ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На авансцене Каманин. Подходит Иванов.

ИВАНОВ. Звали?

КАМАНИН. Звал. Ты летчик, ты меня поймешь.

ИВАНОВ. Уж слишком вы высоко надо мной.

КАМАНИН. Тебя не взяли в отряд из-за анкеты. Слишком строптив был. Проблемы с позвоночником лишь удобный повод.

ИВАНОВ. Я догадывался.

КАМАНИН. Но я знаю, как ты летал... Мне нужен сейчас твой совет.

ИВАНОВ. Вряд ли наши мнения совпадут.

КАМАНИН. Почему?

ИВАНОВ. Вы давно уже не летчик. Вы начальник. Большой начальник. И вы не сможете нарушить правила игры.

КАМАНИН. А если цена слишком велика?

ИВАНОВ. Тем более. Вы же не захотите закончить свои дни... в лучшем случае безвестным старикашкой.

КАМАНИН. Тебя не зря боялись. Что говорят в отряде о неудаче со спутником?

ИВАНОВ. Обсуждают. По-разному.

КАМАНИН. Через три дня Королев будет проверять первую шестерку. Я должен назвать ему первого кандидата. Твое мнение как инструктора?

ИВАНОВ. Не мое это дело... Все хороши одинаково.

КАМАНИН. И все же.

ИВАНОВ. Если вас это действительно интересует...

КАМАНИН. Для того и начал разговор.

ИВАНОВ. Бондаренко.

КАМАНИН. Да ты что, свихнулся! Он же сопляк. Самый молодой. Да и в шестерке его нет.

ИВАНОВ. Вы же спросили мое мнение... На последних тренировках именно он был лучшим. Очень прогрессирует.

КАМАНИН. А ты знаешь, что он единственный привез из полка взыскание за пьянку?

ИВАНОВ. Вы спрашивали о лучшем. А в полку... я тоже пил. Только наказывают всегда только молодых. Для науки.

КАМАНИН. Хватит о нем... Что скажешь о Нелюбове?

ИВАНОВ. У вас вся власть.

КАМАНИН. Почему по-твоему весь отряд назвал первым Гагарина?

ИВАНОВ. А почему вы взяли в жены именно свою супругу?

КАМАНИН. Сравнил тоже. Я любил ее.

ИВАНОВ. То-то оно.

КАМАНИН. Королеву Гагарин, похоже, тоже понравился.

ИВАНОВ. Ну и не мучайтесь. Все равно ведь не вы, а Королев будет называть первого кандидата.

КАМАНИН. Я! Формально я должен назвать правительственной комиссии кандидатуру первого. Вернее, предложить.

ИВАНОВ. Понятно. Без согласия Королева ваше мнение не утвердят. В глупое положение попадать не хочется?

КАМАНИН. Не хочется... Ладно. Полчаса назад звонил зам. Королева. Главный очень переживает неудачу со спутником... Передай Поповичу – сбор отряда через тридцать минут в классе.

ИВАНОВ. Есть. Разрешите идти?

КАМАНИН. Иди. Иванов уходит. С такими делами могут и полет перенести, а эта тянучка способна все жилы вытянуть. Надо что-то решать. Задумался.

Затемнение. Затем в свете кабинет Королева, который разговаривает по телефону.

КОРОЛЕВ. Да, понимаю... Я докладывал Центральному Комитету о том, что поставленную перед нами задачу, мы выполнили бы и в более короткие сроки. Но уж коль принято такое решение, я его не в праве отменять... Да. В этом нет никаких сомнений... Сложности есть, но они преодолимы... Нет... Уложимся в срок. Входит Каманин. Обязательно передам. До свидания.

КАМАНИН. Разрешите, Сергей Павлович? Добрый день.

КОРОЛЕВ. Добрый? Хорошо бы. Зачем пожаловал?

КАМАНИН. Да я, собственно...

КОРОЛЕВ. Я согласился принять тебя, если будешь выступать покороче. Время дорого.

КАМАНИН. Видите ли, мы тоже понимаем, что неудачи неизбежны...

КОРОЛЕВ. Нет, генерал. Это большие умники выдумали удобную формулировку для оправдания собственной лени, а то и элементарной безграмотности. Настоящий конструктор должен знать какую технику он создает. Иначе на кой черт заниматься этим делом.

КАМАНИН. Но это не исключает отказов техники.

КОРОЛЕВ. Не исключает. Отказ возможен, но он не может опорочить всю, правильно создаваемую, систему. Если это результат ошибки разработчика, тогда ему надо забыть о своей работе!!

КАМАНИН. Не волнуйтесь, Сергей Павлович.

КОНСТРУКТОР. Входя. Сергей Павлович, все-таки в сложившейся обстановке лететь должен инженер. Ребята горят желанием...

КОРОЛЕВ. Не сгорят. И хватит об этом. Если еще раз вспомнишь, выгоню. А ты, генерал, как договаривались, готовь своих к экзамену. Ничего не меняется, кроме сроков.

КАМАНИН. Да ребята вроде готовы. Как школьники в приемной сидят. Вся первая шестерка.

КОРОЛЕВ. Что!? Да, недооценил я тебя. Конструктору. Результаты анализа через два часа. Конструктор уходит. Зови ребят.

Каманин приглашает Гагарина, Титова, Нелюбова, Николаева, Попович, Быковского.

КАМАНИН. Мы постараемся вас не задержать.

КОРОЛЕВ. Выглядите вы неплохо.

ПОПОВИЧ. Товарищ Главный Конструктор, первая группа цикл подготовки к космическому полету завершила. Все здоровы. Готовы к выполнению задания. Королев здоровается со всеми космонавтами.

КОРОЛЕВ. У Гагарина тоже нет возражений?

ГАГАРИН. Нет. К полету готов... В корабль верю.

КОРОЛЕВ. Это после вчерашней то аварии?

ГАГАРИН. Мы уверенны, Сергей Павлович, что, если бы на корабле был человек, он смог бы предотвратить аварию.

КОРОЛЕВ. Вот как?... Может быть, вы и правы.

ПОПОВИЧ. У нас нет сомнений в успехе предстоящего полета. Возможные действия в чрезвычайных обстоятельствах нами уже отработаны... Королев смотрит на Гагарина, затем на Нелюбова.

ГАГАРИН. Мы умеем управлять кораблем. Это главное.

НЕЛЮБОВ. Справимся, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Садитесь. Все рассаживаются. Что ж. Я рад, ребятки. Рад. О многом хочется поговорить с вами, но... Вы должны помнить, что ваша подготовка на этом далеко не заканчивается. Она будет продолжаться и до старта, и после приземления, и после других космических полетов. И все это время вы должны будете тренироваться и учиться. Тренироваться и учиться! Выполнение больших задач в будущем потребует и более обширных знаний.

ТИТОВ. Сергей Павлович, надоела нам эта канитель. Скорее бы в полет.

КОРОЛЕВ. Ну вот. Я им про учебу, а они мне про скачки.

ТИТОВ. Сергей Павлович, учиться мы будем. Даже обговорили в отряде этот вопрос. Большинство высказалось за академию имени Жуковского.

КОРОЛЕВ. И учиться вы будете. И страх вам не ведом. Да вы, братцы, находка конструктора! Не много ли достоинств?

ТИТОВ. О недостатках говорить опасно.

КОРОЛЕВ. И все же?

ТИТОВ. Мы много в своем кругу говорим об опасности, о страхе перед неведомым. Настолько много, что уже привыкли к ним, порой кажется, что их и не существует. Но ведь они есть. И, наверное, когда реально встретятся в полете, нам будет труднее их преодолевать.

ГАГАРИН. Нужно признать, что наши преподаватели много и плодотворно пугали нас.

НИКОЛАЕВ. А вообще, Сергей Павлович, мы думали вас успокоить.

КОРОЛЕВ Меня?

БЫКОВСКИЙ. Хотели сказать, что мы не Жучки. Вас не подведем. В общем,... заверить и прочее.

КОРОЛЕВ. Ясно. Что ж. Будем считать, что обе стороны свои задачи выполнили... Я ведь тоже хотел вас успокоить... У вас есть ко мне вопросы?

НЕЛЮБОВ. У нас он всегда один – когда полетим? Говорят, что американцы готовят такой полет на декабрь нынешнего года.

ГАГАРИН. Неужто пропустим их вперед?

БЫКОВСКИЙ. Тем более что мы теперь уже все знаем, все умеем...

КОРОЛЕВ. Политики... Мы сами планировали полет на декабрь. Но рисковать человеком я не имею права. Есть и соответствующее решение Центрального Комитета. Так что месяца на три сдвинемся вправо... А насчет американцев... Неприятно будет, но я сам их поздравлю с успехом.

КАМАНИН. Первый спутник они тоже планировали запустить первыми.

КОРОЛЕВ. Вот именно. Кстати, для вас есть информация. На третьем корабле устанавливалась специальная аппаратура. Она зарегистрировала мощную вспышку на солнце. Полет в такой момент без защитных средств опасен. Но система защиты корабля для таких случаев разрабатывается и уже почти готова. Мы получили много и другой ценной информации.

КАМАНИН. Может быть, пришлете специалиста, который подробнее расскажет об этом.

КОРОЛЕВ. Завтра будет.

КАМАНИН. Спасибо.

КОРОЛЕВ. Спасибо и вам за визит. Я доволен вами и всегда рад видеть. Но сейчас... Все встают. До свидания. Прощается со всеми.

ВСЕ. До свидания, Серей Павлович. Уходят.

Затемнение. Затем на авансцене Каманин и Помощник.

ПОМОЩНИК. Что нового сказал на встрече Королев?

КАМАНИН. У него один разговор – о полете. Рад хорошей подготовке ребят.

ПОМОЩНИК. И никаких сомнений в выполнении программы?

КАМАНИН. Нет. Он готов, по-моему, и ускорить процесс.

ПОМОЩНИК. Ладно. Спустимся на грешную Землю. Я привез вам новую информацию. Правительство решило создать специальный стол заказов для космонавтов. И для летавших, и для не слетавших пока. Конечно, разница между ними есть, но это уж вы сами внутри между собой разберетесь. А мы посмотрим, как вы это сделаете. Естественно после начала полетов.

КАМАНИН. А снабжение жителей будущего городка?

ПОМОЩНИК. Не надо забегать вперед. Городок пока в проекте.

КАМАНИН. В закрытом городке легче наводить порядок.

ПОМОЩНИК. А ведь вы правы. Мы подумаем, как ускорить решение данного вопроса... Продолжим. Летавшим космонавтам будет дано дополнительное право заказывать по госцене все, что им, возможно, нужно будет для международного приема в своем доме. Будут же у них гости из-за рубежа. Конечно, им помогут в организации мероприятия, н кое-что они должны будут сделать сами. Пусть готовятся к международной деятельности. Если нужно, курс международного этикета прочтут специалисты из дипломатической академии.

КАМАНИН. Каким будет контроль?

ПОМОЩНИК. Разным. Но в основном полагаемся на вас и работников политического отдела. Я понимаю. Вы полностью доверяете своим летчикам, но выход на международную арену дело слишком тонкое. У нас не должно быть здесь разногласий.

КАМАНИН. У меня и в мыслях не было чего-нибудь подобного.

ПОМОЩНИК. Вот и хорошо. Кстати, вас мы приравниваем к летавшим космонавтам. Могу посоветовать – всегда заказывайте в три раза больше, чем надо. Ни продукты, ни вещи не пропадут. И еще. В будущем космонавтам предстоят частые зарубежные командировки. Соответствующие люди будут, конечно, всегда с ними рядом и помогут. Но основная забота ляжет на вас. Вы будете и нянька, и прокурор. Ну и все шишки на вас свалятся. А посему...

КАМАНИН. Я все понял.

ПОМОЩНИК. Я рад, что вы меня понимаете. Карпов не прошел вашей школы, и потому старайтесь особо его не привлекать к решению сложных вопросов взаимоотношений людей. Он сделает свое дело и уйдет.

КАМАНИН. Он хороший специалист.

ПОМОЩНИК. Верно подмечено. Но он неудачный руководитель Центра подготовки космонавтов. В некотором роде он в спешке, случайно оказался на этой должности.

КАМАНИН. Значит, главным в решении всех вопросов будет мое мнение?

ПОМОЩНИК. Да. И мой откровенный разговор с вами подтверждает это. Я не думаю, что у нас с вами будут какие-нибудь разногласия. Кстати, как вы думаете – жена Гагарина, жены других космонавтов любят подарки?

КАМАНИН. Она идеалистка большая, чем он сам. А, в общем, все они разные, но обычные люди.

ПОМОЩНИК. Бедновато они одеты. А ведь будут поездки за рубеж, приемы... Подумайте над этим и приезжайте с предложениями. Всех взять на гособеспечение мы не сможем. Но подумать над этим нужно уже сейчас. Мы вас поддержим.

КАМАНИН. Хорошо.

ПОМОЩНИК. Да, чуть не забыл. В будущий список награжденных обязательно включите жену первого космонавта.

КАМАНИН. Но ведь неизвестно кто полетит.

ПОМОЩНИК. Потому и я фамилии не называю. Но орден, я думаю, она принять не откажется. А насчет первого... Королев выбрал уже своего кандидата?

КАМАНИН. На девяносто девять процентов.

ПОМОЩНИК. У вас есть возражения?

КАМАНИН. Я так понимаю, что их не будет.

ПОМОЩНИК. Вот и хорошо. Мы не хотим, чтобы вокруг этого вопроса была острая борьба. Нам это не нужно. Требуется единство взглядов.

КАМАНИН. Борьбы не будет. Можете считать этот вопрос решенным.

ПОМОЩНИК. И последнее. Надо озаботиться о родственниках космонавтов. Напишите соответствующие письма в областные комитеты партии. Родина чтит не только своих героев, но и их родителей.

Затемнение. Затем на авансцене Королев. Он в тревожном ожидании. В глубине сцены строгий порядок предстартовой подготовки. Подходят сотрудники.

1 СОТРУДНИК. Сергей Павлович, ракета на старте. Все системы проверены.

КОРОЛЕВ. Хорошо.

2 СОТРУДНИК. Все пункты связи готовы отслеживать полет.

3 СОТРУДНИК. Москва запрашивает о состоянии здоровья космонавта.

КОРОЛЕВ. Передайте, что хорошее. Сотрудники уходят.

КАМАНИН. Подходит. Сергей Павлович, я настаиваю на том, чтобы Гагарину не сообщали предварительно тот набор цифр, или как у вас говорят логический замок, который ему предстоит набрать на пульте управления кораблем.

КОРОЛЕВ. Зачем же повторяться. Я знаю ваше мнение и мнение медиков. Но я не верю в сумасшествие космонавта на орбите!

КАМАНИН. Но большинство специалистов придерживается другого мнения.

КОРОЛЕВ. И ни один! Понимаешь – ни один не дал мне ни одного факта в подтверждение этой гипотезы... Ну, хорошо. Если ты так настаиваешь, мы с тобой принимаем решение, и даем команду прекратить подготовку к старту. И до тех пор, пока медики не дадут мне гарантий в безопасности полетов человека в космос, полета вообще не будет. Договорились?

КАМАНИН. Нет. Лететь необходимо, но соблюдая все возможные меры предосторожности.

КОРОЛЕВ. Ты боишься принять решение?

КАМАНИН. Это не мои вопросы.

КОРОЛЕВ. Вот и вопросы кода не твои. В конечном итоге за все буду отвечать я... Особенно в случае неудачи. Тут вы все как крысы разбежитесь.

КАМАНИН. Что ж. Я обязан был вас предупредить о своей позиции.

КОРОЛЕВ. Спасибо. Каманин уходит. С другой стороны подходит Гагарин.

ГАГАРИН. Я не опоздал, Сергей Павлович?

КОРОЛЕВ. Нет, сынок... О чем ты сейчас думаешь?

ГАГАРИН. О будущем... О настоящем... Во всех газетах утверждают, что главная цель космических полетов, это несомненная польза в развитии народного хозяйства...

КОРОЛЕВ. Ты сомневаешься в этом?

ГАГАРИН. Нет. Это уже даже сегодняшний день космонавтики. Но ведь скоро он станет вчерашним... Сергей Павлович, почему мы мало говорим о главном – о том, что ждет нас впереди?

КОРОЛЕВ. Мало?... А как ты сам определяешь это главное?

ГАГАРИН. Циолковский сказал, что человечество не останется вечно на Земле. Оно улетит к другим мирам. Разве это не гениальное предсказание!?

КОРОЛЕВ. Рад за тебя.

ГАГАРИН. Увеличение численности населения, истощение полезных ископаемых... ведь это тоже реальность!

КОРОЛЕВ. Ты. Я. Наш народ. Наша страна. Это тоже реальности нашего мира. Их много и каждую нужно учитывать во всех расчетах, Юра. Без хорошего фундамента не будет здания. Не торопишься ли ты строить здание будущего?

ГАГАРИН. Но ведь мысль всегда должна опережать свершения. К будущему надо готовиться сейчас, чтобы не опоздать.

КОРОЛЕВ. Это верно. Но сначала надо навести порядок на Земле в настоящем. Иначе с чем лететь в другие миры?

ГАГАРИН. А я думаю, что потомки осудят нашу неторопливость.

КОРОЛЕВ. Может быть, ты и прав... А сейчас скажи. Ты боишься чего-нибудь?

ГАГАРИН. И да, и нет... Боюсь господина случая...

КОРОЛЕВ. От этого не застрахован никто. Но запомни! Что бы ни случилось, все силы нашего разума будут немедленно отданы тебе!...

ГАГАРИН. Я и не сомневался в этом, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Ты слетай, Юра. Спокойно слетай. И больше ни о чем не думай. Остальное потом сладится. А пока отдохни...

Затемнение. Затем в свете комната отдыха в домике космонавтов. Входит Гагарин.

ГАГАРИН. Спать. Последний сон перед стартом... осматривается. Спать... Идет к кровати. Задумался.

Затемнение. Затем в свете на авансцене Гагарин и Валя.

ГАГАРИН. До моего отъезда осталось полчаса...

ВАЛЯ. Ты не забыл ничего?

ГАГАРИН. Что? Ах да... твой подарок, вечное перо.

ВАЛЯ. Хорошая примета. Пусть подождет тебя дома.

ГАГАРИН. Еще неизвестно окончательно кто полетит.

ВАЛЯ. Я знаю... Лети спокойно... Мы выдержим...

ГАГАРИН. Ты торопишь меня?...

ВАЛЯ. Останься.

ГАГАРИН. Но ведь... Прости. Я глуп. Прости...

ВАЛЯ. А если я очень попрошу... Юрий удивлен. Если будет возможность... Не рискуй понапрасну...

ГАГАРИН. Я... постараюсь.

ВАЛЯ. Валя... Бондаренко... Он умер в госпитале от ожогового шока.

ГАГАРИН. Причины знаешь?

ВАЛЯ. Пока комиссия не может разораться.

ГАГАРИН. Выходит не спасли... Мне вчера по секрету сказали. Так что не переживай, что выдала тайну.

ВАЛЯ. Извини. Все берегут ваши нервы.

ГАГАРИН. Не волнуйся. Моя очередь придет в глубокой старости... Как его жена?

ВАЛЯ. Плачет... Но мы всегда рядом... За сыном присмотрим... У меня никогда не было седины. Даже когда умер папа... А вот сегодня нашла.

ГАГАРИН. Она украшает тебя.

ВАЛЯ. Враки. Враки, Юра. Она старит.

ГАГАРИН. Я люблю тебя.

ВАЛЯ. Ты не слушай меня и будь спокоен.

ГАГАРИН. У тебя не будет больше седин. Обещаю! Не будет! Обнимает Валю, прощаясь.

ВАЛЯ. Удачи тебе.

Затемнение. Затем в комнате отдыха Гагарин. Задумался. С разных сторон вместе и поочередно, з темноты выступают родные, знакомые, товарищи по учебе и службе. Все задают один и тот же вопрос.

ВОПРОС. Готов ли ты?... Готов ли ты?...

Гаснет и загорается свет.

В центре Гагарин. Он подтягивает стропы парашюта, откидывает защитное стекло гермошлема.

ГАГАРИН. Земля! Вот теперь все действительно позади! Подбегают женщина с девочкой.

ДЕВОЧКА. Дяденька, вы космонавт? Это про вас по радио говорили?

ГАГАРИН. Космонавт. А вот насчет радио не слышал. Может быть и про меня. Как тебя зовут курносая? Слышны звуки автомобильных моторов.

ДЕВОЧКА. Нюра.

ГАГАРИН. А телефон у вас далеко?

ДЕВОЧКА. Километров пять в сельсовете. Подбегают люди.

КРИКИ. Ура!!... Вот это по нашему!... Качать его...

ГАГАРИН. Товарищи, мне срочно нужен телефон.

ГОЛОС. Васька, где твой мотоцикл? Человеку срочно надо. Появляются Королев, космонавты журналисты.

ГАГАРИН. Сергей Павлович, все в порядке.

КОРОЛЕВ. Спасибо, сынок! Спасибо!

ГОЛОС. Москва! Москва передает сообщение ТАСС!

ГОЛОСА. Ура!!

ГАГАРИН. Спасибо вам, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Их благодари. Народ. Без них не было бы и нас с тобой! Спасибо вам, люди!

ГАГАРИН. Спасибо... Спасибо всем!

ГОЛОСА. Теперь на Луну... Даешь Марс...

КОРОЛЕВ. Ну, скажи – разве можно с таким народом ограничиваться рамками Земли?! Ты прав, сынок, мы полетим к другим планетам.

ГАГАРИН. Человечество е останется вечно на Земле!!

Стоят в радостном ожидании, всматриваясь в космос, Королев и Гагарин. А вокруг, разрастаясь , заполняет все пространство марш космонавтов... Постепенно музыка стихает, уходят люди... Остаются Королев, Гагарин, Каманин, Титов.

КОРОЛЕВ. Что ж. Фанфары кончились. И времени у нас мало. Пора переходить к делу.

ГАГАРИН. Что-нибудь случилось, Сергей Павлович?

КОРОЛЕВ. Я пока сам еще не во всем разобрался. Но время действительно торопит. Генерал, начинайте.

КАМАНИН. Юрий Алексеевич, завтра у вас пресс-конференция по результатам полета. Вот в связи с этим нам надо кое-что уточнить.

ГАГАРИН. Я все очень хорошо помню. Расскажу, как было, что видел, что чувствовал.

КАМАНИН. А вот этого как раз и не требуется. Надо прежде всего помнить об интересах страны, государственной тайне...

ГАГАРИН. Не понимаю.

КАМАНИН. Вы должны будете сообщить корреспондентам о том, что приземлялись в корабле, а не на парашюте...

КОРОЛВ. Вернее в спускаемом аппарате. Корабль как таковой прекратил свое существование на орбите.

ГАГАРИН. Но ведь в печати наверное уже говорилось о парашюте... А женщина с девочкой?... Они же видели!

КАМАНИН. Об этом не волнуйся. В газетах нет ничего. Женщине мы все объяснили. Вообще вся печать будет подкорректирована. Это не сложно.

ГАГАРИН. Слишком уж все неожиданно.

КАМАНИН. Пора привыкать, Юрий Алексеевич к большой политике. Давайте рассуждать здраво. Ведь теоретически вы же могли приземлиться в возвращаемом аппарате?

ГАГАРИН. Теоретически конечно мог.

КАМАНИН. Ну, вот видите. А мы должны думать о престиже страны. Вам ведь дали право выбирать способ приземления. И вы выбрали. А могли бы вам и приказать.

ГАГАРИН. И нашли бы отбивной бифштекс...

КОРОЛЕВ. Ну, право, Юрий Алексеевич. Там прекрасные амортизационные кресла.

ГАГАРИН. Я видел этот шарик после приземления. Это не самолет на живот посадить!

КОРОЛЕВ. Не думал, что с вами так трудно будет разговаривать. Это ведь я приказал показать вам шарик, чтобы вы все правильно поняли. Не скрывал... Почему не сказали о своих сомнениях перед стартом?

ГАГАРИН. Разве я не выполнил задание? Я побеспокоился о себе? Хотя, как я понимаю, борьба за свою жизнь тоже одно из заданий испытателя.

КАМАНИН. Никто ни в чем вас не обвиняет.

ГАГАРИН. Тогда зачем завершать полет обманом?

КАМАНИН. Юра... Юрий Алексеевич!... Тут вот какое дело. Испытания посадки в шарике нам все равно надо будет провести. Это дело ВВС. Если ты этого не сделал, то следующему это будет вменено в обязанность. А уж потом кто как захочет... Нам нужна бумажка.

ГАГАРИН. Выходит что...

КАМАНИН. Выходит что так, Юрий Алексеевич. Я не каннибал. Отбивных человеческих мне не надо. Мы на весь мир прокукарекали о посадке человека в корабле. Так что не надо давать повод врагу позлорадствовать. Пусть о своих бедах думают.

ГАГАРИН. И садиться в корабле Герману?

КАМАНИН. Садиться.

ГАГАРИН. Или... соврать вместо меня?

КАМАНИН. Если побоится сесть. А приказ такой ему уже будет. Первому поверят сразу. Второго будут пытать.

ГАГАРИН. А ведь я все принял за чистую монету. Вы же сами мне рекомендовали воспользоваться парашютом, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Советовал. Я не убийца. Но и не самоубийца. На корабле нет еще двигателей мягкой посадки. Не успели. А амортизационные кресла помогают только манекену. Перед вами я это признаю честно. И я хочу, чтобы Герман Степанович и другие ваши товарищи были живы. Но тогда возникает вопрос о необходимости прервать программу полетов на некоторое время.

ГАГАРИН. Это единственная ваша просьба?

КОРОЛЕВ. К сожалению, нет. И поймите. Это не лично моя просьба или Никола Петровича. В дальнейшем никто с вами разговоров вести не будет. И ошибок никто не простит. Каждый разбор будет на уровне Центрального Комитета. Вам придется много думать, прежде чем что-то сказать.

КАМАНИН. Мы любим вас, Юрий Алексеевич. Не хочется, чтобы с первых дней у вас лоб был в шишках. Пусть они достанутся другим.

ГАГАРИН. Хорошо. Я понимаю, что все это нужно для пользы общего дела.

КОРОЛЕВ. Вот и хорошо. Могу твердо сказать, что к следующей серии кораблей двигатели мягкой посадки будут. И еще... В печати уже сообщили, что все системы корабля от старта до посадки работали без замечаний. На пресс-конференции это нужно будет подтвердить.

ГАГАРИН. И даже о тех двух минутах, когда я был между жизнью и смертью?! О минутах, когда запоздало разделение орбитального блока и спускаемого аппарата! Да я ведь с жизнью распрощался в эти минуты!... Я понимаю, что можно заткнуть рот одному журналисту. Но об этих минутах знали все, кто участвовал в обеспечении полета. Вы и их заставите врать?

КАМАНИН. Это не ваши проблемы, Юрий Алексеевич. Около семи тысяч человек представлены за ваш полет к награждению медалями и орденами. Если хотите, мы можем отозвать представления. Но право, люди заслужили свои награды. Зачем же из-за случайностей... К тому же мы и не заставляем вас врать Своим товарищам вы будете говорить только правду. Опыт надо передать в полном объеме. Правду должны знать и конструкторы, которые должны разобраться в ваших замечаниях. Есть же военная тайна, служебная тайна... Но мир должен жить спокойно и быть уверенным, что наша техника лучшая в мире... Ведь вы уверенны в том, что все замечания будут устранены?

ГАГАРИН. Уверен.

КОРОЛЕВ. Это главное. Да ивам легче. Не запутаетесь в каверзных журналистских вопросах. Нечего полоскать по миру наше, даже грязное, белье.

ГАГАРИН. Я все понял.

КАМАНИН. И последнее. В основе всех наших предложений лежат рекомендации Центрального Комитета нашей партии и личные пожелания Никиты Сергеевича и Леонида Ильича.

ГАГАРИН. Я все понял, Николай Петрович.

КАМАНИН. Спасибо. О некоторых деталях тебе расскажет Герман. Обнимет Гагарина. Уходит с Королевым.

ГАГАРИН. Ты знал обо всем?

ТИТОВ. С бумагами меня познакомили после твоего старта... Каманин до последнего рассчитывал предложить первым меня. Но Сергей Павлович оказался более прозорливым политиком. Учел даже твою улыбку.

ГАГАРИН. Да иди ты...

ТИТОВ. Я сначала обиделся, а потом понял, что они правы. Нервы у меня похуже твоих будут...

ГАГАРИН. О чем ты?

ТИТОВ. Думаешь меня зря пригласили на эту беседу?... Чтоб не мучиться повторным убеждением, если с тобой не все гладко пойдет. Зря старались. Я и так все условия выполнил бы. В нашей семье идея, верность партии были смыслом жизни. Я рано понял, что это такое, Юра.

ГАГАРИН. Не думал, что так будет.

ТИТОВ. Пай мальчик. А ты думаешь Королев не обидно, что о нем никто в мире не знает? А ты шпана смоленская, никто до сих пор по сути, за один час на весь мир засверкал. Ему тоже нелегко... Тебе действительно надо сейчас хорошо думать, прежде чем что-то сказать. И, прежде всего, познакомиться с официальными заявлениями правительства.

ГАГАРИН. Почему?

ТИТОВ. Я понял, что ты управлял кораблем. Даже совершал маневры.

ГАГАРИН. Да что они совсем... Это же только теоретические возможности.

ТИТОВ. Крест первого тебе нести всю жизнь.

ГАГАРИН. Умник. Настоял бы и сам полетел.

ТИТОВ. Со второй позиции легче на обгон идти. Дальше тебе будет еще труднее. Прошу – не торопись с принятием решений.

ГАГАРИН. Да уж куда теперь спешить.

ТИТОВ. Я думаю, что этот разговор был только началом. Лучше тебе кое-что узнать от меня. Ты много для меня сделал в трудную минуту. Другие могут те же факты преподнести тебе в гораздо более искаженном виде. Захотят сделать тебе больно.

ГАГАРИН. Да уж куда больнее!

ТИТОВ. Например. Твой рекорд высоты, дальности и скорости можно зарегистрировать только в луче посадки космонавта на Землю в корабле. Международная федерация при посадке с парашютом не зафиксирует космический полет как таковой. У американцев появился бы шанс.

ГАГАРИН. Вот оно что... И управление кораблем и научные эксперимент... это все оттуда же?

ТИТОВ. Почти. По плану у американцев через две-три недели старт. В программе управление космически кораблем и посадка в нем.

ГАГАРИН. Но ведь Сергей Павлович сказал, что это будет не скоро.

ТИТОВ. Он так хочет. А американцы хотят другого. В хвосте плестись никто не хочет... Есть тут и много других причин. Я пока был на пункте управления полетом, многого наслушался. Все почему то откровенными стали. Эйфория успешного полета что ли. Но понял я очень многое из нашей кухни. Потом расскажу подробнее.

ГАГАРИН. Ты хочешь сказать, что это еще не все?

ТИТОВ. Не все.

ГАГАРИН. И ты готов приземлиться в корабле?

ТИТОВ. У меня небогатый выбор. Это ты у нас сейчас мировая величина. Ты представляешь, что меня ждет, если я откажусь от предложенной программы полета!?

ГАГАРИН. Извини. Вопрос решен и хватит об этом.

ТИТОВ. Договорились. Давай обсудим возможные варианты ответов.

Титов протягивает руку Гагарину. Их рукопожатие снова сопровождается маршем космонавтов, который на этот раз звучит медленнее и с явным оттенком грусти.

ЗАНАВЕС.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.