Заключение
Заключение
Итак, факты изложены, выводы сделаны, точка зрения высказана. С ней можно соглашаться, можно оспаривать ее, но вряд ли удастся проигнорировать. Книга, возможно, вызовет возмущение профессиональных военных историков не всегда профессиональным военным языком автора. И, уж тем более, сторонники официальной версии войны не согласятся с выводами автора, которые не соответствуют установившейся трактовке событий.
Но автор не одинок в нетрадиционной интерпретации событий военного времени. В наши дни полки книжных магазинов завалены десятками книг по разным вопросам военной истории, зачастую опровергающих сложившиеся стереотипы и написанных часто даже не историками. Масса новых версий, взглядов, точек зрения; одни интересны и аргументированы, другие наивны и смешны, третьи можно рассматривать как мифы, четвертые вызывают протест. Но эта масса литературы ввела в оборот множество новых фактов, цифр, имен, которые позволяют по-новому взглянуть на целый ряд эпизодов военной истории.
В этой огромной работе по осмыслению исторического прошлого официальная историческая наука, по крайней мере, в вопросах истории военных действий в районе ржевско-вяземского выступа, находится в роли догоняющей и обороняющейся. Бывшая долгие годы монополистом в освещении событий Великой Отечественной войны, официальная военно-историческая наука перестала быть лидером в появлении новых исторических знаний.
Так, только после работ Д. Гланца появилось официальное описание операции «Марс». Казалось бы, много проще опубликовать документы Ставки и Генштаба по этой операции, чтобы исключить разные толкования. Но монополия доступа к этим источникам остается у немногих, и эти немногие активно обвиняют критиков официальной версии операции в фальсификации исторического прошлого, очернительстве великих имен, в дискредитации Великой Победы. Разные возможности в получении исходных данных позволяют одним интерпретировать события в нужном им аспекте, другим остается предполагать, домысливать. Будем снисходительны к официальной историографии войны: она находится на службе у государства и пишет то, что выгодно ему. Надо согласиться с утверждениями многих историков и социологов о том, что сегодня государство пытается сделать память о войне своей монополией. По мнению некоторых политиков, история Великой Отечественной войны может стать сегодня опорным образом национального сознания и единства.
Но факты есть факты. И официальная наука вынуждена считаться с ними. Можно утверждать, что накопленная масса фактов и новая, очевидная их интерпретация региональными историками, краеведами, ветеранами достигли той критической массы, которая вынудила представителя официальной науки, сотрудника Института военной истории, ведущего специалиста по изучению военных действий на московском направлении Б. И. Невзорова в «Военно-историческом журнале» – издании Министерства обороны РФ – в феврале 2007 г. (в период написания данной книги) согласиться со спорностью 20 апреля 1942 г. как даты окончания Московской битвы. Перечислив наступательные операции советских войск в районе ржевско-вяземского выступа, о которых шла речь в данной книге, он написал: «И, конечно же, было бы более логичным окончание Битвы под Москвой отодвинуть до 31 марта 1943 года, когда была завершена Ржевско-Вяземская операция 1943 года».
Эти слова – признание правоты автора данной работы и ее сторонников, прежде всего, в оценке военных действий на ржевском выступе как битвы. Надо признать мужество представителя официальной науки, который согласился «продлить» Московскую битву и фактически отбросить тысячи, а может быть, и десятки тысяч работ, исследований, воспоминаний о победоносном завершении битвы за столицу в декабре 1941 г.
Итак, битва под Москвой была до апреля 1943 г., но были ли военные действия с января 1942 г. по апрель 1943 г. частью Московской битвы или самостоятельной Ржевской битвой, остается предметом научного обсуждения.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.