3.2. «О мерах борьбы со скрытым дезертирством…»

3.2. «О мерах борьбы со скрытым дезертирством…»

Возвращаясь в исходную точку настоящей главы, к обсуждению и корректировке тех выводов и оценок действий советской авиации, которые были даны в «Мирно спящих аэродромах», следует обратить особое внимание на пункт 14 (к слову говоря, именно он вызвал и наибольшее возмущение публики). «На тех участках фронта (Белоруссия, Прибалтика), где наземные войска противника нанесли главный удар, началось паническое «перебазирование» в тыл, фактически представлявшее собой массовое дезертирство».

Эта формулировка нуждается в серьёзной правке. Во-первых, изучение первичных документов показало, что паническое «перебазирование» имело место и в полосе Юго-Западного фронта (на Украине), причём даже на тех направлениях, где темп наступления немецкой пехоты был достаточно низким. Второе и несравненно более важное уточнение относится к тому, что паническое «перебазирование» первых дней войны было всего лишь одним из многих проявлений массового СКРЫТОГО дезертирства.

Разумеется – скрытого. Такова уж специфика авиации. Дезертирство открытое – это в пехоте, это когда мобилизованный колхозный мужик, услышав команду «Вперёд! В атаку!», бежит, но не вперёд, а назад. С ним (с мужиком этим) всё понятно, и заградотряд имеет чёткие инструкции, что в этом случае надо делать. И не сказать, чтобы ничего подобного в авиационных частях не было вовсе – было, а как же иначе? Берём, например, доклад «Потери личного состава наземных частей ВВС Западного фронта с 22.6 по 01.12.41 г.». Убито – 141 человек, ранено – 130, пропали без вести – 2457. И ещё 568 человек убыли из наземных частей ВВС фронта «по другим причинам» (так в тексте документа). (373)

Впереди у нас ещё много документов, но, прежде чем вернуться к серьёзным аргументам и фактам, предлагаю на несколько минут отвлечься в «альтернативную историю». Вот интересно – что бы было с армией, если бы солдата, потерявшего свою винтовку, отправляли?.. Не в трибунал отправляли, а в глубочайший тыл, «на переучивание и переформирование» (как это сплошь и рядом было с лётчиками и целыми полками, потерявшими свою «матчасть» за пару дней). Сколько бы тогда винтовок было потеряно? И на каком меридиане находилась бы в такой «альтернативной реальности» линия фронта к осени 41-го года?

Авиация (как и любой другой технически сложный род войск) создаёт многочисленные возможности для скрытого, почти недоказуемого дезертирства. Существует множество причин и поводов для того, чтобы самолёт не поднялся в воздух: нет горючего, нет стартёра, нет компрессора, нет бензозаправщика, нет связи с высшим штабом, нелётная погода, размытая дождём грунтовая ВПП, заваленная снегом бетонная ВПП и, наконец, самая универсальная причина – самолёт временно неисправен. Внимательный читатель, надеюсь, помнит, что в первом томе этого исследования мы подробно рассматривали феномен «аварийного сброса» – это когда с началом боевых действий количество исправных самолётов резко, скачкообразно сократилось – даже там, где ещё не было ни одного налёта вражеской авиации на аэродромы.

Строго говоря, первым по счёту (и самым массовым по масштабу) проявлением «скрытого дезертирства» следует признать уже тот факт, что группировка фронтовой авиации (без учёта ДБА и ВВС флотов), насчитывавшая к началу войны более 6,5 тыс. боевых самолётов, за 9 дней июня выполнила всего 15 тыс. вылетов[49]. И это в сухом и жарком июне, при продолжительности светового дня в 16 – 18 часов. Для сравнения отметим, что два месяца спустя ВВС Западного фронта, от которых к тому моменту остались рожки да ножки (77 истребителей, 12 штурмовиков и 89 бомбардировщиков, в том числе – 39 устаревших ТБ-3), с 16 августа по 26 сентября произвели 7266 самолёто-вылетов. (380)

А бывают ведь и ещё более диковинные формы «скрытого дезертирства». Вот, например, 15-й истребительный авиаполк, один из старейших и опытнейших в ВВС Красной Армии. 22 июня полк выполнил 202 боевых вылета (по крайней мере, такая цифра стоит в докладе штаба полка). 202 вылета силами одного полка – это абсолютный рекорд первого дня войны. Да, в этом полку было чему летать (56 лётчиков, 84 самолёта), но всё равно – цифра произведённых вылетов оглушительная. Вот только куда же они летали?

15-й ИАП – это ВВС Северо-Западного фронта. Того самого, бомбардировщики которого с утра и до вечера атаковали моторизованные колонны немецких войск и беспощадно уничтожались истребителями Люфтваффе. Ни одного вылета на прикрытие бомбардировщиков 15-й ИАП не выполнил (хотя именно эта задача была поставлена перед полком приказом командующего ВВС фронта). Ни одного вылета на штурмовку забитых под завязку немецкими самолётами аэродромов в «сувалкском выступе» 15-й ИАП также не сделал.

Может быть, он прикрывал свои наземные войска? Полк базировался на аэродромах Каунас и Поцунай, а в 60 км (7 – 8 минут полёта) к югу от Каунаса расположен город Алитус, рядом с которым днём 22 июня произошёл танковый бой (как утверждают некоторые товарищи – «первое танковое сражение войны»). История эта в последние годы стала предметом пристального внимания специалистов, многие подробности боя выяснены – вот только никаких следов того, что советские истребители прикрывали с воздуха 5-ю танковую дивизию, пока не обнаружено (зато следы от бомбового удара немецких самолётов по позициям 5-й тд видны были ещё многие годы).

Остаётся последнее из реалистичных (мы же не станем утверждать, что все эти «202 вылета» появились в отчёте с потолка?) предположение – 15-й ИАП весь день оборонял собственные аэродромы. Дело нужное (хотя и не для него придумана истребительная авиация), только где же результат? 202 вылета – это непрерывное патрулирование над аэродромом десятков истребителей, в таких условиях и летучая мышь не могла бы проскочить к Каунасу, однако уже в семь часов вечера полк стремительно перебазируется на аэродром Грузджяй, т.е. на 130 км в тыл, оставляя при этом на аэродромах Каунас и Поцунай 42 истребителя, «уничтоженных на аэродроме и сожжённых при эвакуации…».

Отдельный, частный, нетипичный случай? Возможно. Поэтому перейдём к более масштабному примеру. 43-я ИАД, одна из лучших, а после разгрома первых дней войны – практически единственное боеспособное соединение истребительной авиации на Западном фронте, и командир (генерал-майор Захаров, ветеран трёх войн, будущий Герой Советского Союза) отнюдь не из худших… На третьей странице многократно упомянутого выше докладе «О боевой работе 43-й авиадивизии за 6 месяцев войны» читаем: «Выполняя боевые задачи, 43-я авиадивизия произвела 4726 самолёто-вылетов». Из уважения к заслуженным людям названное в докладе количество сбитых самолётов противника не читаем, пропускаем и сразу переходим к сведениям о собственных потерях: «За этот же период (т.е. с 22 июня по 10 августа. – М.С.) 43-я авиадивизия в воздушных боях и от огня ЗА потеряла 33 самолёта». (374)

Поделив одно на другое, мы получаем совершенно ошеломляющую цифру в 143 вылета на один сбитый в воздухе самолёт! Если же подойти к делу аккуратнее (т.е. пересчитать на калькуляторе сводки потерь за тот же период по полкам дивизии), то выясняется, что потери были несколько больше: сбито в воздушных боях 38 самолётов и 1 сбит зенитками. (375) Если к этому перечню боевых потерь добавить ещё и 36 самолётов, не вернувшихся с боевого задания (хотя это уже грубая подтасовка – далеко не каждый «не вернувшийся» был сбит в бою), то и в таком случае мы приходим к великолепному показателю боевой живучести: на один сбитый самолёт приходится 63 вылета.

Прекрасно? Не очень. Радоваться мешают длинные списки советских самолётов в ежедневных сводках побед истребительных эскадр Люфтваффе и очень короткие, далеко не в каждый день составленные, перечни сбитых немецких самолётов. (367) Документы эти молча, но твёрдо свидетельствуют о том, что летом 41-го выполнить 60 вылетов и уцелеть среднестатистический «ишак» или «чайка» могли только в одном случае – при отсутствии встречи с противником. Гораздо труднее разобраться в неизбежно возникающем следующем вопросе: а почему таких встреч не было?

Июль – август 41-го, на земле полыхает ожесточённое Смоленское сражение, вода в Днепре у печально знаменитой «Соловьёвой переправы», как рассказывают немногие выжившие, была красной от крови… Немецкие бомбардировщики знали, где эта переправа (и десятки других подобных мостов и переправ) находится, а советские истребители не знали? Или они потратили четыре тысячи вылетов на прикрытие наших бомбардировщиков? Непохоже. По крайней мере, 27 июля командир 3-го ДБАК докладывает командующему ВВС фронта: «За всё время работы частей авиакорпуса по Вашему заданию прикрывались истребителями только четыре раза, и это прикрытие не было в достаточной степени организовано…» (377)

Бывший генерал Люфтваффе В. Швабедиссен (командующий корпусом зенитной артиллерии в начале войны) написал по отчётам командования и воспоминаниям лётчиков книгу, посвящённую анализу действий советской авиации в 1941 – 1945 гг. (381) Процитировав множество субъективных мнений и оценок («когда советские лётчики пытались атаковать, они открывали огонь ещё с 500 метров и старались уйти пикированием, как только бомбардировщик открывал ответный огонь… я несколько раз сам чуть ли не сталкивался с русскими истребителями, пролетая через их строй, а они даже не открывали огня… до осени 1941 г. мы или не сталкивались с советскими истребителями, или те просто не атаковали нас»), генерал формулирует свой собственный вывод:

«Все сообщения командиров немецких бомбардировочных подразделений свидетельствуют о том, что в 1941 г. советские истребители не представляли угрозы немецким бомбардировщикам и часто избегали боя с ними». Цитирует Швабедиссен и отчёт командования истребительной эскадры JG-54, в котором утверждалось: «Бои между истребителями были редкостью… Русские пилоты старались избежать боя и немедленно уйти… Первые же сбитые самолёты приводили их к замешательству…»

И не надо думать, что истребители были чем-то хуже других – в бомбардировочной авиации возможностей для «скрытого дезертирства» ещё больше, гораздо больше! Действия (и даже бездействие) истребителей обычно видны с земли, а бомбардировщики улетели далеко за горизонт и скрылись в туманной дымке… Что они там, за горизонтом, делали, кто проверит? «Цель не обнаружена», «цель была закрыта облаками», «из-за ухудшения метеоусловий вернулись на аэродром, бомбы сброшены на «невзрыв», «вернулся на аэродром из-за отказа левого (правого) мотора…» Что тут можно проверить и доказать? А бомбометание по переправе с высоты 5 км – это что? Боевой вылет или скрытое дезертирство? А как понимать прочерк в графе «выполнено бомбометаний с пикирования» по всем авиаполкам, в том числе и вооружённым пикирующими Ар-2 и Пе-2… (376)

И на этом перечень возможностей ещё не завершился – есть много способов, позволяющих сделать боевой вылет последним для самолёта (но не последним для экипажа). «Вследствие потери ориентировки совершил вынужденную посадку на фюзеляж», «сел на вынужденную после выработки всего горючего», «самолёт подбит, совершил вынужденную посадку в районе…» Даже в условиях наступления, когда линия фронта уходит вперёд, а не назад, вынужденная посадка на фюзеляж, скорее всего, приведёт к безвозвратной потере самолёта; а уж летом 41-го, когда фронт катился на восток, про севший «на брюхо» самолёт можно было забыть сразу же. И забывали, и списывали как боевую потерю (о чём десятки раз было упомянуто выше).

Ярость благородная, вскипающая у читателя этих строк, мне понятна – я ведь и сам родился в СССР. Я тоже «знаю», что соколы, как один человек, рвались в бой… Посему завершаю на этом многоточии свои гнусные намёки и перехожу к цитированию (с минимальными комментариями) подлинных документов. Оказывается, то, чего не хотят сегодня видеть «патриоты сталинской империи», сам товарищ Сталин и его генералы увидели ещё в 41-м году:

«Приказ по ВВС Западного направления № 04, 20 июля 1941 г., г. Вязьма.

Содержание: «Об эвакуации самолётов».

За истёкший период военных действий имело место много случаев преступного отношения к неисправной матчасти.

1. На Бобруйском аэродроме остались не эвакуированными самолёты.

2. Проверкой после эвакуации с аэродромов Орша и Могилёв обнаружено имущество мастерских и оставленный на месте ремфонд самолётов. В обоих случаях дальнейшая эвакуация произведена без всяких трудностей.

3. На аэродроме Смоленск остался самолёт Пе-2 только из-за отсутствия колёс. Командование 16 БАП, несмотря на двукратный запрос выслать колёса с неисправных самолётов полка, [колёса] не выслали.

На Шаталовском аэродроме уничтожено 6 самолётов Су-2, которые приказано было перегнать командиру 13 БАД, но своевременно мер к перегонке принято не было.

4. На многих аэродромах обнаружены самолёты, неизвестно кем брошенные, вполне исправные.

После перебазирования 3 АК оставлено:

На аэродроме в Смоленске 6 СБ вполне исправных и 7 СБ неисправных, все переданы 313 РАП.

На аэродроме Шаталово неизвестно кем оставлены неисправные 3 СБ и 3 МИГ.

На аэродроме Боровское оставлены МиГ-3, ДБ-3.

На аэродром Пронцево 8.7.41 г. прилетели 2 И-153, лётчики ушли неизвестно куда.

Последний случай – на аэродроме Вязьма ГВФ брошен самолёт И-16, хвостовой № 17 белый, и УТИ-4 вполне исправные.

5. 140 БАП оставил четыре самолёта перед уходом на фронт с места постоянного базирования на аэродроме Сеща, легко восстанавливаемые полевым ремонтом.

Эти безобразные факты являются преступными и ничем иным, как изменой Родине, оценены быть не могут. ПРИКАЗЫВАЮ:

1) За непринятие мер по доставке колёс на самолёт Пе-2 16 БАП командиру 16 БАП капитану Павлову объявляю строгий выговор.

2) Дело на командира 13 БАД генерал-майора Полынина, не выполнившего своевременно приказание, передать военному прокурору.

3) Командиру 140 БАП полковнику Образцову за оставление самолётов в районе Сеща, которые требовали полевого ремонта, объявлю строгий выговор. Самолёты к 25.7.41 восстановить и включить в состав полка.

4. Расследовать случай оставления на аэродроме Вязьма самолётов И-16 № 17 бел. и УТИ-4, найти виновников и предать суду военного трибунала. Расследование произвести в/инженеру 3 ранга Свиридову.

В дальнейшем установить порядок на аэродромах, исключающий прилёт и оставление неизвестными самолётов. Каждый прилетающий самолёт регистрировать. За обнаружение неизвестных самолётов буду предавать суду ревтрибунала начальника авиагарнизона…

Командующий ВВС Запнаправления полковник Науменко». (378)

Внимательный читатель, конечно, заметил и оценил как фамилии командиров, так и – самое главное – масштаб «безобразных фактов». Гром и молнии летят со страниц приказа в связи с потерей двух «ишаков» (один учебный), пары колёс на одну «пешку» и прочих, совершенно микроскопических в масштабе событий 22 – 23 июня безобразий. Но на календаре уже не июнь, а июль, и новый (третий по счёту за один месяц) командующий ВВС ЗФ не намерен более признавать преступное разгильдяйство за «обстоятельства непреодолимой силы». И, как всегда в условиях военно-бюрократической системы случается, «под раздачу» попадают лучшие – худшие уже давно перебазировались в Калинин и Горький для «переобучения и переформирования». И будущий маршал, командир 3-го ДБАК полковник Скрипко чуть было не «загремел под трибунал», и пришлось ему писать объяснительную записку («в составе 3 АК никогда не было ни одного самолёта СБ, а также и МиГ-3… экипажи самолётов Су-2 уехали самовольно, об этом безобразии мной было доложено Вам своевременно…»). (379)

«Приказ по ВВС Западного направления от 28.07.41 г. № 001 (?)

«Об одновременной переписи самолётов всех типов в частях ВВС Западного направления».

Во исполнение приказа Верховного командования и шифротелеграммы начальника ГШ от 26.7.41 г.

1) 31.7.41 г. в 3.00 произвести одновременную перепись всех боевых, транспортных, связных, учебных и санитарных самолётов во всех частях Западного направления.

2) При переписи учесть все самолёты, находящиеся на территории расположения частей, в том числе самолёты, находящиеся на вынужденных посадках, в ремонте и авиамастерских.

Командующий ВВС Западного направления,

полковник Науменко». (382)

«Приказ по ВВС Красной Армии № 0067, 15 августа 1941 г., Москва

Произведённой переписью самолётов ВВС Красной Армии на 1.8.41 г. выявлен ряд вопиющих безобразий, как в учёте самолётов, так и в предоставлении донесений о боевом составе.

Так, например, по Северному фронту сведения предоставлялись только по боевым самолётам с занижением по сравнению с произведённой переписью на 132 исправных и 96 неисправных самолётов,

по Северо-Западному фронту с занижением на 49 исправных и 66 неисправных, из них 75 самолётов разных частей, не входящих в состав ВВС фронта,

по Западному фронту – на 86 исправных и 82 неисправных, из них 15 самолётов неустановленной принадлежности,

по Юго-Западному фронту с занижением на 85 исправных и 11 неисправных самолётов (итого набирается «забытых и потерянных» 352 исправных и 255 неисправных самолётов, что на тот момент примерно соответствовало численности ВВС целого фронта. – М.С.).

Имеют место случаи оставления частями и отдельными экипажами исправных и неисправных самолётов без передачи их другим, остающимся на фронте частям, в результате чего эти самолёты оказываются беспризорными…

Командующий ВВС Красной Армии генерал-лейтенант

Жигарев». (383)

«Приказ командующего ВВС Западного фронта (б/н, не позднее 10 августа), г. Вязьма.

Содержание: «О большой аварийности в частях ВВС Запфронта».

…Большое количество матчасти выводится из строя личным составом. Недисциплинированность, плохая организация лётной работы и грубейшие нарушения элементарных правил и Наставления по производству полётов являются основными причинами происшествий. Особенно выделяется в этом отношении 314-й разведывательный авиаполк, где плохое состояние воинской дисциплины, паника и плохая организация боевой работы привели к массовому уничтожению дорогостоящей матчасти…

Приказ довести до всего лётного состава под расписку.

Командующий ВВС Запфронта, полковник Науменко». (384)

«Приказ НКО СССРN9 0299, 19 августа 1941 г., Москва.

«О порядке награждения лётного состава и о мерах борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных лётчиков».

Знаменитый приказ Сталина, в котором на нескольких страницах был расписан подробнейший прейскурант денежного вознаграждения (а также порядок награждения орденами) для лётчиков, штурманов, стрелков и командиров; отдельно – для дальнебомбардировочной авиации, отдельно – для ближних бомбардировщиков, для штурмовиков, разведчиков и истребителей… Сама по себе идея составления «прейскуранта» достаточно ярко характеризует образ мыслей Хозяина, но нас в данном случае интересует четвёртый параграф приказа:

«4. Меры борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных лётчиков.

Командирам и комиссарам авиадивизий о всех случаях вынужденных посадок с убранным шасси и другие лётные происшествия, выводящие матчасть самолётов из строя, тщательно расследовать. Виновников, совершивших посадки с убранным шасси или допустивших другие действия, выводящие матчасть из строя без уважительных причин, – расследовать как дезертиров и предавать суду военного трибунала.

Приказ ввести в действие с 20 августа с.г., передать в части ВВС по телеграфу и прочесть всему личному составу.

Народный Комиссар Обороны СССР И. Сталин». (385)

29 августа 1941 г. группа самолётов Люфтваффе совершила налёт на аэродром Глебовщина (в полосе Северо-Западного фронта, недалеко от г. Демянск), в результате чего на земле было уничтожено 2 истребителя и ещё 4 повреждены. По меркам и масштабам 22 июня такое событие не заслуживает даже упоминания – но к концу лета 41-го представления, «мерки» и оценки начали радикально меняться; пришло твёрдое понимание того, что аэродром – это не очень-очень большая детская площадка, а место дислокации воинской части, и воинская часть должна отвечать на огонь огнём:

«Приказ Военно-Воздушным силам Северо-Западного фронта № 016, 1 сентября 1941 г.

29.8.41 две группы самолётов Ме-110 противника произвели дневной налёт на аэродромы Глебовщина и Белый Бор, в результате на аэродроме Глебовщина сожжены два самолёта ЛаГГ-3 и четыре самолёта ЛаГГ-3 повреждены; на аэродроме Белый Бор сожжены два самолёта МиГ-3. Противник потерял при этих налётах всего только четыре самолёта («всего только четыре», надо было больше! – М.С.).

Этот безнаказанный (подчёркнуто мной. – М.С.) налёт и наши потери произошли только вследствие отсутствия надлежащего порядка на аэродромах, который требует установить Военный совет фронта.

Служба ВНОС и непосредственное наблюдение на аэродромах не организовано. Своевременного предупреждения о налёте не было. Огневая оборона на аэродромах отсутствовала. Определённо назначенных команд стрелков с винтовками и ручными пулемётами не выделено, организованного огня по самолётам противника, летавшим на низкой высоте, не велось. Готовые к взлёту истребители взлетали медленно (то, что таковые должны быть, даже не обсуждается. – М.С.) и неорганизованно. Лётчик 21 ИАП лейтенант С., находясь в самолёте на старте и, несмотря на то что была дана «красная ракета», имея полную возможность взлёта, не взлетел, был атакован самолётом противника, убит сам и самолёт уничтожен. Взлетевшие самолёты с земли по радио не управлялись, в нужные районы не сосредоточились и действовали только «по-зрячему» и каждый самостоятельно, в силу чего организованного боя не вели…

Приказываю:

1. Командующим ВВС армий и авиадивизий завести личную систему проверки установленного порядка на аэродромах своих частей и их боеготовность и способность к отражению возможных налётов авиации противника и на месте устранить все выявленные недочёты к 3.9.41 г.

2. За допущенный беспорядок и неорганизованность… (далее идёт длинный перечень фамилий, должностей и взысканий, цитировать его через 70 лет после потери четырёх самолётов едва ли уместно. – М.С.).

Командующий В ВС СЗФ,

генерал-майор авиации Куцевалов». (386)

Нельзя сказать, чтобы к 3 сентября «беспорядок и неорганизованность» были ликвидированы полностью на всём фронте от Баренцева до Чёрного моря, однако цифры «аэродромных потерь» самолётов советских ВВС начали головокружительно сокращаться. Авиация Западного фронта потеряла (по крайней мере, так утверждается в годовом отчёте) на земле 750 самолётов за июнь-июль, 1 (один) самолёт в августе, 1 в сентябре, 1 в октябре, 3 в ноябре и ни одного – в морозном декабре 1941 года. (387) Едва ли эти цифры абсолютно точны, но общая тенденция сомнений не вызывает – волшебная палочка (или универсальная «отмазка» – кому как больше нравится) под названием «удар по аэродромам» сломалась. Причём сломалась навсегда – какие бы новые поражения ни ждали Красную Армию в следующем году, потери самолётов советских ВВС от ударов противника по аэродромам за весь 1942 год, за все его 12 месяцев, составили лишь 204 единицы. (25)

Одним способом «скрытого дезертирства» стало меньше. С другими ещё предстояла жестокая, многолетняя борьба:

«Командующим ВВС фронтов, отдельных армий и ударных групп,

Исх. № 332234, 9 июня 1942 г.

…Основные недостатки в действиях нашей истребительной авиации сводятся к следующему:

а) Действия истребителей не направлены на уничтожение противника, а сплошь и рядом сводятся к простой обороне. Это, как правило, передаёт инициативу действий противнику и подрывает наступательный дух наших лётчиков.

б) Деятельность истребительной авиации не организована: истребительные полки действуют совершенно изолированно один от другого. Управление с земли истребителями, находящимися в воздухе, отсутствует, и встречи с противником поэтому носят случайный характер.

в) Силы истребителей не экономятся: истребители очень часто летают без всякой к тому необходимости (ровно через три месяца товарищ Сталин даст другую, более адекватную оценку этим «полётам без необходимости». – М.С.), так как до сих пор не усвоена мысль, что всякий вылет истребителей, в результате которого не было встречи и уничтожения противника, является напрасной тратой сил и средств…

е) Личный пример командиров до сих пор не является основным методом повышения боеспособности части лишь потому, что некоторые командиры полков летают мало, в боях не участвуют и не являются поэтому достаточно авторитетными руководителями…

Командующий ВВС Красной Армии,

генерал-лейтенант авиации Новиков». (388)

«Директива Ставки ВГК№ 170549, 4 августа 1942 г.

Командующим войсками Западного и Калининского фронтов, ВВС Красной Армии.

Копии: командующим войсками фронтов, 7-й Отдельной и Воздушными армиями, представителям Ставки.

По докладу командующего ВВС Красной Армии т. Новикова, из числа 400 истребителей, выделенных для участия в операциях Калининского и Западного фронтов, за четыре – пять дней операции до 140 самолётов вышло из строя.

По тому же докладу, при полном отсутствии авиации противника в первый день боя и при тройном превосходстве над противником в последующие дни, наши боевые потери составляли 51 истребитель, 89 истребителей считаются вышедшими из строя по техническим неисправностям.

Считая невероятным такой недопустимо высокий процент самолётов, вышедших из строя в течение 4 – 5 дней по техническим причинам, Ставка усматривает здесь наличие явного саботажа, шкурничества со стороны некоторой части лётного состава, которая, изыскивая отдельные мелкие неполадки в самолёте, стремится уклониться от боя. Безобразно поставленный в авиачастях технический надзор и контроль за материальной частью, а также за выполнением боевых заданий лётчиками, не только допускает, но и способствует этим преступным, нетерпимым в армии явлениям.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Немедленно через ответственных и опытных лиц проверить каждый в отдельности вышедший из строя самолёт, выяснить истинные причины неисправностей и непосредственных виновников их.

2. Лётный состав, уличённый в саботаже, немедленно изъять из частей, свести в штрафные авиаэскадрильи и под личным наблюдением командиров авиадивизий использовать для выполнения ответственейших заданий на самых опасных направлениях и тем самым предоставить им возможность искупить свою вину.

3. Безнадёжных, злостных шкурников немедленно изъять из авиачастей, лишить присвоенного им звания и в качестве рядовых бойцов направить в штрафные пехотные роты для выполнения наиболее трудных задач в наземных частях.

4. О получении, результатах проверки и принятых мерах по выполнению настоящего приказа, со списком лётного состава, направленного в штрафные эскадрильи и пехотные роты, донести.

Ставка Верховного Главнокомандования.

И. Сталин.

А. Василевский». (389)

«Приказ НКО СССР № 0685, 9 сентября 1942 г., Москва.

«Об установлении понятия боевого вылета для истребителей».

Фактами на Калининском, Западном, Сталинградском, Юго-Восточном и других фронтах установлено, что наша истребительная авиация, как правило, действует очень плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет. Истребители наши не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковывать бомбардировщиков. При выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков наши истребители даже при количественном превосходстве над истребителями противника уклоняются от боя, ходят в стороне и допускают безнаказанно сбивать наших штурмовиков и бомбардировщиков.

Приказом Народного Комиссара Обороны за № 0299 предусмотрены для лётного состава в качестве поощрения денежные вознаграждения и правительственные награды за боевые вылеты с выполнением боевой задачи. Этот приказ в авиационных частях извращён на фронтах.

Боевым вылетом неправильно считают всякий полёт на поле боя, независимо от того, выполнена или нет истребителями возложенная на них боевая задача. Такое неправильное понятие о боевом вылете не воспитывает наших истребителей в духе активного нападения на самолёты врага и даёт возможность отдельным ловкачам и трусам получать денежное вознаграждение и правительственные награды наравне с честными и храбрыми лётчиками.

В целях ликвидации такой несправедливости и для того, чтобы поощрять только честных лётчиков, а ловкачей и трусов выявлять, изгонять из рядов наших истребителей и наказывать их,

Приказываю:

1. Считать боевым вылетом для истребителей только такой вылет, при котором истребители имели встречу с воздушным противником и вели с ним воздушный бой, а при выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков считать боевым выпетом для истребителей только такой вылет, при котором штурмовики и бомбардировщики при выполнении боевой задачи не имели потерь от атак истребителей противника.

2. Засчитывать сбитыми самолётами за лётчиками только те самолёты противника, которые подтверждены фотоснимками или донесением наземного наблюдения.

3. Выплату за боевые вылеты и представления к правительственной награде впредь производить, строго руководствуясь пунктами 1 и 2 настоящего приказа.

4. Лётчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и переводить в штрафные части – в пехоту.

5. Приказ объявить всем истребителям под расписку.

Народный Комиссар Обороны И. Сталин». (390)

Целый год войны потребовался Верховному Главнокомандующему для того, чтобы увидеть и оценить «невероятно высокий процент самолётов, вышедших из строя по техническим причинам», да и многие другие детали поведения «соколов имени его». Более полувека потребовалось для того, чтобы эти (и многие подобные) документы стало возможным увидеть нам.

А на последней странице последней главы прочитаем ещё один (из многих подобных ему) документов – надо же ответить на вопрос, который с недоумением или возмущением задают все читатели.

«Приказ по ВВС СЗФ № 15, 10 августа 1941 г., Демянск.

7.8.41. в 14 час. 15мин. восемь самолётов противника Ju-88 и три самолёта Ju-87 напали с целью бомбометания на переправу через р. Ловать у деревни Коровитино.

Для отражения нападения в место появления воздушного противника прилетели два самолёта И-16, пилотируемые лётчиками 6 ИАП – лейтенантом Новиковым и мл. лейтенантом Глуховым, которые вступили в бой с превосходящим во много раз противником и своей храбростью и отважными действиями расстроили [боевой] порядок и уже отогнали противника, как в этот момент на отважную пару лётчиков нападают 8 Me-109.

Наши лётчики не дрогнули, не покинули поле боя и не уклонились от него, а смело ринулись против в 10 раз превосходящего врага. В момент жестокого боя на помощь т.т. Новикову и Глухову прилетело ещё два И-16 – лейтенанты т.т. Грузов и Гурин. Между доблестной четвёркой и 19 самолётами противника завязался горячий бой, в результате которого наши славные «Сталинские соколы» не только отогнали противника, но и вышли победителями, сбив 2 самолёта Me-109 и 2 Ju-88.

За отважные действия и проявленную при этом доблесть по разгрому фашистских стервятников вхожу с ходатайством перед Военным Советом СЗФ о представлении к правительственной награде лейтенантов Новикова, Гурина, Груздева и мл. лейтенанта Глухова.

Приказ объявить всему лётно-техническому составу ВВС фронта.

Командующий ВВС СЗФ,

генерал-майор авиации Куцевалов». (391)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.