ЧАСТЬ 38 Английские суды

ЧАСТЬ 38

Английские суды

Английские суды, запутанный процесс и вся обстановка судопроизводства, хорошо знакомые Диккенсу по обязанностям клерка и по обязанностям репортера, — одна из основных мишеней его сатиры. Излюбленнейший объект его нападений — Канцлерский суд, в беспощадном изображении которого в «Холодном доме» писатель не пожалел самых устрашающих красок, как будто потеряв всякое терпенье и сдержанность. Английские историки считают свои суды одной из ярких иллюстраций непрерывности в развитии английских государственных учреждений, несмотря на то, что с переходом от периода феодального к буржуазному содержание всех легальных форм радикально переменилось.

В период после нормандского завоевания (XI—XII вв.), когда королевская власть считалась единственным источником права, создается Королевская курия (Curia Regis) как особый королевский совет с судами и юрисдикционными полномочиями. Так как государственная власть в эту эпоху считалась прежде всего источником дохода и фискальные интересы стояли в центре государственного управления, внутри Королевского совета выделяется особый суд по делам, связанным с доходами казны, — Суд Казначейства, или Казенной Палаты, обособленный от Суда Королевской Скамьи, функции которого состояли в наблюдении за местными судами и в разборе дел, непосредственно касавшихся короны. Наконец введение Суда Общей Скамьи (Common Bench), или Общих Тяжб (Common Pleas), завершает дифференциацию направлений дальнейшего развития судов общего права (Common Law) — уголовного, с одно стороны, и гражданского — с другой. Под общим правом понимается не только так называемое обычное, «неписанное»[40] право, но и записанные судебные мотивированные решения, дополняющие или разъясняющие законодательные акты («статуты»). Ему противопоставляется и с ним сопоставляется право, источником которого является справедливость (Equity), как нечто отличное от буквальных велений закона. Это принятое в теории различение нашло себе организованное воплощение в английской судебной практике виде противопоставления названным судам общего права суда справедливости, которым по преимуществу является Канцлерский суд, или Суд Верховной Канцелярии. Этот суд, можно сказать, также выделился из Королевского совета, поскольку он возник из обязанностей канцлера как секретаря королевского совета и первого советника короля (затем также хранителя Большой печати и председателя верхней палаты парламента); одной из его обязанностей было принимать апелляционные жалобы, рассматривать просьбы, обращенные к верховной власти, например, о помиловании, и выдавать приказы (см. ниже) на разбор дел в королевских судах. Поскольку его суждения как представителя королевской власти могли расходиться с легальными источниками закона и с общим правом, их источником признавалась разумная справедливость. В идее этот суд должен был быть корректирующим и контролирующим дополнением по отношению к судам общего права, и исторически за ним числилось немало заслуг[41]. Но он возбуждал также немало нареканий, в том числе принципиальных, со стороны главным образом юристов, усматривавших противоречие между буквой закона и абстрактной справедливостью. А несовместимый с идеей этого суда формализм, медлительность и сложность процедуры, возможность бесконечных злоупотреблений, — качества, которые обнаруживал этот суд во времена Диккенса, делают понятным негодование писателя-моралиста, меньше всего думавшего об исторической оценке этого института. Обычно Диккенс нападает на лиц, представляющих учреждения, — здесь он без оговорок клеймит самое учреждение, и притом такое, в котором, казалось бы, личные достоинства исполнителя должны играть основную роль. В следующих строках «Холодного дома» как бы конденсируются чувства, которые вызывал у Диккенса Канцлерский суд: «Ведь это Канцлерский суд, и в любом графстве найдутся дома, разрушенные, и поля, заброшенные по его вине, в любом сумасшедшем доме найдется замученный человек, которого он свел с ума, а на любом кладбище — покойник, которого он свел в могилу; ведь это он разорил истца, который теперь ходит в стоптанных сапогах, в поношенном платье, занимая и клянча у всех и каждого; это он позволяет могуществу денег бессовестно попирать право; это он так истощает состояния, терпение, мужество, надежду, так подавляет умы и разбивает сердца, что нет среди судейских честного человека, который не стремится предостеречь, больше того, который часто не предостерегает люден: “Лучше стерпеть любую обиду, чем подать жалобу в этот суд!”»[42] (гл. 1).

В «Пиквикском клубе» Канцлерский суд задевается, однако, только мимоходом, но все же с деталями, которые не могут не навеять тяжелого чувства. По поводу визитов «назойливого банкрота» Уотти клерк мистера Перкера бросает выразительное замечание: не прошло еще и четырех лет, как дело поступило в Канцлерский суд, а Уотти уже надоедает им чуть ли не по два раза в неделю (гл. 27, XXXI). Сапожник, дело которого перешло в Канцлерский суд, сидит во Флитской тюрьме двенадцать лет и не предвидит этому конца (гл. 40, XLIV). Канцлерский арестант, сдавший во Флитской тюрьме свою комнату мистеру Пиквику, просидел в этой тюрьме двадцать лет; описание его наружности, его экстатическая речь и его кончина — несомненно, самые патетические места во всем «Пиквике».

На Канцлерский суд Диккенс негодует, над Судом Общих Тяжб он смеется. Поскольку этот суд занял в «Пиквикском клубе» центральное место, ибо именно в нем разбиралось дело «Бардль против Пиквика», то обстановка его изображена, может быть, и гротескно, но с достаточной полнотой. Читателю могли остаться неясными в нем только некоторые исторические особенности и формальные детали преимущественно процессуального порядка.

Первое время судьи общего права, состоя в Королевском совете, всюду следовали за ним в его передвижениях и путешествиях, чем создавалось большое неудобство для всех обращающихся к их помощи. Один из пунктов Великой хартии вольностей (1215 г.) устанавливал: «Общие тяжбы (Communia placita) не должны следовать за нашей курией, но должны разбираться в каком-нибудь определенном месте» (п. 17). Этим самым Суд Общих Тяжб отрывался от Королевского и превращался в более или менее самостоятельное учреждение. Постоянным местопребыванием его был избран Вестминстер, близ Лондона (теперь одна из центральных частей его); позже здесь, в Вестминстерском дворце (XVII в.), помещались и другие высшие суды общего права, то есть Суд Королевской Скамьи и Казначейства. Серьезные реформы, кончавшие с отжившими формами судопроизводства и применявшиеся к условиям развитого буржуазного порядка, начались в середине XIX века изменением и упрощением судебной процедуры и только в 1873 г. завершились преобразованием всей судебной организации в Англии. До этой реформы, объединившей в Высший суд суды общего права, Канцлерский суд и некоторые суды специальной юрисдикции, судебные заседания по разбирательству общих тяжб происходили в Вестминстере для графства Мидлсекс и в Гилдхолле — для лондонского Сити, где и разбиралось дело «Бардль против Пиквика».