Турецкое нашествие: падение Константинополя
Турецкое нашествие: падение Константинополя
В 1421 году турки вновь перешли в наступление и разорили большую часть Пелопоннеса. И вновь их отвлекли от Мистры и Константинополя волнения в Малой Азии. Вновь император обратился за помощью к Западу и предложил союз церквей. (Преемник Мануила, Иоанн VIII (1425–1448), съездил для этого в 1437 году в Италию.) И снова предложения императора не были поддержаны церковью, в результате это принесло лишь унижение императору перед лицом православного христианского мира. Но вновь последовала краткая передышка: на этот раз благодаря честолюбивым устремлениям Яноша Хуньяди в Венгрии и Скандербега в Албании, оказавшим отчаянное сопротивление туркам, захватившим Западные Балканы. Передышка оказалась слишком короткой. В 1438 году Иоанн VII скончался, и в Мистре был коронован его преемник – Константин ХГ Три года спустя султаном турецким стал Мохаммед II, наследовавший Мураду. И в качестве первого шага он решил положить конец ситуации, ставшей совсем бессмысленной. Константинополь вновь попросил помощи у Запада, и вновь православная церковь отказалась рассматривать возможность союза с папством. «Лучше пусть посреди Константинополя будет мусульманский тюрбан, чем митра латинян», – заявил один из высших священнослужителей. Так и случилось. В 1453 году, после одного из самых доблестных оборонительных сражений в истории, город пал. Последний из Константинов погиб смертью храбрых, защищая столицу, основанную первым носителем этого имени тысячу сто двадцать три года тому назад.
Повествование о византийских императорах закончено. Нет на свете другой страны, история которой являла бы нам столь же поразительное смешение доблести и предательства, таланта и бездарности, умения и беспомощности, набожности и соглашательства. Причем странная двойственность, заложенная в самой основе византийской цивилизации, более всего проявилась в сфере культуры. Это рассказ об империи, которая одно время включала в свои пределы весь цивилизованный мир Запада, которая на протяжении девяти столетий была средоточием мировой мысли и культуры и более тысячи лет являлась независимым государством. Это история государства, в котором церковь обладала огромной властью, равной власти императора, в эпоху, когда императоры были всемогущими; государства, в котором христианство больше влияла на повседневную жизнь, чем в какой-либо другой христианской стране; государства, в котором императорами становились с помощью предательства, интриг и жестокости. Это история нации, которая не подпадает под упрощенные категории марксистской идеологии, в которой рабовладельческий строй должен сменяться феодальным, а феодальный – капиталистическим и так далее. Византийское государство никогда не было рабовладельческим, хотя рабы там были. Несмотря на то что знатные фамилии начиная с XI века имели огромное влияние, Византийское государство никогда не было по-настоящему феодальным. И разумеется, оно никогда не было ни буржуазным, ни капиталистическим. Оно было империей, и оно было христианским. Именно это сочетание создало тот образ жизни, который больше нигде не повторился в точности. Нет в мире другого государства, чья история являла бы собой такое единство противоположностей, нет другой культуры, которая представляла бы собой такой сплав материального и духовного. Дуализм – его основной принцип, его лейтмотив. Так что для определения Византийского мира Энгельсу пришлось бы прибавить новую категорию к своему списку общественных строев.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.