ПОЗВОЛЬТЕ УТОЧНИТЬ...
Не так уж давно я напечатал в «Литературной России» статью, в которой довольно сурово писал о стихах известного поэта Андрея Дементьева. Он мне позвонил и сказал, что со многим в моей критике согласен. Редчайший случай! Во всей моей литературной жизни – третий. Вот так же много лет тому назад, подойдя ко мне в ресторане ЦДЛ, Булат Окуджава признался, что со многим согласен в моей неласковой статье в «Литгазете» о его повести «Бедный Авросимов». И даже пригласил за свой столик побеседовать за бутылочкой с Араратом на этикетке... Третий – Юрий Казаков. О моей статье «Штампы бывают разные» в «Литературной России» он сказал мне при встрече, что штампы эти выписал и повесил над письменным столом, дабы не повторять.
Больше всех из троих удивил и порадовал меня Дементьев – ведь я какие гадости писал о нем! Что язык он знает плохо, работает так неряшливо, что в иных случаях понять ничего невозможно; что стихи его изобилуют замусоленными банальностями, велеречивой трескотней, доходящей до богохульства да тут ещё и «амурная суетливость»; что от таких стихов, как «Очень я люблю свою квартиру, шесть окон, цветы, портрет жены», разит мещанским самодовольством, пошлостью; что он спекулирует именами классиков, изображая себя их собеседником и т.д.
Например, я рисовал такую сцену его воображаемого визита к Мандельштаму. «Ведь он наверняка сказал бы:
- Андрей Дмитриевич, вы написали:
Господь одарил Мандельштама
Талантом влиять на слова...
Что вы имели в виду? Назовите хоть одно слово, на которое я повлиял. И что с ним стало? Голубчик, совсем не то: я пытался влиять не на слова, а на людей – словами.
Тут же вы пишете, будто при этом я хотел,
Чтобы скучные млели от шарма,
А злые теряли права.
Кто это - «скучные и злые»? Откуда вы их взяли – соседи по воспетой вами шестиоконной квартире? А что ещё за шарм? Вы хоть понимаете, что это слово означает? В моих стихах вы обнаружили шарм? Почему от него млеют именно скучные? А какие права почему-то теряют из-за этого шарма злые - избирательные, родительские, водительские?
В таком духе и дальше:
Господь одарил Мандельштама
Талантом предчувствовать речь,
Где даже нежданная драма
Старалась надежду сберечь...
Вы можете мне объяснить, что означает сей рифмованный конгломерат? «Надежда» в последней строке это не моя супруга Надежда Яковлевна?
Или:
И рушился мир Мандельштама
Сквозь боль и растерянный взгляд...
Так-таки именно сквозь взгляд и рушился весь мой мир?.. Знаете, любезный, позвольте вам выйти вон».
В таком примерно духе представлены в моей статье виртуальные визиты Дементьева к Фету, Лермонтову и к самому Пушкину. Мало того, я прямо сказал, что стихотворец «всю жизнь был прилипалой и подпевалой власти», «ласковым телем, двух маток сосущим – советскую и антисоветскую».
И после всего этого позвонить мне и сказать, что со многим согласен! Да если бы он признался, что согласен только с половиной, с третью моих укоризн, это и тогда было бы достойно мемориальной доски.
А что дальше? Что изменилось? Ничего. Так же появляются простыни того же уровня его стихов в «Литературке», так же выходят книги с бесчисленными портретами баловня двух эпох... Правда, ещё добавились пламенные речи в Общественной палате и на телевидении о страданиях любимого народа. И пришлось написать ещё статью о новых эманациях шестиоконного патриотизма. На этот раз я обратил внимание читателя на несколько чрезмерную для бывшего заведующего отделом пропаганды ЦК комсомола любовь к Израилю. Он даже его армию воспевает. Разве это армия нашего союзника, а не США? И как на это посмотрит арабский мир? Кроме того, я предпослал статье эпиграф сатирика Ю. Лопусова:
Он был певцом страны Советов,
Он комсомольский был вожак.
Да, есть продажные поэты,
Но чтобы так, но чтобы так...
Статья с портретом героя, произносящим очередную пламенную речь на фоне портрета Пушкина с томиком Лермонтова в руке, была напечатана в «Завтра» и «Своими именами» №49, 2011 г.
Наконец, не выдержали и на родине Дементьева – в Твери, улицы которой по праздникам украшают его портреты работы Айвазовского. В «Тверской газете» была напечатана статья писателя Валерия Кириллова «Хозяева или постояльцы», в которой есть щекотливые строки о поэте.
Статья большая, в ней поднято много важнейших, насущнейших вопросов, имеющих не только областное значение. Например, автор с негодованием пишет: «Тысячи гектаров пахотных земель вокруг Твери скуплены заезжими и местными людьми, цель которых одна – нажива. Газеты пишут, что Ржавый Толик хапнул на перепродаже земли в нашей области 140 млн. рублей!» Да ведь такая спекуляция это же всероссийское бедствие, а Рыжий Толик кошмар всей державы. И можно добавить, что 40 млн. гектаров пахотной земли по всей стране заброшены, зарастают бурьяном.
В. Кириллов до глубины души возмущен бесконтрольной хищнической вырубкой леса уже не только в глубине области, но и вблизи Твери. «Кто на этом обогащается?» Такое варварство под путинские псалмы об успехах демократии сейчас творится по всей стране. Вот хотя бы из Сочи раздается народный стон о вырубке зеленых насаждений около Детского центра города.
«Почему, - возмущается В. Кириллов, - в администрацию города, в правительство области нам навязывают чиновников из Москвы? Неужели тверяки так бедны умом и талантом?» Опять всероссийская проблема. Почему в правительство страны, в самую высокую администрацию навязывают земляков или товарищей нашего вождя по кооперативу «Озеро» – Медведева, Матвиенко, Миронова, Кудрина, Зубкова, Сердюкова?.. Неужели так бедны умом и таланом другие российские края? Чем объяснить, что и президент и премьер имеют по персональному Аркадию: у первого Аркадий Дворкович, у второго – Аркадий Ротенберг?
Кириллов призывает тратить народные деньги не на шумные конгрессы и иные затеи, а на «скромные, но полезные дела». Разве он не прав? Кому нужна Всемирная олимпиада в том же Сочи или чемпионат мира по футболу, когда в стране продают заграницу, воруют, бросают на свалку и убиваю детей, как это было совсем недавно в Брянске с девятимесячной Аней Шкапцевой? Дело дошло до того, что в некоторых городах установили специальные камеры для подкидышей, поскольку дело приняло широкий «размах». А нам бубнят: «Россия, вперёд! Больше золотых медалей на Олимпиаде!»
«Как грибы после дождя, в Твери возникают магазины, а промышленные предприятия не строятся», - читаем в статье. И можно лишь добавить: по всей стране настроили тысячи церквей, а десятки тысяч школ, библиотек, музеев, театров, клубов, домов культуры закрыли или они влачат жалкое существование. И безнравственность, жесткость, духовная деградация под колокольный звон да еженедельные проповеди патриарха по телевидению вышли за все мыслимые пределы.
«Почему давно тянется дело о краже средств на реставрацию Путевого Дворца?» Такие истории были и при реставрации Большого театра в Москве, а сейчас – Мариинского в Ленинграде.
«Почему в Твери был пригрет Марат Гельман с его выставками, мягко выражаясь, чуждыми нам?»
«Зачем нам все эти бесноватые «роки»? Кто их нам навязал?» Такие вопросы ежедневно задают миллионы теле-, кино- и театральных зрителей от Сахалина до Калининграда.
«Почему в прессе было столько стенаний по поводу отстранения мэра города В. Толоко? Он же не имеет достаточного опыта, чтобы руководить таким проблемным городом, как Тверь». Мягко сказано. В Москве и во всей стране всё громче раздаются требования отставки таких ничего не смыслящих в своих областях деятелей, как Чубайс, Сердюков, Фурсенко, губящих дело... Да отставки-то мало, их судить надо. Но люди идут дальше. Так, на митинге против базы НАТО на русской земле, состоявшемся 23 марта в Иваново, Валентина Александровна Алексеева прямо на всю площадь Ленина заявила: «Вчера нас предали Горбачев и Ельцин, сегодня нас предают Путин и Медведев». И ведь такие голоса звучат всё чаще и всё громче, и их подхватывает печать. В самом деле, кто же они, Путин и Медведев, если скрыли причину гибели крейсера «Курск», ликвидировали советские базы во Вьетнаме и на Кубе, космическую станцию «Мир», но уже помогли американцам создать базу в Киргизии и хотят создать базу НАТО в сердце России да еще давно уже разрешили натовским самолётам летать над нашей землей. Что это как не предательство? Мой почивший друг генерал Варенников, Герой Советского Союза, писал в предисловии к своим воспоминаниям: «Страшно представить, что в древнем московском Кремле, где работал великий Сталин, угнездились паханы с уголовными кликухами».
В статье Кириллова нашли место и размышления о тверском уроженце А. Дементьеве. В отличие от меня он считает его «значительным поэтом», но задаётся вопросом, в чем секрет столь больших его успехов – в таланте, «в остром восприятии наших бед или в способности умело устроиться в нужное время в нужном месте?» Действительно, успехи-то невероятные. Нет ни одного стихотворца, у которого было бы столько изданий, наград, премий - как советских, так и антисоветских: орден Ленина и путинский орден «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени, орден Октябрьской революции и - «За заслуги» 3-й степени, премия им. Ленинского комсомола и... этому нет конца.
Естественно, статья В. Кириллова вызвала одобрительные отклики читателей. Так, капитан второго ранга Г. Асинкритов писал, в частности: «Кто, на каком основании выдвинул живущего в Москве человека в Общественную палату?» Но важнее другое: «Дементьев, видимо, хочет быть нравственным авторитетом для жителей Твери. Но на это надо иметь моральное право». А откуда такое право, пишет дальше, у человека, который подмахнул известное «Письмо 42-х» в «Известиях» 5 октября 1993 года, призывавшее к расправе над защитниками Советской власти и получившее в литературном обиходе название «Раздавите гадину!»? О, если бы только это! Да, в письмеце Ельцину, только что расстрелявшему Дом Советов, был призыв на этом не останавливаться: «Хватит говорить! Надо действовать. Эти тупые негодяи признают только силу». «Эти тупые негодяи» - помянутый Валентин Варенников, писатели Юрий Бондарев и Василий Белов, я и моя жена, а также миллионы других сограждан. Повторю, что сказал на сей счёт покойный Александр Зиновьев: «Это письмо не имело прецедентов по подлости, жестокости и цинизму».
На статью В. Кириллова, столь важную, смелую, искреннюю, А. Дементьев написал ответ - «Пасквиль по заказу». По чьему? Неизвестно. Ему и не нужно знать, ему важно создать впечатление травли большого таланта. Ни на одну проблему городского, областного или государственного значения Дементьев никак не отозвался. Его не интересует ни разграбление земли, ни хищная вырубка леса, ни страшная судьба детей - ничего! Только о себе. И начинает прямо с «письма 42-х»: «Вопреки утверждению В. Кириллова я это письмо не подписывал». Выделил шрифтом. Да, перышком фамилию не выводил, но подпись-то твоя стоит. Как она, непутёвая, туда попала, почему-то не объяснил:
На этом я хочу остановиться. В моей статье о Дементьеве это письмо 1993 года тоже упоминалось. И когда он позвонил мне, тоже сказал, что не подписывал и вообще был в это время в Пятигорске. Но позвонил покойный стихотворец Владимир Савельев и спросил жену, можно ли поставить его подпись. Та, естественно, хорошо зная супруга, ответила, что, конечно, разумеется, всенепременно можно подписать. Смысл признания Дементьева был, понятное дело, таков: вот видишь, я к этому подлому делу не имею отношения, виновата жена. На жену свалил подлое дело. Вообще-то говоря, если Дементьев лгал про отца и мать, будто осуждённые по 58-й статье, «родители прошли лагеря», то что ему стоит оболгать и одну из своих четырех жён. Отец-то действительно сидел до войны года два-три. Но разве по самой страшной 58-й такие детские сроки давали? Ну что ж, пусть, мы поверим: не подписывал письмо и осуждает его. Прекрасно. Но это очень похоже на то, как оправдывался Билл Клинтон от обвинения в блуде с Моникой Левински. У нас, говорил он, была не половая связь, а оральный секс, это же совсем другое.
Но Дементьев превзошел Клинтона. Он пишет: «Странно, что В. Кириллов вспомнил об этом спустя почти двадцать лет». Чего тут странного? Просто иногда терпишь, терпишь и вдруг терпение лопается. Я, допустим, знаю тебя, Андрюша, Бог весть с каких времен Литинститута. Тогда ты писал о В.И. Гагановой, о М.И. Калинине, о верности советской родине, о ненависти ко лжи, о любви к правде... И хотя всё это было не очень съедобно, однако ты, занимая высокие должности, получал большие ордена, весомые премии, и покритиковать тебя было почти невозможно. Но когда ты вдруг оказался оборотнем и в этом качестве преуспел ещё больше, чем в маске «певца Страны Советов», вот тут-то терпение и лопнуло. И не только у Кириллова...
Для него твоя подпись - дело чужое, а для тебя – твое собственное, кровное. И потому странно молчание не Кириллова, а твое. За эти двадцать лет было немало гневных публикаций о вашем письме. Вот однажды встать бы и сказать: леди и джентльмены, я тут не причем, это моя третья супруга, дурёха, отмочила. Нет, ты молчал. И теперь совершенно ясно, почему. Жена не ошиблась, ты всегда был согласен с письмом, в разговоре со мной лицемерно отказывался от него, а сейчас оправдываешь эту подлость: «Письмо было продиктовано тревогой за нарождающуюся в стране демократию». В стране нарождалась не демократия, а бандитизм, грабеж и угнетение народа, бесстыдство, и ты в этом народившемся гнусном мире оказался своим, бултыхаешься в нём, как рыба в воде, и преуспел как никто.
И он называет имена самых для него авторитетных персон, кто тревожился об этой дерьмократии, кто взывал к убийце в Кремле, кто умолял его расправиться с защитниками народа. Но мы несколько расширим списочек. Кто же это?
Академик Лихачёв... Тот самый лауреат Сталинской премии, который то и дело врал. Например, в cоветское время рассказывал по телевидению, что на Соловках, где он действительно сидел, после чего получил помянутую премию, были такие порядки, что он мог на несколько дней получить увольнительную, поехать в Ленинград, поработать там в Салтыковке, походить по театрам, музеям и вернуться на каторгу. Вот, оказывается, как. А после контрреволюции уверял, будто на Соловках такие были ужасы, что однажды пришли страшные люди неизвестно за что расстреливать его, но он спрятался за поленницу дров и не нашли беднягу. И плюнули страшные люди: «Черт с ним! Пусть живёт». И дожил он до ста лет, увешанный премиями и орденами. Это тот самый страдалец, что жаловался, будто был невыездным, а на самом деле объездил всю Европу. Тот самый, который запугивал депутатов Верховного Совета гражданской войной, если не народ, а они сейчас и здесь не изберут Горбачёва президентом. С его подачи избрали...
Бела Ахмадулина... Та самая возвышенная поэтесса, которая в старости нашла нужным однажды поведать, как ей в детстве было жалко немецкие «самолётики», которые летали над Москвой, а их почему-то сбивали. Ну, ребенок есть ребенок, но в старости-то она могла знать, чем занимались эти «самолётики».
Виктор Астафьев... Этот большой талант и великий воин, даже не умел читать простейшую военную карту и был уверен, что там каждая стрелка означает не направление удара и контрудара теми или иными силами, а всегда именно войсковую армию. В советское время он писал в «Правде»: «Мы достойно вели себя на войне. Мы, солдаты, и весь наш многострадальный героический народ на века, на все будущие времена прославивший себя трудом и ратным делом». А после контрреволюции божился, что все мы от солдата до маршала «были очень плохие вояки да и быть иными не могли, ибо воевали в самой бездарной армии со времён сотворения рода человеческого». Раньше врал, будто мы громили немцев при соотношении потерь 10 к 1 в нашу пользу, а потом – то же соотношение в пользу немцев.
Кто ещё подписал? Конечно, Лев Разгон. Этот врал, как заведённый. Например, в своей книге «Непридуманное» подло придумал, будто Сталин в октябре 1919 года, когда Юденич подходил к Петрограду, приказал расстрелять «всех царских офицеров, которые зарегистрировались, а также много сотен бывших политических деятелей, адвокатов и капиталистов, не успевших спрятаться». Но на самом деле у Сталина и власти-то не было для таких приказов. Тогда главным лицом в городе был Зиновьев, только он и мог приказать. Да к тому же Сталина и не было в это время в Петрограде, он уехал оттуда 2 июля.
А уж как ликовал Лев Эммануилович и его друзья-единомышленники при известии о болезни Сталина: «Больной был ещё жив, а мы пили водку, провозглашали тосты за его смерть». А когда умер - «готовы были пуститься в пляс под траурный марш Бетховена». И плевать им было на то, что вся страна скорбила...
А вот ещё Борис Львович Васильев... Тот самый потомственный дворянин, живой классик, что в родстве сразу и с Пушкным, и с Толстым; тот, который о наших полководцах Гражданской и Отечественной войн визжит до сих пор: «Шаркуны!.. Тупицы!.. Дураки!..» Это кто же именно шаркун? Да хотя бы Буденный, прошедший в русской армии путь от рядового солдата до маршала, восьмикратный георгиевский кавалер (пять крестов и три медали), трижды Герой Советского Союза. Тот самый классик, что о Сталине говорит: «Тупица, дурак похлеще Гитлера!» От таких классиков приходится защищать даже Гитлера, ибо победа над дураком ничего не стоит. Тот самый фронтовик, у которого нет ни одной боевой награды – одни памятные да юбилейные.
Тут же и Григорий Бакланов... Увы, почивший классик, который однако перед смертью успел лишить национальности Маршала Малиновского, украинца, маршала Катукова, русского, и генерала Доватора, белоруса, - всех записал в евреи! За что Маргарита Львовна, дочь Доватора, сурово призвала классика к порядку в национальном вопросе.
Юрий Нагибин... Тот самый, у которого было шесть жен и ни одного ребенка, ибо, как признавался в дневнике: «Я по натуре – типичный паразит...» И видел он «кругом свиные рыла...» И уверен был, что «любовь к людям – это утрата любви к себе, это конец для художника». И потому для него «жалка, пуста и безмозгла горьковская барабанная дробь во славу человека!» Тот самый мизантроп, что доходил до «желания убить в поножовщине десять человек». Но однажды подвернулся желанный случай задавить на машине зайца и не смог, только оглушил, контузил. И разрыдался: «Не зайца жалко было, а себя. Раз в жизни решившись на такой определенный поступок, я не сумел довести его до конца...» Но жажда смертоубийства его не оставила. Тот самый, что считал: «трудно быть в России евреем, но куда труднее быть русским» и потому, вроде бы документально узнав под конец жизни, что он не еврей, а русский, заявил: «Я хочу назад в евреи». Тот самый, наконец, что так досадовал на Гитлера, не сумевшего захватить Москву.
Булат Окуджава... Тот самый, который негодовал: «Меня удручают размеры страны». Но передислоцироваться из огромной России в уютную Грузию, на родину отца, или в скромную Армению, на родину матери, почему-то не захотел. Тот самый, что с наслаждением смотрел по телевидению расстрел Дома Советов и гибель сотен взрослых и детей, в чём публично признался.
Александр Иванов... Тот самый пародист, который на вопрос корреспондента как раз тверской газеты, что для него самое характерное, совсем не пародийно ответил: «Пещерный антикоммунизм».
Юрий Карякин... Тот самый, который первым огласил их общую жажду уничтожить Мавзолей Ленина.
Кто ещё? Критик Валентин Оскоцкий... Тот самый воспитанник ВПШ при ЦК КПСС, комсорг «Литгазеты», парторг «Дружбы народов», активный автор «Правды», который после контрреволюции оглашал митинги воплем: «Россия – империя зла!»
Владимир Войнович... Тот самый, что уверял, будто его не приняли в Литературный институт, где чуть не половина преподавателей и студентов были евреи, именно потому, что посчитали за еврея. А я, говорит, вовсе не еврей, это моя матушка по недосмотру родителей родилась еврейкой.
Вот какая публика преобладала среди этих 42-х защитников демократии, предательство которых ныне оправдывает и защищает Дементьев. Среди подписей таких лжецов, приспособленцев и оборотней была вполне закономерна подпись ещё одного лжеца, приспособленца и оборотня – почётного гражданина Твери.
И почти все они лихо преуспели в кроваво-мутной воде демократии. Лихачев получил ворох больших премий, кучу первосортных орденов и возможность безоглядно врать по телевидению; Ахмадулину новая власть порадовала пятимиллионной премией президента, не говоря уж о косяке премий других; Астафьеву Горбачёв навесил Золотую Звезду Героя, а Ельцин издал его 15-томное собрание сочинений; и, конечно, он тоже обрел вороха и кучи; Бакланов – стал главным редактором толстого журнала и сопредседателем правления Союза писателей, членом Совета по культуре при президенте, да ещё Сорос отваливал ему миллионы долларов на контрреволюцию; Васильев при Горбачёве издал «Избранное» в 2-х томах с предисловием А. Дементьева, потом ещё двухтомник, а при Ельцине - два 5-томных собраний сочинений, стал почётным гражданином Смоленска, получил премию президента и пенсию президента; а сам Дементьев... Ну, это уж просто надоело. И остальных власть не обошла своей лаской.
Ныне из 42-х осталось человек десять-двенадцать. Некоторые рухнули сразу, словно под тяжестью содеянного. Первым, не прожив и трех месяцев, 31 декабря того же 1993 года умер Михаил Дудин. За ним 26 января 1994-го, меньше, чем через месяц, – Алесь Адамович. Через полгода, 19 августа – Роберт Рождественский. Через неделю после Роберта, 27 августа - Василий Селюнин... А потом они посыпались, как горох. До пришествия Путина дожили немногие.
И можно заметить, что большинство из 42-х – нерусские. А у некоторых русских жены - еврейки. Не исключено, что, как в случае с Дементьевым, жёны и давали согласие на подпись. Именно так, думается, произошло и с писателем-фронтовиком, Героем Социалистического Труда Михаилом Дудиным, жена которого Анна Фиш была дамой весьма деятельной. Возможно, так было и с Рождественским, жена которого Алла Киреева объявляет себя ныне «самой крупной антисоветчицей». Да, есть у нее нечто довольно крупное.
Деменьев пишет: «В злобной запальчивости В. Кириллов клеймит мои стихи о Святой земле». Что ж ты, Андрюша, меня в этом не упрекнул? Ведь я обильно цитировал эти стихи и беспощадно клеймил их, ибо ты врёшь: они вовсе не о Святой земле, а об Израиле, о чём говорят сами названия их: «Приехавший в Израиль», «Я в Израиле, как дома», «Я молюсь о тебе в иудейской стране», «Израильские пальмы», «Российские израильтяне», «Парижская израильтянка», «Прощание с Израилем» и т.п. Ничем святым тут и не пахнет.
«В. Кириллов, видимо, забыл, что наша христианская вера пошла оттуда». Из иудейского Израиля? Какая дикость! А пришло христианство на Русь не из Святой земли даже, а из Византии. Первый раз слышишь в 85 лет?
«Уж очень попахивает от слов В. Кириллова антисемитизмом». Ну, без этого они не могут. Стоит чуть задеть – сразу шьют антисемитизм. Критик Б. Сарнов, о котором мне пришлось сказать несколько скорбных слов в книге «О национальной кротости великороссов», тоже объявил меня антисемитом. А какие доказательства? Я, говорит, видел его по телевидению рядом с Анпиловым. Во-первых, кто доказал, что Анпилов антисемит? Во-вторых, неужели антисемитизм так заразен, что постоял рядом с антисемитом – и уже сам стал таким? А ведь других доказательств у Бени нет.
Дементьев, дружбан вышеназванных борцов за демократию, нахваливает себя:
В дружбе, в буднях быта
Завистью не болен.
Я живу открыто,
Как мишень на поле.
Да как же не болен завистью, коли имея кучу высших орденов, счёл нужным специально сочинить стишок о том, что вот иным давали Звезду Героя, а мне, певцу социализма, не дали. Что хотя бы это, как не зависть? Или вот писал: «Я стал похож на старого еврея». И здесь слышится зависть к тем, кто молод и кто не похож.
А кто тебе поверит, что «открыто живу»? Вот же на глазах притворяешься мишенью, которую-де решетят пули на учебных стрельбах. А на самом деле в тебя долгие годы палили не учебными пулями, а настоящими должностями, подлинными орденами, весомыми премиями... Но вот дождался и пальбы совсем другого рода... Терпи, мишень, деваться некуда.
В терновом венке революции
Грядет 17-й год.
Владимир Бушин