Союзники Польши: «странная война»

Союзники Польши: «странная война»

Еще 31 августа Б. Муссолини предложил Англии и Франции созвать 5 сентября конференцию Англии, Франции, Италии и Германии для обсуждения «затруднений, вытекающих из Версальского договора». Это предложение встретило поддержку в Лондоне и Париже, которые 1 сентября, вместо оказания обещанной помощи Польше, продолжили поиски путей умиротворения Германии, В 11.50 Франция уведомила Италию о согласии участвовать в конференции, если на нее будет приглашена Польша. Однако лишь во второй половине I сентября Франция решила узнать мнение Польши о намечавшейся конференции, но быстро получить ответ из Варшавы не удалось. Вечером этого же дня Англия и Франция передали Германии ноты, в которых выразили «протест» по поводу германского вторжения в Польшу и предупреждали, что выполнят свои обязательства перед Польшей, «если германское правительство не готово… приостановить наступление… и… немедленно вернуть войска с польской территории».[521] Однако днем 2 сентября через Италию они известили Берлин, что эти ноты не следует воспринимать как ультиматум. Это усилило уверенность германского руководства в том, что союзники продолжают уклоняться от выполнения своих обязательств.

В 10.00 2 сентября после переговоров с Англией и Францией Муссолини сообщил Гитлеру, что «Италия ставит в известность, конечно, оставляя любое решение за фюрером, что еще имеется возможность созвать конференцию Франции, Англии и Польши на следующей основе: 1) установление перемирия, по которому войска останутся на занятых сейчас позициях; 2) созыв конференции через 2–3 дня; 3) разрешение германо-польского конфликта, которое, учитывая нынешнюю обстановку, будет благоприятным для Германии… Данциг уже немецкий…, и Германия уже имеет в своих руках залог, обеспечивающий наибольшую часть ее требований. Если предложение конференции будет принято, то она добьется всех своих целей и одновременно устранит войну, которая уже сегодня выглядит как всеобщая и чрезвычайно продолжительная». В ответ фюрер заявил; «В течение последних двух дней германские войска чрезвычайно быстро продвинулись по Польше. Нельзя добытое кровью объявлять полученным в результате дипломатических интриг… Дуче, я не уступлю англичанам, потому что я не верю, что мир будет сохранен более полугода или года. При этих обстоятельствах, я полагаю, что, несмотря на все, нынешний момент более подходит для войны».[522]

В 21.30 1 сентября министр иностранных дел Польши Бек заявил французскому послу: «Сейчас уже не время говорить о конференции. Теперь Польша нуждается в помощи для отражения агрессии. Каждый спрашивает, почему до сих пор Англия и Франция не объявили войну Германии. Каждый хочет знать не о конференции, а о том, как скоро и как эффективно будут выполняться обязательства, вытекающие из альянса».[523] Со своей стороны в 17.00 2 сентября Англия заявила Италии, что «примет план конференции Муссолини только при одном условии… Немецкие войска должны быть немедленно выведены из польских областей. Британское правительство решило дать Гитлеру время сегодня до полудня, чтобы вывести из Польши войска. По прошествии этого срока Великобритания откроет военные действия».[524] В то же время выступая в парламенте, Чемберлен заявил, что «если германское правительство согласится вывести свои войска из Польши», то Англия будет «считать положение таким же, каким оно существовало до того, как войска пересекли польскую границу». Понятно, что парламентарии были возмущены, но германской стороне давалось понять, что возможен компромисс».[525]

Хотя в Париже стало известно об отрицательном отношении Варшавы к созыву конференции, ее союзники продолжали надеяться на эту возможность, причем в отличие от Англии, Франция была не против того, чтобы германские войска остались на польской территории. Лишь 3 сентября в 11.00 Англия, а в 17.00 Франция объявили Германии войну. На следующий день был подписан франко-польский договор о взаимопомощи. Однако это не поколебало уверенности Гитлера, который считал, что, «если они и объявили нам войну, то это для того чтобы сохранить свое лицо, к тому же это еще не значит, что они будут воевать».[526] И действительно, после формального объявления войны на франко-германской границе ничего не изменилось. Немцы продолжали возведение укреплений, а французские войска, передовым частям которых было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами, безучастно взирали на германскую территорию. У Саарбрюккена французы вывесили огромные плакаты с надписью: «Мы не произведем первого выстрела в этой войне!» На многих участках границы французские и немецкие военнослужащие обменивались визитами, продовольствием и спиртными напитками.[527]

Хотя объявление войны Лондоном и Парижем вызвало в Берлине определенное замешательство, неизменное затишье на Западном фронте убедило германское руководство в том, что реальных действий союзники скорее всего не предпримут. Поэтому новая директива ОКВ № 2 от 3 сентября исходила из идеи продолжения масштабных операций в Польше и пассивного ожидания на Западе: «1. После объявления английским правительством состояния войны английское адмиралтейство в 17.00 3.9.1939 г. дало указание начать военные действия.

Франция сделала заявление, что с 17.00 3.9.1939 г. она находится в состоянии войны с Германией.

2. Целью ведения войны Германией остается прежде всего победоносное завершение операций против Польши. Решение о переброске значительных сил с востока на запад оставляю за собой.

3. Принципы ведения войны на Западе, изложенные в директиве № 1, сохраняют свою силу.

Таким образом, после возвещенного Англией открытия военных действий и объявления Францией состояния войны, из создавшегося положения для нас вытекают следующие выводы:

а) В отношении Англии:

Военно-морской флот.

Разрешаются наступательные действия. Торговую войну подводным лодкам вести согласно положению о захвате трофейного имущества. Подготовиться к усилению морской войны вплоть до объявления зон опасности. Принятие решения об этом усилении оставляю за собой. Установить в проливах Балтийского моря минные заграждения, не затрагивая прав нейтральных стран на их территориальные воды. В Северном море осуществить заградительные меры в целях собственной обороны и наступательных действий против Англии.

Авиация.

Наступательные действия против английских военно-морских сил в военных гаванях и открытом море (включая Ла-Манш), а также против вполне точно опознанных транспортов с войсками следует разрешать только тогда, когда последуют соответствующие наступательные действия в воздухе с английской стороны против таких же целей или же будут иметься особенно благоприятные виды на успех. То же самое относится к использованию соединений морской авиации. Решение о налетах на территорию английской метрополии и торговые суда оставляю за собой.

в) Против Франции:

Сухопутные войска.

Предоставить открытие военных действий на западе противнику. Вопрос об усилении находящихся на западе сухопутных войск за счет еще имеющихся в распоряжении сил решает главнокомандующий сухопутными войсками.

Военно-морской флот.

Наступательные действия против Франции разрешаются лишь тогда, когда последняя откроет военные действия. В таком случае распоряжения, данные против Англии, равным образом относятся и к Франции.

Авиация.

Наступательные действия против Франции разрешить лишь после начала соответствующих французских налетов на германскую территорию. Руководящим принципом должно служить: не вызывать развязывания воздушной войны действиями со стороны Германии. В целом при использовании авиации на западе руководствоваться тем, что после разгрома Польши она должна сохранить свою боеспособность для решения исхода войны против западных держав».[528]

Кроме того, Германия попыталась втянуть в войну с Польшей соседние страны, что должно было воздействовать на Англию и Францию и удержать их от начала реальных действий. Так, 3 сентября Риббентроп в беседе с венгерским послом в Берлине Д. Стояи задал ему вопрос, не хотела бы Венгрия присоединить часть Польской Украины с городами Турка и Самбор. 7 сентября в беседе с приехавшим в Берлин венгерским министром иностранных дел И. Чаки Риббентроп вновь старался уточнить, «есть ли у Венгрии территориальные требования к Польше», но Будапешт постарался уклониться от подобных намеков. 9 сентября Германия просила Венгрию разрешить использовать железную дорогу Кашша — Надьсалану — Велеште для переброски германских частей в Польшу. Однако после консультации с Италией Венгрия 10 сентября ответила отказом, сославшись на свое нежелание участвовать в каких-либо «военных акциях против Польши».[529] 10 сентября Германия предложила Литве направить войска для занятия Вильно, но литовская сторона предпочла сохранить объявленный 1 сентября нейтралитет.[530] Единственным союзником Германии в войне с Польшей оказалась Словакия, предоставившая свою территорию для германских войск и использовавшая с 1 сентября 3 свои дивизии под общим руководством военного министра генерала Ф. Чатлоша против польских пограничников. 5 сентября словацкие части участвовали в атаках Дукельского перевала.[531] Правда, никто в мире не заблуждался на счет «суверенности» Словакии.

Тем временем польские представители в Англии и Франции столкнулись с обструкционистской позицией Лондона и Парижа. Французский главнокомандующий генерал М. Гамелен не пожелал принять польского военного атташе, хотя в телеграмме на имя Рыдз-Смиглы от 3 сентября заверял его, что завтра он начнет военные действия на суше.[532] В действительности Гамелен 5 сентября полагал, что у Польши нет шансов на продолжение сопротивления, что «является очередным поводом для сохранения наших сил» и отказа от наступления на Германию.[533] Вечером 6 сентября в Париж поступила польская нота, в которой сообщалось о пессимистических настроениях германского населения в связи с начавшейся войной и предлагалось «нанести удар по моральному состоянию врага». Для этого следовало: «1) Провести против территории Германии операцию военно-воздушных сил союзников, которая в результате энергичных бомбардировок военных объектов убедила бы население в том, что союзники ведут войну активно, и вызвала бы панику в центрах.

2) Прорвать хотя бы в двух пунктах линию Зигфрида с целью ликвидации мифа о ее неприступности…

3) Провести хотя бы небольшой морской десант на германское побережье».[534]

7 сентября Варшава получила французский ответ, согласно которому «завтра, а самое позднее утром послезавтра будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков против Германии, которая, может быть, будет распространена даже до тыловых построений на польском фронте». Понятно, что такой ответ обнадежил поляков, которые не знали, что в действительности Париж избегал бомбардировок территории Германии, опасаясь ответных мер люфтваффе. Схожую позицию в этом вопросе заняли и англичане. 4 сентября английские ВВС впервые атаковали германские военные корабли в районе Киля. Бомбы попали в «карманный» линкор «Адмирал Шеер» и легкий крейсер «Эмден». Однако они отскочили от бронированной падубы линкора прежде, чем успели взорваться. Крейсер получил незначительные повреждения не столько от бомб, сколько от рухнувшего на него сбитого бомбардировщика».[535]

В итоге 7 сентября польский военный атташе во Франции был вынужден констатировать в своем донесении в Варшаву: «на западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно также нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше».[536] Польские представители продолжали настаивать и просить французское руководство выполнить свои обязательства перед Варшавой. Это вызвало раздражение Гамелена, который писал: «Польский военный атташе продолжает нам надоедать! Я знал также, что польский посол в Париже проявлял нервозность и даже несправедливость в отношении французской армии и особенно авиации». Единственное, чего добились поляки, было обещание послать в Польшу через Румынию военное снаряжение и боеприпасы, которые так и не были посланы ввиду разгрома Польши. В середине сентября генерал Гамелен записал в дневнике, что Франция может оказать помощь Польше в 1940 г., а к наступлению на широком фронте она подготовится в 1941 или 1942 гг.

Английское правительство вело себя точно так же, как и французское. 3 сентября в Лондон прибыла польская военная миссия, но встретиться с начальником английского генштаба генералом В. Айронсайдом полякам удалось лишь 9 сентября. В ходе встречи Айронсайд стал выяснять ситуацию на фронте, а поляки с удивлением узнали, что у Англии нет никаких конкретных планов помощи Польше, поскольку этим должна была заниматься Франция. Сославшись на занятость, Айронсайд прекратил беседу, порекомендовав напоследок полякам закупить оружие в нейтральных странах. 10 сентября польскую военную миссию уведомили, что английские ВВС начали бомбардировки Германии, а в Румынию прибыл транспорт с 44 самолетами для Польши. Все это было откровенной ложью. По признанию У. Черчилля, англичане «ограничивались тем, что разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев».[537] С 3 по 27 сентября в ходе «рейдов правды» английские ВВС сбросили над Германией 18 млн. листовок — почти 39 тонн бумаги.[538] Как вспоминал известный английский политический деятель консерватор Л. Эмери, 5 сентября он зашел к министру авиации К. Буду с предложением организовать поджог Шварцвальда, чтобы лишить немцев строевого леса, но в ответ услышал: «Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур».[539] Предложение поляков о посылке англо-французской авиации на польские аэродромы так и не было принято.

13 сентября поляки констатировали, что «Англия не сдержала, как и прежде, своих обязательств, ибо в течение 14 дней войны мы остаемся предоставленными самим себе, и помощь, которая должна была быть направлена в Польшу в результате переговоров с генералом Клейтоном, происходивших в мае в Варшаве, не была предоставлена Польше». 15 сентября в ходе последней встречи с Айронсайдом поляки узнали, что, кроме 10 тыс. автоматических винтовок и 15–20 млн. патронов, Англия не может выделить никакого другого вооружения, да и это может поступить лишь через 5–6 месяцев. Айронсайд вновь посоветовал полякам закупить оружие у нейтралов.[540]

Каково же было состояние сторон на Западном фронте в начале германо-польской войны? Германия развернула на своей западной границе к 1 сентября 1939 г. группу армий «Ц», на которую возлагалась задача тылового прикрытия операций в Польше от угрозы англо-французского вмешательства. Границу с Бельгией прикрывали войска 5-й армии генерал-полковника К. фон Либмана, между Мозедем и Рейном развертывалась 1-я армия генерал-полковника Э. фон Витцлебена, а вдоль Рейна до швейцарской границы — 7-я армия генерал-полковника Ф. Дольмана. На 1 сентября эти войска насчитывали 31 2/3 пехотную дивизию, и еще 3 пехотные дивизии находились в стадии передислокации на Запад. После 3 сентября группе армий «Ц» были подчинены еще 9 пехотных дивизий, которые в основном сосредоточились к 10 сентября, увеличив общую численность группировки до 43 2/3 пехотных дивизий, из которых лишь 11 2/3 «могли быть названы полноценными, все остальные являлись новыми формированиями, совершенно не соответствовавшими по своей подготовке и техническому оснащению требованиям маневренной войны».[541]

Как доложил 3 октября командующий группой армий «Ц» начальнику генштаба сухопутных сил, «дивизии 3-й волны пригодны лишь к позиционной войне только в спокойной обстановке. Дивизии 4-й волны пригодны только к позиционной войне при условии их дальнейшей подготовки для обороны».[542] К 1 сентября войска Западного фронта насчитывали около 915 тыс. человек и располагали примерно 8 640 орудиями и минометами, но не имели ни одного танка. Сухопутные войска поддерживали 2-й и 3-й воздушный флоты, в которых насчитывалось 1 094 самолета (из них 966 боеготовых), кроме того, командованию группы армий «Ц» были подчинены летные части, располагавшие 144 самолетами (из них 113 боеготовых), а морская авиация на Западе насчитывала 121 самолет (114 боеготовых). Всего на Западе находилось 1 359 самолетов (1 193 боеготовых), в том числе 421 бомбардировщик и 632 истребителя.[543]

Сооружение Западного вала, на который должны были опираться эти войска, еще не было завершено. «К началу войны в основном имелись только укрепленные точки для пехотного оружия, командные пункты, сеть линий телефонной связи укрепленных районов, противопехотные и противотанковые заграждения. Артиллерийских позиций в виде бронированных сооружений еще не было, как не было железобетонных или бронированных укреплений для противотанкового оружия».[544] По мнению генерала Н. Формана, «Западный вал не представлял собой непреодолимого препятствия. Правда, между Люксембургом и Швейцарией, главным образом на участке между Саарбрюккеном и Карлсруэ, было некоторое количество готовых бронированных огневых точек, противотанковых рвов и прочих препятствий. Однако повсюду еще ускоренными темпами вела работу организация Тодта. Большая часть линии была еще на бумаге. О готовых сильных позициях вообще не могло быть и речи. Глубокого эшелонирования нигде не было создано».[545]

Предмобилизационные мероприятия во Франции начали проводиться еще летом 1939 г., когда были призваны резервисты в 49 специальных крепостных батальонов и 43 специальные артчасти, составлявшие войска прикрытия на линии Мажино. 21 августа была приведена в боевую готовность система ПВО, а 22 августа — усилена система боевой готовности французских войск. 23 августа во Франции началась скрытая мобилизация и были введены в действие планы обеспечения безопасности Парижа и границ с Бельгией, Италией и Швейцарией. 24 августа меры по прикрытию сосредоточения были распространены на восточные районы Франции, а 26 августа — на всю территорию страны. До 27 августа было отмобилизовано 3/4 французских вооруженных сил — 72 дивизии (1 895 тыс. чел., 8 тыс. орудий и минометов, 2,5 тыс. танков и до 2 тыс. самолетов). 27 августа было призвано еще 725 тыс. человек, и вооруженные силы достигли численности 2 674 тыс. человек. 1 сентября, когда во Франции была объявлена открытая мобилизация, на ее территории находилось 72 пехотные (кадровые, резервные, североафриканские, колониальные и крепостные войска, равноценные 15 дивизиям), 3 кавалерийские, 2 легкие механизированные дивизией 39 отдельных танковых батальонов, но никаких активных задач эти войска не имели.[546]

Таблица 23. Соотношение сил но фронтах в сентябре 1939 г.

^{* с учетом ВВС Англии, но без резерва.}

Французское командование развернуло против Германии Северо-Восточный фронт в составе 1-й, Арденнской, 2-й, 3-й, 4-й; 5-й, 7-й и 8-й армий, в которых к 3 сентября насчитывалось 78 дивизий (из них 13 были крепостными, а 7 завершали формирование). В этих войсках имелось 17 500 орудий и минометов, свыше 2 тыс. танков. ВВС Франции насчитывали 1 400 самолетов первой линии и около 1 600 в резерве, кроме того, для действий во Франции можно было использовать 1 021 английский самолет. Уже 4 сентября мобилизация во Франции завершилась, а войска были развернуты на позициях. К 10 сентября французские вооруженные силы закончили развертывание по штатам военного времени и насчитывали почти 5, млн. человек.[547]

С 31 мая французский генеральный штаб разрабатывал план наступления на фронте между Мозелем и Рейном, который должен был стать основой военных действий против Германии и был 1 сентября 1939 г. предложен генералом Гамеленом правительству, французские войска должны были наносить главный удар вдоль Рейна на Майнц, отрезая основную германскую группировку с тыла. Однако это предложение так и не было реализовано. Вместо него французское командование предприняло ограниченную операцию около Саарбрюккена с целью установить контакт с линией Зигфрида. В ночь на 7 сентября французские поисковые группы впервые пересекли германскую границу западнее города. С 9 сентября части 9 французских дивизий 4-й и 5-й армий начали продвижение в предполье линии Зигфрида К востоку от Саарбрюккена, не встречая сопротивления германских войск, которым было приказано уклоняться, от боя, и отходить на линию укреплений. Заняв Варндский лес к западу от города и продвинувшись на 7–8 км между Щпихерн и Хорнбах на фронте около 25 км, французы получили 12 сентября приказ прекратить наступление «ввиду быстрого развития событий в Польше».[548]

В тот же день французский главнокомандующий, который считал, что эти атаки, не могут больше повлиять на события в Польше, заявил на первом заседании Высшего военного совета союзников в Абвилле: «В настоящее время больше нет необходимости немедленно обеспечить базу атаки против линии Зигфрида… Если осуществится атака противника через Люксембург и особенно через Бельгию, нам не хватит всех наших активных сил, чтобы противостоять ему». Хотя Совет одобрил решение о прекращении наступления, Гамелен 14 сентября сообщил главе польской военной миссии во Франции: «Последнее заседание Верховного совета союзников определило твердую решимость Франции и Великобритании обеспечить Польше всю возможную помощь. Формы этой помощи намечены совместно с нашими британскими союзниками после тщательного анализа общей обстановки, и я могу Вас заверить, что ни одна из возможностей прямой помощи Польше и ее армии не будет оставлена без внимания».[549]

Анализируя эти события, французский историк А. Гутар не без остроумия замечает: «французы и англичане почувствовали облегчение, а так как немцы его тоже почувствовали, то можно сказать, что редко бывало, чтобы какое-нибудь решение вызвало в обоих лагерях такое единодушное облегчение».[550] Как справедливо отметил Ж. Мордаль, «решение, принятое в Абвилле 12 сентября 1939 г. Верховным советом союзников, было не только отказом от данного слова, это была настоящая капитуляция без боя».[551]

В то же время французская пресса начала шумную кампанию по поводу «операций против Германии», которые, как сообщалось, поставили перед ней «трудную стратегическую проблему». 14 сентября, когда продвижение войск прекратилось, в прессе сообщалось, что «военные операции на Западном фронте между Рейном и Мозелем продолжаются. Французы окружают Саарбрюккен с востока и запада». 19 сентября, когда французские части отводились на исходные позиции, последовало сообщение, что «бои, которые ранее ограничивались районом Саарбрюккена, охватили теперь весь фронт протяженностью 160 км».[552] 3–4 октября французские войска покинули территорию Германии, а к 16 октября передовые части вермахта вновь разместились на границе с Францией.[553]

Таким образом, вместо 35–40 дивизий, которые Франция обещала бросить против Германии, было использовано всего 9 дивизий. Но французское командование старательно преувеличивало масштаб этой ограниченной операции. 10 сентября Гамелен уверял польское руководство, что «больше половины наших активных дивизий Северо-Восточного фронта ведут бои. После перехода нами границы немцы противопоставили нам сильное сопротивление. Тем не менее мы продвинулись вперед. Но мы завязли в позиционной войне, имея против себя приготовившегося к обороне противника, и я еще не располагаю всей необходимой артиллерией. С самого начала брошены военно-воздушные силы для участия в позиционных операциях. Мы полагаем, что имеем против себя значительную часть немецкой авиации. Поэтому я раньше срока выполнил свое обещание начать наступление мощными главными силами на 15-й день после объявления французской мобилизации».[554] Однако подобные заявления не могли, конечно, скрыть того факта, что Польша была брошена своими союзниками на произвол судьбы.

В Берлине прекрасно понимали опасность активизации англо-французских вооруженных сил, которая была тем выше, что Рурская индустриальная область находилась фактически на западной границе Германии в радиусе действия не только авиации, но и дальнобойной артиллерии союзников. Обладая на Западном фронте подавляющим превосходством над Германией, союзники имели в начале сентября полную возможность начать решительное наступление, которое скорее всего стало бы роковым для Германии. Участники событий с немецкой стороны единодушно утверждали, что это означало бы прекращение войны и поражение Германии. Генерал А. Йодль считал, что «мы никогда, ни в 1938, ни в 1939 г. не были собственно в состоянии выдержать концентрированный удар всех этих стран. И если мы еще в 1939 г. не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными».[555]

Как отмечал генерал Б. Мюллер-Гиллебранд, «западные державы в результате своей крайней медлительности упустили легкую победу. Она досталась бы им легко, потому что наряду с прочими недостатками германской сухопутной армии военного времени и довольно слабым военным потенциалом… запасы боеприпасов в сентябре 1939 г. были столь незначительны, что через самое короткое время продолжение войны для Германии стало бы невозможным».[556] По мнению генерала Н. Формана, «если бы пришли в движение эти силы (союзников. — М.М.), имевшие чудовищное превосходство, к которым затем, вероятно, примкнули бы голландцы и бельгийцы, то война неизбежно закончилась бы. Сопротивление группы армий «Ц» могло продолжаться в лучшем случае несколько дней. Если бы даже это время использовали для переброски войск с востока на запад, то это все равно не помогло бы. В этом случае любые действия были бы бессмысленными. В Польше нужно было бы прекратить боевые действия еще до достижения решающих успехов, а на запад дивизии не поспели бы вовремя и подверглись разгрому поодиночке — конечно, при наличии энергичного, целеустремленного руководства у противника. Самое позднее через неделю были бы потеряны шахты Саара и Рурская область, а на вторую неделю французы могли бы направить войска туда, куда они сочли бы необходимым. К этому следует добавить, что поляки тоже снова обрели бы свободу действий и привели бы в порядок свою армию».[557]

Генерал-лейтенант 3. Вестфаль полагал, что «если бы французская армия предприняла крупное наступление на широком фронте против слабых немецких войск, прикрывавших границу (их трудно назвать более мягко, чем силы охранения), то почти не подлежит сомнению, что она прорвала бы немецкую оборону, особенно в первые десять дней сентября. Такое наступление, начатое до переброски значительных сил немецких войск из Польши на Запад, почти наверняка дало бы французам возможность легко дойти до Рейна и, может быть, даже форсировать его. Это могло существенно изменить дальнейший ход войны… Не воспользовавшись временной слабостью Германии на Западном фронте для немедленного нанесения удара, французы упустили возможность поставить гитлеровскую Германию под угрозу тяжелого поражения».[558] Таким образом, Англия и Франция, оставаясь верными своей политике «умиротворения» и не подготовившись к действительной войне с Германией, упустили уникальный шанс совместно с Польшей зажать Германию в тиски войны на два фронта и уже в сентябре 1939 г. нанести ей решающее поражение. Однако события развивались иначе, и в результате, «отказавшись воспользоваться сложившейся в самом начале войны обстановкой, западные державы не только покинули в беде Польшу, но и ввергли весь мир в пять лет разрушительной войны».[559]

Вполне правильно оценив нежелание Англии и Франции помогать своему польскому союзнику, ОКВ издало 9 сентября 1939 г. «Директиву № 3 на ведение войны», согласно которой «1. Операции против польских сухопутных войск и польской авиации вести крупными силами до тех пор, пока не будет гарантии, что Польша более не сможет создать сплошного, сковывающего германские силы фронта.

2. Как только станет очевидно, что действующих на Восточном фронте сухопутных войск и сил авиации более не потребуется для выполнения этих задач и умиротворения захваченных областей, следует приступить к их использованию на западе. По мере того как действия польской авиации все больше будут терять свою эффективность, следует в еще большем масштабе продолжать высвобождать войска противовоздушной обороны для их использования против наших западных противников.

3. После нерешительного открытия военных действий Англией на море и в воздухе и Францией на суше оставляю за собой право отдать приказ относительно:

а) всякого перехода сухопутной германской границы на западе,

б) любого перелета германской западной границы, если только это не вызывается необходимостью отражения крупных воздушных налетов противника,

в) использование авиации для налетов против Англии в Гельголандской бухте и в заминированной зоне «Запад», а также для непосредственной поддержки боевых действий на море разрешается,

г) для военно-морского фронта сохраняют свою силу распоряжения, данные в директиве № 2, п. 3а и 3 в. Наступательные действия против Франции на море отменяются».[560]

Пользуясь бездействием Англии и Франции, германское командование наращивало удары в Польше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.