Глава вторая. Из варягов в «стахановцы»

Сорвался Огородник по одной простой причине: ему на память пришли события пятнадцатилетней давности, когда его вербовал сотрудник Особого отдела КГБ (военная контрразведка) капитан Матрёшкин, курировавший часть, в которой Александр проходил срочную военную службу.

В тот осенний вечер рядовой первого года службы Огородник никаких подвигов не планировал. Вернувшись в казарму после суточного наряда на кухне, он, не снимая сапог, в изнеможении повалился на койку. Спящего Огородника растолкал дневальный и приказал срочно явиться в штаб полка.

В Красном уголке штаба, под портретами Ленина и Хрущёва, его уже поджидали замполит подполковник Недрыгайло и капитан из Особого отдела КГБ полка по фамилии Матрёшкин.

Последний сразу взял инициативу в свои руки:

– Ну что, рядовой Огородник, настала пора доказать свою преданность идеалам Великой Октябрьской социалистической революции, Коммунистической партии, советскому правительству и так далее… Ты как, готов?

– Так точно, товарищ капитан, всегда готов! – вытянувшись по струнке и недоумевая, почему в столь поздний час двум офицерам из начальствующего состава полка вдруг пришло в голову выяснять его преданность партии и правительству.

– Это хорошо, что готов, – сказал Матрёшкин, вперив в рядового пронзительный взгляд психиатра. – Тут дело вот какое… По мере нашего победоносного продвижения к вершинам коммунизма наймиты империализма, вражеские разведки, намерены вставлять нам палки в колёса, н-да… Всячески вредить и подрывать нашу боеспособность, тем более здесь, в Группе советских войск в ГДР, н-да… Так вот, чтобы вовремя получить сигнал о готовящихся диверсиях и провокациях, мы, посоветовавшись, решили дать тебе секретное задание… Ты как, готов его выполнить?

– Так точно, товарищ капитан, всегда готов!

– Да что ты заладил, «всегда готов», «всегда готов»… Ты уже не пионер… «Всегда готов»… Ты – рядовой Вооружённых Сил Советского Союза! Поэтому надо думать перед тем, как отвечать, а не только уметь сапоги чистить с вечера, чтобы поутру надевать их на свежую голову… Почему, кстати, у тебя сапоги не начищены?

– Виноват, товарищ капитан! Я только что из наряда по кухне вернулся. Не успел почистить…

– А в постель в сапогах уже успел упасть, а?! Ты не думай, что на простачка нарвался, мы в Особом отделе о тебе всё знаем… И как за буфетчицей Нюркой ухлёстываешь, и как деньги на зубную пасту, да на немецкое мыло собираешь, вместо того чтоб на водку марки потратить… Увлекаешься, значит, коллекционированием иностранных вещей, перед Западом преклоняешься? Ну-ну, смотри мне! В общем, нам всё про тебя известно! Но разговор сейчас не об этом… Нужна твоя помощь, н-да…

Александр был в недоумении: если уж особисту, или, как его меж собой называли солдаты, «особняку», всё известно, то при чем тут он, рядовой первогодок?! Но виду не подал, решил дослушать до конца.

– Ты как, не против помочь Особому отделу?

– Никак нет, товарищ капитан!

– Что-то я не понял этого твоего «никак нет»! Никак нет – это твоё «да», или никак нет – это твой отказ, а, рядовой Огородник?!

– Никак нет, товарищ капитан, я не против помочь Особому отделу! – отрапортовал Александр, у которого от страха в три ручья катил пот по спине.

– Ну то-то же, а то заладил тут «никак нет», «никак нет»… – сменил гнев на милость Матрёшкин. – Значит так, нам известно, что твои земляки с Западной Украины, ефрейтор Перебейнос и рядовой Хрупайло, во время учебных стрельб на полигоне почему-то расходуют не весь боекомплект, а оставляют себе по одному-два патрона. Почему?

– Не могу знать, товарищ капитан!

– Да я тебя и не спрашиваю, «почему», рядовой Огородник! Вот выяснишь это «почему» и доложишь мне, ясно?

– Так точно, товарищ капитан! Выяснить и доложить…

– Так-то… Будем считать, что первое задание ты получил… Доложишь письменно, а чтоб никто не догадался, что информация пришла от тебя, донесение подпишешь псевдонимом… Знаешь, что такое псевдоним?

– Ну, это кличка такая…

– Клички, рядовой Огородник, они у агентов империализма, а в советских Вооружённых Силах все ходят под псевдонимами, понял?

– Так точно, товарищ капитан, понял! У нас все ходят под псевдонимами!

– Отставить, рядовой Огородник! Не все! – Матрёшкин поморщился, как от зубной боли. – А только избранные… Ну вот, как ты, к примеру… Мы тебя долго выбирали. А теперь, значит, твой черёд выбрать себе псевдоним… Сразу предупреждаю: фамилии членов Президиума ЦК Коммунистической партии не употреблять, героев революции, Гражданской и Великой Отечественной войн, а также живущих маршалов и генералов – тоже. Остальные – можно! Ну, так как мы тебя с этого дня меж собой будем называть?

– Орлик! – выпалил Александр, вспомнив недавно виденный фильм «Застава в горах».

– А кто такой этот «Орлик»? – Матрёшкин подозрительно взглянул на солдата.

– Орлик – это имя лошади, которая спасла своего хозяина, начальника погранзаставы…

– Отставить! Ты бы себя ещё бегемотом или орангутангом обозвал, Огородник! А Орлик – это фамилия начальника нашего лазарета, еврея по национальности… Ты давай что-нибудь наше, славянское!

– Ну, тогда, товарищ капитан, можно я буду Александром Матросовым? Он – Александр и я тоже…

– Отставить! Матросов-то он – Александр, но, не чета тебе, герой! А я тебе сказал, что имена героев Великой Отечественной войны забыть! Тьфу, чёрт! Совсем я с тобой зарапортовался! Забывать имена героев войны нельзя – брать их в качестве псевдонима запрещено, понял ты, бестолочь?!

– Ну, может, тогда Валерий Чкалов? – робко спросил Александр, совсем сбитый с толку напористостью «особняка».

– У меня уже есть три «Чкаловых» в полку… По наследству достались, черт бы их побрал, путаница сплошная… Слушай, давай я тебе сам псевдоним предложу, а? Ну вот, к примеру, «Стахановец»… Ну чем плохой псевдоним?

– Ну вот и славно… – Матрёшкин вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб и стал расстёгивать китель. Вдруг, что-то вспомнив, вскочил на ноги и скомандовал:

– Рядовой Огород… Отставить! Товарищ секретный агент «Стахановец», марш в угол!

– В какой? – почувствовав неладное, едва слышно выдохнул Александр.

– В какой-какой?! В тот, где полковое знамя стоит…

– Зачем? – у Александра от страха ноги стали ватными.

– Зачем-зачем… Знамя целовать, вот зачем!

Александр на полусогнутых ногах добрёл до знамени и, делая вид, что целует полковую святыню, вытер пропылённой тканью взмокшее от пота лицо…

– Поцеловал? – раздался голос Матрёшкина из глубины Красного уголка. – Иди садись, пиши подписку в том, что обязуешься не разглашать… Никаких обстоятельств, понял?! И смотри мне, псевдоним береги как зеницу ока! Чтоб ни одна живая душа не прознала, что ты, рядовой Огородник, и «Стахановец» – это одно и то же лицо…

Всё, свободен! Когда понадобишься, я тебя найду… Про патроны не забудь, понял?..

Когда за Александром закрылась дверь, замполит с мольбой во взгляде обратился к Матрёшкину:

– Иван Иваныч, может, хватит на сегодня? Первый час ночи уже…

– Я хоть и не подполковник, как ты, а капитан, но чувство ответственности у меня повыше твоего! – Матрёшкин до конца расстегнул китель. – Что значит – хватит?! У меня разнарядка! До годовщины Великого Октября осталось дней… с гулькин нос, а в полку некомплект боевых штыков – агентов… Так, отставить разговорчики в строю! Кто у нас следующий по списку?

– Рядовой Хабибулин из второй роты, – покорно ответил замполит.

– Зови! А сам думай, какой ему псевдоним присвоим – твоя очередь… А то с этим Хабибулиным из Чуркестана до утра промучаемся… Он хоть по-русски понимает?

– С трудом, но работы с ним, товарищ капитан, не прекращаем ни на один день… И надо сказать, старательный хлопец, быстро схватывает русскую речь… Матерится уже на полную катушку!

– Черт! Значит поторопился я… Надо было ему, этому Хабибулину, оставить псевдоним «Стахановец»! За трудолюбие… Ну, да ладно, выкрутимся… Ты придумал что-нибудь?

– Да что-то в голову уже ничего не идёт… Может, «Авиценной»его наградить?

– Ты что! Авиценна – узбекский целитель, а этот – татарин… Надо бы какое-нибудь имя из их фольклора…

– Ну, может, «Люля-кебаб»,а?

– Ну да! Тыего ещё «Пловом»назови… Люля-кебаб – это ж кушанье, а не имя!

– Вспомнил! – заорал замполит. – Хабибулин-то наш из Казани…

– Ну и что?

– Как то есть «что», товарищ капитан?! Дадим ему псевдоним «Казанский»…Ну чем не выход?!

– Ладно уж, зови своего «Казанского»…сироту!

* * *

По завершении срочной службы младший сержант Огородник, он же в иночестве – «Стахановец»,отличник боевой и политической подготовки, получил необходимые рекомендации и характеристики и, успешно сдав экзамены, был зачислен студентом на первый курс испанского отделения переводческого факультета Московского госпединститута имени Мориса Тореза.

Но деятельность его в качестве секретного сотрудника не прекратилась, наоборот, приобрела второе дыхание. Самодура «сапога-особняка» Матрёшкина сменил майор-интеллектуал из центрального аппарата Лубянки по фамилии Спесивцев.

Теперь Огороднику-«Стахановцу»под руководством нового куратора пришлось следить, скольких белых женщин-москвичек привёл и оставил на ночь в своей комнате общежития негр из Сьерра-Леоне Пьер Бенжамин. Сколько пустых бутылок из-под вина и водки выбросил в мусорный ящик подданный Камеруна Нгомо-Нгура. Сколько селёдок слабого посола зажарили и съели в течение месяца студенты-вьетнамцы…

Донесения о батальонах оприходованных неграми москвичек, эшелонах выпитого спиртного и километрах зажаренных вьетнамцами селёдок все шесть лет обучения «Стахановца»в институте исправно ложились на стол Спесивцева, а затем сменявших его коллег. Когда пришло время получать диплом, Огородник был распределен на работу в качестве переводчика испанского и английского языков в Комитет молодёжных организаций ЦК ВЛКСМ. Проработав там около двух лет, он выехал в долгосрочную командировку в Колумбию.

Огороднику казалось, что дурдом – Советский Союз – и явки на конспиративных квартирах с лубянскими операми остались позади. Что с прибытием в Боготу он наконец свободно вздохнёт и будет общаться на равных только с рафинированными дипломатами. Легкомысленное заблуждение! Майор Заика, сотрудник КГБ, выступавший под дипломатическим прикрытием, встретил «Стахановца»едва ли не у трапа самолёта и на первой же явке поставил задачу по изучению обстановки в коллективе…

Собственно, по-другому и быть не могло. Однажды заложив душу в ломбард Комитета госбезопасности, ты её уже оттуда никогда не выкупишь. Но перезаложить конкурирующей фирме, как оказалось, можно. Что и не замедлил сделать Огородник-«Стахановец».

Однако и КГБ, и Центральное разведывательное управление пребывали в счастливом неведении и не могли нарадоваться на своего секретного сотрудника «Стахановца-Кнайта»…