6

Я стоял за каменным простенком рядом с изрешеченной пулями дверью, думал, как там Тихонов балансирует над бездной, на узеньком краешке балкона, и прислушивался не к тому, что происходит в квартире, — я слушал тяжелые удары страха в сердце.

Можно что угодно изобразить, можно многое сказать, но себя-то не обманешь! В сердце был страх. В эти гулкие минуты пустоты и душевной потерянности пришла мысль, что если Тихонова сейчас застрелят, а мне надо будет завтра, собственно — уже сегодня, собрать бумажки и уйти в новую жизнь, где нет стрельбы, пьяных бандитов, ужаса ожидания пули — тогда получится, что я заплатил за все это жизнью своего бывшего друга.

Мне надо будет проклясть себя. У меня спринтерское дыхание, я наверняка не храбрец. Но я же честный человек?

Я зря занялся этим делом — оно не по мне. Только сейчас отступать нельзя.

За все долги в жизни надо платить. Я много лет выдавал себя за другого. Я не следователь, не капитан милиции.

Я — курортный водолаз. На курортах фотографы предлагают желающим сфотографироваться; декорация дна морского, по которому ходит водолаз. Надо только зайти за холст и засунуть лицо в дырку в водолазном шлеме. Я водолаз. Из окошка скафандра смотрит сейчас на мир лицо перепуганного насмерть человека. Посмотрите все на фотографию насмерть перепуганного водолаза.

Участковый подмигнул мне и стал ногой — по низку двери с силой колотить. И все снова заорали — Ма-а-ат-ю-юх-и-и-и… от-кр-ы-ы-в-а-а-а-й!.. Зашелся басовитым лаем Юнгар. И снова грохнул выстрел, и полетели щепки…

И когда страх подкатил к горлу, как рвота, все вдруг стихло на секунду. В глубине квартиры глухо, эхом бахнул еще выстрел, я понял, что он стреляет в Тихонова, и больше ни о чем не думая, я отбежал к противоположной стене, рванулся сверх всех сил и ударил плечом в дверь, плечом, рукой, грудью — и вместе с рухнувшими досками ввалился в квартиру.