Ивен Монтегю ЧЕловек, которого на самом деле не было

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ивен Монтегю

ЧЕловек, которого на самом деле не было

В период Второй мировой войны была проведена операция, известная под названием «Минсмит» с целью ввести противника в заблуждение, прошедшая успешно. Союзники подстроили несчастный случай, показавшийся немцам вполне достоверным. Они даже посчитали, что им здорово повезло, поскольку в их руки попала важная информация.

Весной 1943 года к испанскому побережью море выбросило труп английского курьера, видимо утонувшего при падении сбитого над Средиземным морем британского самолета. В его кейсе среди других документов имелось распоряжение британского генерального штаба английскому командующему войсками в Тунисе фельдмаршалу Александеру о необходимости провести подготовительные мероприятия по поддержанию готовящегося вторжения союзников на Европейский континент в Сардинии и Греции (вместо реально намеченной операции по высадке войск в Сицилии). Труп курьера, майора Мартина, испанцы похоронили, а сведения, найденные при нем, передали немцам. Пройдя по соответствующим инстанциям, они попали в штаб Верховного главнокомандования вермахта. Там эти документы были приняты, что называется, за чистую монету и соответственно проведены упреждающие меры. После, разумеется, предварительной тщательной проверки на соответствие действительности. В рассказе Монтегю как раз и рассматривается этап подготовки всей необходимой документации и бумаг.

Чтобы создать правдоподный образ «майора» Мартина, использовали труп только что умершего гражданского лица. Его заморозили и в специальном контейнере доставили на подводной лодке к испанскому побережью, где и выбросили в приливную волну, которая и вынесла беднягу на берег в том месте, где его должны были обнаружить испанские пограничники. «Секретная» информация, другие документы и личные бумаги «майора» тщательно изготовили специалисты британской секретной службы. Дезинформация, которая должна была столь сложным путем попасть в руки немцев, естественно, согласовывалась с командованием союзников, которое, как мы уже упоминали, намечало высадку войск в Сицилии.

С самого начала личность «майора» Мартина представлялась нам реальной, и мы хотели, чтобы столь же реальным человеком он предстал и перед теми, к кому попадет в руки и кто будет подвергать его самого и его документы и бумаги проверке. От того, насколько естественно он будет выглядеть, зависел успех всей операции. Нам было ясно, что немцы подвергнут тщательному контролю каждую деталь. Они постараются отыскать какую-нибудь оплошность, наша же цель – вселить в противника уверенность в подлинность случившегося, а следовательно, и попавшей в их руки информации. Позднее нам стало известно, что немцы действительно проверили даже соответствие даты и идущей на сцене постановки, указанных в двух театральных билетах, найденных в его карманах.

Метод создания личности «майора» Мартина был довольно прост. Мы говорили о нем как об одном из друзей, которого знали не один уже год, шлифуя его образ по настроению и складывающимся обстоятельствам.

Прежде всего мы решили, что наш «майор» – это человек, которому начальство доверяет полностью. Но ему должны быть присущи и небольшие недостатки чисто человеческого свойства: он, например, потерял свое удостоверение личности и просрочил пропуск в здание генерального штаба.

Исходя из этих соображений, мы и лепили его образ таким, каким он должен был предстать перед немцами.

Вполне естественно, что он нисколько не чурался прелестей жизни. Следовательно, в его кармане мог оказаться пригласительный билет в ночной клуб. И как следствие подобных увеселительных походов, его траты могли несколько превысить личный банковский счет. Поскольку он часто бывал в Лондоне, то «майор» мог проживать в гостинице при армейском клубе. Так что последний счет из этой гостиницы мог вполне естественно оказаться у него в кармане. Таким вот образом из абстракции Мартин становился реальной личностью.

Как можно было «оживить» его еще больше?

А что, если он сохранит какое-нибудь письмо, которое добавит какие-то штрихи к его личности? И мы стали прикидывать, у скольких прохожих на улице могло оказаться в кармане какое-либо письмо? Поразмыслив, пришли к выводу, что подобный случай возможен, скорее всего, после помолвки. Поэтому надо было срочно подыскать ему любимую девушку – будущую жену, письмо которой он сможет иметь в своем кармане, да еще перед отъездом за границу.

Поэтому «майор» Мартин «познакомился» в начале апреля с прелестной девушкой по имени Пам и буквально через несколько дней с ней обручился (во время войны такие дела совершаются очень быстро!). Она дала ему свою фотокарточку, а он подарил ей кольцо. Кроме ее фотографии, у него сохранились и два ее недавних письма. В одном она рассказывала, как провела конец недели без него, а другое она наскоро писала на своей работе, пока в конторе не было шефа. В нем она с большим волнением отнеслась к тому, что его должны были в самое ближайшее время направить за границу. Его отец к тому же мог вполне быть человеком старой закалки, который неодобрительно относился к скоропалительным женитьбам военного времени и настоятельно рекомендовал сыну составить завещание, поскольку он идет на такой необдуманный шаг.

Письма мы сами сочинять не стали, хотя нам и приходилось в своей жизни писать и получать любовные послания и оформлять завещания, а решили доверить это дело умным и компетентным людям, чтобы избежать возможных ошибок.

С другими бумагами дело обстояло проще. Один из нас получил, например, приглашение на посещение ночного клуба, на котором его фамилия указана не была. Им мы и воспользовались. Другой сотрудник использовал свои связи с дирекцией банка Ллойда и получил оттуда письмо на имя майора Мартина, датированное 14 апреля, с просьбой погасить образовавшуюся задолженность по лицевому счету на сумму 79 фунтов стерлингов. Такие письма-напоминания подписывает обычно начальник отдела, но в ряде случаев – и заместитель директора (как это было с нашим письмом). Мы посчитали, что офицер, скорее всего, имел связи с «центральным правлением». Впрочем, вряд ли немцам были известны все эти банковские тонкости. И хотя сумма сама по себе была небольшой, отец майора, наверное, был человеком, обладавшим определенным весом и положением. Письмо было написано заместителем директора банка мистером Уайтли и подписано им собственноручно. Привожу его текст:

«Банк Ллойда

Центральное правление

Лондон, Е.С.3

14 апреля 1943 года

Доверительно!

Майору Мартину

Армейский и морской клуб

Палл-Молл

Лондон, Ю-3, 1

Глубокоуважаемый господин Мартин!

Мне доложили, что ваш личный счет в нашем банке, несмотря на неоднократные напоминания, все еще превышает в своей расходной части доходное конто на 79 фунтов стерлингов и 19 шиллингов. В связи с этим должен сообщить вам, что в случае непогашения долга с 4 процентами пени в ближайшее же время мы будем вынуждены принять необходимые меры по защите своих интересов.

Преданный вам

Уайтли Джонс,

заместитель директора

(подпись)».

Письмо было послано по почте, но управляющий клубом написал на конверте: «Здесь такой не числится. По-видимому, речь идет о морском и военном клубе на Пикадилли, 94».

Мы посчитали, что это обстоятельство еще более подчеркивает подлинность письма, и решили так и оставить его в указанном конверте.

Связавшись с морским и военным клубом, мы получили оттуда счет за проживание там майора Мартина с 18-го по 23 апреля. Счет был датирован 24 апреля, что должно было послужить доказательством пребывания майора в тот день в Лондоне.

Кроме того, мы организовали еще и счет за приобретение им кольца для помолвки, который был выписан в ювелирном магазине Филиппса, хорошо известном в Германии. Его датировали 19 апреля.

При получении этих и других документов и бумаг возникали определенные трудности, так как мы не могли, естественно, рассказывать, для каких целей они нам понадобились. Я был уверен, что, если бы мы просто попросили сделать то-то и то-то без объяснения причин или даже сославшись на секретность этого дела, пошли бы нежелательные предположения и догадки. Поэтому следовало придумать убедительную причину, которая не вызвала бы кривотолков.

В качестве легенды мы сослались на некоего человека, который якобы проявлял повышенный интерес к офицерам, испытывавшим некоторые временные финансовые трудности. Незаметно подсунув ему эти сведения, мы хотели понаблюдать за его дальнейшими действиями. Легенда сработала неплохо: мы не только беспрепятственно получили необходимые документы, но и обошлись без пересудов.

Теперь надо было достать подходящий фотоснимок Пам, невесты майора Мартина. Мы попросили нескольких самых красивых девушек различных отделов предоставить в наше распоряжение свои фотокарточки, среди которых будут положены для опознания два фотопортрета подозрительных лиц – в ходе будто бы намечавшегося дознания. «Свидетель» происшествия должен будет опознать ту личность, которую он заметил. В результате у нас оказалась целая коллекция отличных фотоснимков. Отобрав подходящий, мы возвратили все остальные их владелицам. Изображенная на фото девушка работала в министерстве сухопутных войск и имела допуск к секретным материалам. Поэтому мы сказали ей, что ее фотокарточка необходима для представления в качестве фиктивной невесты одного человека, задействованного в некой операции. Она без долгих раздумий дала свое согласие.

Никто из нас не смог бы написать любовное письмо, да еще от девушки. Требовался подходящий «автор». И мы попросили одну из девушек нашего управления найти кого-либо из своих подруг. Она выполнила нашу просьбу, но не назвала имени женщины, написавшей два великолепных письма, которые майор Мартин взял с собой в дальнюю дорогу.

Я настоял на том, чтобы первое письмо было написано на почтовой бумаге моего шурина с типично английским адресом, который должен был произвести на немцев соответствующее впечатление. Вот оно:

«Менор-Хаус

Огборн– Санкт-Георг

Марльборо, Уайтшир.

Телефон: Огборн-Санкт-Георг 242

Воскресенье, 18

Любимый, считаю, что провожать таких людей, как ты, на перроне вокзала довольно прискорбное удовольствие. Ведь отходящий поезд может внести в нашу жизнь нечто неожиданное, и ты будешь пытаться всеми силами, но, к сожалению, бесполезно, исправить положение. При этом не поможет даже то, что еще пять недель тому назад приносило столько радости. Прекрасный золотой день, который мы провели вместе!.. Я знаю, что уже все сказано, но тем не менее: если бы время остановилось хотя бы на минуту! Но это нереально. И я говорю себе: «Держись, Пам, и не будь маленькой глупой идиоткой».

После получения твоего письма мне стало значительно легче. Но у меня вызывает страх – не сумасбродство ли это? – ведь сказанное тобою обо мне я считаю преувеличением, и ты это скоро заметишь.

Эти выходные дни я провела здесь, в таком чудесном уголке, вместе с маменькой и Джейн. Они относятся ко мне с полным пониманием, но мне без тебя скучно и грустно, что не выразишь словами. Мечтаю, чтобы скорее наступил понедельник, и я смогу возвратиться к своему точильному камню. Ну не идиотизм ли это!

Билл, любимый, дай мне немедленно знать, прояснился ли твой вопрос и можем ли мы строить какие-нибудь планы. Пожалуйста!!! Не разрешай им вот так просто послать тебя к черту на кулички – так, как они это обычно делают, ныне тем более, когда мы нашли друг друга! Думаю, что я того не вынесу.

Любящая тебя

Пам».

Следующее письмо было написано на обычном листке бумаги, которую используют в учреждениях. Конец его был скомкан. Видимо, к себе возвратился «кровавый пес» – ее шеф, и она поспешила закончить свою послание:

«Среда, 21 апреля

«Кровавый пес» покинул свою конуру на полчаса, так что я смогу использовать то время, чтобы нацарапать тебе пару слов. Твое письмо пришло сегодня утром, как раз тогда, когда я убегала на работу, и, как всегда, с большим опозданием. Твои письма столь чудесны! Но что означают твои намеки о том, что тебя ожидает? Они все же хотят тебя куда-то послать… Конечно, я не скажу никому ни слова о том, что ты мне рассказываешь, – я такого себе никогда не позволяю, – но ведь поездка-то не за пределы страны? Я этого не хочу, просто не хочу, так им и скажи! Дорогой мой, зачем мы познакомились в самый разгар войны – глупее этого люди сделать ничего не могут… Если бы не эта война, то мы, пожалуй, уже поженились бы и бегали сейчас по магазинам в поисках занавесок и тому подобного. И мне не приходилось бы торчать в этой конторе и печатать целыми днями идиотские бумаги. Я знаю абсолютно точно, что бесполезная работа, которую я здесь выполняю, ни на минуту не укорачивает войну…

Дорогой Билл, я так восхищаюсь своим кольцом – оно просто великолепно!.. Ты знаешь, как я люблю бриллианты – просто не могу не смотреть на него снова и снова.

Сегодня вечером я собираюсь пойти на довольно одиозные танцульки вместе с Джокой и Хазелью. Они пригласили и своего знакомого – ты же знаешь, какие у них друзья. У парня – маленькое адамово яблоко и выбритая до блеска лысая голова. Я – неблагодарная скотина. Разве не так? Скажи мне, пожалуйста, об этом!

Дорогой мой, а ведь следующее воскресенье и понедельник у меня свободны. Это из-за Пасхи. Я конечно же поеду домой. Если только сможешь, приезжай. Но если ты не сможешь выбраться из Лондона, то я удеру из дома, и мы вместе проведем чудесный вечер… Между прочим, тетя Марианна сказала, чтобы я пригласила тебя к ней на ужин, когда в следующий раз буду в ее краях. Думаю, однако, что торопиться с этим пока не будем?

Идет «кровавый пес». Самые наилучшие пожелания и поцелуй

от твоей

Пам».

Мы посчитали, что письма эти просто идеальны и как нельзя лучше подходят для наших целей.

Но прежде чем доверить их майору Мартину, мы приняли кое-какие меры предосторожности. Бумаги я поносил несколько дней в своих карманах, чтобы придать им надлежащий вид. Что же касается любовных писем, то одно из них, как я уже упоминал, было написано на простой бумаге. Их, видимо, перечитывали по многу раз, и они не могли быть в безупречном состоянии. Их нельзя было комкать и снова разглаживать, как кое-кто предлагал, да и майор вряд ли стал бы их небрежно мять. И я стал проделывать то, что, скорее всего, делал бы он: раскрывал и снова клал письма в конверты. Более того, я осторожно тер их о свою одежду, чтобы придать им зачитанный вид…

3 мая мы получили радиограмму от нашего военного атташе из Мадрида. Труп майора Мартина был обнаружен 30 апреля 1943 года неподалеку от Хуэльвы и там же предан земле.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.