Ида Наппельбаум

Ида Наппельбаум

Молитва

Н. Гумилеву

Ты правишь надменно, сурово и прямо.

Твой вздох — это буря. Твой голос — гроза.

Пусть запахом меда пропахнет та яма,

В которой зарыты косые глаза.

Пусть мертвые пальцы на ангельской лире,

Как прежде врезают свой пламенный след,

И пусть в Твоем царственном, сказочном мире

Он будет небесный, придворный поэт.

1921

Поминальное

Я напрасно ходила в болотном лесу,

Я напрасно искала на Лисьем Носу,

Ты холмом безымянным в лесу не поднялся,

И жасмином цветущим не стал —

Ты в пучину морскую стрелою ворвался,

Грозный смерч над собою поднял.

И содрогнулись горы, закричала сова,

И рябина упала вся в кровавых слезах,

Ты виновным ушел безо всякой вины,

И накрыла тебя у луны на глазах

Прибалтийская пена волны

Вся в брабантских твоих кружевах.

1985

Узел

В этом круглом, белом танцевальном зале

На полу еще паркетном и зеркальном

Янтари мои, как льдинки, грохотали

И, катясь гурьбою под столы и кресла, исчезали.

И тогда поэты весело и дружно

На паркет ложились — янтари искали,

Как ловцы таинственных жемчужин

В бездне моря счастье добывали.

И любимый наш Учитель падал на колено

И, мешая вместе и стихи, и прозу,

Сам с улыбкой гордой и всегда надменной

Мне янтарик каждый подавал, как розу.

А потом другое, страшное виденье.

В этом самом доме, в пестрой галерее

Обухом убило чье-то откровенье

О расстреле диком, всем на потрясенье.

Нет улыбки гордой и всегда надменной —

Это было, было в доме на Литейном

В мавританском стиле, богача Мурузи.

Но и то, другое, — тоже на Литейном,

В доме — саркофаге душам убиенным.

А колдунья-память эти два виденья

Завязала крепко в цепкий, вечный узел.

1990

Данный текст является ознакомительным фрагментом.