По следам судна «Геркулес» и его капитана Кучина

Первый реальный след, связанный с маршрутом экспедиции В. А. Русанова на судне «Геркулес», возник для меня не на Новой Земле, где с 1988 года Морская арктическая комплексная экспедиция (МАКЭ) Фонда полярных исследований и Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва приступила к работе на архипелаге. На Новой Земле в тот год мы обнаружили следы только одной из трёх русских полярных экспедиций 1912 года, судьба которых оказалась трагична. Это была экспедиция Г. Я. Седова, которая зимовала в 1912–1913 годах в заливе, позже названном его именем. Здесь мы исследовали два креста экспедиции (один – на месте астрономического пункта, а второй – с вырезанными именами только четырёх участников).

Частично нами были обследованы на Новой Земле и районы знаменитых исследований В. А. Русанова, особенно в 1992 году, когда, руководствуясь его записями, мы нашли в губе Южная Сульменёва руины старинной поморской избы и другие объекты на побережье архипелага. Но следы самой экспедиции 1912 года нами обнаружены не были у северного и северо-восточного побережья. Как и в восточной части пролива Маточкин Шар и на восточном побережье Южного острова Новой Земли. Но мы реально убедились – сколь велик вклад Русанова в изучение архипелага.

Наша экспедиция (МАКЭ) была создана в 1986 году и с тех пор под моим руководством проводит ежегодные комплексные исследования по выявлению, изучению, сохранению и использованию объектов культурного и природного наследия в Российской Арктике. Одна из наших программ называется «По следам арктических экспедиций». Реализуется она на основе разработанной нами методики проведения историко-географических экспериментов в Арктике. Поэтому с 1987 года сотрудники МАКЭ проводят свои работы и по маршрутам плаваний и экспедиций многих отечественных и зарубежных первопроходцев, путешественников и исследователей XVI и вплоть до последней четверти XX веков. Например, в 1990 году мы приступили на ледоколе «Диксон» к исследованиям на Земле Франца-Иосифа и среди многих исследователей и их маршрутов вели поиск следов экспедиций 1912 года: Г. Я. Седова, Г. Л. Брусилова и группы В. И. Альбанова, ушедшей по дрейфующим льдам со «Святой Анны» на Землю Франца-Иосифа.

В 1992 году мы вновь, после исследований на Новой Земле, направились на гидрографическом судне ледового класса «Иван Киреев» к Земле Франца-Иосифа. Среди прочих мест мы работали и на острове Гукера в Бухте Тихой, где в 1913–1914 годах зимовала экспедиция Г. Я. Седова на судне «Святой Фока». В 1990 году из-за сложной ледовой обстановки мы не смогли высадиться на заброшенную здесь полярную станцию «Бухта Тихая». Но теперь здесь в небольшом домике с вычищенным из него многолетним снегом расположились несколько гостеприимных сотрудников Мурманской арктической биостанции. Паяльной лампой просушили они стены. В двух больших домах полярки, забитых снегом, когда-то жили и работали советские специалисты.

Когда я вернулся на судно и рассказал капитану А. А. Катаеву о наших исследованиях на берегу и состоянии жилых помещений, где, видимо, погибла часть уникальной библиотеки, Альберт Александрович принёс мне и подарил два дореволюционных издания журнального размера. Одно было посвящено поискам пропавших в 1912 году экспедиций, а второе – научным результатам Русской полярной экспедиции 1900–1902 годов барона Э. В. Толля. Капитан рассказал мне, что в предшествующие годы эти издания были найдены им в подтаявшем летом помещении полярной станции «Бухта Тихая».

В одном из изданий размером с печатную страницу лежал карандашный оригинал рисунка с надписями (рис. 1). Когда я его рассмотрел – у меня перехватило дыхание…

Используя книги из своей библиотеки по истории освоения Арктики, расставленные по книжным полкам в моей каюте начальника экспедиции, и зная некоторые подробности экспедиции Русанова, я понял всю ценность этого документа.

Рис. 1. Оригинал рисунка топографа М. И. Цыганюка объекта 1934 года на острове Попова-Чухчина. Публикуется впервые (Архив П. В. Боярского)

Надписи читались легко. Справа вверху: «Обнаружено на N (меньшей) части о-ва Попова-Чукчина в 1934 году 9/IX» и подпись. Внизу: «Рисунок по памяти. Высота около 1,5 метра. Длина «– 2-х метров».

Да это же рисунок с явной подписью: «МЦыганюк»! Только назван остров здесь у Цыганюка «Попова-Чукчина», а не «Попова-Чухчина».

На рисунке каменная наклонная плита, торчащая из грунта и восемь брёвнышек, прислонённых к ней и частично прикрытых внизу почвой. Впереди этого арктического шалаша разломанный ящик и обработанное бревно. Обнаружено это на северной стороне острова. Понятно и слово «меньшей». Найдя с капитаном Катаевым карту, мы увидели своеобразный остров-матрёшку, состоящий из двух округлых частей: меньшей северной и большей южной, соединённых низким перешейком.

Напомню, что в 1934 году моторно-парусный бот «Сталинец» подошёл в шхерах Минина, у северо-западного побережья Таймыра, к неизвестному островку. Топограф А. И. Гусев со своими помощниками высадился на лодке на островок для проведения топографической съемки. Вскоре он обнаружил торчащий в возвышенной части островка столб с тщательно вырезанной надписью: «Геркулес, 1913». Невдалеке стояли поломанные нарты, валялась цинковая крышка от ящика для патронов. Дальнейшие исследования находок показали, что надпись на столбе была вырезана при горизонтальном положении бревна и в комфортных условиях (видимо, на судне «Геркулес»). Остров получил название Геркулес. Стало ясно, что вблизи него в 1913 году могла зимовать экспедиция Русанова на вмёрзшем в лёд судне «Геркулес». (Остров находится в 90 км от острова Попова-Чухчина.)

Чуть позже открытия на острове Геркулес бот «Сталинец» подошёл к ещё одному безымянному островку в шхерах Минина. Топограф М. И. Цыганюк высадился на него с двумя рабочими и нашёл уникальные вещи, явно принадлежавшие экспедиции Русанова: мореходную книжку А. С. Чухчина, матроса «Геркулеса», а в ней несколько визитных карточек зоолога экспедиции З. Ф. Сватоша. Были найдены часы с инициалами боцмана «Геркулеса» В. Г. Попова и справка на его имя. Обнаружены гильзы от патронов, фотоаппарат, геодезический прибор, остатки истлевшей одежды…

Топограф М. И. Цыганюк (1907–1987) много лет проработал в Арктике. Этот рисунок он нарисовал недаром и намного позже своего открытия («по памяти»). Судя по созданию этого рисунка позже своей высадки на остров («по памяти» нарисован), М. И. Цыганюк не совсем доверял распространившейся версии, что «шалаш» на острове был построен много позже 1910-х годов. Хотя первоначально посчитал, что ему в 1934 году было около четырёх лет. На основе собственного опыта мы знаем, что в определённых арктических условиях не только дерево может не разрушаться многие годы, но и вещи могут лежать на том месте, где их оставили десятилетия, а то и столетия тому назад, и выглядеть довольно современно.

Известный исследователь Арктики В. А. Троицкий в своё время заинтересовался историей этого «шалаша». В 1930 году на острове, расположенном в 10 километрах от острова Попова-Чухчина, охотники-промысловики три брата Колосовы (позже этот безымянный остров был назван в честь них) поселились в построенном ими зимовье. По рассказу В. А. Троицкого, жена одного из братьев (Е. М. Колосова) хорошо помнила рассказы мужа о том, что он нашёл на острове, на котором братья ставили самострел, вещи неизвестных людей. В конце концов современные исследователи решили, что «шалаш» на острове принадлежал братьям Колосовым. И именно они первыми обнаружили следы экспедиции Русанова на острове Попова-Чухчина.

Но для меня эта история была не очень убедительной. Более того, братья вполне могли использовать старое укрытие русановцев: например, заменив старые брёвнушки крыши-стены «шалаша» на новые. Поэтому они могли так «молодо» выглядеть, когда их увидел М. И. Цыганюк. Но его рисунок свидетельствует, что автора и через годы волновала проблема неисследованности арктического укрытия на острове. А история самого рисунка понятна – М. И. Цыганюк не одно десятилетие проработал в Арктике, побывал на многих полярных станциях, и в том числе на Земле Франца-Иосифа. Недаром рисунок был заложен в дореволюционное издание, напоминавшее ему о поиске пропавших русских экспедиций 1912 года.

А для сотрудников МАКЭ не только рисунок, но и дореволюционные издания из библиотеки заброшенной полярной станции на Земле Франца-Иосифа стали началом пути по следам экспедиции Русанова на острова Геркулес и Попова-Чухчина в Карском море, а затем и по маршруту экспедиции барона Толля и спасательной экспедиции А. В. Колчака на полуостров Таймыр, к Новосибирским островам и на остров Беннета. Здесь нами были обнаружены руины поварни, из которой в 1902 году в свой последний путь в неизвестность ушёл Э. В. Толль с тремя спутниками и в которой А. В. Колчак нашёл в 1903 году записки учёного.

26 сентября 2005 года вертолет доставил нас с научно-экспедиционного судна «Михаил Сомов» на остров Попова-Чухчина. Пятеро сотрудников МАКЭ побрели по промёрзшей земле к виднеющимся вдали двум деревянным столбам. Накануне вечером мы с капитаном и руководителем экипажа вертолета Ми-8, который постоянно базировался на судне, втроём внимательно рассмотрели изображение острова на карте. Остров небольшой – длиной всего 3 км, по форме своей напоминает матрёшку. Северная его часть, куда мы высадились, – голова матрёшки. С большим округлым туловищем её соединяет низкий короткий перешеек с малюсеньким озерком.

На деревянных столбах мы нашли вырезанную надпись и металлические таблички с памятными текстами. Один из них был в 1970-х годах установлен экспедицией газеты «Комсомольская правда» под начальством Д. И. Шпаро (фото 1). Он выглядит, как поставленный не более 5 лет тому назад. На самом деле возраст памятника более четверти века перед нашей высадкой. Вспомним первоначальную датировку М. И. Цыганюком обнаруженного им «шалаша» на острове по состоянию дерева. И то, что участники экспедиции В. А. Русанова побывали здесь за 20 лет до первооткрывателя их следов.

Вокруг нас раскинулась желтоватая тундра: мох, тонкие стебельки травок, замерзшие лужицы и торчащие ближе к обрывистому, но невысокому побережью острые большие пластины камней. На заснеженных участках под тонким слоем недавно выпавшего снега с хрустом ломаются ледяные корочки, ноги утопают в воде по высоту зимних ботинок. На западной стороне острова, за перешейком, среди желтовато-белого покрова тундры словно кем-то специально расставлены высокие плоские камни. Кажется, что это идут или стоят в разных местах люди (фото 2). Вдали виднеется высокая деревянная вышка.

Фото 1. Памятный знак экспедиции газеты «Комсомольская правда» (Фото П. В. Боярского. МАКЭ, 2005 г.)

Фото 2. Идущие камни на острове Попова-Чухчина (Фото П. В. Боярского. МАКЭ, 2005 г.)

Под взгорком, на галечной косе, мы увидели нагромождение огромных брёвен плавника (фото 3). Неожиданно обнаружили и небольшую промысловую избушку. Она построена после 1970-х годов, но уже стоит без двери и крыши.

Мы начинаем работать с металлоискателем, но трудно найти что-либо на косе, заваленной громадными стволами деревьев и брёвнами. Но именно на этом перешейке были сделаны основные находки наших предшественников. Небольшой прибой обдаёт побережье светящимися на солнце солёными брызгами.

Искали мы и у небольшого озерца. Это округлое творение природы скорее можно назвать лужей. В ней небольшие палочки-стволы обкатанных деревцов, схожих с теми, что изображены были на рисунке «шалаша». Всё это покрыто тонкой корочкой льда, кое-где припушённой снегом. С южной стороны озерка, в нижней части взгорка, обнаружили две большие выемки в камнях – как бы защита от ветра у пресной воды. Это место требовало тщательного исследования, времени на которое у нас не было. Миноискателем мы прошли здесь и по поверхности воды, но нашли только несколько кованых длинных гвоздей. Ближе к промысловой избушке, среди плавника, нашли несколько костей животных. А в самом строении – металлическое кольцо от деревянной мачты.

После двухчасовой работы, перед тем как приступить к осмотру всего острова, мы развели костер на перешейке у заброшенной избушки (фото 4).

Через пустой дверной проём я смотрел внутрь на позеленевшие стены. Дует с запада сильный ветер, и температура около минус трех градусов.

Думалось мне: каково было тогда на этом островке участникам экспедиции В. А. Русанова. Самой авантюрной из трёх русских экспедицией 1912 года. Видимо, в этой авантюре сыграл не последнюю роль опыт революционной деятельности Русанова, который приучал к незаконным поступкам ради великих целей. Такой целью для него было осуществление за счёт государства (включая и продовольствие, и снаряжение, и даже само судно) не согласованной с властями идеи прохода севернее Новой Земли на восток. Вдохновлял его и недавний авантюрный поступок Р. Амундсена, связанный с желанием быть первым на любом полюсе планеты. Последнее происходило на глазах другого участника, имевшего опыт революционной деятельности, – А. С. Кучина. Он побывал в экспедиции Амундсена, был свидетелем замены целей и маршрута экспедиции на противоположные.

Фото 3. Перешеек с квадратом промысловой избушки в центре. Выше, под взгорком, озерко-ужа (Фото О. Г. Попова. МАКЭ, 2005 г.)

Фото 4. Перерыв в работе у рабочей избушки на острове Попова-Чухчина (Фото О. Г. Попова. МАКЭ, 2005 г.)

Судя по желанию Кучина скорейшей встречи со своей невестой после окончания работ на Шпицбергене и веры в то, что на этом архипелаге удастся избежать зимовки, он был вынужден, как капитан судна «Геркулес», принять участие в незаконной части экспедиции 1912 года, закончившейся трагедией. Или, как и остальные члены команды, поддался аргументам Русанова.

Ради славы и воплощения своих идей Русанов с революционным пылом готов был рисковать и собственной жизнью. Об этом свидетельствуют воспоминания известного художника В. В. Переплётчикова. Он был хорошо знаком с исследователем Новой Земли с 1909 года, когда Русанов привёз с архипелага на учёбу в Москву талантливого ненецкого самоучку-художника Тыко Вылко. В одном из откровенных разговоров с Переплётчиковым Русанов поведал о пережитой им трагедии (видимо, речь шла о смерти жены в конце 1905 года, а затем нищенское существование – надо было помогать сыну и тёще, которая боролась за выживание внука; и некоторые неудачи, связанные с учёбой в Париже). Тогда Русанов пришёл к мысли, что на Новой Земле «в опасностях полярной экспедиции он, может быть, найдёт естественный конец своей тяжёлой жизни. Но случилось обратное: он увлёкся полярными странами, совершенно переродился душевно, совершил ряд экспедиций». Готовность к смерти, даже в очень тяжёлой ситуации, но к смерти «естественной», в процессе участия в арктической экспедиции, работа в которых требовала проявления мужества и целеустремлённости в выполнении трудных задач… Даже с остатками такого подхода в душе, да ещё с психологией революционной деятельности, – вряд ли такой человек готов был особенно задумываться о возможности гибели остальных участников его авантюрного плавания в 1912 году. Такой подход доказывает и полная неподготовленность экспедиции, да и самого судна, к настоящей зимовке и к необходимости переходов по дрейфующим льдам в случае гибели «Геркулеса» или дрейфа его во льдах в течение не одного года. Русанов отлично знал и историю голландской экспедиции В. Баренца, и историю дрейфа и гибели американского судна «Жаннета», и историю спланированного дрейфа судна «Фрам» норвежской экспедиции Ф. Нансена, другие арктические истории. А на «Геркулесе» не было ни нужных запасов продуктов на несколько лет, ни специальных снаряжения, оборудования и средств для переходов по дрейфующим льдам и т. д…

Покончив с чаем и консервами, мы двинулись дальше на север острова в поисках возможных следов экспедиции и «шалаша». Обошли по побережью «голову матрёшки». Нашли два гриба и много нор леммингов в средней, болотистой части северного острова. А остатки «шалаша», видимо, замыло песком и грунтом – найти его не удалось. Нужны были более тщательные исследования. Снова поработали на косе, на которой через пару часов услышали звук летящего за нами вертолёта.

…Осенью 2005 года наша экспедиция не смогла высадиться на остров Геркулес, который был открыт в 1933 году и до 1935 года носил имя коммуниста Вейзеля, казнённого в Австрии. По пути на мыс Челюскин «Михаил Сомов» прошёл неподалеку от острова, и мы смогли только издали рассмотреть его и сфотографировать.

На остров Геркулес мы высадились на вертолёте с судна «Михаил Сомов» через несколько лет – 28 октября 2010 года. Мы летели над начавшим покрываться молодым льдом Карским морем и сели в средней части возвышенности, чуть южнее старой деревянной конструкции маяка или геодезического знака. Было пасмурно, дул холодный северный ветер. Остров был чуть занесён снегом, из которого торчали хаотично и горизонтально разбросанные громадные каменные плиты и кое-где выступали, как большие кочки, вылезшие из мерзлоты камни. Неподалёку от южной оконечности острова мы сразу увидели деревянный знак, напоминающий четырехконечный крест с памятными надписями. Он был поставлен в 1972 году экспедицией газеты «Комсомольская правда» под начальством Д. И. Шпаро.

Основной нашей задачей было установка в рамках программы МАКЭ «Память Российской Арктике» памятного знака Александра Степановича Кучина и участников экспедиции Владимира Александровича Русанова на судне «Геркулес». Этот знак был изготовлен Северным территориальным управлением по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды (Северное УГМС) и Архангельским отделением Русского географического общества по разработанному сотрудниками МАКЭ проекту (фото 5). На знаке были укреплённая памятная табличка и образок Николая Угодника (фото 6). В его установке кроме сотрудников МАКЭ участвовали представители судна «Михаил Сомов», Северного УГМС и экипажа вертолёта Ми-8. Я предложил установить знак ближе к побережью довольно открытой бухты, так как опыт плаваний на маломерных судах в Арктике подсказывал мне, что, если бы была возможность выбора места зимовки «Геркулеса», судно могли поставить именно здесь. Конечно, если позволяли глубины и характер дна.

Оглядывая этот мрачный остров с его абсолютно непригодной для перемещения поверхностью, я опять думал о трагических судьбах начальника экспедиции и капитана «Геркулеса».

Только здесь, в местах, где проходили события последних лет их жизни, в той природной среде и по их маршрутам, можно что-то начать понимать в происшедшей трагедии. И для этого очень важны такие книги-исследования, в которых не только излагаются взгляды автора на проблему, но и приводятся новые архивные материалы. Поэтому книге Людмилы Анатольевны Симаковой, посвящённой А. С. Кучину, предстоит сыграть значимую роль в деле интереса специалистов и широких кругов читателей как к самому герою и его разнообразной деятельности, так и к новому поиску следов экспедиции на судне «Геркулес».

Фото 5. Памятный знак, установленный на острове Геркулес экспедицией с научно-исследовательского судна «Михаил Сомов» в память А. С. Кучина и участников экспедиции В. А. Русанова на судне «Геркулес» (Фото Б. Соловьева. МАКЭ, 2010 г.)

Фото 6. Табличка на памятном знаке и образок Николая Угодника (Фото Н. А. Кузнецова. МАКЭ, 2005 г.)

Кучин и Русанов были талантливыми, разносторонними исследователями, которые могли внести очень значимый вклад в изучение и освоение Арктики. Удивляет даже то, что они успели сделать в последние годы жизни. Но много, очень много непонятного в событиях, приведших к катастрофе. Например, почему только Русанов оставил сообщение в Маточкином Шаре? Что он пообещал участникам экспедиции ради осуществления своих идей прохода на восток по Северному Ледовитому океану, по существу захватив судно, которое не должно было идти указанным им в последней телеграмме маршрутом? Что произошло в экспедиции с судном «Геркулес»?

Впереди предстоят новые историко-географические эксперименты по следам команды «Геркулеса». Археологические исследования на острове Геркулес и на острове Попова-Чухчина с поиском руин «шалаша». На других островах Карского моря, на восточном побережье Новой Земли и на полуострове Таймыр. Необходимо провести соответствующие исследования и на территории Шпицбергена. А при подготовке к этим экспедициям необходимо её участникам внимательно ознакомиться с интересной и полезной для исследователей книгой Л. А. Симаковой «Александр Кучин. Опыт биографии в письмах и документах».

П. В. Боярский