Цепь событий: плен Якова – обмен посольств – бомбардировки Москвы

Цепь событий: плен Якова – обмен посольств – бомбардировки Москвы

Все изложенные выше факты логически встраиваются в цепочку событий, прямо и косвенно связанных с пленением Якова Джугашвили:

– неизвестно когда, где и как Яков оказывается в плену;

– 2—16 июля 1941 г. его впервые допрашивают в штабе группы армий «Центр»;

– 16 июля выходит секретное Постановление Государственного Комитета Обороны СССР № ГОКО-169сс, в котором говорится, что «отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником». В постановлении называются имена некоторых «позорно отступивших» советских военачальников: Павлова, Климовских, Коробкова и др.;

– 16 июля на основе решения Политбюро ЦК ВКП(б) и Указа Президиума Верховного Совета СССР в полках, дивизиях, корпусах, военно-учебных заведениях и учреждениях Красной Армии вводится институт военных комиссаров, а в ротах, батареях, эскадрильях – институт политруков;

– 18 июля Якова Джугашвили допрашивают в штабе авиации IV армии;

– 19 июля с ним «беседуют» и он пишет заявление о том, что он сын Сталина, и письмо-записку отцу (потом немцы отпечатают ее в листовках и сообщат, что она доставлена Сталину «дипломатическим путем»);

– 19–20 июля происходит обмен посольств СССР и Германии (на турецко-болгарской и советско-турецкой границах), которые выехали соответственно из Москвы и Берлина еще 2 июля и долго простаивали в ожидании решения их правительствами какого-то важного вопроса. По моему мнению, именно при обмене посольств («дипломатическим путем») была передана Сталину записка от сына Якова. Для передачи в руки адресату ее, скорее всего, вручили советскому послу и замнаркома Деканозову перед его переходом через границу при обмене. Не исключено, что самолетом туда был доставлен Яков, который написал эту записку на глазах у Деканозова, и все это было зафиксировано кинокамерой (естественно, с последующей передачей отцу кинопленки с этими и другими эпизодами пребывания Якова в плену, возможно даже с допросами);

– 20 июля берлинское радио передает сообщение о пленении старшего сына Сталина;

– 20 июля Сталин становится наркомом обороны;

– 20 июля в штаб 20-й армии приходит шифровка от начальника штаба Западного фронта с требованием немедленно доложить по приказу Жукова о местонахождении Я. Джугашвили (с полным указанием его звания, должности, части).

– «21-го июля на его поиски двинули отряд мотоциклистов со старшим политруком Гороховым. У озера Каспля ими был встречен красноармеец Лопуридзе, выходивший к своим на пару с Яковом…

– …22-го доложили в политотдел армии об исчезновении сына вождя» («Все его сыны», «ТВ-плюс» 20-04-2004, (http://tvplus.dn.ua/pg/news/11/full/id=1130);

– 21 июля – первая бомбардировка Москвы немецкой авиацией;

– 22 июля руководство ТАСС доводит до сведения руководства страны первую информацию немецкой прессы о пленении Якова Джугашвили [35, c. 312];

– 23 июля по итогам боев (некоторые публикации уточняют – за бои на реке Черногостинке 7 июля 1941 г.) командование полка представляет Якова Джугашвили к ордену Боевого Красного Знамени;

– 24 июля Якова допрашивают в новом месте (возможно, в концлагере), заново заполняя в карточке военнопленного сведения, которые он накануне уже сообщал.

– «25 июля к поискам подключились Политотдел 16-й армии, группа офицеров штаба армии, а затем сотрудник Особого отдела контрразведки фронта» [41];

– 29 июля документы на награждение Я. Джугашвили командующий Западным направлением маршал Тимошенко направляет в Главное управление кадров НКО;

– 5 августа член Военного Совета Западного направления Булганин направляет Сталину телеграмму, в которой сообщается, что Военный Совет фронта оставил Я. Джугашвили в списках награжденных;

– 5 августа полковник Сапегин, товарищ Якова по Артакадемии, отправляет в ГУ ВВС на имя Василия Сталина письмо, в котором пишет, что был лучшим другом Якова еще со времени учебы, что являлся командиром 14-го артполка, в котором командиром батареи воевал Яков, а также рассказывает об обстоятельствах его пленения;

– 7 августа политуправление СЗФ направляет спецпочтой члену Политбюро А. А. Жданову три листовки, сброшенные с самолета противника. На листовке, помимо призыва сдаваться, фотография с подписью: «Немецкие офицеры беседуют с Яковом Джугашвили», а на обороте – факсимиле его письма отцу из плена;

– 9 августа Указ о награждении, в проект которого под № 99 был включен Я. Джугашвили, публикуется в газете «Правда», однако лишь его одного исключили из списка награжденных (что могло быть сделано только по личному указанию Сталина);

– 13 августа в Никопольской области немцы разбрасывают листовки с призывом: «Следуйте примеру сына Сталина!», в которых впервые указывают полные и точные данные о месте службы Якова Джугашвили в РККА: «командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка, 14-й бронетанковой дивизии», и такая листовка доставляется в политотдел 6-й армии Южного фронта;

– 15 августа в газете Наркомата обороны «Красная Звезда» публикуется статья заместителя командующего Западным фронтом генерала Еременко, в которой он, рассказывая, как героически сражаются с немецко-фашистскими захватчиками дети героев Гражданской войны, и упомянув сыновей Пархоменко и Чапаева, пишет: «Изумительный пример подлинного героизма и преданности родине показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста, уничтожая врага»;

– 16 августа издается приказ № 27 °Cтавки Верховного Главнокомандования, подписанный ее председателем И. В. Сталиным и всеми членами Ставки – лично (другого случая подобного подписания приказа Ставки не было за всю войну!). Пункт 1 его приказной части выглядел так: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава».

– Осенью 1941 г. жена Якова Юлия была арестована. К сожалению, столь неточная дата этого события была дана Светланой Аллилуевой в ее первой книге воспоминаний и потом никем ни разу не уточнялась. Я полагаю, что дата ее ареста не называется по одной-единственной причине – она наверняка совпадает с датой ознакомления Сталина в июле 1941 г. с первой немецкой листовкой, в которой было напечатано фото Якова в кожаной куртке, либо с датой получения им записки Якова или кинопленки о пребывании Якова в плену, где он снят в этой куртке. Я также уверен, что дата освобождения Юлии Мельцер из одиночного заключения не называется, поскольку точно совпадает с датой получения Сталиным сообщения о гибели сына – весной 1943 г.

Наверное, здесь уместно подробнее рассказать о судьбе Юлии Мельцер-Джугашвили и роковой роли, которую сыграла в ней упомянутая кожаная куртка.

Юлия Мельцер была арестована в Москве в 1941 г. по подозрению в том, что передавала немцам сведения, в том числе домашние фотографии Якова, якобы использованные ими для создания фотофальшивок в листовках. Однако я считаю это совершенно нереальным, поскольку в 41-м всем родным Якова было понятно, что фальшивыми являются тексты этих листовок, а фото Якова в них настоящие, о чем пишет в своей первой книге Светлана Аллилуева. На гораздо более реальную причину ареста Юлии указывает эпизод из книги Галины Джугашвили «Внучка Сталина», где она приводит воспоминания матери: «Допросы вертелись вокруг кожаной куртки. На листовках, которые сбрасывали немцы, была фотография: немецкие офицеры сидят за столом, в руках кружки с пивом. Немного сбоку – папа… на нем не новая кожаная куртка… ношеная штатская одежда. Таких вещей при нем быть не могло… Возможно, и даже скорее всего, среди тех, кто ее разглядывал, находился человек, близко его знавший… он просто узнал куртку, в которой видел папу на охоте, рыбной ловле, в Зубалове, где он обычно ее и носил. Была и фотография его в этой самой куртке. Как она могла перекочевать из семейного альбома в руки автора или авторов листовок? Ма не знала, что отвечать…» [35, с. 40–41].

Я уверен, что допрашивающие Юлию Мельцер вели речь не о фото, а о реальной куртке, ибо понимали, что помещенное в листовке фото Якова в этой куртке – настоящее. Понимал это и «близко его знавший» человек – единственный, кто мог дать команду арестовать и заключить в тюрьму на полтора года (до получения им известия о гибели Якова) невестку, лишив на это время собственную трехлетнюю внучку матери, – сам Сталин. По моему мнению, куртку Юлия, скорее всего, передала мужу на фронт вместе с перочинным ножом и часами с секундомером, о которых он просил в открытке, через заходившего к ней в квартиру на улице Грановского «фронтового товарища Якова», а на самом деле – заброшенного в Москву немецкого агента, о чем она, естественно, не подозревала. А начаться вся эта операция немецких спецслужб могла лишь с одного – с задержания Якова 22 июня 1941 г. в поезде, или на барже, или в двигающейся своим ходом воинской части на территории Германии. Во время задержания у него изъяли неотправленную открытку, адресованную жене Юлии, исправили в ней дату с 21-го на 26 июня и через агента отправили из Вязьмы (где он просто опустил ее в почтовый ящик).

Возможен и другой вариант появления куртки на Якове: он выехал в Германию на поезде 20–21 июня 1941 г. в гражданской одежде, и не исключено, что под чужой фамилией, а куртка была в его чемодане. Тогда допросом Юлии по поводу появления у ее мужа на фронте куртки просто скрывался сам факт его интернирования на территории Германии 22 июня 1941 г. В пользу этого говорит и вопрос из протокола допроса: «На нем сравнительно неплохая одежда. Возил он эту гражданскую одежду с собой или получил ее где-нибудь? Ведь пиджак, который сейчас на нем, сравнительно хороший по качеству». И ответ Якова – слишком длинный, сбивчивый и неубедительный. Вот его фрагменты: «…Этот? Нет, это не мой, это ваш…16-го приблизительно в 19 часов, нет, позже, по-моему в 12, ваши войска окружили Лясново… Начало светать… Все начали переодеваться… обменял у одного крестьянина брюки и рубашку… Да, все это немецкие вещи, их дали мне ваши, сапоги, брюки. Я все отдал, чтобы выменять. Я был в крестьянской одежде… Я отдал военную одежду и получил крестьянскую…» Если Яков был интернирован в поезде в приличной гражданской одежде, это следовало как-то объяснить, что и было сделано в протоколе. Если же он попал в плен в районе боевых действий, переодевшись в гражданское, то это тоже надо было объяснить, а для этого заменить его одежду на приличную, в которой сына Сталина можно показывать.

И последнее. Внимательно рассмотрев несколько снимков Якова в плену в этой куртке, я понял, что это не фотографии, а распечатанные кинокадры, о чем свидетельствуют вертикальные линии-царапины на эмульсии кинопленки, неизбежные после ее многократного просмотра. Причем на большей части снимков Якова в плену, где он одет в эту куртку, имеются вертикальные линии-царапины. Возможно, Сталину даже передали кинопленку, подтверждающую, что его сын действительно находится в плену, и это могло вызвать у него и ярость, и повышенный интерес к старой кожаной куртке. Для чего все это делалось?

Я полагаю, что главной задачей немцев в то время было возбудить у Якова ненависть к отцу, внушить ему, что Сталин повинен не только в пленении сотен тысяч советских бойцов и командиров, но и в его личной трагедии (при этом вождь считает их не пленными, а предателями). Визит агента к Юлии (немцы дали о нем знать Сталину, напечатав в своих листовках фотографии Якова в этой куртке, а может, передав вместе с запиской сына кинокадры его допроса) привел к аресту Юлии, и немцы немедленно сообщили об этом Якову. Сталин же был потрясен тем, что немецкий агент побывал в доме его cына.

Такая цепь событий сама по себе достаточно красноречива, так как день за днем показывает, как развивалась тема «Сын советского вождя в плену» в первые месяцы войны в связи с целым рядом других важных событий этого периода. Тем не менее, стоит особо отметить одну важную деталь – жестокий приказ Ставки № 270 рождался в процессе получения Сталиным информации о пленении его старшего сына и о действиях немецкой пропаганды в этой связи. А первое сообщение немцев о том, что сын советского вождя находится в плену, скорее всего, появилось как немедленный ответный ход геббельсовской пропаганды на жесткое постановление ГКО о личной ответственности командиров всех рангов, подписанное лично Сталиным и заканчивающееся указанием ко всем командирам и политработникам, «чтобы они не давали паникерам, трусам и дезорганизаторам порочить великое знамя Красной Армии и расправлялись с ними, как с нарушителями присяги и изменниками Родины».

И хотя Яков не был упомянут в приказе № 270, а в качестве отрицательных примеров в других приказах и постановлениях, подписанных Сталиным в это трудное время, назывались другие люди (главным образом, потерпевшие поражение, а позже – и попавшие в плен советские генералы), весь этот приказ стал публичным ответом вождя на письмо сына. И суть его проста: попавший в плен по любой причине – предатель, независимо от обстоятельств, при которых это произошло.

Таким ответом Сталин пытался убить двух зайцев: остановить массовую сдачу в плен и ликвидировать свидетелей Великой транспортной операции, ведь они-то должны были попасть в плен в первую очередь. Поэтому в приказе предлагалось «сдающихся в плен врагу» расстреливать на месте без каких-либо разбирательств. Но этим он убивал и своего сына – такой приказ мог подтолкнуть Якова Джугашвили к самоубийству.

И, вспоминая с уважением и состраданием трагедию отца, который ради победы над врагом не пожалел своего сына и не обменял «солдата на маршала», не будем забывать и о том, что Яков Джугашвили и еще 3, 8 миллиона советских бойцов и командиров оказались в 1941-м в плену не по своей воле, и даже не по своей вине, а из-за чудовищного стратегического провала предвоенной тайной политики вождя.