Глава 20 Английские эсминцы «Матчлесс» и «Скорпион» спасают выживших

Глава 20

Английские эсминцы «Матчлесс» и «Скорпион» спасают выживших

Гёдде все еще стоял в нише на мостике. Наступало время уходить, поскольку корабль мог в любое мгновение перевернуться. Рядом с ним находился один из старшин его собственного 3-го дивизиона, помощник боцмана Деирлинг. Он с нетерпением наблюдал, как Гёдде застегивает свой спасательный жилет.

– Подойди сюда, парень, – произнес он. – Давай я помогу. Ты никогда с этим сам не справишься.

Он помог Гёдде продеть руки в спасательный жилет и натянуть его на плечи, а затем завязал тесемки.

Капитан заботился о матросах до самого конца. Между командами, отдаваемыми им на верхнюю палубу через мегафон, капитан Хинтце изучал спасательный жилет каждого матроса – правильно ли тот надет.

Палуба уже приобрела большой крен, и потому Гёдде и Деирлинг, пожав друг другу руки, начали осторожно спускаться по покрытой льдом палубе вниз. Поскольку трап левого борта был забит матросами, они решили воспользоваться трапом правого борта. Мостик правого борта был уже на одном уровне с водой; тяжелые волны били в грот-мачту. Внезапно оба старшины одновременно потеряли равновесие и упали с корабля в воду. Море немедленно разделило их.

Гёдде засосало под корпус корабля. Он сумел вынырнуть на поверхность, но при этом почувствовал невыносимо сильное давление на барабанные перепонки. В отчаянии он оглядел бушующие вокруг корабля волны – Деирлинга нигде не было видно.

Вдруг Гёдде увидел перед собой поплавок – один из тех, что использовались на линкоре для траления мин. На поплавке сидел матрос. Гёдде подплыл к поплавку; его товарищ по кораблю попытался втянуть его наверх, но поплавок перевернулся, и оба моряка оказались в воде. Гёдде поплыл дальше и скоро натолкнулся на покачивающуюся в воде гильзу от 11-дюймового снаряда. Но когда он попытался ухватиться за ее латунную поверхность, гильза выскользнула из рук, заполнилась водой и затонула. В бурных водах вокруг Гёдде плыло множество смытых с мостика деревянных решеток, и ему удалось забраться на одну из них. Старшина попытался растянуться на ней во весь рост, но тщетно. В бушующих волнах решетку постоянно бросало, так что удержаться на ней было невозможно.

Гёдде продолжал плыть, медленно и неустанно, повернув голову к тонущему «Шарнхорсту». Вдруг большая волна подняла его на свой гребень, и перед глазами старшины предстала очень печальная картина, выхваченная из темноты белыми как мел лучами прожекторов и огнем осветительных снарядов. Сквозь завывание бушующей метели он видел ярко освещенный силуэт своего корабля, сейчас уже лежащего почти на боку. Это зрелище казалось нереальным, невозможным. В голове Гёдде мелькнула мысль, что под таким углом раньше можно было видеть корабль только с пикирующего истребителя. Все казалось как будто нарисованным вопреки закону притяжения. Было заметно только несколько человек, плывущих у правого борта корабля, поскольку большая часть матросов следовали совету капитана и покидали линкор, перелезая через поручни левого борта. Позднее, когда его уже спасли, Гёдде благодарил Провидение за то, что он покинул корабль именно с правого борта, поскольку почти все спасшиеся были подобраны именно с этой стороны.

Близко от себя он увидел поблескивающий свет аварийного плота. Этот неустанно мелькавший в метели свет мигал как-то жутко, неестественно, подобно сигналу бедствия корабля. Гёдде поплыл на него и увидел, как внезапно на плоту поднялся офицер. Сквозь рев бури Гёдде услышал, как офицер кричит:

– Да здравствует «Шарнхорст»!

Мичман и все, кто плыли рядом с ним в волнах, присоединились к этому возгласу.

Гёдде подплыл к плоту, который был довольно близко к линкору, и начал узнавать освещенные неровным светом лица. Теперь поднял руку молодой матрос:

– Да здравствуют наши семьи, наша Родина!

И снова со всех сторон послышались приветствия. Это были трогающие душу мгновения, которые Гёдде никогда не забудет. Кто-то, как позднее вспоминал Штрётер, запел. Над водой разнеслись, наполовину заглушённые ветром, слова:

На могиле моряка… розы не цветут…

После двух строк песня умолкла.

Внезапно Гёдде услышал крики нескольких матросов, которые плыли ближе к кораблю:

– Это капитан! Он около корабля. Не может держаться на воде – у него нет спасательного жилета.

Гёдде понял, что с «Шарнхорста» ушел последний моряк – капитан. Последний моряк из тех, кто был способен добраться до верхней палубы. Гёдде знал, что многие не смогли выбраться из корабля. Среди них был персонал снарядного погреба 4-й башни, а также матросы из машинного отделения и из помещений, расположенных ниже бронепалубы. И снова раздался возглас, ясно слышимый сквозь завывание метели, продолжавшие кружить снежные хлопья в желто-белом свете осветительных снарядов:

– Спасите первого помощника! Он плывет близко к кораблю и не может держаться на поверхности.

Плывущий рядом с Гёдде матрос подплыл к нему ближе и что-то ему крикнул. Ему пришлось повторить это один или два раза, прежде чем Гёдде разобрал его слова:

– Они оба отдали свои спасательные жилеты матросам, у которых их не было!

Гёдде находился в 200—300 ярдах от корабля, который сейчас лежал на правом борту столь сильно, что в его трубу можно было заглянуть как в темный туннель. Было удивительно, что линкор все еще находится на плаву. Гёдде и его товарищи могли ясно слышать шум турбин, крутящихся в корабле. По морю плыло топливо, покрывая поверхность толстой, едкой, окрашенной в цвета радуги пленкой. Когда она попадала в рот или даже касалась лица, это вызывало тошноту. Однако, как Гёдде быстро обнаружил, пленка уменьшала волнение на море.

В это же самое время Штрётер заметил, что «Шарнхорст» переворачивается и глубже оседает в воду, вперед носом. Все три винта продолжали вращаться на большой скорости.

Теперь Гёдде попытался добраться до плота, который плыл неподалеку. Примерно около двадцати человек либо сидело на нем, либо держалось за него, так что из-за веса плот ушел под воду и его было не видно. Видя это, Гёдде решил отказаться от своего намерения и поплыл к деревяшкам, вероятно использовавшимся когда-то в качестве подпорок для заплат пробоин и т. д. Они плыли совсем близко, и когда Гёдде добрался до них, то держаться на воде стало несколько легче. Из имевшихся на корабле плотов и шлюпок лишь несколько было в воде. Хотя большая часть из них и была по приказу капитана заблаговременно отвязана от своих мест, но осколки снарядов либо повредили многие из них, либо сделали бесполезными. Держась за деревяшки, Гёдде плыл по течению. Теперь он мог позволить себе немного расслабиться и вновь обернуться, чтобы посмотреть на корабль. «Шарнхорст», уходя в воду, перевернулся вверх килем, и его надстройки, которые Гёдде наблюдал столь долго, теперь были не видны. Корабль еще держался на воде, дрейфуя в море. Матросы по корпусу взбирались на киль корабля; среди них был техник 1-го класса Джонни Меркел, один из спасшихся позднее. Он сидел на киле до тех пор, пока не увидел плывущий мимо плот. Меркел прыгнул в море. Забравшись на плот, он помог нескольким матросам перебраться на него с корпуса корабля.

Тем временем холод начал оказывать на Гёдде свое влияние – ноги уже не слушались. Мимо плыли куски льдин, все еще бушевала снежная метель, почти горизонтально падали в воду крупные градины. Гёдде слабел. Он уже не мог держаться за деревяшки, когда внезапно заметил плот с Меркелом и еще тремя матросами. Собрав последние силы, старшина смог добраться до плота. Он выпустил из рук деревяшки, и Меркел помог ему забраться на плот. Полностью обессиленный, Гёдде бросил последний взгляд назад, на «Шарнхорст». Только часть его кормы еще была видна над водой. Затем над ней сомкнулись волны Северного Ледовитого океана.

Постепенно разрывы осветительных снарядов прекратились, и на море опустилась мгла. Сбившиеся в кучу на плотах люди с трудом могли видеть что-либо вокруг. Неподалеку Гёдде увидел совершенно переполненный плот; один из матросов спрыгнул с него, чтобы перебраться к ним. Меркел ему тоже помог, и вскоре матрос растянулся, как и Гёдде, на плоту. Они оба были совершенно обессилены. Онемевшие конечности словно налились свинцом. Плот плыл по течению два с половиной часа, покачиваясь вверх и вниз на волнах, в монотонном ритме то возносясь на гребень, то уходя во впадину. Тесно прижавшись друг к другу и поддерживая один другого, они каждый раз, когда их поднимало на гребень, осматривались вокруг воспаленными, покрасневшими глазами, с веками, покрытыми инеем, морской солью и машинным топливом.

Затем, внезапно, они оба вздрогнули: довольно близко от них что-то вспыхнуло, раздался знакомый выстрел из орудия, и над головами просвистел снаряд. Неужели по ним снова стреляют? Раздался глухой разрыв, после которого небо вокруг плота озарилось. Осветительный снаряд разогнал мрак, и через несколько секунд белые длинные лучи прожекторов пронзили темноту. Какое-то время матросы думали, что по их плоту будет открыт огонь, но затем поняли, что ошиблись. Огромный корабль направил на них все свои прожекторы. Во вспышках осветительных снарядов на плоту заметили два приближающихся эсминца. Оба направили прожекторы на их плот, на котором лежал Гёдде, затем один эсминец повернулся, другой же продолжал двигаться и, осторожно маневрируя, подошел к немецким морякам вплотную. Гёдде, который теперь полностью пришел в сознание, отметил умелость, с которой эсминец двигался в бушующих волнах; корабль подошел к плоту со стороны правого борта и остановился, позволяя ветру подогнать себя к спасаемым еще ближе. С борта эсминца свешивалась огромная сеть для подъема на корабль. Английские моряки бросили находящимся на плоту матросам булини, которые те могли надеть на себя через головы и плечи. Посредством булиней матросы поднимались на борт один за другим. Пришла очередь Гёдде, у него не осталось сил продеть петлю под плечи – и, когда английские моряки начали тянуть его вверх, он выскользнул и упал обратно в воду. Ему бросали канат четыре раза; в пятый раз конец каната ударил Гёдде прямо по губам. В отчаянии он намертво вцепился зубами в пеньковую веревку и благодаря этому был наконец вытащен наверх. Когда его подняли до уровня палубы, Гёдде почувствовал, как за воротник его формы схватились две могучих руки, чтобы перетащить через перила.

Спасшим его эсминцем был «Скорпион». Он вытащил из воды тридцать моряков с «Шарнхорста». Другой эсминец, «Матчлесс», подобрал шесть.

Английские моряки оказали столько внимания немецким морякам, что это, как говорил Гёдде, вызвало в их сердцах сердечную благодарность. Мокрую, пропитанную горючим форму сразу сняли и выбросили за борт. Затем спасшихся перевели на камбуз, где моряки с эсминца сделали все, что только могли сделать для спасенных, – дали им одежду, накормили и напоили. Здесь немецкие матросы узнали, что английская боевая группа, к которой относился эсминец, – Соединение-2 – должна будет присоединиться к конвою и проследовать в Мурманск.

Штрётер, который с шестью другими матросами находился на плоту в море на протяжении полутора часов, был спасен тем же самым эсминцем.

На следующее утро, 27 декабря 1943 года, пленников по одному отвели к первому помощнику для допроса. Каждый рассказал о себе, после чего им были возвращены все ценности, взятые у них во время спасения. Старшине Гёдде, как старшему по званию и единственному старшине среди выживших, было задано несколько более важных вопросов, но он отказался на них отвечать.

В полдень того же дня, миновав Кольский полуостров, «Скорпион» бросил якорь в порту Мурманска. Через полчаса пленники получили приказ быть готовыми подняться на верхнюю палубу. Здесь каждый матрос получил меховой костюм. Затем к эсминцу подошел русский буксир, на который пленники, охраняемые английскими и русскими матросами, должны были перейти. Немецкие матросы глядели друг на друга в недоумении. Неужели англичане хотят отдать их, немецких моряков, в руки русских? Ну, тогда лучше прыгнуть за борт! У матросов начало расти беспокойство.

Сопровождающий их английский морской офицер, который хорошо говорил по-немецки, подошел к взволнованным морякам, чтобы произнести:

– Успокойтесь! Вас не передадут русским. Командующий приказал доставить всех пленников на «Дюк-оф-Йорк». Затем вас всех перевезут в Англию на флагмане.

Когда буксир приближался к линкору, который высился в темноте подобно массивной крепости, Джонни Меркел, рожденный в Канаде немец, подошел к офицеру английского эсминца и от имени своих товарищей по-английски поблагодарил экипаж эсминца за заботу и участие. Свою благодарность он завершил словами:

– Мы все желаем вам хорошего путешествия и благополучного возвращения домой! – Затем он повернулся к своим спасшимся товарищам: – Мои товарищи по «Шарнхорсту»! Троекратное «ура!» матросам английского эсминца!

Все немецкие моряки присоединились к нему. Гёдде не мог не думать, как странно все это выглядит. Немцы приветствуют англичан в русском порту. Громкие приветствия отразились от высокой стены английского линкора, словно в знак вечного братства между моряками всего мира.