никто не знает.

Серафина Баладро так описывает появление казино «Дансон»:

— Не прошло и восьми дней с тех пор, как я впервые увидела Консепсьон-де-Руис, ко мне пришел Эрменехильдо (капитан Бедойя) и рассказал, что нашел участок для строительства заведения — лучше не придумаешь. Двадцать два метра вдоль улицы, восемьдесят пять метров в глубину. Участок принадлежал двум старухам, которые его продавали, чтобы оплатить отправку своего брата в сумасшедший дом монахинь Божественного Слова в Педронесе. Они просили тридцать три тысячи песо.

Мне это место сразу понравилось, но сестра взъерепенилась, еще не взглянув — взяла манеру в штыки воспринимать все, что советовал Эрменехильдо.

— Я тебя с ним познакомила, чтобы он продал тебе пистолет, а не для того, чтобы стал твоим любовником, — говорила она мне.

А я отвечала:

— Это моя жизнь. Как хочу, так и живу, верно?

Короче, как-то вечером мы с Эрменехильдо ждали ее у ворот, чтобы показать участок, в полной уверенности, что ей не понравится. Подъезжает она на машине Лестницы, пыль по дороге столбом. Не успела выйти из машины, как начала выискивать недостатки: на дороге колдобины, ограды саманные. Пока нам открывали ворота, говорила, что номер 85 принесет несчастье, потому что, если сложить цифры, получится тринадцать.

Но как только зашла на участок, сразу передумала. Ей понравился участок, изгородь, два авокадо во дворе, лимонник, бугенвилия и цена.

— А здесь, — говорит, добравшись до угла двора, — я построю курятник.

Прежде чем принять решение, сестры Баладро проконсультировались с адвокатом Каналесом, одним важным сеньором из правительства штата, какие трудности у них могут возникнуть с лицензией на новое заведение. Он сказал, что никаких. Это были первые дни правления губернатора Кабаньяса, и никому тогда еще не приходило в голову, что он вздумает бороться с проституцией.

Серафина и Арканхела решились на покупку. Они вложили деньги в равных долях, и собственность, после нотариального оформления, перешла к обеим сестрам. Уместно заметить, что капитан Бедойя взял комиссию с продавцов за то, что покупатели заплатили так дорого, и с покупателей за то, что купили землю так дешево, присвоил пятьсот песо, которые сестры передали ему для нотариуса, и тысячу пятьсот песо, предназначенные для раздачи влиятельным лицам города.

Это произошло в середине февраля, а 28-го сестры наняли архитектора для создания проекта «борделя, какого в этих краях и не видывали». Этот архитектор заехал в Педронес проездом из Тихуана, где, согласно молве, построил несколько домов терпимости. Он никому не сказал, что спасался бегством от недовольного заказчика. Сестры Баладро заплатили ему пятьсот песо.

Проект им очень понравился: пятнадцать комнат с пятнадцатью ваннами, кабаре, изображающее подводный мир, — поднимаешь глаза и видишь на потолке гигантских морских скатов и акул, два потаенных салона, один — в арабском стиле, второй — в китайском, и искусственный крытый водоем неизвестного назначения, поскольку ни одна из работниц и почти никто из клиентов не умел плавать.

Пятьсот песо аванса, выданные архитектору, оказались последней суммой, уплаченной сестрами за проект, потому что ночью после его передачи архитектор заметил слежку и сбежал. Преследователи настигли его в Теуакане, когда он справлял нужду в уборной ресторана, и выпустили в него одиннадцать пуль.

Сестры Баладро построили здание в точном соответствии с проектом, и сами руководили работами при помощи надежного прораба, пользуясь советами одного молодого человека, оформлявшего салон красоты в Педронесе, и под надзором капитана Бедойи — он был, «как член семьи», и, поскольку работы велись недалеко от казармы, мог по-хозяйски проверять их ежедневно.

5

Результат строительства назвали казино «Дансон». Если посмотреть на это здание сейчас (1976 год), то трудно поверить, что оно построено каких-то пятнадцать лет назад. Оно больше напоминает руины забытой цивилизации — молодой декоратор украсил фасад барельефом из штукатурки, и он осыпается до сих пор. Над портиком осталось несколько букв:

ЗИНО Д ОН

Дверь открывает старик. Это сторож, который теперь, после ухода полиции, разрешает за двадцать песо (или меньше) каждому любопытному (или группе любопытных) зайти в помещение, где разыгрались жестокие события, о которых мы узнаем дальше. Сторож дает пояснения.

Это кабаре. Его освещает только луч фонарика. В центре танцплощадки дыра диаметром три метра, окруженная земляными отвалами. Столы и стулья громоздятся в углу, два разбитых гипсовых морских ската валяются на полу, акула висит на хвосте, качаясь от сквозняка и разевая пасть в двух метрах от пола. Электрический аквариум почти во всю стену не освещен и полуразрушен. Картонные водоросли и медузы в виде гирлянд исчезли, как и шары из голубоватого стекла: «зеленовато-фиолетовый свет струился из голубых шаров, которые напоминали огромные пузыри…» — говорится в одном описании.

На внутренней стороне стены, напротив аквариума, довольно неожиданно торчит балкон с давно обвалившимся ограждением.

В салоне Багдад, одном из потаенных, заметны следы непогоды. Кто-то вытащил из окна раму, а в потолке зияет дыра. В сезон дождей, говорит сторож, стены покрываются мхом, а весной, наоборот, здесь селятся ласточки. В этой развалившейся комнате, на черно-желтом полу, заканчивались «представления», принесшие славу казино «Дансон». Некоторые приезжали из самой Мескалы, только чтобы их увидеть. Позднее, в трудные времена, салон Багдад заперли.

Водоем стоял без воды почти со дня открытия кабаре: вода была слишком холодная, и ни у кого не хватало духу в нее залезть. Семья сторожа хранит здесь всякий хлам.

Комнаты выходят в коридор и напоминают не столько публичный дом, сколько монастырь. В них сохранилась мебель, потому что юридический статус казино до сих пор не ясен. Каждая женщина жила на скудных десяти метрах, с трудом протискиваясь мимо огромной кровати. Кроме кровати в комнатах есть шкаф, умывальник с зеркалом и плетеный стул. Рядом — крошечная ванная с элементарным оборудованием.

Каждая женщина держала в своей комнате какой-нибудь особый пустяк: распятие на двери, кувшин из цветного стекла, глиняную голову индейца, календарь с картиной, изображающей похищение Малинче[10], фотографию подруги, электрический утюг или что-нибудь еще. Закончив показ комнат, сторож ведет посетителя на задний двор, где можно видеть главную достопримечательность — раскопанные ямы. В большинстве случаев визит на этом заканчивается. Однако если чаевые достаточно щедрые, сторож показывает в качестве премии комнату Арканхелы и фотографию покойницы на стене: это мать сестер Баладро, лежащая в гробу между четырех свечей.

Закончив осмотр и выйдя на улицу, посетитель должен обернуться, чтобы заметить одно важное обстоятельство: на улице Независимости есть только два двухэтажных дома — казино «Дансон» и соседний дом, принадлежащий сеньоре Ауроре Бенавидес, которая провела шесть лет в тюрьме благодаря этой особенности своего дома.