О ДОБЛЕСТИ, О ПОДВИГАХ, О СЛАВЕ…

Ровно в полночь впервые с оружием в руках Юрий Гагарин стал часовым у знамени. Этой чести он ждал давно. Стоял неподвижно, вслушиваясь в тишину ночного училища. У этого знамени стояли и те, чьи имена начертаны в Книге славы.

В ночном безмолвии они вдруг будто завели с ним разговор. Он почти видел их суровые лица, различал их голоса.

Громов: Что знаешь ты, парень, о мужестве летчиков?

Полбин: Знаешь ли, что почти каждый день в своей жизни мы берем с боя?

Серов: Что погибаем, недолюбив и не понянчив внуков?

Юмашев: Но людям остаются не только наши имена, наша слава — для людей.

Бахчиванджи: И не думай, что мы жалуемся на свою судьбу. Вернись к нам наши жизни, мы повторим их по-прежнему.

Девятаев: Нам и тебе повезло родиться на этой земле. Много знаменитых судеб дала наша Родина миру….

Гагарин слушал их, затаив дыхание.

Что же такое судьба летчика? Во имя чего такие жертвы?

Нелегкая задача — рассудить самому, чтобы потом твердо идти к цели. Тогда и кирзовые сапоги, и портянки, и солдатская шинель — это только начало, и привыкнуть к ним будет проще.

Опять к нему вернулся из славной галереи героев молодой генерал Иван Полбин.

Полбин: Спрашиваешь, во имя чего многие из нас погибли так рано? Во имя жизни. Не мы виноваты, что самолет превратился в орудие смерти. Я рано стал генералом. Строжайшим приказом запретили мне боевые вылеты. Что толкнуло меня на последний взлет?

Нужно было вылететь самому, чтобы не гибли люди в последние дни войны. Фашисты засели в дзотах и стреляли, стреляли, насмерть косили наших. Туда уже улетело много ребят — и не вернулось. Я не хотел посылать больше… Я знал, что сам-то их точно разбомблю. Я был опытней других. Всю войну летал на пикирующих бомбардировщиках. Накануне мы отпраздновали мое сорокалетие. У меня родилась дочь, которой я еще не видел. И она уже говорила: «Папа». Я был в ответе и за нее. Да, братец, жить я еще очень хотел. Но было дело, которое превыше всего. Дело, доверенное мне, генералу, народом. Понимаешь? Мне верили. Вот почему я вылетел, несмотря на запрет: «Полбину не летать».

Слушай, парень, я погиб в канун Дня Победы. Но я приблизил ее, может, на несколько минут и спас сотни жизней. Их тоже четыре года ждали матери, жены, любимые. Правда, моя дочь так и не увидела меня…

Готов ли ты к этому? Хорошенько подумай, прежде чем тебе доверят штурвал самолета…

Когда пришел разводящий с новым часовым, чтобы сменить его с поста, им улыбнулся человек, который сумеет достойно распорядиться жизнью.