Махараджа (Александр Борисов)

Махараджа (Александр Борисов)

Сначала я познакомилась с Сашиными произведениями, а потом уж с ним самим. Книги назывались «Все о Гоа» и «Любовь в Гоа», они продавались в ресторане «Дюнс», и за обедом я иной раз их перелистывала. Потом я познакомилась с одним из героев Сашиных книг, таксистом Маноджем, и у него узнала телефон Махараджи. Позвонила. Саша был не очень-то расположен к общению: жарко, сказал он устало – был конец марта. Но через два часа он перезвонил и пригласил меня на следующий день к себе на ужин (как потом выяснилось, нашел в Интернете мою книгу, и она ему понравилась). Я пришла, принесла бутылку хорошего вина, которое пила за ужином в одиночестве: оказалось, что хозяева дома вообще не употребляют спиртного.

В 98-м году я закончил сценарный факультет ВГИКа. Это был год кризиса, все кино остановилось, так что в этой области я так и не поработал, хотя мечта осталась. Вместо этого, после полутора лет поисков себя, я оказался в газете «Финансовая Россия», в экономической журналистике, где и проработал семь лет. С журналистикой у меня все ладилось хорошо. В 2005–2006 годах были конкурсы «Лучший бизнес-журналист России», я получал главные призы на этих конкурсах, получал свою ладонь, запечатанную в цементе, в красивой коробочке, у меня было две таких тяжелых бадьи (смеется). Но все это осталось в моей прошлой жизни.

Дело не в том, что мне не нравилось жить в России или не нравилась моя профессия. Это был мой личный, персональный, индивидуальный кризис, моя личная, персональная катастрофа, связанная, в первую очередь, с полным развалом моей первой семьи. Сын от первого брака: где-то к трем годам стало ясно, что он аутист. С супругой мы разошлись, поняв, что мы – совершенно разные люди и не можем идти по жизни вместе.

В журналистике, которая никогда мне не была близка, я настолько разочаровался, настолько пресытился ею, что больше не мог этим заниматься. Никакие призы, никакие зарплаты не могли меня заставить больше это делать – она мне стояла поперек глотки. Мне было абсолютно наплевать, кто кого поглотил, у кого какие бюджеты, как растет машиностроение, сколько автомобилей продано… Я писал об этом и думал: боже мой, неужели это кому-то интересно? Зачем я это делаю? Я видел часть нераспроданных тиражей журналов в кладовках, и у меня было тягостное чувство, что я свою жизнь провожу зря, а ведь мне всегда хотелось писать о любви, о приключениях, жить интересной, авантюрной жизнью. А вместо этого я должен писать черт-те о чем, о том, что мне абсолютно неинтересно…

Я всегда был очень влюбчив и в ту пору, не излечив толком своего сердца и не понимая, как важно после потери семьи остаться одному хотя бы на пару лет, ринулся в отчаянные поиски новой партнерши, влюбился в молодую двадцатилетнюю девчонку и совершенно потерял от нее голову. Она была яркая, красивая, умная, искрометная, неуправляемая, бесшабашная, – в общем, она многих мужчин свела с ума, и я тоже от нее сошел с ума… Полгода у нас длились отношения, а кончилось тем, что она ушла от меня к другому. А у меня разразилась всеобщая катастрофа, потому что это наложилось на предыдущую неудачную попытку, на развод, и у меня было ощущение полного финала.

Я никогда не думал, что человек может столкнуться с такой силой душевной боли… У меня, как и у всех людей, умирали родственники, близкие, самые любимые, уходили женщины, происходили расставания, и все это можно было пережить. Но, потеряв ту девушку, я столкнулся с болью такой силы, что больше не мог ни дышать, ни есть, ни пить, ни жить, – ничего не мог, я просто постоянно находился в тотальной боли, в тотальной. Болела душа, болела настолько сильно, что я просто сходил с ума. Ни алкоголь, ни курение – ничто не могло этого заглушить, и никакие друзья мне были уже не нужны, и никакая работа. Мне хотелось одного: вообще полного уничтожения меня как существа. Но я понимал, что если просто наложу на себя руки, то, возможно, в вечности я буду страдать еще сильнее, поскольку не разрешил свои жизненные проблемы, перетащил их с собой в вечность. Таким образом, я страдал 24 часа в сутки и просто выл. У меня была ситуация, когда я в своей большой пустой квартире катался по полу и выл, как подстреленное животное, – час, два просто выл, но ничего не проходило. Это было чудовищно больно. И после этого я обратился… не знаю к кому: к Вселенной, к Богу, я обратился от всего сердца с огромнейшей просьбой спасти меня, показать мне дорогу, как выжить, как снова стать счастливым. Я взмолился от всего сердца, я кричал, умолял меня спасти, избавить от этой чудовищной боли.

И в ту пору Господь мне послал чудесную женщину-психолога с двумя высшими образованиями, с большой практикой. Я относился к этому скептически, потому что уже перепробовал все, и никто мне не мог помочь. Но когда тонешь, не время выбирать методы спасения. И я решил попробовать. Я приехал к этой очаровательной русской женщине Кате и обнаружил перед собой умного собеседника, настоящего интеллектуала. Ко всему прочему, она еще и обладала огромным сердцем: красивым, добрым, светящимся сердцем. К ней хотелось прижаться, почувствовать ее объятия, как объятия какой-то Матери Терезы или Вселенской Матери, потому что от нее исходило женское, материнское тепло. Так что ей я сразу стал вываливать все, и она терпеливо меня выслушивала.

А потом мы начали работать. И на протяжении полугода я ездил к ней каждую неделю как минимум на два часа. Это была настоящая работа над собой, поиск: где сломалось, что сломалось в жизни, почему так произошло и как из всего этого выкарабкаться, как построить свою жизнь, чтобы больше не попадать в такие жуткие капканы, а жить светлой, счастливой жизнью на радость себе и окружающим. Полгода шла работа. Порой это было очень сложно, потому что многое ломалось, скрипя, кряхтело, болело внутри, но результат был неизменным: каждый месяц я ощущал улучшения. Вскоре чудовищная боль отпустила, а спустя несколько месяцев я вдруг впервые почувствовал, что снова могу радоваться. Это было невероятное ощущение, я уже не думал, что это возможно! Я оказался способным учеником, я всегда очень хотел быть счастливым, мне нужно было только отыскать ключик, и я готов был ради этого трудиться, делать все, что угодно.

На последних сеансах Катя предложила мне интересную игру. Человек, имеющий какие-то проблемы, выбирает себе персонажа, который ему по душе. Это может быть любой персонаж: из сказки, из фильма, из книжки, но это должен быть тот образ, который делает его жизнь позитивной. И вот Катя предложила мне выбрать такой образ. Я сразу не смог ответить, а на следующее утро, проснувшись, почувствовал, что мне очень близок образ короля. Я не знаю почему, но вот именно это слово пришло мне в голову: король. Я сказал об этом Кате, и она ответила: да, это очень идет тебе. Ты – король! (Смеется.) И с тех пор я стал называть себя королем. Просто всем новым людям, которых я встречал в ту пору своей жизни и которые спрашивали, как тебя зовут, я говорил: король (смеется).

Прошло еще буквально несколько наших встреч с Катей, и – как сейчас помню, это было в апреле 2007 года – мы сидели у нее в кабинете, разговаривали уже не как пациент и врач, а просто как добрые знакомые, и она мне сказала: «Ты теперь здоров, тебе не нужны никакие психологи и психоаналитики. Есть, конечно, специалисты, которые подсаживают пациента на себя, как на иглу, но мне это не нужно. В заключение, – сказала она, – я хочу провести с тобой медитацию любви. Я сейчас поставлю красивую музыку, мы закроем глаза, и ты представишь в своем сердце розу». Она мне и дальше давала установки: я наблюдал, как раскрывается эта роза на моем сердце, становится все светлее, все ярче, охватывает пространство вокруг меня и распространяется дальше, на весь мир. Я мог в это время видеть то, что хотел: например, места, где я чувствую себя счастливым. И я увидел какой-то пляж, океан, пальмы, я летел над всем этим – именно летел, как ангел, парил. Я не знал, что это за место.

Прошло минут двадцать, медитация закончилась – глаза мои сияли, на лице была улыбка. Катя посмотрела на меня и спокойно сказала: «Это случилось, ты вошел в поток, дальше в твоей жизни все будет складываться по-другому. Теперь я спокойна, у тебя все будет хорошо». Так оно в общем-то в результате и получилось.

Потом много было всяких-разных преобразований в моей жизни. Я выгодно продал квартиру, купил бывшей жене с сыном трехкомнатную. Мне денег на квартиру не хватало, но я купил недостроенный дом в Подмосковье, а оставшиеся деньги вложил в акции крупных российских компаний – они тогда прекрасно росли и приносили мне прибыль. Затем я оставил ненавистную журналистику, хотя и сказал ей огромное спасибо: она мне очень многое в жизни дала, без нее я никогда не стал бы писателем.

И начались в моей жизни интереснейшие открытия. Я обнаружил, например, что есть йога, попал совершенно случайно на семинар под Астраханью. Было очень красиво, мы жили на берегу Волги и каждый вечер собирались у костра. Это была тоже своего рода практика: каждый загадывал что-то и потом рассказывал всей группе, где и кем он себя видел в будущем.

И я тоже рассказал о своей мечте. Я видел себя где-то в очень теплой стране, на берегу океана, с красивой-красивой женой, с которой мы очень любим друг друга, при этом я – писатель, у меня вышли книги, мы хорошо обеспечены, путешествуем по всему свету. Я все это видел, но тогда ничего этого еще не было: ни жены не было, ни книг я не писал, ни денег у меня толком не было, и куда приведет меня дорога, было непонятно. Иногда я звонил Кате, спрашивал ее об этом, она мне говорила: волноваться не о чем, ты сейчас в поиске, но однажды найдешь себя, все придет в нужное время, и, чем бы ты ни занялся, ты будешь в этом успешен. Мне трудно тогда было ей поверить, я не понимал, чем займусь. Иногда, конечно, меня охватывали мрачные мысли. Мне уже 35 лет, а жизнь надо начинать заново…

После семинара по йоге я, так же неожиданно для себя, попал на семинар по тантре. Я был на трех семинарах у одного и того же тренера. Это были потрясающие опыты, длились они от двух до четырех дней, практически круглосуточно. Мы собирались в залах каких-то домов отдыха, там были самые разные люди, большинство никогда раньше друг друга не видели, но все мы были объединены там, что искали в жизни что-то самое главное.

На тех семинарах у меня с еще большей силой произошло раскрытие сердца для любви. До этого я всегда жил в общем-то одиночкой, хотя у меня были друзья, была супруга. А тут я вдруг почувствовал огромную любовь к людям. И более того, впервые в жизни я увидел любовь к себе. Это был такой обмен энергиями любви, которого я больше никогда и нигде не встречал. Люди за несколько дней становились единой семьей, распахивались навстречу друг другу с желанием подарить все самое лучшее, раскрыть друг друга, поддержать.

Тантра – это совсем не то, что многие думают. Это не секс. Да, любая любовь неизбежно связана с сексом, и это прекрасно. Секс – составная часть любви и составная часть тантры. Но у нас не было никаких групповух, мы занимались в одежде, и упражнения, которые мы делали, безусловно, помогли каждому из нас раскрыться как личности. Я очень благодарен всем, кто был тогда со мной, и тренеру – этот опыт значительно меня продвинул. Самый сильный семинар был на Новый, 2008 год в Екатеринбурге. Именно после этого семинара в моей жизни вдруг произошло чудо, о котором я мечтал уже несколько лет.

За четыре года до этого мой друг, журналист, начал мне рассказывать байки о Гоа: как он ездил туда, какие там чудеса происходят, как там все здорово, как красиво, как он танцевал на каком-то гигантском пати на пляже, где были две тысячи человек, полная луна и какая-то красавица-мулатка, от которой он сошел с ума. Он так живописно все это рассказывал, а я только, открыв рот, слушал, слушал. Но когда он мне говорил: вот ты сам поедешь, сам там влюбишься в какую-нибудь индианку или мулатку, я только пальцем у виска крутил: как будто ты не знаешь моих проблем, как же я из них вырвусь, меня Москва навсегда присосала… В общем, я только разочарованно клацал зубами, но ничего мне не светило. И вдруг, спустя четыре года, я оказался один, с деньгами, совершенно свободный – и Гоа ждало меня.

Я купил билет в один конец и 20 января 2008 года прилетел сюда как турист. Сразу же, с первого дня я понял, что я в раю. Таксист привез меня в бамбуковую хижину в Ашвеме, на берегу моря. Тогда это был пустой маленький поселочек. В моей хижине не было никаких удобств, но я не хотел потом поменять ее ни на что другое. Это был тот самый рай, о котором я мечтал. Я жил на пляже, передо мной расстилался океан, и было невероятное ощущение благодати, блаженства и покоя.

Как сейчас помню: в первый же вечер я пошел один по песку, и он мне показался невероятно нежным, нежнее любого персидского ковра. Океан – я думал, он будет прохладный, а он оказался таким теплым, ласковым, и пенистые волны так легко-легко ласкали ножки… На километровом пляже я был один. Светила полная луна, и от легкого-легкого бриза покачивались верхушки кокосовых пальм. Я понял, что это – тот самый рай, который я когда-то видел в своих мечтах. И невероятное ощущение покоя снизошло на меня: такого глубинного-глубинного покоя, как будто все разом сошлось: и Отец Небесный, и Мать Вселенская, – все меня сразу приняли, приласкали, и ничего больше не страшно, и ничего больше не важно. Все совершилось, все сбылось, я – в раю.

Это был первый день в Гоа, а всего их было 45. Я каждый день куда-то ездил. Тот таксист, который меня привез из аэропорта, Манодж, он сыграл большую роль в моей жизни, стал моим первым индийским другом. У него есть талант развлекать людей, и обаять он может любого. Так вот, он меня очень быстро обаял, дал понять, что я – самый великий человек, какого он встречал, он признавался мне в любви (смеется), дарил мне цветы (но не в каком-то гомосексуальном смысле, а чисто по-человечески, кто-то его так научил проявлять любовь, и он хорошо знал, что клиенты за это платят). Это единственный мужчина в моей жизни, который дарил мне цветы! Он дарил такие цветы, от аромата которых можно было сразу же улететь в рай. Нигде больше не встречал я такого аромата! Такие цветы существуют, по-моему, только в Гоа, и надо знать, когда и где их приобрести. Манодж знает! Один запах этого цветка – это больше, чем признание в любви.

Конечно, я хорошо ему платил, и он от этого любил меня еще больше, но он и отрабатывал: показывал мне Гоа, каждый день находил что-то новое. То в одно место меня отвезет, то в другое, то эту экскурсию устроит, то ту… Он возил меня даже в храмы, куда иностранцев не возят, на какие-то тайные ночные богослужения. Он открывал для меня то Гоа и ту Индию, которую туристы обычно не видят.

Манодж подарил мне так много, что это не измерить никакими деньгами. Этот человек относился ко мне так, как до этого в России за всю мою жизнь ко мне не относился никто: ни мама, ни папа, ни одна из женщин, любивших меня… Он каждый день вился вокруг меня и думал, как бы еще меня порадовать, чем бы еще меня удивить, что бы такого мне подарить. Он так старался каждый день сделать меня счастливым… И в тот момент я не думал о том, за деньги это, не за деньги… А этому индийскому парню мне было даже приятно платить: я же видел, что он нищий, а так его материальное положение становилось получше. Было приятно, что он дарит мне, а я дарю ему, происходит взаимный обмен позитивной энергией и добрыми делами.

Я был настолько влюблен в жизнь, в Гоа, в этого человека, который показал мне, сколь прекрасны могут быть отношения между людьми, что не думал о деньгах. 45 дней я был счастлив постоянно. Я даже не представлял себе, что человек в этой жизни, на этой планете может испытывать такое количество тотального счастья! Так что улетал я из Гоа в полном ощущении того, что жизнь удалась. Ради того, чтобы здесь побывать, стоило родиться на Свет Божий!

В ту пору я, конечно, уже искал себе новую спутницу жизни, но, видимо, был еще не готов к такой встрече. У меня и в России было тогда много романов, но ничего определенного из них не вышло. В Гоа у меня тоже были мимолетные романы, но тоже ничего определенного не вышло, так что я продолжал оставаться один, в самом цвете лет, и так вернулся в Москву – на крыльях тотальной, сплошной влюбленности.

В России реальность была куда более серой. Я вернулся 6 марта 2008 года. В Москве меня ждал семинар по йоге. Это было йогическое дыхание, пранаяма, которую вел индийский мастер Судам Ратхор, самый лучший индиец из всех, кого я встретил на своем пути, человек невероятно светлый, одухотворенный, само воплощение йоги. Семинар длился 18 дней, и это мне дало очень многое: вплоть до сегодняшнего дня я продолжаю практиковать пранаяму, по возможности, каждое утро. Это гораздо важнее, чем любые йогические асаны, ведь именно дыхание является основой основ всего: как душевного здоровья, так и физического.

Продолжение семинара предполагалось в Гималаях. Только я вернулся из Индии в Россию – и тут же принял решение снова лететь в Индию, но уже не в Гоа, а в Ришикеш, где Судам Ратхор проводил новый курс пранаям в ашраме, то есть, по-нашему, в монастыре под названием Йога Никитан. Это один из лучших ашрамов в Индии, где преподают йогу лучшие мастера и куда прилетают группы со всего мира, так что попасть туда не так-то просто, там все забронировано за год, за два вперед. И вот я оказался одним из немногих счастливчиков, обучавшихся йоге в этом ашраме.

После десятидневного курса у нас было паломничество в одно из самых священных мест Индии. Это местечко называется Ганготри, а оттуда еще 20 километров – пеший трек к леднику Гомук. Из этого ледника берет свое начало священная река Ганга[22]. Считается, что она стекает по темечку Шивы, вытекает из этой горы и в этом месте начинается жизнь на Земле. Это трудное паломничество, добираются туда очень немногие. 10 часов мы ехали из Ришикеша: сначала на автобусе до поселка Ганготри, далее у нас три дня была акклиматизация в этом поселке, а потом пешее восхождение с высоты 3100 метров до высоты 4 километра, которое длилось около суток. Идти приходилось по узенькой-узенькой горной тропке, дальше – обрыв, а внизу – маленькой такой, как кажется, веревочкой вьется Ганга. Любое неверное движение (а тем более с рюкзаком за спиной) однозначно ведет к смерти. Но, тем не менее, все 30 человек нашей группы дошли, и, как сейчас помню, это было 5 мая 2008 года: я пришел на ледник Гомук, к истоку Ганги.

У индийцев считается, что тот, кто совершил трехкратное омовение в истоке Ганги, смывает всю карму прошлых жизней, смывает все грехи и обретает новую жизнь, то есть рождается заново. Я не мог не запомнить эту дату: в то утро я окунулся в исток Ганги и с тех пор отмечаю этот день как мой новый день рождения.

Вся группа улетала в Москву, а я летел в Гоа, где меня ждал Манодж, тот самый таксист – он подыскал для меня бизнес. Я попросил его об этом, улетая, и он нашел гестхаус в Ашвеме, который я мог арендовать на следующий сезон и заняться туристическим бизнесом. Мы с Маноджем приехали в семью к индийцам, где папа не говорил по-английски, говорил только его сын, а сын был явно авантюрист, это было видно по глазам, но я не понимал, чему он так радуется, ведь цена за дом составляла всего 6 тысяч долларов! За эти деньги я мог на весь сезон арендовать гестхаус, в котором было семь комнат! Как потом выяснилось, я платил больше, чем он мог получить с кого-либо еще.

В общем, все остались довольны: я был безумно рад, что становлюсь владельцем бизнеса, а он был безумно рад, что сдал свой, как ему казалось, неликвид какому-то новенькому русскому. На самом деле и он, и я выиграли от этой сделки.

После этого я вернулся в Россию, вовремя, до всех обвалов и кризисов, снял все свои деньги и продал все акции. Стоял вопрос: что делать дальше. У меня оставалась комната в коммуналке в центре Москвы. Можно было ее продать, сложить эти деньги с теми, что я получил за акции, и купить двухкомнатную квартиру где-нибудь на окраине. Но меня эта идея нисколько не прельщала, я понимал, что Москва стала для меня бесконечно чужим и некомфортным городом, где находиться я больше не хочу.

Я понял, что хочу дом где-то в чистом красивом месте. После месяца поисков я неожиданно нашел такое место за Дмитровом, около канала Москвы-реки, – тихий дачный поселок, где не было никакой крутизны, никаких гигантских коттеджей, только старые советские дачи. Но вокруг была такая природа, что я понял: это мое! Именно там сердце мое возликовало, и я прямо на асфальте написал мелом: «Господи, я хочу дом в этом районе! Пошли мне его, пожалуйста!»

Через несколько дней совершенно неожиданно выяснилось, что знакомый моих знакомых продает дом в этом районе. Правда, дом был недостроенный, но основательный, с участком, и мне как раз хватало денег, чтобы этот дом купить, а потом, в будущем, достроить. Я купил этот дом, и это были последние мои вложения в России, дальше у меня уже не оставалось никаких денег, и надо было улетать в новую реальность, где я рассчитывал очень скоро поставить на ноги бизнес, жить припеваючи в теплом гоанском раю и приезжать в Россию летом. Но тогда я еще не представлял себе, сколько трудностей ждет меня в будущем, насколько все окажется порой жестко и сложно. Если бы я знал все это наперед, – не знаю, не знаю, решился бы я или нет…

Я прилетел в Гоа 2 октября 2008 года, за несколько дней до того, как грянул мировой финансовый кризис. В кармане у меня оставалось к тому моменту 200 долларов. Я был почему-то абсолютно уверен, что сейчас же, прямо сразу ко мне поедут клиенты и в карман потекут новые деньги. А оказалось, что я плохо представлял себе гоанскую реальность и даже не знал, что сезон-то начинается только в ноябре. У меня не было ни одного клиента, и через неделю закончились деньги.

После первой поездки в Гоа у меня вновь открылось то, что, казалось, уснуло навсегда. Я с детства любил писать: рассказы, повести, но долгие годы работы в журналистике убили всякое желание это делать. И вот именно после Гоа у меня появилось столько вдохновения и столько интересного материала, что впервые за долгие годы я сел за стол и стал писать не для кого-то, а для собственного удовольствия. Я написал десяток новелл, рассказиков, этюдов о своих гоанских впечатлениях – и понял, что вот из них-то и родится мой сайт о Гоа, который в конечном итоге станет моим кормильцем. Так и получилось… Я отправил все это другу, который занимался созданием сайтов, он мои тексты разместил на сайте, там же я повесил фотографии своего гестхауса, и с этого началась история сайта «Махараджа Хаус», который сейчас просматривают в среднем 600–700 человек в день.

Но тогда ситуация была совершенно дикой: клиентов нет, денег нет, жить совершенно не на что. Тут еще важно вспомнить, что, когда я приезжал в Гоа – в мае, после семинара по йоге, – я привез с собой деньги. К тому времени я уже продал акции, купил дачу, но деньги еще оставались. Часть их я инвестировал в гестхаус, и примерно такую же сумму, 6 тысяч долларов, я согласился дать в долг Маноджу, потому что он уж очень об этом умолял. Он мне рассказал все свои истории: как он работал с десятилетнего возраста на самых тяжелых работах – механиком по сборке байков за 100 рупий в месяц, уборщиком в гостиницах за такую же сумму, и так далее и так далее. В общем, тронул этот парень мое сердце, и я понял, что хочу ему помочь. Где-то в глубине души я отдавал себе отчет, что он может и не вернуть деньги. Но, соизмеряя риски, я думал, что, даже если он их не отдаст, – ну, взамен поможет ассимилироваться в Гоа, с его помощью я здесь встану на ноги. И это будет адекватная плата: в принципе, я готов на это пойти. Я видел массу индийцев, но никто из них не был таким обаятельным, как Манодж. «Ну что ж, – думал я, – если этот парень так мне нравится, то кому же и помочь, как не ему?»

В общем, я решился и дал ему 6 тысяч долларов: фактически все, что у меня было. Но уже в октябре кое-что из этого вернулось, потому что, когда мне было не на что кушать, именно Манодж дал 4 тысячи рупий, то есть около 100 долларов. А потом я разослал письма всем родственникам и знакомым, всем, кого только знал в России, с просьбой прислать кредит. Мне было не до любезностей, не до манер, речь шла о физическом выживании. Я с таким сталкивался впервые в жизни, но это оказался тоже интересный опыт. К моему удивлению, никто мне ничего не прислал. Тогда в России как раз грянул кризис, у многих стало трудно с деньгами.

И вдруг совершенно неожиданно отозвалась женщина из Крыма, Алла, владелица дельфинария в Коктебеле. Мы с ней пару раз встречались в компании и в общей сложности минут десять проговорили. И вдруг неожиданно эта женщина прислала мне целую тысячу долларов просто под честное слово! (Вы представляете, какой круг я охватывал, если даже о ней вспомнил…) Вот такие чудеса случаются в жизни…

А с Маноджем вышла история, которая и должна была произойти с парнем из деревни, из бедной семьи, имеющим один класс образования, не умеющим ни читать, ни писать, который, конечно, очень хочет быть хорошим парнем, но при этом, как и у многих, у него есть свои черти внутри. С нашего первого совместного сезона мне было понятно, что Манодж благодаря мне очень хорошо развивается. Конечно же, всех клиентов, которые приезжали ко мне, я отдавал ему. Он их и встречал, и катал, и возил на экскурсии. В общем, бизнес его стал расти. Из нищего, задрипанного деревенского паренька он стал превращаться в зажиточного селянина. Животик у него постепенно округлился… На машине своей он гордо написал тогда «Махараджа». Три года шли у нас дружба и сотрудничество. Но потом я стал все чаще и чаще обнаруживать, что работает он не на мою команду, а на свою собственную. Я узнавал, что очень многих клиентов, приезжающих ко мне, он селит в какие-то уже другие дома или какую-то экскурсию проводит сам по себе, то есть что он попросту переманивает у меня клиентов, улыбаясь мне при этом.

Это было уже некрасиво. Тогда я сказал: давай так – ты уже занимайся своим бизнесом, а я – своим. Я тебе помог, ты мне помог, ну а деньги давай тогда начинай отдавать, потому что, я смотрю, у тебя уже и телевизор плазменный дома появился, и приоделся ты хорошо, и ремонт в доме сделал… На это он ответил, что денег мне отдавать не будет, потому что моя ему помощь эквивалентна той помощи, что он оказал мне, а стало быть, мы в расчете. Ну, тут уже какая-то низость из него полезла: он стал вспоминать некие несуществующие сделки, в которых я никогда не участвовал и за которые я ему почему-то должен что-то заплатить, и прочую околесицу. При этом мою помощь, которая выражалась в бесперебойной поставке клиентов в течение трех лет, – он вообще не учел. И даже того, что он из обычного таксиста превратился в менеджера, который раздает работу другим, тоже не учел.

Все могло бы сойти на нет, если бы не конкуренция, ведь мы работали на одной и той же территории. Я готов был простить ему долг, забыть про деньги, но наши интересы постоянно сталкивались в маленьком поселке, так что между нами вспыхнула настоящая война. Он подключил какого-то своего дальнего родственника, эквивалент местного генерала КГБ, с намерением сгноить меня тут в тюрьмах. Но я к тому времени уже женился, а моя жена Арчена – настоящий боец, она задействовала уже свои связи и каким-то образом отыскала для нас своих покровителей. Так что у него был эквивалент местного генерала КГБ, а у нас был эквивалент местного генерала МВД: кто кого перебодает. Наша поддержка оказалась более существенной, ничего у Маноджа не вышло. Меня вызвали к следователю, я ему объяснил ситуацию, он все понял, сказал, что такие дела у них здесь сплошь и рядом: индийцы «разводят» иностранцев, мол, дорогой мой, я тебя так люблю, я для тебя все сделаю, и вся моя семья будет на тебя молиться, – ну, слово в слово то, что мне говорил когда-то Манодж. Он ставил фотографию моего сына от первого брака на место Бога и молился на нее. Но все это обожание длится ровно до того момента, пока они не получат то, чего хотят. И я отделался на самом деле очень легко: есть случаи, когда иностранцы им строят дома под честное слово (ведь иностранец не может владеть собственностью в Индии), а потом в результате все теряют.

И все-таки я за многое благодарен Маноджу. Если разобраться, то инвестиция в этого простого индийского парня составила для меня 6 тысяч долларов. А что я получил? Во-первых, Манодж избавил меня от сделки с очень и очень сомнительными русскими, которые в первый мой сезон всячески пытались меня убедить инвестировать в их бизнес 15 тысяч долларов. Я был близок к этому, и именно Манодж сыграл решающую роль, отговорив меня от этой затеи, хотя ему участники той сделки обещали бакшиш в карман, если он сыграет на их стороне. Спасибо, Манодж!

Во-вторых, он подыскал для меня не какой-то гестхаус, где меня «обули» и где я все потерял, а нормальный, хороший вариант. Я уже в десятки раз больше заработал, чем инвестировал тогда в Маноджа. Спасибо, Манодж!

В-третьих, он два года бесплатно давал мне свой байк, который он тоже, конечно, купил на те деньги, что я ему дал, но, так или иначе, он не обязан был мне его давать, это была его добрая воля, и тем самым он сэкономил мне два года арендной платы за байк, а это существенная сумма. Спасибо, Манодж!

В-четвертых, тот дом, где я сейчас живу, нашел для меня именно Манодж. В первый сезон мы арендовали его за такие смешные деньги, что если бы мы снимали другой дом, то за четыре года заплатили бы примерно на 4 тысячи долларов больше. И за эту экономию я тоже могу сказать: спасибо, Манодж!

Так что мы квиты.

Но вернемся в 2008 год. Когда мне прислали тысячу долларов, я сразу же снова почувствовал себя богатым и защищенным от любых напастей. Клиентов все равно не было, и я решил проложить маршруты для будущих экскурсий. Я знал, что из Гоа люди в основном ездят в Хампи, в Гокарну, на Ом-Бич. А Манодж был как раз тогда на новенькой машинке, которую купил на мой кредит, и мы решили прокатиться в ту сторону, посмотреть все своими глазами, завести знакомства.

Хампи – это уникальное место, нигде и никогда я не видел ничего подобного. Эти горы из гигантских камней, каких-то нереальных, как с другой планеты, эти храмы общей площадью в 50 квадратных километров, и как люди смогли построить такое в древности – это просто не укладывается в голове!

Из Хампи мы поехали в Гокарну, а там самое известное место – Ом-Бич, место самого могущественного индийского бога, Шивы. Приехали мы на Ом-Бич как раз к моему 36-летию: на следующий день у меня был день рождения. Встречал я его один, в компании только Маноджа, индийского таксиста, вольный, как ветер… Как сейчас помню этот день. Я нанял рыбацкую лодку, и мы плавали по окрестностям, смотрели райские пляжи, я нырял в океан, индийцы были очень напуганы: они не умеют плавать, им казалось, что я утону. А вокруг еще плескались дельфины, индийцы говорили, что они меня непременно сожрут, а меня это все ужасно забавляло.

Меня еще вот что потрясло: помню, я шел вечером по Ом-Бич, на мне была рубашка со знаком «ОМ», но я не понимал, что же мне так напоминает окружающий пейзаж. Над холмами висела полная луна, а пляж – он такой изогнутой формы, как бы луком. И вдруг у меня глаза опустились вниз, и я увидел этот знак у себя на рубашке. И я понял, почему это «ОМ»! Видимо, первый художник, который рисовал этот знак, был примерно в тот же день лунного цикла на этом пляже и увидел картину, которую видел я.

И вот на следующее утро, покидая это место, я вышел на пляж. Я был совершенно один, никого вокруг… 17 октября 2008 года. В то время это был абсолютно пустынный пляж: ни одного туриста, ни одного местного. Я уже знал тогда, что это место силы, и написал прямо на пляже большими буквами свое самое заветное желание: «Боже, пошли мне, пожалуйста, прекрасную девушку для счастливой любви!!!»

Потом был месяц в Гоа, когда вроде бы ничего особенного не происходило: клиенты по-прежнему не ехали, деньги у меня заканчивались, и, в общем, становилось мне совсем невесело. Перспективы были самые туманные. Но вот – как сейчас помню, это было 9 ноября – у меня было уже абсолютно пусто в карманах, и вдруг наконец приехали первые мои туристы из России, и на меня свалились первые 100 долларов. Это был грандиозный успех! Я их, конечно, растягивал, как мог, но уже где-то к 15 ноября у меня в кармане оставалась лишь тысяча рупий, то есть около 25 долларов. С этими деньгами я поехал на Найт-Маркет[23] в день его открытия. Это такой Вавилон, где все друг друга встречают, куда все приходят себя показать, других посмотреть, это место тусовки, общения – самое, может быть, культовое место в Гоа.

Прошел ровно один лунный цикл с моего дня рождения, снова было полнолуние. Я праздно, без всякой цели шатался по Маркету и забрел на второй ярус, где звучала танцевальная музыка: хорошая, динамичная, красивая. Потанцевать я всегда любил, поэтому сразу же влился в ряды танцующих. Естественно, я смотрел на женщин. Я увидел сначала какуюто красивую азиатку, потом красивую русскую девушку, и все думал: с кем бы мне познакомиться? И вдруг – такая вспышка – раз! – я увидел какие-то совершенно бездонные глаза невероятной красоты, в которых мне открылась как будто сразу вся Вселенная. Неземной красоты девушка – я не понимал, какой она национальности, – танцевала, причем танцевала очень красиво.

Девушка сказочной красоты танцует на фоне полной луны в раю… Я как завороженный смотрел на нее. Сначала я подумал, что она, наверное, бразильянка: мулатка с темными глазами, с длинными вьющимися волосами. Я влюбился, конечно же, сразу, с первого взгляда, и уже с постоянной улыбкой на лице стал, не отрывая от нее глаз, танцевать. Она мне в ответ не улыбалась, но ей явно было приятно мое внимание, она как бы принимала мое обожание и продолжала танцевать.

Где-то через час я решился спросить, наконец, как ее зовут. Тут надо сказать, что познания мои в английском были в то время чудовищны: в школе, в девятом классе у меня за полугодие была двойка, – в общем, я отчаянно игнорировал язык, но что-то в памяти осталось, какие-то слова всплыли. Выяснилось, что она индианка, родом из крупного промышленного города Бангалор, и зовут ее Арчена. Она спросила, как меня зовут, и я ответил: Махараджа. Она удивилась.

С этим именем – отдельная история, она тянется из моей первой поездки в Индию. Когда я оказался в Гоа, владелец моего гестхауса по имени Джиту задал мне вопрос: а какова твоя профессия в России? Я подумал и сказал, прикола ради: «Король». Он, конечно, меня не понял, но заметил: «У нас в Индии это называется “махараджа”». Манодж смекнул первым, он сказал: «О, махараджа! Значит, ты – махараджа? Точно, ты же и есть махараджа! Как же я раньше-то не догадался?» И Манодж стал меня звать «Махараджа». А с его легкой руки меня так стали называть все сотрудники этого гестхауса, все уборщики, все официанты, а потом – абсолютно все знакомые индийцы, и это настолько прижилось, что теперь все жители Ашвема (да и всего Северного Гоа) знают меня исключительно под этим именем. Никто из них даже не подозревает, что меня зовут Александр. В результате это стало именем моего сайта: «Махараджа Хаус». А ведь как корабль назовешь, так он и поплывет. Так что это имя – Король – трансформировалось в Индии в «Махараджа», далее – в сайт «Махараджа Хаус», а далее – в успех, который преследует меня с тех пор. Это действительно важно, как ты назовешь корабль, и главное – как ты в это поверишь сам! (Смеется).

У меня были только что напечатанные, свежие визитки, и я дал девушке одну, на ней было написано: «Лучший релакс и йога в Гоа». Тогда я абсолютно ничего не знал об Арчене, я видел только ее глаза, и этого мне было достаточно. Она для меня была богиня, и я уже только о том и мечтал, чтобы эта девушка стала моей. Тогда я не знал, что ее в ту пору интересовали больше всего как раз пати и танцы. А мой гестхаус на визитке выглядел очень хорошо, и она решила, что я очень богатый и поскольку я такой веселый, то, видимо, очень люблю проводить пати.

Где-то полтора часа мы порхали, а потом русский диджей вырубил музыку, я сказал ему спасибо, после чего он неожиданно обнял Арчену и сказал: «А чего это ты, собственно, клеишься к моей девушке?» Арчена обняла его, они поцеловались, а у меня был полный шок: такого поворота событий я, конечно, никак не ожидал. Но у меня никогда не было желания разбивать чьи-то союзы, поэтому я просто сказал, что у него очень красивая девушка, пожелал им счастья, развернулся и ушел. Вернулся в свой Ашвем, встречался с знакомыми, плакался им о своей тяжкой доле: встретил я невероятно красивую девушку, влюбился в нее, и вдруг, оказывается, она несвободна…

Грусть-тоска не желала уходить, дня три я места себе не находил, блуждал по пляжам, и ничто уже меня не радовало… И вдруг раздается звонок. 10 часов утра, я спросонья не могу понять, кто это… Она говорит: Арчена. Я в шоке вскакиваю: как – Арчена? Что ты, где ты? Она говорит: «Я сейчас в Арамболе, если хочешь, можем встретиться». Я: «Конечно, хочу! Где, как я тебя найду?» – «Я в местечке, которое называется “German Bakery”, – приезжай. Когда ты будешь?» А я еще очень плохо понимаю, что она говорит, – ну, так, догадываюсь больше, отвечаю: «Скоро-скоро буду, совсем скоро». Вскакиваю – уже, конечно, не побриться, ничего, кое-как умылся, что-то на себя натянул, на байк – и несусь туда.

Опыт вождения байка у меня был совсем небольшой, а мчался я очень быстро. По дороге в Арамболь есть один резкий поворот, и как только я вынесся из-за этого поворота, то увидел, что половина дорожного полотна огорожена и занята строительными работами, а навстречу с той стороны летит грузовик. Но притормаживать мне было некогда, и я решил, что успею проскочить. Я чуть-чуть не рассчитал, буквально перед самым грузовиком резко вывернул влево, и последний дорожный отбойник все-таки «поцеловал» мопедом. Я каким-то чудом не разбился, но мопед был сильно покорежен, переднее колесо полностью свернуто. Рабочие, конечно, сразу перестали работать, стали глазеть на этого сумасшедшего, а меня в этот момент заботило только одно: ведь она же может не дождаться и уйти! Поэтому я стал выворачивать руль этого покореженного байка, завел его и снова поехал, но для этого надо было удерживать руль в выгнутом положении. Конечно, это была архисложная задача, руки уже буквально через 100 метров начинали дрожать.

Каким-то образом я все-таки доехал до Арамболя, бросил, наконец, покореженный байк и побежал на пляж, где находилась «German Bakery». Прибегаю… а ее там нет! И позвонить некуда: у нее тогда вообще не было мобильного, она мне звонила с чьего-то номера. И вот я хожу, думаю: такая ветреная, молодая, красивая, – ну конечно, не дождалась, ушла – что поделаешь… И вдруг – снова с чьего-то номера – звонок: «Ну, ты где? Я тут, в “German Bakery”, тебя жду!» Я говорю: «Да нет, это я в “German Bakery” тебя жду!» Оказалось, что в Арамболе – две «German Bakery», одна – просто кофе и пирожки, а другая – полноценный ресторан, и вот она меня ждет в этом кофе с пирожками, а я ее – в ресторане.

Она лучше, чем я, знала Арамболь, поэтому первой догадалась об ошибке и в результате пришла. Сердце у меня бешено колотилось. Мы сели за столик и начали общаться. Это оказалось очень сложно: я уже говорил, какие у меня были познания в английском, а она закончила английский колледж, и вообще, это ее родной язык. Я видел, что для Арчены была мука понимать, что я пытаюсь ей сказать, а для меня была мука понимать ее, но я очень старался. Как обаять девушку, если ты не обладаешь главным оружием – словом? Конечно, волновался я сильно, но подошел еще француз, Филипп, который постоянно тусуется в Гоа. Он очень экстравагантный, но слишком много курит, поэтому он был несерьезный конкурент: я бы сказал, доходяга. Он прекрасно говорил по-английски, поэтому завладел вниманием Арчены. Я не знал, как от него избавиться, думал: зачем ты пришел? А потом я понял, зачем: он пришел, чтобы разрядить обстановку. Так что Филиппу – тоже спасибо. В результате наше общение пошло лучше, Филипп ушел, а я только потом обнаружил, что мы общаемся уже целых восемь часов. О чем мы могли говорить восемь часов, притом что у меня словарный запас был не больше 50 слов?

А вечером мы пошли гулять по пляжу и пришли в то самое место, которое в Арамболе называется Сансет-Пойнт[24]. Там встречаются люди, играют на барабанах, торгуют всякими поделками, стоят на головах, кто во что горазд. И именно в этот вечер там кришнаиты пели мантру «Хари Кришна». А Арчена примерно за год до этого очень сильно полюбила бога Кришну, много практиковала эту мантру. Вообще, оказалось, что мы настолько одинаково понимаем Бога и все религии, что у нас просто нет никаких различий: ни культурных, ни религиозных. Для нас все религии – это «опиум для народа» и больше ничего, для нас понятие «Бог» означает любовь, и живет он ни в каких не в храмах, а в сердце каждого человека. Это было так просто и ясно, и мы так хорошо друг друга поняли… Мы пели мантру «Хари Кришна», при этом я был православный, а Арчена – хинду, из очень древней семьи браминов.

Мы воспевали не какого-то конкретного религиозного истукана, мы славили Бога, славили любовь, славили жизнь, поэтому слова лились очень просто, от сердца. Мантра «Хари Кришна», как ни одна другая молитва на Земле, раскрывает сердце для любви. Мы стали петь, петь, петь, петь, и в этом пении мне очень захотелось взять ее ручку в свою руку. Я не мог себе отказать в этом удовольствии, и мы стали, держась за руки, петь вместе «Хари Кришна». Эта мантра на нас подействовала совершенно волшебно. Солнце как раз село, все стали потихонечку расходиться, и мы тоже ушли, но только ее руку я уже ни в коем случае не желал отпускать. Я чувствовал, что безумно влюблен, и меня прорвало, я не мог сдержаться, у меня был такой мощный наплыв чувств, что я сразу принял решение. В какой-то момент я остановил Арчену и уж не знаю, какие слова нашел, но смысл я до нее донес, а смысл был такой: я никогда не знал тебя прежде и ничего не знаю о тебе в прошлом, но я чувствую сердцем, что ты всегда была, есть и будешь моей. Мы всегда были вместе в прошлых жизнях, где-то во Вселенной, в космосе я всегда видел твои глаза, твое лицо, и мы всегда будем вместе, мы созданы для любви друг к другу. Я приглашаю тебя в свою жизнь всерьез, навсегда, я хочу, чтобы ты была моей.

Конечно, она была в шоке, и я это понимал. Поэтому я не стал на нее давить, сказал: «Не надо ничего отвечать, сейчас я просто провожу тебя домой, ты подумаешь, а потом мы поговорим».

Я вызвал того же самого таксиста Маноджа, он незамедлительно приехал и отвез ее домой, в Сиолим, к ее бойфренду. Я пожелал ей спокойной ночи, всего хорошего. Она ничего мне не обещала, и даже было неизвестно, позвонит ли она мне вообще после этого или нет. Ни на следующий день, ни через день звонков не было, и я понял, что она, скорей всего, больше не позвонит. Наверное, я опять наломал дров, испугал несчастную девушку, все разрушил… В общем, я пришел в еще большее отчаяние, понял, что держал в руках свое счастье – и потерял его.

Три дня была полная тишина. Мои первые постояльцы стали задаваться вопросом, что случилось с их счастливым Махараджей, почему он стал таким грустным. И вдруг через три дня она позвонила! И мы снова встретились, уже в Ашвеме, на пляже, и снова целый день гуляли, разговаривали. Я уже был немножко смелее и спокойнее, уже чувствовал, что не отторгнут, – значит, что-то ее внутри зацепило. Целый день мы опять провели вместе, и мне пора было отправлять ее домой, но к этому моменту я уже воспринимал ее как свою женщину. Я сказал: сегодня я тебя еще провожу, а дальше тебе надо все-таки решать, потому что, понимаешь, мне больно отправлять тебя к другому мужчине. Если ты будешь со мной, то я сделаю все, от меня зависящее, чтобы вся твоя жизнь была счастливой, и я буду с тобой вечно. Если же ты решишь быть с ним, то будь с ним. Но, пожалуйста, прими решение. И на два дня она опять пропала, и опять я сходил с ума.

А потом раздался звонок, но звонила не она, а ее молодой человек. Он тоже был русский, его тоже звали Саша, он тоже был бизнесменом в Гоа, только на пять лет раньше меня приехал сюда и, более того, он тоже был писателем, к тому времени уже достаточно известным в России. Он был успешен, знаменит и ездил на роскошной «тойоте», мечте всех индийцев. А у меня было тогда 500 рупий в кармане, вместо дома я имел маленькую комнатку в гестхаусе, в который стены не доходили до потолка, так что я слышал, что говорили индийцы в соседней комнате… И то, что я мог ей предложить, никак не было сопоставимо с тем, что она имела со своим молодым человеком. И вот звонит мне этот Саша и задает странный вопрос: «Ну, и что мы будем с ней делать?» Я подумал и отвечаю: «Вообще-то это ей решать. Пусть выбирает». Он сказал, что перезвонит позже. Через полчаса снова раздался звонок. Это была уже Арчена, она сказала: «Я тебя жду». Я спрашиваю: «Ты поедешь ко мне?» Она говорит: «Да». – «С вещами?» – «Да». И я поехал в Сиолим забирать ее с вещами. Ждал там около получаса вместе с Маноджем, ведь это был единственный таксист, который возил меня в то время бесплатно, в кредит. Через полчаса вышла она с маленьким-маленьким рюкзачком – это было все ее имущество.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.