Глава 1 РЕАКЦИЯ В МИРЕ
Глава 1
РЕАКЦИЯ В МИРЕ
Незадолго до 9.00 утра 14 февраля, когда новые порядки «Летающих крепостей» уже направлялись к Дрездену, министерство авиации выпустило первый подробный информационный бюллетень, объявлявший об осуществлении минувшей ночью атак Королевскими ВВС.
В заявлении, в котором город-цель был обрисован на удивление подробно, министерство авиации подчеркнуло жизненно важное значение Дрездена для врага: в качестве железнодорожного узла и крупного промышленного города он приобрел исключительную значимость в организации немцами обороны против армий маршала Конева. Телефонные службы и средства коммуникации были почти столь же насущно необходимы для германской армии, как и железные и шоссейные дороги, сходящиеся в Дрездене. Здания Дрездена были крайне необходимы войскам и административным учреждениям, эвакуированным из других городов, говорилось в бюллетене. С гораздо меньшей пунктуальностью в заявлении указывалось, что «в числе прочих военных предприятий в Дрездене были огромные цеха по выпуску военного снаряжения в старом Арсенале и огромное количество мелких машиностроительных предприятий, занятых производством всевозможной военной продукции. Там имелись стратегически важные заводы, выпускавшие электромоторы, точные и оптические приборы и химические вещества. Город был сопоставим по размеру с Манчестером». Выпуская бюллетень, министерство авиации давало оценку стратегического значения города и его промышленных сооружений. Эту оценку разведка командования бомбардировочной авиации Королевских ВВС не подтверждала в дни, предшествовавшие атакам, и было более сдержанно в высказываниях относительно столь успешно атакованного города. В еженедельном секретном обзоре, который не предназначался для столь широкого распространения, как бюллетени министерства авиации, командование ограничилось определением Дрездена в качестве города, который приобрел значение цели первого порядка по значимости и высшего приоритета в качестве пункта управления обороной восточных границ Германии.
В выходящем в 18.00 бюллетене новостей первой новостью, с которой познакомила слушателей британская радиовещательная корпорация, было сообщение об авианалетах на Дрезден. Этот авиарейд расценивался как один из самых мощных ударов, обещанных лидерами союзников в Ялте.
«Наши летчики докладывают, что при малом количестве зенитной артиллерии в городе они имели возможность совершать точные и прямые полеты над целями, не особенно беспокоясь по поводу противовоздушной обороны».
Примечательно, что открытое признание в этом первом бюллетене новостей того, что рейды на Восточную Германию были обещаны русским, было изъято из главного выпуска новостей в 21.00. Рейд на Дрезден, который рассматривался в качестве «крупного промышленного центра», сравнимого с Шеффилдом, теперь представлялся примером «дальнейшего тесного сотрудничества между союзниками». Когда масштаб дрезденской трагедии стал широко известен во всем мире, и особенно после того, как премьер-министр изложил свой очевидный упрек командованию бомбардировочной авиации союзников за тройной удар, как мы далее увидим, возникли и соблазн, и склонность к тому, чтобы намекнуть, что русские просили об этом рейде. Коммунистические режимы в послевоенный период не упускали возможность и развязать антизападную пропаганду в Восточной и Центральной Германии на основании дрезденской трагедии. И каждый год 13 февраля церковные колокола звонили в этих странах с 22.10 до 23.30 — продолжительность первой атаки Дрездена бомбардировочной авиации Королевских ВВС. К досаде западных союзников, эта традиция распространилась даже на Западную Германию, и именно в попытке прикрыть эту кампанию американский Госдепартамент объявил 11 февраля 1953 года, чтобы предотвратить дальнейшие акции, что «разрушительная бомбардировка Дрездена во время войны была предпринята в ответ на просьбы советской стороны оказывать нарастающую поддержку с воздуха и что она была заранее одобрена советскими руководителями». В то время как, о чем уже говорилось выше, это заявление фундаментально не противоречило фактам, незамысловатая надежда была на то, что сразу же или в переводе это заявление будет цитироваться как доказательство требования русских атаковать Дрезден, а не просто как уступка. Если надежда действительно возлагалась на это, то американцы не были разочарованы, потому что к февралю 1955 года, десятому году со времени авианалетов, даже солидные газеты, такие как «Манчестер гардиан», были готовы вспоминать такую бомбардировку Дрездена, которая была «совершена британскими и американскими самолетами в результате просьбы советской стороны атаковать важный центр коммуникаций».
В самой Германии первый опубликованный доклад о дрезденском деле появился 15 февраля в коммюнике германского Верховного командования, в котором лаконично сообщалось: «14 февраля 1945 года. Прошлой ночью объектом террористических рейдов британцев стал Дрезден».
В германских наиционалистических газетах не было новых прямых упоминаний о налетах или их последствиях вплоть до начала марта. Однако германские радиопередачи на иностранных языках не были столь сдержанными на этот счет, и в эфир хлынул поток обличительной антибританской и антиамериканской пропаганды.
Служба радиоперехвата Би-би-си публиковала во время войны ежедневные конфиденциальные отчеты о радиопередачах как союзников, так и оси Берлин — Рим объемом от 70 до 80 двойных страниц в день. 15 февраля главный обзор перехватов, предваряющий отчет, был необычным в том, что рассматривал только одну тему, реакцию не только Германии, но и нейтральных и союзнических государств на первую новость о налетах на Дрезден. Из передач всех подконтрольных Германии радиостанций сразу стало ясно, что министерство доктора Геббельса сняло все ограничения, эксплуатируя дрезденскую трагедию на полную катушку.
В 3.00 ночи в тот день служба радиоперехвата Би-би-си засекла передачу на арабском языке радиостанции, называвшей себя «Свободная Африка», которая, очевидно, была тайной немецкой радиостанцией:
«Из Лондона сообщали, что число беженцев в Дрездене чрезвычайно возросло; в то же время британская служба новостей сообщала, что самолеты союзников начали крупнейшую в истории атаку Дрездена. Такие сообщения не требуют комментариев; очевидно, что эти мощные налеты направлены против миллионов беженцев, а не военных объектов».
Это со всей наглядностью показало лицо «так называемого гуманизма союзников», внушала радиостанция, «но терпение; завтрашний день недалек!». В 3.57 ночи официальная телеграфная служба зарубежной информации с горечью комментировала описание Дрездена в качестве главного центра коммуникаций, которое давало Би-би-си. «На фабриках Дрездена в основном производились зубная паста и детская присыпка, — утверждала служба зарубежной информации. — Тем не менее, их бомбили. Как и во всех крупных городах, товарные станции Дрездена располагались на окраинах города; только пассажирская станция находится в центре. Но войска и боеприпасы не перевозятся с пассажирских станций, а только с товарных станций».
Следовательно, атака центра Дрездена не могла быть оправдана с военной точки зрения.
«Американцы, — продолжали передавать по телеграфу, — которые заявляют, что у них самые лучшие в мире бомбовые прицелы, доказали, что могут точно поражать цели, если захотят. Значит, можно было пощадить жилые районы Дрездена и исторический центр города. Применение зажигательных бомб доказывает, что были намеренно атакованы сокровища архитектуры и жилые районы. Бессмысленно сбрасывать зажигательные бомбы на железнодорожные сооружения; они никогда не использовались для уничтожения железнодорожных сооружений в этой войне».
С оттенком впечатляющего сарказма в бюллетене в заключение обращалось внимание на то, что хотя союзники и утверждали, что стоят на пороге победы, однако посчитали необходимым испепелить Дрезден и Хемниц. Включение Хемница было характерно для тактики германской пропаганды: хотя, как говорилось выше, атака Хемница была в целом неудачной, доктор Геббельс, как министр пропаганды, давно осознал, что если враг слышал из радиопередач самих немцев, что цель уничтожена, то не будет с такой же настойчивостью предпринимать вторую атаку; Хемниц, с его крупным заводом танковых двигателей, был целью, которая требовала длительной отсрочки.
Нейтральные страны в не меньшей степени ужаснулись от рассказов своих собственных корреспондентов в Германии; некоторые предпринимали попытки позаботиться о том, чтобы немцы также не оставались в неведении о событиях в Центральной Германии, а также информировать оккупированные территории. 15 февраля в 22.15 в бюллетене новостей шведского радиовещания на оккупированную Данию на датском языке объявлялось, что уже есть сведения о том, что от 20 до 35 тысяч человек расстались с жизнью. «Вчера утром откопали тела 6 тысяч жертв». Спустя пятнадцать минут «Новая британская радиовещательная станция», подобная контролируемой немцами радиостанции «Свободная Африка», передала на Англию любопытный пропагандистский опус относительно авиарейдов, содержание которого служба радиоперехватов Би-би-си вновь посчитала необходимым в полном объеме довести до сведения британского правительства:
«Позапрошлой ночью я сидел с коллегой, который немного понимал по-немецки, и мы слушали специальную радиопередачу на немецком языке. Предполагалось, что эта передача поставит в известность немецкое население о том, какую часть рейха атакуют наши бомбардировщики, — так начал свой рассказ мнимый англичанин. — Диктор-немец время от времени прерывал музыку своим гортанным „Внимание, внимание!“. Затем мой друг переводил то, что он говорил. Должен сказать, мне было чертовски не по себе сидеть тут и слушать о том, как наши бомбардировщики волнами заходят на бомбежку, сбрасывая свой смертоносный груз, чтобы разрушить Дрезден. На минуту я призадумался: что ж, при такой войне немец не сможет долго продержаться. Но в следующее мгновение я подумал: какому дьяволу все это нужно? Мы тратим бомбы, технику и губим экипажи, которые не возвращаются из этих рейдов. Сами дрезденцы, естественно, от этого ничего, кроме горя, не получат. Единственно, кому это, похоже, на руку, — русские: они получат Дрезден за наш счет.
Меня не слишком волновали соображения гуманности, — без обиняков было сказано в заключение. — В конце концов, мы должны победить в войне. Но я не вижу причины, по которой мы должны идти и убивать людей на пользу одним только русским. А вы?»
На следующий день контролируемое немцами скандинавское телеграфное бюро сообщило, что Дрезден теперь стал «одним большим полем развалин», и добавило, что всякая связь между Дрезденом и остальной Германией прервана. О количестве погибших сообщалось, что их насчитывалось 70 тысяч. Теперь уже и московские газеты сообщали об авианалетах.
Не желая навлекать на себя дальнейшее осуждение мирового общественного мнения, глубоко задетого хлынувшим по телеграфным проводам потоком откликов по поводу судьбы населения европейских городов, в четверг 15 февраля командование американской бомбардировочной авиации благоразумно направило свои самолеты атаковать нефтяные объекты в Руланде и Магдебурге в качестве приоритетных целей. 1100 бомбардировщиков 8-й воздушной армии обязались «совершать налет на нефтяные объекты в соответствии с новыми требованиями». Судьба вновь оказалась неблагосклоннай к Дрездену и Хемницу; видимость над первоочередными целями была слабой, и бомбардировщики повернули, чтобы атаковать цели второстепенные; единственной приоритетной целью, видимость над которой была хорошей, оставался нефтеочистительный завод «Брабаг» в Ротензе, неподалеку от Магдебурга. Однако 210 «Летающих крепостей» повернули от Руланда к Дрездену, где примерно в 12.30 после полудня была сброшена еще 461 тонна бомб, при ориентировке по приборам, в пределах города. Другие бомбардировочные группы, в частности 1-я воздушная дивизия, получили указание рассматривать Дрезден в качестве второстепенной цели для атаки, но все операции были отменены до вылета. На бомбы, которые были сброшены в районе Дрездена и, должно быть, показались ничтожным событием после уже пережитого городом, население не отреагировало. Можно обратить внимание на то, что 3-я дивизия получила инструкции атаковать «город» Котбус, такую мелочь, о которой еще в американской официальной истории записано как о «сортировочных станциях» Котбуса. На него была сброшена тысяча тонн бомбового груза. Об этой атаке многозначительно сообщалось, что «ее могла наблюдать наступающая Красная армия». Для критиков в Англии, которые, возможно, поддадутся соблазну повторить замечание о том, что эти рейды совершались только для русских, официальный ответ звучит следующим образом: «Восточный и Западный фронты в настоящее время достаточно близки для ударов, нацеленных на германские города между ними, с тем чтобы повлиять на оба фронта одновременно, и цели выбраны с таким намерением».
Командование военно-воздушных сил союзников в штабе Верховного командования во Франции, должно быть, осознавало, что мировое общественное мнение медленно, но верно поддается потоку германских обличений, хлынувшему в результате бойни в Берлине, потом в Дрездене. Но все же именно в это время, 16 февраля после полудня, когда германская пропагандистская кампания шумно приближалась к своей кульминации, командующие уполномочили коммодора авиации, откомандированного в штаб Верховного командования экспедиционных сил в качестве офицера воздушной разведки ACS.2, выступить на пресс-конференции.
«О действиях авиации в целом, акцентируя особое внимание на авиации противника. Меня не уполномочили обсуждать политику, которая лежит в основе проведения наших бомбардировочных операций. Такая политика была избрана штабами ВВС Великобритании и США в Лондоне и Вашингтоне после того, как она была одобрена на правительственном уровне и не доводилась до сведения разведштабов на моем уровне и на уровне занимаемой мной должности до тех пор, пока в этом не возникла необходимость для выполняемой мной работы».
Согласно тому, что записано в официальной американской истории, новый план союзников, который он обрисовал, предусматривал «бомбардировки крупных населенных городов, а также усилия по пресечению поступления помощи и бегства жителей — все это как часть общего плана приведения к краху экономики Германии».
Отвечая на вопрос, заданный ему одним из журналистов, коммодор авиации вспоминает, что, кажется, сослался на голословные утверждения немцев о «террористических рейдах» — он тогда занимался разведывательной деятельностью по германским операциям, — и, однажды произнесенное, слово запомнилось корреспонденту Ассошиэйтед Пресс. В течение часа послание корреспондента агентства передавалось по парижскому радио и по телеграфу в Америку для того, чтобы попасть в утренние газеты: «Шефы авиации приняли долгожданное решение согласиться на произвольные террористические бомбардировки германских городов с мирным населением как на безжалостный способ приблизить гибель Гитлера. Новые налеты, такие, как недавно исполненные тяжелыми бомбардировщиками ВВС союзников на жилые кварталы Берлина, Дрездена, Хемница и Котбуса, уготованы немцам с явной целью создать еще большую неразбериху на шоссейных и железных дорогах нацистов и подавления их морального духа. Развязывание тотальной воздушной войны против Германии стало очевидным после беспрецедентной атаки среди бела дня переполненной беженцами столицы».
Таким образом, в какой-то исключительный момент то, что можно было назвать «маской» командования бомбардировочной авиации союзников, похоже, было сброшено. Послание, которое, конечно, было в высшей степени тенденциозной версией более скромного высказывания коммодора авиации, передавалось по всей освобожденной Франции, разнеслось авиацией по Америке на первых полосах газет. Не только командование бомбардировочной авиации Королевских ВВС, на воздушные наступательные операции которых давно с подозрением смотрели в Соединенных Штатах, но и собственная стратегическая авиация ВВС США теперь уже совершала террористические рейды против германского гражданского населения. Ко времени, когда в Америке разнеслась эта новость, многие люди только что с недоверием прослушали радиопослание, переданное через Атлантический океан германскими радиопередатчиками, в котором осуждался крупный налет американских бомбардировщиков на Берлин 3 февраля:
«Генерал Спаац знал, что немцам пришлось мобилизовать всю свою изобретательность, чтобы справиться с задачей обеспечения питанием и кровом беженцев, не участвовавших в боевых действиях. Сотни тысяч из них бежали от организованного варварства и терроризма коммунистической Красной армии, вторгшейся в Восточную Германию. Генерал Спаац также знал, что все наличные военно-воздушные силы Германии сосредоточены на Восточном фронте, чтобы противостоять потоку наступающей Красной армии, которая угрожает уничтожением Германии и всей Европы. Это акты исключительной трусости».
Теперь злобная пропаганда из Берлина, очевидно, получила подтверждение из официального объявления Верховного командования; британские слушатели удачно избежали этой дилеммы: британское правительство, которое получило информацию из пресс-конференции Верховного командования в 19.30 17 февраля, наложило полный запрет на публикацию послания.
Эту новость довели до сведения генерала Дуайта Д. Эйзенхауэра и генерала Генри Г. Арнольда. Оба были обеспокоены не только тем, что эта история получила такое широкое освещение, но также и тем, что американские воздушные наступательные операции, которые они считали направленными лишь на точечные военные объекты, так громогласно представлены в ином свете. Генерал Арнольд телеграфировал Спаацу, чтобы тот проверил, действительно ли есть существенная разница между слепым бомбометанием по радару по военным объектам в населенных районах и «террористической» бомбардировкой, такой, о которой говорится в коммюнике Верховного командования — как об этом сообщило Ассошиэйтед Пресс, — где утверждается, что американцы имеют к этому отношение. Генерал Карл Спаац ответил несколько туманно, что он не отступал от исторических традиций американской политики в Европе — даже в случае с рейдом на Берлин 3 февраля или налетом на Дрезден 14 февраля. Эта дискуссия и ее последующее объяснение удовлетворили генерала Арнольда, и расхождение во мнениях было сглажено.
Генерал Карл Спаац снял с себя бремя ответственности за налеты на Дрезден и их последствия, и как раз вовремя. Его заверения в том, что стратегические ВВС США атаковали только военные объекты, как всегда, успокоили и Арнольда и Эйзенхауэра.
Однако германское правительство в известном смысле отдавало себе отчет в том, что ни у мировой, ни, конечно, у германской общественности не было намерения упускать важную пропагандистскую деталь о том, что в действительности произошло в столице Саксонии. Сама манера, в которой был выпущен доклад штаба Верховного командования экспедиционных сил союзников, а потом поспешно придержан, а также запрет британского правительства говорили о том, что в послании Ассошиэйтед Пресс, которое к тому времени достигло Берлина через Швецию, содержалось информации больше, чем лежало на поверхности.
В то время как по данному поводу многие немцы, исполненные сознанием долга, относительно налетов союзников на германские города говорили на стандартном национал-социалистическом жаргоне как о «террористических рейдах», теперь уже многие готовы были поверить, что, вероятно, таковыми они в действительности и являлись. Ясно, что если британское правительство отказывалось сказать британскому народу, что делается от его имени командованием бомбардировочной авиации Королевских ВВС, то германское правительство должно было принять необходимые меры, чтобы заверить свой народ в том, что правду от него не утаивают. Уильяму Джойсу, диктору антибританской пропагандистской машины германского правительства, были даны указания включить в свой следующий выпуск передачи «Сообщения и мнения» вещания на Англию выступление о Дрездене. И опять служба перехвата Би-би-си посчитала необходимым передать полный текст выступления своему правительству.
В 22.30 18 февраля знакомый и ненавистный голос «Говорит Германия» приступил к выполнению задачи по информированию британцев о террористических рейдах на Дрезден. Немцы, увы, не могли выбрать менее заслуживающего доверия диктора, если хотели повлиять на британское общественное мнение.
«Британские пропагандисты хвалятся, что, атакуя такие города, как Дрезден, Королевские ВВС и ВВС США сотрудничают с Советами. Они не помнят ни одного случая, когда бы советское Верховное командование озаботилось тем, чтобы присоединить свои усилия к усилиям британцев. Кстати, штаб Эйзенхауэра теперь выпустил глупое и наглое опровержение очевидного факта о том, что бомбардировка германских городов имела террористическую мотивацию. Представители Черчилля как в прессе, так и на радио, фактически, гордились воздушными атаками Берлина и Дрездена, беженцев с востока. Британские журналисты написали, будто убийство германских беженцев было первоклассным военным достижением. Никогда не забуду, как, упоминая об атаке Дрездена, один диктор Би-би-си радостно вещал: „Сегодня в Дрездене уже нет изящного фарфора“. Может быть, это было сказано в шутку, но какого сорта шутка? Я далек от того, чтобы привносить сентиментальную ноту в мрачную и темную реальность этого этапа грандиозной борьбы, предназначение которой состоит в том, чтобы решать более серьезные задачи, чем судьбу фарфора…»
Джойс завершал свою передачу перечислением сокровищниц архитектуры, разрушенных в Дрездене, а также рассказами о судьбе беженцев.
Перед лицом этого массированного вала пропаганды всех подконтрольных немцам радиостанций в Европе единственным ответным обвинением союзников был вклад французов через их передачу на немецком языке «Радио Бир Хакейм»; вещая на Германию, оно объявило, что во время авианалета на Дрезден были наспех организованы пожарные команды, состоящие из членов гитлерюгенда и пожилых людей: «Вместо долгожданного пожарного оборудования им дали ружья, привезенные на станцию, и заставили отправляться на фронт, не попрощавшись с близкими».
Помимо болезненно очевидной подробности о том, что дрезденский вокзал, так же как и все ведущие на фронт пути, должен был быть полностью уничтожен, многие согласятся, что было время, когда германская радиопропаганда имела явное преимущество перед передачами из Франции и других союзных стран.
Второе коммюнике штаба Верховного командования экспедиционных сил союзников, в котором первый доклад был официально отозван, вышло в субботу 17 февраля. К сожалению, инструктирующий офицер, в данном случае не тот самый коммодор авиации, что прежде, изображал убийство беженцев как случайность: бомбардировка объектов в Германии преследовала единственную цель — разрушить города, являвшиеся транспортными или нефтяными центрами. Атака Берлина была предпринята, чтобы нарушить коммуникации в столице; налет на Дрезден имел ту же цель. По чистой случайности во время налетов Дрезден был заполнен беженцами. Реакция немцев была быстрой и резкой. «С тех самых пор, как главком авиации маршал Харрис, командовавший британской бомбардировочной авиацией, заявил, что главная цель налетов состояла в том, чтобы подорвать моральный дух граждан Германии, с тех пор, как британский премьер-министр нарисовал мрачную картину Германии, где голод и эпидемии погубят врагов Британии, так же как и авианалеты, — с горечью комментировала германская телеграфная служба 19 февраля, — нет сомнения в том, что военные преступники из штаба Верховного командования экспедиционных сил хладнокровно отдали приказ на ликвидацию ни в чем не повинного германского общества террористическими рейдами с воздуха».
По мере того как антибританская и антиамериканская кампания набирала обороты, а Швеция, Швейцария и другие нейтральные страны начали печатать по всему миру жуткие описания того, что союзники сотворили с Дрезденом, бесконечные обвинения германской информационной машины в том, что командование бомбардировочной авиации Королевских ВВС совершало чисто террористические налеты на германских мирных граждан, подвергались поразительной трансформации в британском правительстве, которое, конечно, имело все основания знать правду об атаке Дрездена, предпринятой командованием бомбардировочной авиации.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.