Гибель Машерова: несчастный случай или убийство?

Гибель Машерова: несчастный случай или убийство?

«Хорошо помню тот день, 4 октября 1980 года. Около 20 часов в следственной части раздался звонок заместителя Генерального прокурора СССР Найденова. «Под рукой» оказался один я. Поинтересовавшись, нет ли кого-нибудь поопытнее, предложил срочно зайти к нему, – рассказывает прокурор Владимир Калиниченко.

– У нас ЧП. Несколько часов назад в Минске в автодорожной катастрофе погиб Петр Миронович Машеров. Берите мою машину, езжайте домой, соберитесь к 22.30. Вас ждут в комнате милиции на Белорусском вокзале. Туда подъедет начальник управления ГАИ МВД СССР генерал Лукьянов. Билетами обеспечат. Выезжайте в Минск. С местными товарищами организуйте осмотр места происшествия и вскрытие трупов. Справитесь?

– Думаю, справлюсь, Виктор Васильевич. Водитель тоже погиб?

– И водитель, и офицер охраны. В общем, сориентируетесь на месте и завтра к концу дня доложите ваше мнение о том, что произошло. И еще, имейте в виду: несколько лет назад так же, в автокатастрофе, уже разбился один из руководителей республики. Но это так, информация к размышлению…

Утром в Минске нас встречало и наше, и милицейское начальство. Прокурор республики Могильницкий познакомил с Николаем Игнатовичем, следователем по особо важным делам. Поехали в морг.

…На секционном столе крайним справа лежал Петр Миронович Машеров, Герой Советского Союза, активный участник партизанского движения в Белоруссии, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. Рваная рана на лбу, вывернутая правая нога, переломанные руки. Бросилось в глаза, что одет он был для столь высокопоставленного партийного работника очень скромно. И еще запомнилось, что на водителе его служебной машины, под рубашкой, был надет широкий и плотный бандаж. Он у меня вызвал некоторое недоумение, но большого значения этому я тогда не придал».

Герой Советского Союза Машеров выгодно отличался от остальных членов Политбюро того периода. Скромный и обаятельный, он пользовался огромным уважением не только в Белоруссии. Все знали о его приверженности старым автомобилям ГАЗ-13 «Чайка». Поступившие им на смену бронированные и мощные «ЗИЛы» он не любил. Как не любил и помпезные выезды: его раздражали машины сопровождения, особенно снабженные проблесковыми маячками.

Между тем с 1 июля 1980 года были введены в действие новые «Правила дорожного движения», предусматривавшие порядок движения на дорогах автотранспорта специального назначения – так называемых спецкортежей. Теперь они обязаны были двигаться в сопровождении автомобилей ГАИ, имеющих специальную окраску и снабженных мигалками, из которых не менее одной красного цвета. В соответствии с правилами, водители встречного транспорта при разъезде с автомобилями специального назначения должны были «остановиться на тротуаре или на обочине, а при их отсутствии у края проезжей части».

4 октября 1980 года в 14 часов 35 минут от здания ЦК КП Белоруссии в сторону города Жодино выехала автомашина ГАЗ-13 «Чайка», госномер 10—09 ММП, под управлением водителя Е.Ф. Зайцева. Рядом с водителем сидел Машеров, сзади – офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и существующим инструкциям впереди шла автомашина сопровождения «ГАЗ-24» обычной окраски, без мигалок. Спецавтомашина ГАИ, сигнализировавшая сиреной и проблесковыми маячками, двигалась сзади.

На трассе Москва – Брест набрали скорость 100—120 километров в час. Такая скорость рекомендуется службой безопасности, так как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Дистанция между машинами 60—70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую бройлерную птицеферму шедшая впереди «Волга», преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались секунды. Грузовик, вынырнувший из-за прижимавшегося к обочине встречного «МАЗа», увидели сразу. Старший эскорта резко увеличил скорость, и «Волга» пролетела буквально в нескольких метрах от грузовика. Водитель Машерова вначале попытался затормозить, но затем, повторив маневр «Волги», тоже резко увеличил скорость. Петр Миронович, как бы отстраняясь от надвигающегося препятствия, уперся правой рукой в лобовое стекло. Страшный удар. Взрыв бензобака. Мгновенная смерть.

В этот день Николай Пустовит, водитель экспериментальной базы «Жодино» Белорусского научно-исследовательского института земледелия, выполняя обычный рейс, ехал в сторону Минска. Дорога была дальней, уже несколько часов он крутил баранку. Впереди шел тяжелый грузовик «МАЗ-503», принадлежавший автокомбинату № 4 Минского городского управления грузового транспорта. Пустовит держал дистанцию 50– 70 метров…

Водитель «МАЗа» Тарайкович первым увидел спецкортеж. Следуя правилам, он взял вправо и стал тормозить. Скорость автомобиля резко упала.

Из показаний Николая Пустовита:

«Дорогу, по которой я ехал в день аварии, хорошо знаю. Спокойная езда не вызывала напряжения. Когда я поднял голову, у меня перед глазами был лишь внезапно возникший задний борт «МАЗа». Создавалось впечатление, что «МАЗ» внезапно остановился передо мной. Это заставило меня вывернуть руль машины влево. В моей памяти как бы отложился момент столкновения с препятствием, страшный удар, пламя…»

Пустовит утверждал, что отвлекся от управления, чтобы бросить взгляд на приборы. Я же не исключаю: монотонный путь после практически бессонной ночи (у Пустовита трое малолетних детей) подействовал на него усыпляюще, и он задремал, «выключившись» как раз в тот момент, когда «МАЗ» резко сбросил скорость. Маневр влево, столкновение – от страшного удара его «ГАЗ-53Б», груженный пятью тоннами картофеля, взорвался. Пустовита выбросило вместе с отлетевшей дверцей. Он горел и остался жив только потому, что на помощь подоспели прохожие. Вторая «Волга» сопровождения чудом затормозила в нескольких метрах от остановившегося на обочине «МАЗа».

Из заключения судебно-автотехнической экспертизы ВНИИ судебных экспертиз Минюста СССР:

«В сложившейся обстановке при своевременном принятии мер к снижению скорости движения автомобиля ГАЗ-53Б водитель его имел возможность предотвратить дорожно-транспортное происшествие. В сложившейся обстановке водитель ГАЗ-13 «Чайка» не имел технической возможности применением торможения предотвратить столкновение.

Водитель автомобиля ГАЗ-2401—30 МИК и старший группы эскорта не располагали возможностью, действуя в соответствии с «Правилами дорожного движения» и специальными инструкциями, воспрепятствовать выезду автомобиля на полосу встречного движения».

Около двенадцати часов мы были на месте происшествия. Посередине трассы – исковерканная, засыпанная картошкой «Чайка». На обочине сгоревший «ГАЗ-53Б». Осматривая автомобиль Машерова, мы нашли очки с фиолетовыми линзами. Позже выяснилось, что они принадлежали водителю Зайцеву. Он возил Петра Мироновича много лет и, когда пришла пора оформлять пенсию, не захотел уходить на заслуженный отдых, уговорил первого секретаря и остался на работе. Таким образом, водителем у Машерова был пенсионер с подорванным здоровьем (тут я и вспомнил про бандаж) и к тому же с плохим зрением. 4 октября день был пасмурным. Все это в совокупности усугубило предаварийную ситуацию. Зайцев не смог адекватно среагировать на действия Пустовита, грубо нарушившего правила дорожного движения. Но была ли у него возможность спасти жизнь себе и тем, кто находился в автомобиле? Опытные водители гаража ЦК утверждали, что была. Автомобили столкнулись практически на пересечении со второстепенной дорогой, и при хорошей реакции возможен был маневр с выездом на нее или на поле, где можно было погасить скорость.

За несколько лет до этого в похожей ситуации оказался Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин. Реакция его водителя была мгновенной, и он выбрал правильное решение. Правда, премьер тогда потерял сознание, а когда очнулся, решил, что водитель чуть его не угробил. Требовал ареста. С трудом удалось убедить Алексея Николаевича, что он, наоборот, обязан своему водителю жизнью.

Не могу не вспомнить и о том, как родился слух о гибели Машерова в результате «заговора и инсценированной автоаварии». Милицейский генерал, возглавлявший службу ГАИ страны, после перепоя прибывший в район происшествия, разговаривая с людьми, глубокомысленно изрекал: «Нет, здесь не все чисто. Похоже, кто-то это подстроил». Мне сказали об этой болтовне работники КГБ, и пришлось довольно круто поставить вопрос о, мягко говоря, несерьезном поведении генерала.

Через несколько дней в Минск прилетели Найденов и Каракозов. К этому времени выяснилось, что в разработанных МВД инструкциях по сопровождению спецкортежей много нелепостей и положений, прямо противоречащих друг другу. Обсуждали мы один вопрос: есть ли основания для привлечения к уголовной ответственности за халатность кого-либо из должностных лиц органов внутренних дел? Сошлись на том, что нет. Само дело сложности не представляло, и его успешно закончил Николай Игнатович. Пустовита осудили к 15 годам лишения свободы за нарушение правил безопасности, повлекшее гибель нескольких лиц.

7 октября 1980 года республика прощалась со своим любимцем Петром Мироновичем Машеровым. У гроба прошли десятки тысяч минчан. Не меньше, несмотря на дождь, стояли вдоль всего пути на кладбище. От ЦК КПСС попрощаться с кандидатом в члены Политбюро приехал только секретарь ЦК Михаил Зимянин. Брежнев прислал товарищу по партии венок.

Они, лидеры партии, играли по своим правилам. Такие, как Машеров, выпадали из обоймы, и им мелко, иногда и по-крупному, мстили. А потому после трагедии в Минск – венок.

Героя Советского Союза Петра Мироновича Машерова похоронили на обычном городском кладбище. Места у Кремлевской стены он не заслужил. Еще и поэтому, быть может, так упорно живет слух о его неслучайной гибели».