ЧАСТЬ VI

‹…› 28 мая начался последний год жизни Национального собрания. Ему приходилось теперь решать вопрос, оставить ли конституцию неизменной или подвергнуть ее пересмотру. Но пересмотр конституции – это означало не только выбор ‹…› между парламентарной республикой и Бонапартом: это означало также выбор между Орлеаном и Бурбоном! ‹…› Партия порядка была соединением разнородных общественных элементов. Вопрос о пересмотре конституции создал политическую температуру, при которой это соединение разложилось на свои первоначальные составные части. ‹…›

Часть партии порядка, стоявшая за пересмотр конституции, но опять-таки расходившаяся во взглядах на пределы пересмотра ‹…› сошлась с бонапартистскими депутатами на следующем неопределенном и многообъемлющем предложении: «Нижеподписавшиеся депутаты, ставя себе целью возвратить нации возможность полного осуществления ее суверенитета, вносят предложение подвергнуть конституцию пересмотру».

‹…› После шестидневных бурных прений 19 июля пересмотр, как и следовало ожидать, был отвергнут. За пересмотр голосовали 446, против – 278 депутатов. ‹…› Таким образом, большинство парламента высказалось против конституции, а сама конституция высказалась за меньшинство, за обязательность его решения. ‹…› в данный момент пересмотр конституции означал ‹…› продление срока президентской власти, а продление срока конституции означало ‹…› низложение Бонапарта. Парламент высказался за Бонапарта, но конституция высказалась против парламента. Стало быть, Бонапарт действовал в духе парламента, разрывая конституцию, и действовал в духе конституции, разгоняя парламент. ‹…›

Своим решением относительно пересмотра конституции партия порядка показала, что она не в состоянии ни властвовать, ни подчиняться, ни жить, ни умереть, ни примириться с республикой, ни ниспровергнуть ее, ни сохранить конституцию в неприкосновенности, ни упразднить ее, ни сотрудничать с президентом, ни пойти на разрыв с ним. ‹…›

Правда, в 1851 г. Франция пережила что-то вроде небольшого торгового кризиса. ‹…› Представим себе теперь среди этой торговой паники французского буржуа ‹…› и тогда мы поймем, почему буржуазия, задыхаясь среди этого неописуемого оглушительного хаоса из слияния, пересмотра, продления, конституции, конспирации, коалиции, эмиграции, узурпации и революции, обезумев, кричит своей парламентарной республике: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!».

Бонапарт понял этот крик. ‹…› Если когда-либо событие еще задолго до своего наступления отбрасывало вперед свою тень, так это был государственный переворот Бонапарта… ‹…›