Кто проиграл?
Кто проиграл?
Обычно после боя задают вопрос прямо противоположный: а кто же этот бой выиграл?
Но в данном случае мне кажется более уместной именно такая формулировка, потому что действия обеих сторон были слишком далеки от идеала, но самое главное – ни одна из сторон не добилась в результате боя поставленных целей и оказалась в ситуации, которая была хуже, чем до боя. В каком-то смысле генеральное сражение двух крупнейших флотов мира привело к тем же результатам, что и вся война – ее проиграли все участники.
Прежде, чем перейти к действительным потерям, было бы крайне любопытно посмотреть на то, как сами участники оценивали потери противника сразу после боя. Шеер сразу обвинил Джеллико в том, что британский командующий завысил потери немцев. Что же сообщил сам Шеер о потерях Гранд Флита? 1 линкор типа "Куин Элизабет", 3 линейных крейсера, 4 броненосных крейсера (в том числе 1 типа "Кресси"), 2 легких крейсера и 13 эсминцев. Впрочем, Джеллико тоже не был скрупулезно точен. По его мнению, немцы потеряли 2 дредноута и 1 броненосец точно, 1 дредноут или линейный крейсер и 1 дредноут вероятно, 4 легких крейсера точно и I вероятно, 6 эсминцев точно и 8 вероятно, 1 подводную лодку точно и 3 вероятно. Как мы видим, обе стороны значительно переоценили свой успех. Однако немцы допустили один серьезный просчет. Шеер в своем рапорте Адмиралштабу в Берлин упомянул о гибели "Лютцова". В официальных коммюнике этот корабль не был упомянут, что подорвало доверие к ним.
Потери англичан в Ютландском бою были много тяжелее, чем у немцев: они потеряли 6097 человек из 60000 человек экипажей, а Флот Открытого Моря потерял только 2551 человека из 36000. Количество раненых у обеих сторон было примерно одинаковым – 510 у англичан и 507 у немцев. Но список потерь – это не та мерка, которая определяет победителя в морском бою.
Потери в кораблях лучше покажет таблица:
Британия Германия
Броненосцы – 1
Линейные крейсера 3 1
Броненосные крейсера 3 –
Легкие крейсера – 4
Эсминцы/миноносцы 8 5
ИТОГО 14 11
Участвовало в бою 151 99
При этом упомянем маленькое жульничество, которое все англофилы повторяют уже много лет. Злосчастный "Поммерн" упрямо заносится в графу линкоры, хотя несчастный броненосец ни в коей мере линкором не является. Опираясь на эти цифры, особенно на гибель 3 британских линейных крейсеров, немцы утверждали, что одержали победу.
Кроме того, Шеер ошибочно считал потопленным и "Уорспайт". Но уже 2 июня Джеллико имел 31 дредноут, 7 линейных крейсеров, 20 легких крейсеров, против которых Шеер мог выставить только 18, 4 и 9. Более важно, что уже через 12 часов после возвращения в гавань британский главнокомандующий сообщил, что 26 дредноутов и 6 линейных крейсеров готовы вновь вступить в бой. Только "Мальборо" и "Уорспайт" были отправлены на верфи для ремонта. "Барэм", "Малайя", "Лайон" и "Тайгер" вполне могли подождать, пока в состав флота войдут 4 корабля, проходящие текущий ремонт (линкоры "Эмперор оф Индиа", "Куин Элизабет" и "Ройял Соверен", линейный крейсер "Аустралиа"). У Шеера 4 дредноута и все линейные крейсера получили тяжелые повреждения, им требовался длительный ремонт, и он от подобных высказываний воздержался. "Кёнигу", "Гроссер Курфюрсту" и "Маркграфу" требовался немедленный ремонт, хотя линкор "Кёниг Альберт" еще не был готов. Линейные крейсера немцев получили такие тяжелые повреждения, что не вошли в строй до конца года, тогда как "Мальборо", завершивший ремонт последним, вернулся в Скала Флоу к началу августа.
Потери англичан в людях были такими тяжелыми потому, что "Куин Мэри", "Индефетигебл" и "Инвинсибл" были уничтожены каждый одним залпом, тогда как избитый "Лютцов" вышел из боя и был позднее затоплен собственными эсминцами.
Причины этих катастроф отыскались в обгорелой башне Q "Лайона". Адмиралтейство даже не подумало принять какие-то меры, чтобы защитить погреба от возгорания кордита, едва не погубившего броненосный крейсер "Кент" в бою у Фолклендских островов. Зато немцы получили колоссальное преимущество, сделав выводы из боя на Доггер-банке. Хотя не менее 9 башен линейных крейсеров Хиппера были разбиты британскими снарядами, их погреба опасности не подвергались. Но Адмиралтейство сохранило уверенность, что рабочее отделение мешает огню от вспыхнувшего кордита распространяться вниз по шахтам элеваторов, несмотря на совершенно очевидный пример.
"Зейдлиц", "Дерфлингер", "Кёниг" и "Гроссер Курфюрст" были повреждены тяжелее остальных германских кораблей, но они выдержали все удары по другим причинам.
Корпуса германских кораблей были разделены на большое количество водонепроницаемых отсеков. Самые большие германские дредноуты имели по 6 машинных и котельных отделений, тогда как английские корабли имели только по 3 таких отделения. Гораздо лучше у немцев была поставлена и борьба за живучесть.
Например, на "Айрон Дьюке" старший помощник, отвечавший за это, находился на формарсе в качестве старшего корректировщика. Германские корабли имели еще одно преимущество. Фишер не желал тратить деньги на строительство новых доков и требовал, чтобы корабли проектировались под уже существующие. Фон Тирпиц хотел, чтобы его дредноуты были непотопляемыми орудийными платформами. Он принял менее тяжелые орудия – сначала 280-мм, потом 305-мм, что позволило его кораблям нести более толстую броню, чем английским.
Iron Duke / Koenig /Lion / Derflinger
Водоизм. (тонн) 25000 25390 26350 26180
Ширина (фут) 90 97 88 95
Гл. калибр 10-343-мм 10-305-мм 8-343-мм 8-305-мм
Броня – пояс 305-мм 350-мм 229-мм 305-мм
Броня – башни 280-мм 350-мм 229-мм 280-мм
Однако преимущество более толстой брони германских кораблей не столь велико, как это принято думать. Послевоенные испытания показали, что броня Бадена не отвечает британским стандартам. Один из ведущих специалистов в этом вопросе Натан Окун полагает, что британская броня эпохи Первой Мировой войны марки Эра была самой лучшей в мире и превосходила германскую броню по прочности на 10 – 15%.
Во-вторых, когда битвы разыгрывались на расстоянии пистолетного выстрела, корабли лучше всего защищал броневой пояс. Хотя броневая палуба приобрела некоторое значение для защиты от снижающихся снарядов, когда дистанция боя выросла, и англичане, и немцы мало заботились об этом, так как нигде палубы не были толще 65 мм. Но это было более чувствительно для Гранд Флита, чем для Флота Открытого Моря из-за плохого качества британских снарядов, а особенно из-за отвратительной стрельбы линейных крейсеров Битти.
Британские линейные крейсера Британские линкоры
Выпущено снарядов 165 262
Выпущено снарядов 305-мм и более 0 6
Получено попаданий 26 98
Выстрелов на 1 попадание 64 26
Сравнение показателей двух флотов тоже выглядит неблагоприятно для англичан:
Британские корабли Германские корабли
Выпущено снарядов 344 244
Орудий калибра 208-мм и более 124 120
Получено попаданий 0,3 0,5
Выстрелов на 1 попадание 6 3
Руководя артиллерийским отделом Адмиралтейства, Джеллико начал работы по созданию бронебойных снарядов, эффективных при больших углах падения на дальних дистанциях, но он слишком быстро ушел из Адмиралтейства, и работы не были завершены. До Ютландского боя этим пренебрегали.
Однако перечисление этих недостатков материальной части британского флота объясняет соотношение потерь, но не помогает определить победителя в его единственном генеральном сражении с Флотом Открытого Моря. Как сказал лорд Хэнки: "Победа определяется не сравнением потерь в людях и технике, не тактическими эпизодами в ходе боя, но только его результатами". Целью Шеера было ослабить более сильного противника, уничтожив часть его флота. Целью Джеллико было нанести ощутимые потери Флоту Открытого Моря, не подвергая свой ненужному риску, особенно подводным атакам. Первый раунд остался за Шеером, потому что соединение Хиппера, случайно установив контакт с Флотом Линейных Крейсеров, навело его на свои главные силы.
Второй выиграл Джеллико, так как Битти завлек ничего не подозревающий Флот Открытого Моря на север, подставив под пушки британских линкоров. Это достижение является достаточным ответом тем, кто утверждает, что он потерпел серьезное поражение на первой стадии боя. В третьем раунде очки разделились поровну. Хотя Джеллико отрезал своего противника от баз, он дважды не смог удержать контакт. Особенно сильно это сказалось после непродуманного поворота Шеера на восток. Но ночное спасение Шеера из западни, в которую он попал, целиком отдает четвертый раунд ему.
Поэтому можно говорить, что счет 21/2: 11/2 в пользу немцев. Их флот был молодым, но его корабли и техника оказались лучше английских; его капитаны, офицеры и матросы – ничуть не хуже обучены, а в некоторых аспектах даже лучше. Более того, они имели главнокомандующим решительного бойца, не уступающего Джеллико как тактик. Фон Хиппер (он получил дворянское достоинство за этот бой; Шеер отказался) был, несомненно, самым талантливым адмиралом Первой Мировой войны по обе стороны фронта. Но что можно сказать о целях Джеллико, за которые его матросы и офицеры дрались так отважно? Один из его капитанов писал: "Мы поймали их и позволили им бежать. Ждать так долго и поворачивать от них, вместо того, чтобы идти на них, было ужасно. Они дали нам шанс, но нам не позволили этим шансом воспользоваться". Однако Ютландский бой не закончился четвертым раундом, был еще пятый, о котором Хэнки справедливо сказал: "Наутро после боя Джеллико обнаружил, что он безраздельно владеет Северным морем, где не осталось и следа неприятеля. Это положение дел как нельзя лучше отвечало его целям". "Берлинер Тагеблатт" заметила: "Германский флот еле ушел от сокрушительного поражения. Теперь любому разумному человеку ясно, что эта битва могла и должна стать последней". Итог подвела нейтральная нью-йоркская газета: "Германский флот ранил своего тюремщика, но так и остался в тюрьме".
Результат Ютландского боя позволил союзникам выиграть войну. Но в любом случае перед нами остаются два вопроса. Первый: почему Ютландский бой не завершился победой одной из сторон? Второй: кто, Шеер или Джеллико, мог добиться такой победы, и кто именно должен был ее добиваться? Впрочем, такой подход оправдан в рамках сугубо академического исследования. Более реальной будет такая формулировка: почему Джеллико, имея подавляющее превосходство в силах, не разгромил противника?
Для немцев ответ совершенно очевиден. Главным оружием Германии была великолепная армия, которая едва не выиграла войну во Франции. И выиграла бы, не увязни она в войне на два фронта. Но Германия была сугубо континентальной державой, и ее руководство не осознало тонкостей морской стратегии, значения военного флота и (особенно!) торгового флота. Корабли Тирпица были построены для решения локальной задачи – дать бой англичанам в Северном море. Им не хватало дальности плавания, и действовать на океанских торговых путях они не могли. Название флота Hochseeflotte (Флот Открытого Моря) звучало злой насмешкой. Между прочим, когда создавался флот Третьего Рейха, этот урок был учтен. А в Первой Мировой войне загнанный в Северное море германский флот никогда не был достаточно силен, чтобы надеяться на победу, если не мог навязать бой только части сил Гранд Флита. Даже сделав это, он не повышал свои шансы на прорыв британской блокады. Его лучше было сохранять "in being", чтобы помешать установить тесную блокаду баз германских подводных лодок и помешать союзникам высадиться на северо-западном побережье Германии. Поэтому Шеер был обязан избегать боя со всем Гранд Флитом. Он успешно вывернулся из ловушки ночью 31 мая – 1 июня 1916 года, Хиппер нанес тяжелые потери линейным крейсерам Битти, чего же еще желать? Вот ответ на оба вопроса для немцев.
Положение Джеллико заслуживает более детального рассмотрения. Ошибки счисления и ошибки в сигналах, нежелание адмиралов и капитанов сообщать о замеченных кораблях противника, плохое взаимодействие между Комнатой 40 и Оперативным Отделом Адмиралтейства, устарелые методы стрельбы, дефекты конструкции кораблей и снарядов… Но даже такой длинный список не может объяснить, почему более мощный Гранд Флит, над котором витал мистический ореол непобедимости, не смог уничтожить Флот Открытого Моря. Для тех, чьей профессией стала война на море, Ютландский бой преподнес еще несколько уроков. Вечером 1 июня "Битти вошел в штурманскую рубку "Лайона". Усталый и подавленный, он опустился на разножку и закрыл глаза. Неспособный скрыть свое разочарование результатами боя, он повторил тихим голосом: "Что-то неладное творится с нашими кораблями". Потом открыл глаза и добавил: "И что-то неладное с нашей системой".
Создание вооруженных артиллерией линейных кораблей в корне изменило морской бой, который до уничтожения Армады был простой свалкой. Его успешно использовали Блейк, Дин и Монк, сражались против голландцев при Габбарде и Шевенингене. "Боевые Инструкции" 1691 года внесли принцип централизованного управления, они определили кильватерную колонну как боевой строй и запретили любой выход из строя, "пока главные силы противника не будут разбиты или не обратятся в бегство". Линейный флот, хотя и поделенный на 3 эскадры, жестко управлялся адмиралом из центра строя. Бои у Барфлера (1692 год) и Малаги (1704 год) могли подтвердить правильность этих инструкций, но в бою у Чезапика (1781 год) они лишили Грейвза возможности уничтожить флот де Грасса. Те, кто отступал от "Постоянных Боевых Инструкций", как они именовались теперь, навязав бой части неприятельской линии, попадал под суд, как Мэтьюз после боя у Тулона (1744 год) и Бинг после Минорки (1756 год). Впрочем, так бывало с неудачниками. Тем не менее, находились люди, понимавшие глупость этих ограничений и искавшие иные пути в тех случаях, когда французский флот не желал принимать бой. Родней сломал неприятельскую линию в битве Святых (1782 год) и победил, а потому никто не осмелился критиковать его. Энсон – при Финистерре (1747 год), Хок – в бухте Киберон (1759 год) и Байрон – при Гренаде (1779 год) скомандовали общую погоню, так как видели, что французы не желают принимать бой, и артиллерийская дуэль двух кильватерных колонн невозможна. Эти успехи, а также победы Боскауэна при Лагосе (1759 год) и Роднея в Битве при лунном свете (1780 год) показали надуманность "Постоянных Инструкций". Используя усовершенствованные Кемпенфелтом и Попхемом сигнальные книги, Хоу разорвал вражескую линию в нескольких местах в бою Славного Первого Июня (1794 год), Нельсон, сам выйдя из линии, помешал врагу бежать в бою у Сент-Винсента (1797 год). Дункан, подходя двумя колоннами, расколол строй голландцев на 3 части у Кампердауна (1797 год). В битве у Трафальгара дивизия Коллингвуда атаковала хвост колонны Вильнева, пока Нельсон прорывал центр, что привело к катастрофическому поражению неприятеля.
Из всех этих боев сделали два вывода: артиллерийская дуэль двух кильватерных колонн редко бывает решительной, нельзя считать "Боевые инструкции" жестким приказом. Тем не менее, после устранения угрозы Наполеона все осталось по-прежнему. Новый вариант "Инструкций" еще на сто лет утвердил артиллерийскую дуэль двух кильватерных колонн единственным видом боя. Новое решение застарелой проблемы – сосредоточить превосходящие силы против части неприятельской линии путем "crossing Т" – предложила Цусима, но его было трудно реализовать. Некоторые адмиралы отстаивали тактику раздельных действий. Адмирал сэр Уильям Мэй, будучи главнокомандующим Флотом Метрополии, позволял командирам дивизий линкоров маневрировать самостоятельно, чтобы сосредоточить превосходящие силы против части неприятельской линии. "Разделение флота предоставляет свободу младшим командирам и подрезает корни сугубо оборонительной тактики, которую диктует строй единой кильватерной колонны. Оно позволяет использовать более агрессивные способы ведения боя". Однако скоординированная атака оказалась настолько сложной, что преемник Мэя отбросил ее.
Хотя позднее адмирал Каллахэн снова возродил ее, а Джеллико вроде бы с ней согласился, он сам почти не отрабатывал эту тактику на маневрах. Джеллико предпочитал действовать единой кильватерной колонной, хотя все-таки ему пришлось позволить быстроходной 5-й эскадре линкоров некоторую свободу. Вполне вероятно, что Джеллико поступил так против собственного желания, его математический ум предпочитал единое командование. Более того, он выпускал боевые приказы, а не инструкции. А Викторианский флот так крепко приучал повиноваться, что большинство его адмиралов и капитанов приняли эти 75 страниц как нерушимую догму. Он резко одергивал тех, кто хотел перемен, особенно Стэрди, который после Ютландского боя заявил: "Если бы моя эскадра шла на правом крыле, я нарушил бы приказ о развертывании и вывел бы ее на другой борт немцам. Если ты хочешь уничтожить противника, следует затянуть сеть вокруг него". Джеллико не хватало нельсоновской хватки, и он требовал от своих капитанов исполнения письменных приказов. Он не понимал, что успех действий большого флота, три четверти которого он сам просто не мог видеть, будет зависеть от инициативы адмиралов и капитанов, реализующих его идеи с учетом сложившейся обстановки. В Ютландском бою сыграли роль два фактора: плохая видимость и время установления контакта линейными флотами – до темноты оставалось совсем недолго.
По словам одного офицера: "Разве следовало ожидать, что более слабый германский флот позволит себя уничтожить, чтобы подтвердить нашу концепцию ведения боя?" Коуэн, командовавший "Принцесс Ройял", писал: "Увидев Гранд Флит на дистанции артиллерийского выстрела, мы едва не начали бросать в воздух фуражки – было похоже, что мы крепко поймали их. Немцы встретились с превосходящими силами, жаждущими крови.
Затем, однако, началось это нелепое помпезное развертывание. Я совершенно не мог понять его смысла. Мы отчаянно хотели, чтобы хоть одна дивизия линкоров из 8 пристроилась за кормой линейных крейсеров.
Ведь тогда появлялся дополнительный шанс смять голову немецкой колонны".
28 дредноутов могли достичь совершенно иного результата против 16, пусть даже с добавлением 6 броненосцев, если бы Джеллико развернул 2-ю и 4-ю эскадры линкоров к востоку от германской линии, а 1-ю и 5-ю – к западу. В этом случае боевой разворот Шеера не дал бы никакой выгоды. Зажатый между двумя соединениями, каждое из которых совсем немного уступало его собственным силам, он вынужден был бы принять бой или бежать, бросив броненосцы Мауве на произвол судьбы. Идти на юг означало прорываться мимо Гарвичских Сил Тэрвитта и 3-й эскадры линкоров Брэдфорда. Лишь жалкие остатки флота добрались бы тогда до своих портов. Но, разумеется, такое легко предлагать сегодня. 31 мая 1916 года приказать нечто подобное для Джеллико, или сделать по собственной инициативе для Берни, было много труднее. Джеллико писал: "Ни один из моих критиков не понимал, насколько влияли на управление флотом отсутствие информации о противнике и плохая видимость".
Второй главной причиной нерешительных итогов боя была склонность Джеллико к слишком осторожным действиям, что было ясно видно из его письма Адмиралтейству в октябре 1914 года. Джеллико предпочитал отворачивать ОТ торпедных атак и медленно реагировал на боевые развороты Шеера. Коуэн писал: "Урок боя был для меня ясен. Если ты не используешь возможности, предоставленные врагом, более они не повторяются.
Если более сильному флоту предоставляется возможность атаковать, следует забыть о всяких торпедах. Повреждения от торпедных попаданий в тот день были ничтожны по сравнению с результатами артиллерийского огня". Джеллико придавал слишком много значения опасности атак подводных лодок во время генерального сражения. Он питал необъяснимую уверенность, что враг насыплет плавающих мин в свою кильватерную струю. Он слишком боялся атак вражеских миноносцев. В то же самое время он крайне низко ценил собственные торпеды.
Такая сверхосторожность была результатом сплава нескольких факторов. Первым среди них можно назвать засушенный академический подход к любой проблеме. Второе – спустя два года войны, и физически, и умственно это был уже не тот предприимчивый лидер, которого когда-то знал Фишер. Третье – еще в 1890 году Мэхен предупреждал, описывая сражения XVIII века, что "внимание офицеров Королевского Флота не привлекли радикальные изменения техники, которые должны были привести к радикальным изменениям идей". Особенно справедливо это было по отношению к техническим нововведениям последнего десятилетия. Кроме того, увлекшись гонкой вооружений с Германией, англичане совершенно забыли о человеческом факторе. Они не смогли воспитать боевых командиров, спутав это понятие с "командиром боевого корабля". С четвертым фактором не сталкивался ни один британский командующий со времен Армады. Добиваясь своих побед, Родней, Хоу, Джервис и Нельсон рисковали не более чем третью британского флота. Стратегия кайзера заставила Адмиралтейство бросить на карту все до последнего человека. Если бы Вильнев уничтожил 27 линейных кораблей Нельсона, у Англии оставалось еще 54. Джеллико не мог рисковать своими дредноутами, чтобы "выиграть или проиграть все". Последнее отразил в своем дневнике капитан 1 ранга Герберт Ричмонд: "Абсолютно необходимо смотреть на всю войну в целом, а не сосредоточиваться на одном германском флоте. Мы должны были истощить Германию, уничтожить Германию. Уничтожение германского флота – это средство достижения результата, а не сам результат. Если, пытаясь уничтожить германский флот, мы рискуем поставить под угрозу глобальную цель, такой риск слишком велик".
Все правительства подряд разрешали военному министерству отправлять на материк лишь небольшое количество войск. Франция делалась краеугольным камнем британской стратегии. Не имея серьезных сил для десантных операций, британский флот был оттеснен на вторые роли. Если нация и империя послали целое поколение на поля Фландрии и напрягали все силы, чтобы снабжать армию всем необходимым, от флота требовалось лишь обеспечить отсутствие помех этому. Ну, еще помешать Германии получать ресурсы из других стран. И нельзя было поставить это под угрозу ради уничтожения германского флота, чье влияние на события во Франции совсем не ощущалось.
После того, как во Франции началась позиционная война, "большинство опытных командиров действовали бы так же, как это делал Джеллико. Он стал оружием, решавшим судьбы мира. Он не был готов принять неизмеримый риск", – писал Четфилд. Сирил Фоллз считал иначе. "Он сражался, чтобы не допустить победы Германии, а не для того, чтобы принести победу Британии". "Однако понимание того, что генеральное сражение не есть необходимость в данной ситуации, и к нему не следует стремиться, слишком рискуя, не должно было продиктовать оборонительный образ мышления или тактические схемы", – заметил Черчилль.
Битти не просто признал то, что неопределенный результат Ютландского боя вызван лишь одной из этих причин. Если Джеллико сделал множество изменений в своих "Боевых инструкциях" после боя и подчеркнул особую важность ночных артиллерийских учений, то его преемник на посту главнокомандующего полностью пересмотрел их. В середине 1917 года он написал то, что Ричмонд назвал "резким рывком вперед в области тактики, Математические законы, превращавшие план боя в застывшую форму, исчезли. Их место заняли ясные, короткие объяснения принципов, отмеченных отвагой и готовностью принять риск. Если бы такие приказы были у нас 31 мая год назад, у меня почти нет сомнений в том, что Флот Открытого Моря был бы уничтожен.
Но справедливости ради надо признать, что эти приказы были частью опыта, полученного в этом бою".
Битти не представилась возможность продемонстрировать ценность своих гибких "Боевых Инструкций". Поэтому один вопрос должен остаться без ответа. Если Джеллико не хватало огня в душе, то у Битти он наличествовал в избытке. Повстречай Битти Флот Открытого Моря, он вертел бы всем Гранд Флитом так же безрассудно, как Флотом Линейных Крейсеров в первой фазе Ютландского боя.
Как писал германский автор: "Есть люди, которые считают, что осторожная британская морская стратегия была ошибочной. Они заявляют, что неумение союзников использовать свой флот более агрессивно привело к ненужному затягиванию войны. Что осторожная политика была более рискованной, чем агрессивная стратегия и тактика, направленные на достижение решительной победы на море. Дескать, это привело к ужасам подводной войны и чудовищным потерям в бессмысленных сухопутных сражениях.
Следует отдать должное достижениям морской мощи, но сами флоты достигли не так много. Источник неудач был в самой системе, которая делала упор на материальные приготовления и пренебрегала изучением планов войны и подготовкой к проведению кампаний".
Догматическая тактика вместе со слепым повиновением приказам – это одна из цепей, связывавших и Джеллико, и Битти. Другой цепью было неправильное понимание стратегии, которое помешало использовать Гранд Флит, чтобы серьезно подорвать германскую военную мощь. Не они выковали эти цепи. Однако, командуя Гранд Флитом, ни тот, ни другой не проявили "примеси безумия", которое, по мнению Аристотеля, отмечает гения, и не сумели порвать оковы.
Такова академическая точка зрения на исход Ютландского боя. Что к ней можно добавить? Немного. Действительно, Джеллико и Битти совершили много ошибок, которые привели к таким неприятным для англичан последствиям. Но самые главные свои ошибки они совершили не 31 мая, а гораздо раньше. Битти показал себя неплохим тактиком. Однако в целом его руководство линейными крейсерами следует оценить как абсолютно неудовлетворительное. Выше уже приводились проценты попаданий.
Комендоры Битти стреляли не как сапожники, а гораздо хуже. И кто за это должен отвечать, если не командир соединения? Еще в бою на Доггер-банке командиры Битти не сумели разобраться с распределением целей. Командир "Тайгера" думал… В таких случаях обычно замечают: "Не занимайтесь вещами, которые вам не по силам". Сделал Битти какие-либо выводы из этого боя? Никаких! В Ютландском бою эта история повторяется в мельчайших деталях. И снова, по мнению Битти, виновата система, а он сам остается вне подозрений. Кто подобрал и держал таких людей, как контр-адмирал Мур и капитан 1 ранга Пелли? Адмирал Битти, кто же еще. Кому в голову пришла светлая мысль укомплектовать лучший свой корабль ("Тайгер") самой худшей командой, чуть ли не штрафниками? Тому же Битти. И уже ни в какие ворота не лезущий пример с флагманским связистом адмирала лейтенантом Сеймуром. Человек показал полнейшую профессиональную несостоятельность, но его оставляют на прежней должности.
Теперь попытаемся разобраться с долей вины Джеллико. Этот адмирал оказался в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Английские снаряды были плохи, с этим никто не спорит. Но кто повинен в плохом качестве снарядов и совершенно идиотских правилах приемки боеприпасов флотом? Разумеется, начальник отдела вооружений Адмиралтейства. А кто занимал эту должность много лет и считался лучшим специалистом британского флота в области артиллерии?
Капитан 1 ранга Джон Джеллико. Да, адмиралы и командиры отдельных кораблей подвели Джеллико. Опять же, еще в 1914 году половина адмиралов Гранд Флита показала, что не соответствует занимаемым должностям. Уоррендер и Арбетнот ясно продемонстрировали это во время декабрьского эпизода. Левесон и Стэрди приложили массу усилий, чтобы подготовить катастрофу при Коронеле. И что делает Джеллико?
Оставляет их на важнейших командных должностях, после чего сетует на своих младших флагманов. Командир 5-й эскадры линкоров Эван-Томас приложил поистине титанические усилия, чтобы погубить лучшие линкоры британского флота. Не его вина, что немцы не сумели этого сделать. Но после боя Эван-Томас остается на своей должности. Кто виноват в этом? Только главнокомандующий. Вообще, когда читаешь описание действий большинства британских адмиралов в годы Первой Мировой войны, то создается впечатление, что простая вешалка для адмиральского мундира, поставленная в боевой рубке, принесла бы больше пользы. По крайней мере, от нее не было бы никакого вреда. А принимать решения эта вешалка умела не хуже адмиралов.
Свои нерешительные действия Джеллико объяснял тем, что за его спиной не было резервов. Он-де не смел допустить риска гибели британского линейного флота. Но зададимся вопросом: а существовала ли такая опасность? Каков мог быть исход Ютландского боя при более благоприятном для немцев стечении обстоятельств?
Наверное, они могли одержать более убедительную тактическую победу. Например, Шеер мог потопить 5 – 6 британских дредноутов. Но я искренне убежден, что перетопить весь Линейный Флот Джеллико немцы просто физически не могли. Снарядов бы не хватило! А что меняла гибель одной эскадры британских линкоров в стратегической ситуации?
Абсолютно ничего. Немцы как были заперты в границах Северного моря, так там и остались бы. Утверждать, будто на следующий день после сражения в порты Германии хлынул бы поток иностранных судов, по меньшей мере несерьезно.
Ну, а поведение чинов Адмиралтейства вообще ни оправдать, ни объяснить невозможно.
Идет генеральное сражение, которое может решить исход войны, но умаявшиеся адмиралы решают отдохнуть. Задницы отсидели в мягких креслицах. На мостике-то под снарядами не в пример легче стоять, чем из теплой комнаты руководить. Что же касается поступков Томаса Джексона, то они вообще дают все основания обвинить этого человека в измене. Даже если допустить, что все сделанное было сделано не по злому умыслу, остается лишь в очередной раз со вздохом процитировать Талейрана: "Это хуже, чем преступление. Это ошибка".
Послевоенные споры Для всех британцев, которые ждали два года, пока Гранд Флит встретится в бою с Флотом Открытого Моря, и надеялись, что этот бой превратится в победу, сравнимую с Трафальгаром, итоги Ютландской битвы 31 мая 1916 года стали тяжелым разочарованием. Однако имелись отдельные причины, которые сделали последующие споры особенно острыми в десятилетие после окончания войны, и по которым они тянулись так долго. Первое коммюнике Адмиралтейства, спешно составленное Бальфуром еще до получения телеграммы Джеллико, должно было опровергнуть сообщения Берлина о грандиозной победе, которые разлетелись по всему свету еще до возвращения Шеера в Яде. Вялый стиль Первого Лорда Адмиралтейства прекрасно характеризует следующая фраза: "Потери [Флота Линейных Крейсеров] были тяжелыми", и Бальфур перечислял их. И наоборот, хотя он писал, что "потери неприятеля были серьезными", их-то он не перечислял из-за недостатка сведений. Так же Первый Лорд не имел детальной информации о повреждениях множества германских кораблей. В результате и пресса, и публика сделали вывод, что Гранд Флит потерпел поражение.
Более длинный и более утешительный отчет о бое появился после того, как Джеллико сообщил необходимые факты. Но вред уже был нанесен! Несмотря на несравненное красноречие Черчилля, многие остались убеждены, что Адмиралтейство пытается скрыть правду о происшедшем в этот знаменательный день.
Так же неизбежны были споры среди офицеров Королевского Флота. Уроки любого боя следует проанализировать, чтобы принять меры по устранению недостатков. Но в этом случае флот раскололся надвое. Одни поддерживали Джеллико и осуждали Битти, другие – наоборот. К естественному и здоровому соперничеству служивших на кораблях Линейного Флота и Флота Линейных Крейсеров добавились такие факторы, как недовольство старых офицеров слишком быстрым продвижением Битти и его порывистостью, что приводило в восторг всю молодежь. Вскоре пресса, уже превратившая Битти в героическую икону, на фоне которой терялся незаметный Джеллико, раструбила о победе Флота Линейных Крейсеров в Ютландском бою и приписала спасение Шеера недостаточно умелому руководству Линейным Флотом со стороны Джеллико. И разочарованный народ отметил, что хотя Битти остался командовать Гранд Флитом до сдачи Флота Открытого Моря, Джеллико пробыл на посту Первого Морского Лорда всего год и не получал новых назначений до конца войны.
Это заставило Уэмисса, который не служил в Гранд Флите и потому мог считаться независимым наблюдателем, создать небольшой комитет во главе с капитаном 1 ранга Дж.Э.Т. Харпером, чтобы составить официальный отчет, используя все документальные свидетельства (рапорты адмиралов и капитанов, корабельные журналы, прокладки).
Отчет Джеллико о бое ("Гранд Флит, 1914 -1916") был не более чем ответом на книгу Шеера ("Флот Открытого Моря в Мировой войне"). Харпер проделал массу работы (например, были найдены обломки "Инвинсибла", чтобы установить истинные координаты и уточнить прокладки "Айрон Дьюка" и "Лайона") и очень постарался воздержаться от комментариев к действиям адмиралов. Более того, чтобы подтвердить беспристрастность его работы и замять болезненные споры, Уэмисс решил не показывать книгу ни Джеллико, ни Битти до ее выхода в свет. Однако, едва Харпер успел закончить свой "Официальный отчет", как в октябре 1919 года Битти сменил Уэмисса на посту Первого Морского Лорда. Еще в июле 1916 года Битти показал, насколько нервно он реагирует на критику своих действий, затеяв спор с Джеллико по поводу заметок командующего, и зашел так далеко, что потребовал права отредактировать их до публикации. Теперь, прочитав гранки "Официального отчета", который отнюдь не воспевал его умелое командование линейными крейсерами, как Битти привык это подавать публике, он потребовал от Харпера сделать множество изменений в тексте и картах. Битти также написал предисловие, подчеркивая свою роль в этом бою и всячески принижая роль Джеллико.
Харпер принял многие из его исправлений, но другие он опроверг с помощью документов, считая, что они ближе к истине, чем чьи-то воспоминания о событиях трехлетней давности. Когда Битти начал просто давить на него, Харпер бестактно потребовал включить в книгу примечание, поясняющее, что автор не несет ответственности за "Официальный отчет", как не соответствующий фактам. Слухи об этих спорах долетели до ушей Джеллико, и он попросил показать ему книгу. Его критика поправок Битти была вполне обоснованной, а возражения против предисловия настолько резкими, что Адмиралтейство согласилось еще раз пересмотреть "Официальный отчет".
Однако необходимость удовлетворить требования и Джеллико, и Битти поставила Адмиралтейство в трудное положение. Поэтому заявление издателей "Официальной Истории", что появление "Официального отчета" может помешать продаже их книги, было воспринято с облегчением. Появился повод тихо похоронить "Официальный отчет".
Но Первый Лорд Адмиралтейства имел неосторожность заявить ранее в парламенте, что "Отчет" подготовлен, что вызвало массу едких вопросов, особенно когда в декабре 1920 года Уэмисс написал в "Тайме", выражая сожаление, что книга до сих пор не напечатана.
Публикация в том же месяце "Ютландских заметок" ("огромная куча беспорядочно подобранных фактов, из которых неспециалист просто не сможет составить правдивую картину великой морской битвы") окончательно убедила публику, что Адмиралтейство что-то от нее скрывает.
Требования достоверного обзора битвы усилились после появления третьего тома "Официальной Истории: Операции английского флота в мировую войну" в 1923 году. Сэр Джулиан Корбетт так хорошо сделал свою работу, что ее недостатки не бросались в глаза.
Он не использовал германских источников, по соображениям секретности ему запретили публиковать расшифрованные Комнатой 40 германские сообщения. Однако ему разрешили использовать рукопись харперовского "Официального отчета" и секретный "Анализ итогов Ютландского боя" Морского Генерального Штаба, который распространялся только среди офицеров флота. К несчастью, его соавторы, братья капитан 1 ранга К.Г.Б. Дьюар и капитан 2 ранга А.К. Дьюар, вышли в своей критике за пределы разумного. Совет Адмиралтейства, конечно, не мог утвердить работу, которая напропалую критикует действия англичан в ходе боя и совершенно не учитывает сложность задачи, стоявшей перед Джеллико и Битти. Адмиралтейство приказало уничтожить все копии "Анализа", но 2 экземпляра все-таки уцелели. От разоблачений Корбетта отмахнуться с такой же легкостью не удалось. Адмиралтейство долго колебалось, прежде чем решиться выступить против него. Оно выпустило "Рассказ о Ютландском бое", написанный очень педантично и оказавшийся самым ярым панегириком Битти. Хотя Джеллико позволили ознакомиться с книгой до ее публикации, его многочисленные возражения были оскорбительно засунуты в приложения и утоплены среди множества разнообразных сносок и заявлений типа "в случае расхождения примечаний с текстом "Рассказа" Их Лордства полагают основной текст более соответствующим действительности". Масла в огонь подлило появление официальной германской истории ("Der Krieg zur See"), которая, несмотря на попытки приписать победу немцам, пролила новый свет на управление британскими силами, и совсем не благоприятный для Битти. Некомпетентная критика Черчилля в "Мировом кризисе" и "Ютландский скандал" адмирала сэра Реджинальда Бэкона лишь усилили напряженность, защищая Джеллико, особенно учитывая угрозу Бэкона принять официальные меры к тем, кто закулисно поддерживал Битти.
Склока еще полыхала, когда Первым Морским Лордом вместо Битти стал Мэдден, начальник штаба Джеллико в Ютландском бою. Он сразу (1927) утвердил публикацию харперовского "Официального отчета о Ютландском бое", чтобы "рассеять мифы о неизвестных сенсационных фактах или критике, содержащейся в нем". Хотя, чтобы уменьшить расходы, карты решили не публиковать. В том же году Харпер, уже ушедший в отставку, выпустил "Правду о Ютландском бое". Взятые вместе, эти две работы подрезали на корню аргументы спорщиков, а кроме того, десять лет спустя после боя стало возможно объективно оценить его.
Все немного успокоилось до конца тридцатых годов, когда вышло новое издание "Официальной Истории". В нем были учтены материалы германской официальной истории и приведены расшифровки Комнаты 40, делавшие очевидным, что Шеер возвращается к Хорнс-рифу, но не переданные Джеллико. Но, когда оно появилось в 1940 году, англичане были больше озабочены другими битвами, разыгрывавшимися в небесах над их головами.
Обида Джеллико на отказ Адмиралтейства признать свою вину в спасении Шеера казалась малоактуальной. Тем не менее, спорам был положен конец. Новая книга Корбетта и германская история рассказывали о бое все. Жаль, что первую трудно достать – большая часть тиража погибла при бомбежке.
Тем не менее, кое-кто до сих пор считает, что всю правду продолжают скрывать. Эти слухи возникали потому, что Харпер отдал некоторые документы, не вошедшие в "Официальную Историю", на хранение в Объединенное Королевское Общество. Однако, когда в 1963 году архив был вскрыт, ничего существенного там не оказалось. Это были копии его рукописей, гранки текста и карт с поправками Битти, которые оспаривал Харпер, дополнения Адмиралтейства и тому подобное с пристрастными, а иногда грубыми пометками самого Харпера. Они показывали, как Битти пытался скрыть отвратительную стрельбу своих линейных крейсеров во время "бега на север" (17.00 – 18.00), манипулируя цифрами "Официального отчета". Становились ясными его промахи при руководстве действиями 5-й эскадры линкоров; высмеивались попытки Битти преувеличить мизерную роль линейных крейсеров в отражении плохо продуманных попыток Шеера прорваться сквозь строй Гранд Флита после своего первого боевого разворота, также манипулируя фактами. Самым типичным примером является случайный поворот на 360° из-за поломки компаса на "Лайоне". Несмотря на ясные свидетельства, Битти настаивал, что он приказал повернуть на 90° на врага, однако благодаря поломке компаса получился поворот на 180° вправо, что было выправлено поворотом на 180" влево, хотя совершенно очевидно: если первый поворот был предусмотрен, то последствия поломки компаса исправлялись поворотом влево только на 90°. "Бумаги Харпера" также содержат резкие возражения Джеллико против неопубликованного предисловия Битти к "Официальному отчету", в котором он утверждает, что успешно сражался с Хиппером, уступая тому в силах (то есть, не учитывая присутствия 5-й эскадры линкоров), что Джеллико медлил привести свой Линейный Флот ему на помощь, и, даже заметив Флот Открытого Моря, линкоры-де сыграли малую роль в бою. Но это лишь открывает некоторые детали несчастного случая в жизни великого человека, однако не проливает нового света на ход боя.
Короче говоря, споры о Ютландском бое умерли в 1940 году, так как стало возможным объективно оценить руководство Битти и Джеллико. Репутация этих двух великих адмиралов не должна пострадать из-за вполне понятных человеческих слабостей, проявленных одним из них. Битти, вероятно, использовал свой пост Первого Морского Лорда, чтобы приукрасить правду о Ютландском бое в свою пользу, но множество более мелких людишек страдали манией величия, совсем не имея на то оснований. Есть в жизни Нельсона моменты, за которые его можно упрекнуть, но никто не оспаривает его права стоять в центре Лондона на вершине колонны на Трафальгарской площади.