ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ
ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ
Точка отсчета. Тревожный восемнадцатый… МУР идет в наступление. Опознаватель Саушкин. Гример и розыск
Бег электропоездов и заоблачный гул быстрокрылых лайнеров, электрическая россыпь городских проспектов и до блеска накатанный асфальт автострад…
Привычные для всех звуки, обычные картины окружающей нас жизни. И за этой сегодняшней привычностью начинает казаться, что так было всегда. Подобное ощущение испытываешь, с какими бы явлениями и фактами нашей действительности не столкнулся. В равной мере это относится и к сфере организации борьбы с преступностью.
Ныне на службу предупреждения правонарушений и изобличения преступников поставлены новейшие достижения науки и техники: изотопы и ЭВМ, разнообразные накопители информации и целый парк современных машин самых различных марок и назначений. Но главное: здесь трудятся высокообразованные, хорошо профессионально подготовленные люди. Сейчас МУР укомплектован квалифицированными специалистами, в основном с юридическим образованием. Более 90 процентов сотрудников имеют высшую подготовку. Большинство из тех, у кого еще нет такой квалификации, учатся на вечерних и заочных отделениях вузов.
Даже трудно представить себе, что когда-то могло быть по-иному, совсем не так. А ведь было…
В первые послереволюционные годы значительная часть сотрудников МУРа имела начальное и неполное среднее образование. Многие работники были малограмотными — еле-еле могли читать и писать. И не было в том вины этих рабочих парней, недавних красногвардейцев и матросов, призванных партией большевиков на борьбу с преступностью в столице. Царизм не только закрыл перед ними двери школ, но лишил и детства, вынудив с малых лет заботиться о хлебе насущном.
Так что, естественно, общеобразовательный уровень первых муровцев был невысок. А об их специальной подготовке и говорить не приходится. Лишь в апреле 1919 года была предпринята попытка организовать в Москве краткосрочные курсы подготовки кадров для уголовного розыска. Однако в связи с осложнением обстановки на фронтах гражданской войны развернуть их работу в полном объеме так и не удалось.
Только в декабре 1924 года при МУРе открываются первые курсы. Отмечая это событие, журнал Народного комиссариата внутренних дел «Административный вестник» писал:
«На курсы выделены молодые работники отделений МУРа, которых предполагается… теоретически, а главным образом и практически, ознакомить с советским уголовным правом, тактикой и техникой розыскного дела у нас в России. Поскольку метод практического преподавания будет преобладающим, от прохождения курсов ожидают больших результатов в отношении подготовки курсантов для самостоятельной работы».
Но у первого поколения сотрудников МУРа, не блещущих высшим образованием и не владевших еще всеми тонкостями розыскной профессии, было чудесное оружие, которое всегда помогало им бесстрашно идти в бой с преступностью и побеждать, а также при всех обстоятельствах стойко переносить тяготы нелегкой службы. Это — их преданность делу рабоче-крестьянской революции, полная самоотдача, а если надо, и самопожертвование при исполнении служебного долга.
Нелегко им было, первым. Каких-либо научно-технических средств борьбы с преступностью в то время в МУРе, по существу, не было. В наследство от старой сыскной полиции остались весьма примитивные технические средства, к тому же в ограниченном количестве. Всю эту технику, сосредоточенную в дактилоскопическом бюро стола приводов МУРа, можно было пересчитать по пальцам одной руки: три дактилоскопические лупы, валик для снятия отпечатков пальцев, таблица классификации глаз по их цвету, разработанная еще четверть века назад французским криминалистом Бертильоном, два громоздких так называемых тюремных фотоаппарата, безнадежно устаревшие инструменты для антропометрических обмеров преступников да несколько десятков ящиков с дактилоскопическими картами на рецидивистов. Вот, собственно, и все.
От сыскной полиции к МУРу перешел и старенький автомобиль марки «чандлер», который большую часть времени простаивал в ремонте. В штатах уголовного розыска состояли, кроме того, два кучера, один из которых был персонально закреплен за начальником МУРа.
В те времена нередко можно было наблюдать такую картину. Со двора уголовного розыска на улицу вылетала пролетка. На козлах кучер старой закваски, в атласной поддевке и при белых перчатках. Зычным голосом он оповещал прохожих: «Береги-ись! Береги-ись!» А на заднем сиденье — широкоплечий молодой матрос в посеревшем от времени и непогоды бушлате. Это начальник Московского уголовного розыска А. Трепалов спешил на место преступления.
Оперативные сотрудники на происшествия, операции или по вызовам выезжали, как правило, на трамвае, а чаще — «на своих двоих». Так продолжалось до тех пор, пока начальник МУРа не нашел своеобразное решение транспортной проблемы. С согласия гражданского комиссара Москвы городские извозчики-частники были обложены «трудовой революционной повинностью». Каждое утро во дворе МУРа по наряду стали собираться до тридцати пролеток.
Решив транспортную проблему, работники уголовного розыска получили возможность при необходимости быстрее маневрировать силами. К тому же установились более тесные контакты с московскими извозчиками, весьма осведомленными о многих событиях, происходящих в городе. Постоянно общаясь со значительным числом граждан, сутками находясь на улицах, они нередко давали сотрудникам уголовного розыска интересную информацию, которая затем использовалась в изобличении преступников.
* * *
После некоторого спада преступности в летние месяцы 1918 года с осени и особенно с начала 1919 года произошел новый значительный рост преступлений в столице.
Причины? Вспомним то тяжелейшее для молодого государства время. К середине лета 1918 года страна оказалась в огненном кольце фронтов иностранных интервентов и белогвардейцев. Лишь одна шестнадцатая территории России находилась под властью Советов. Не хватало металла и нефти, угля и другого сырья. Иссякали последние запасы продовольствия в городах. Население жило впроголодь. Контрреволюция сопротивлялась не только на фронте, но и в тылу. Один за другим вспыхивали антисоветские мятежи, всюду плелись антинародные заговоры.
2 сентября 1918 года ВЦИК объявил Советскую республику военным лагерем. На защиту революционных завоеваний были мобилизованы все силы и средства. Из города и деревни, с промышленных предприятий и сельских коммун на фронт ушли преданные революции рабочие и крестьяне, коммунисты и комсомольцы. Работники милиции и других правоохранительных органов призывались в Красную Армию на равных основаниях со всеми трудящимися.
Переживаемыми страной трудностями не преминул воспользоваться преступный мир. Не до конца выкорчеванные разномастные банды, пополнившись дезертирами, недобитыми белогвардейцами, деклассированными элементами, развернули свою преступную деятельность с новой силой. С таким трудом подавленный в начале 1918 года в Москве разгул бандитизма оживился вновь. Особый размах получили грабежи государственных учреждений, банков, касс, почтовых отделений, общественных организаций.
Из уголовной хроники
Банда преступников, насчитывающая 34 человека, во главе с известными рецидивистами с еще дореволюционным стажем Сабаном, Зюзюкой и Казулей в течение нескольких месяцев конца 1918 и начала 1919 года совершила вооруженные ограбления кассы фабрики «Богатырь» на сумму 660 тысяч рублей, артельщика Александровской железной дороги на 150 тысяч рублей, рабочего кооператива на Мясницкой улице на 400 тысяч рублей, Волжско-Камского банка на 600 тысяч рублей, фирмы «Проводник» на 300 тысяч рублей и целый ряд других дерзких ограблений, сопровождаемых подчас человеческими жертвами.
Во время ликвидации банды работникам МУРа и подотдела по борьбе с уголовной преступностью МЧК неоднократно приходилось вступать с бандитами в перестрелку. Во время одной из операций по захвату главаря банды был ранен сотрудник Гусев, но Сабану удалось бежать. Только через несколько месяцев сотрудники МУРа К. Конанчук и А. Геоцинтов с помощью местных работников уголовного розыска и чекистов арестовали Сабана в Лебедяни, где он вырезал семью своей родной сестры, состоящую из восьми человек.
* * *
В районе Петровского парка и Бутырской заставы действовала вооруженная банда в количестве 13 человек. Преступники специализировались на вооруженных ограблениях кооперативов. Шайку возглавляли старый вор-рецидивист по кличке Гусек и дезертировавший еще в дни февральской революции сын торговца, носивший кличку Айдати. Бывший дезертир именовал себя командиром 3-го Татарского стрелкового полка, имел полковую печать и использовал ее для снабжения членов банды всевозможными документами. В декабре 1918 года банда совершила налет на кооператив по Новослободской улице. При нападении преступники тяжело ранили милиционера, вступившего с ними в перестрелку. Несколько позднее они же совершили вооруженный налет на кооператив по Бутырской улице, затем ограбили склад фабрики «Богатырь». На совести бандитов этой же шайки ограбление рабочего кооператива у Бутырского моста и налет на кооперативный магазин на Верхней Масловке, во время которого был убит охранявший магазин милиционер.
* * *
В Гавриковом переулке группа налетчиков средь бела дня подкатила к зданию банка на автомобиле, добытом ранее преступным путем. Ворвавшись в банк, грабители открыли беспорядочную стрельбу, заставили всех присутствующих лечь на пол. Затем набили прихваченные с собой мешки деньгами и спокойно отправились на «малину» обмывать добычу. Через несколько дней также было ограблено отделение банка на Болотной площади.
* * *
На Покровском бульваре налетчики напали на охрану кассы кожевенного синдиката, обезоружили ее и, выставив свою охрану, более трех часов ацетиленовой горелкой вскрывали два сейфа. Захватив 500 тысяч рублей в золотом исчислении, преступники скрылись.
* * *
На Никольской улице, в самом центре города, группа налетчиков в двенадцать часов тридцать минут дня остановила автомобиль, на котором в сопровождении двух охранников артельщик вез из Народного банка 287,5 миллиона рублей в восьми мешках. Бандиты убили одного из охранников, ранили второго и, перегрузив мешки с деньгами в заранее подготовленный грузовой автомобиль, скрылись.
В процессе расследования было установлено, что эта банда совершила налет на артельщика Центропленбежа, у которого похитили три миллиона рублей, ограбила артельщика дрожжевого завода, совершила ряд других тяжких преступлений. При ликвидации группы, насчитывающей около двадцати человек, у преступников было изъято много различного оружия и патронов. Почти все награбленные ими деньги удалось вернуть государству. При обыске у одного из преступников в подвале дома была обнаружена машина для изготовления фальшивых денег.
Дерзкие вооруженные налеты приняли в столице столь распространенный характер, что вопрос о решительном их пресечении 11 ноября 1918 года был вынесен на заседание Совета Народных Комиссаров. Советское правительство приняло постановление об усилении охраны государственных и финансовых учреждений, более четкой организации их работы по выдаче денег, повышении ответственности руководителей организаций за сохранность денежных средств. А в целях выяснения вины конкретных представителей Советской власти, допустивших возможность ограбления Центральной коллегии пленных и беженцев (Центропленбежа) и Народного комиссариата по военным делам была создана специальная комиссия, которую возглавил Народный комиссар внутренних дел Г. И. Петровский.
Однако принятых мер оказалось явно недостаточно. Только в январе 1919 года бандитами было совершено 60 вооруженных ограблений, нередко сопровождаемых убийствами и ранениями сотрудников милиции, уголовного розыска, МЧК, случайных прохожих. Преступники угнали 30 автомашин, которые использовали затем в новых налетах.
Бандитизм принимал все более выраженную антисоветскую направленность. Погромы, грабежи, вооруженные налеты становились по существу особой формой контрреволюционной борьбы против диктатуры пролетариата. В брошюре «Очередные задачи Советской власти» В. И. Ленин подчеркивал:
«Нельзя забывать ни на минуту, что буржуазная и мелкобуржуазная стихия борется против Советской власти двояко: с одной стороны, действуя извне, приемами Савинковых, Гоцов, Гегечкори, Корниловых, заговорами и восстаниями… с другой стороны, эта стихия действует изнутри, используя всякий элемент разложения, всякую слабость для подкупа, для усиления недисциплинированности, распущенности, хаоса».
20 января 1919 года В. И. Ленин направил во Всероссийскую чрезвычайную комиссию предписание следующего содержания:
«Ввиду того что налеты бандитов в Москве все более учащаются и каждый день бандиты отбивают по нескольку автомобилей, производят грабежи и убивают милиционеров, предписывается ВЧК принять срочные и беспощадные меры по борьбе с бандитами».
22 января было созвано совещание представителей ВЧК, МЧК, Административного отдела Московского Совета, охранной милиции, уголовного розыска и ряда общественных организаций столицы. Вел совещание заместитель председателя ВЧК Я. Петерс. Ознакомив участников с предписанием В. И. Ленина, он отметил, что классовый состав преступного мира в связи с гражданской войной изменился. В бандитских группах первые роли играют не профессиональные уголовники, а контрреволюционное отребье, ненавидящее власть рабочих и крестьян и борющееся против диктатуры пролетариата.
Совещание наметило также три главных направления ликвидации бандитизма в Москве. Во-первых, все силы по борьбе с этим видом особо опасных преступлений сосредоточивались в уголовном розыске города, чтобы не распылять их, как это подчас бывало раньше. На МУР возлагалась основная ответственность за организацию искоренения в городе банд налетчиков. Во-вторых, намечались меры по привлечению населения к борьбе с преступниками. В-третьих, для координации усилий всех правоохранительных органов столицы была организована специальная комиссия.
25 января 1919 года газета «Известия ВЦИК» публикует призыв к домовым комитетам
«немедленно сообщать обо всех подозрительных лицах, живущих без прописки и работы, ведущих широкую жизнь в притонах и ночных клубах».
Из обращения к населению Москвы!
«В городе за последние дни участились случаи разбойных нападений. С обнаглевшими бандитами начата решительная борьба, в которой население должно содействовать органам Советской власти. Бандитизм, нарушающий нормальное течение жизни в Москве, будет твердой рукой искоренен как явление, дезорганизующее и играющее на руку контрреволюции».
Для повышения оперативности уголовного розыска и его лучшего технического оснащения по распоряжению городской комиссии по борьбе с бандитизмом МУРу были выделены три легковые и две грузовые автомашины. Увеличен штат конного дивизиона. В местах массового скопления граждан — в театрах, на вокзалах, на рынках, в других общественных местах — дополнительно установили 100 телефонных аппаратов.
Одновременно увеличивалась численность столичной милиции, должностные оклады милиционеров повышались до размеров среднего заработка квалифицированных рабочих. Приняты меры по обеспечению работников милиции более совершенным оружием, форменной одеждой, улучшению их питания.
Значительная работа была проведена по укреплению милиции и аппарата уголовного розыска проверенными кадрами. В частности, вводится правило, согласно которому новое пополнение принимается в милицию только
«через центральную приемочную комиссию при Адмотделе Моссовета и исключительно по рекомендациям партийных или профсоюзных организаций».
В МУРе была проведена чистка, в результате которой из аппарата уголовного розыска столицы за различные нарушения революционной законности и служебные проступки уволено более 150 человек.
В борьбу с вооруженными налетами и бандитизмом включаются войска столичного гарнизона. Москва объявляется на военном положении.
Из приказа Московского окружного комиссариата во военным делам:
«Всем военным властям и учреждениям народной милиций в пределах линии Московской окружной железной дороги расстреливать уличенных и захваченных на месте преступления виновных в производстве грабежей и насилий».
Вместе с тем, всем гражданам, имеющим какие-либо сведения о месте пребывания преступников либо о готовящихся преступлениях, предлагалось немедленно сообщать об этом по заранее определенным номерам телефонов.
Почти ежедневно газеты информировали население города о разгроме очередных бандитских шаек. Убедившись, что в городе не на словах, а на деле ведется решительная борьба с обнаглевшими преступниками, москвичи смелее стали помогать работникам уголовного розыска и чекистам очищать столицу от бандитов.
Через несколько дней после опубликования в газете «Известия» обращения к жителям Москвы в уголовный розыск пришел гражданин, назвавшийся Силаевым, шофером гаража датского консульства. Добившись приема у заместителя начальника МУРа А. Стесницкого, он рассказал, что накануне был приглашен заведующим гаражом на вечеринку. Когда они приехали в Лефортово на квартиру одного из дружков завгара, там уже был накрыт стол, за которым бражничали несколько человек. Чувствовалось, что в компании верховодит представительный мужчина, которого все почтительно величали Князем.
— В конце вечеринки, — продолжал Силаев, — завгар приказал мне подготовить завтра к концу рабочего дня автомобиль и отвезти Князя, куда тот укажет. «Работа плевая, но заработаешь прилично», — заверил он меня. Утром, проспавшись после вчерашнего, понял, что дело здесь какое-то темное, и решил сообщить вам.
Поблагодарив Силаева за сообщение, заместитель начальника МУРа пригласил инспектора Лефортовского района Д. Горшкова.
— Послушай, какую новость принес нам товарищ Силаев. Тебя это должно наверняка заинтересовать, — и Стесницкий повторил рассказ шофера.
В МУРе знали, что кличку Князь носит известный рецидивист Голицин, который со своей бандой участвовал в нескольких грабежах и разбойных нападениях. Было также известно, что Голицин поддерживает дружеские связи с еще более отъявленным бандитом по кличке Козуля.
Из картотеки МУРа принесли карточку Голицина с его фотографией.
— Узнаете этого человека? — спросил Стесницкий, показывая фотографию Голицина.
— Да, это Князь, — подтвердил Силаев.
— Преступник он, к тому же опаснейший. Мы просим вас помочь обезвредить его, Поможете?
— Я готов. Скажите, что надо сделать?
— Ничего особенного. Делайте все, как вам приказали. Остальное инспектор Горшков и его помощники возьмут на себя. Главное, чтобы преступник ничего не заподозрил. Ведите себя естественно, как будто вам неизвестно, что он за фрукт.
Вечером Силаев подал автомобиль к условленному месту и, не выключая мотора, стал ждать пассажира. Скоро появился Князь. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего подозрительного, сел в машину.
— В Замоскворечье, — бросил он шоферу.
По дороге подобрали еще трех человек из вчерашней компании, гулявшей на вечеринке. Не доезжая метров сто до кафе «Радуга», Князь приказал Силаеву остановить автомобиль и ждать его возвращения, а сам с подручными направился в кафе.
Спустя несколько минут к «Радуге» подошли Д. Горшков со своим помощником В. Хоментовским. Их остановил грубый окрик стоящего у дверей бандита:
— Куда прете? Закрыто!
— Как это закрыто? — подделываясь под его тон, «завелся» Горшков. — Видал, какие ушлые! Привалили на дело в чужой район и раскомандовались тут. Зови Князя, с ним будет толковать наш старшой.
Горшков кивнул через плечо на стоящего неподалеку с независимым видом инспектора Замоскворецкого района А. Счелокова. Преступник пытался пререкаться, но его быстро обезоружили. Подталкивая притихшего бандита в спину пистолетом, Хоментовский предупредил:
— Не вздумай шутить, если не хочешь получить пулю. С порога зала махнешь Князю рукой и назад. Тебе же по-русски объяснили: с ним хочет потолковать наш старшой.
Ничего не подозревавший Голицин с недовольной миной появился в коридоре. Не успел он открыть рот, чтобы отчитать подручного, как был скручен и обезоружен. Без единого выстрела муровцы арестовали еще двух оставшихся в кафе преступников. Намеченное ограбление хозяина «Радуги» и его гостей не состоялось.
На допросе в МУРе Голицин пытался изворачиваться, выторговать для себя льготы в обмен на раскрытие известных ему адресов явок и остававшихся еще на свободе дружков.
— Перестаньте, Голицин, — осадил его Стесницкий, которому порядком надоело выслушивать разглагольствования преступника. — Мы с вами не на Сухаревском рынке. Не устраивайте здесь торг.
— Хорошо, — сдался Голицин. — Только прошу учесть, что я добровольно выдаю адреса, чистосердечно рассказываю все, что знаю.
И он назвал несколько известных ему явок бандитов из шайки Козули.
На следующий вечер работники МУРа, организовав засаду возле одного из притонов в Проточном переулке, задержали ближайшего помощника Козули рецидивиста Волкова и двух его подручных — Алексеева и Лазарева.
На допросе Волков сообщил, что не знает, где скрывается главарь банды, но назвал адрес подруги Козули Марии Кузьминой. Работники уголовного розыска встретились с Кузьминой. Она рассказала, что с Козулей сейчас не встречается, так как он «переметнулся» к ее подруге Кирилловой, которая живет где-то в районе Апрелевки.
На розыск и задержание бандита выехала оперативная группа чекистов и муровцев — Ф. Мартынов, А. Данильченко, В. Зуев и К. Беляев. После нескольких дней поиска преступник был арестован в деревне Кудиново и доставлен в Москву.
На допросе у Ф. Э. Дзержинского Козуля назвал оставшихся на свободе членов своей шайки, адреса притонов, фамилии скупщиков краденого, укрывателей похищенных ценностей. Показания главаря помогли работникам МУРа и чекистам полностью ликвидировать банду, арестовать налетчиков из других преступных шаек.
* * *
Из газеты «Известия»:
«По приговору Московской чрезвычайной комиссии расстреляны 10 февраля пять бандитов: И. М. Волков, известный среди бандитов под кличкой Конек, В. О. Михайлов — кличка Васька Черный, И. С. Лазарев — кличка Данилов, Ф. А. Алексеев — кличка Лягушка и Карл Фед. Гросс.
Из расстрелянных бандитов Волков-Конек участвовал во многих вооруженных грабежах. При его активном участии в ночь на 26 января был ограблен артельщик артиллерийского склада на 130 000 руб. При ограблении были убиты несколько милиционеров.
Михайлов — профессиональный бандит. Шесть раз судимый, участник ограбления Московской Виндавско-Рижской железной дороги, особняка Иванова на Новинском бульваре и ограбления артельщика за Крестовской заставой.
Алексеев был уличен в покушении на ограбление Лубянского пассажа, в ограблении на 15 000 руб. кассирши Макаровой, старый уголовный преступник, неоднократно судившийся за грабежи.
Лазарев — участник ограблений, совершенных совместно с Волковым, Алексеевым и Михайловым.
К. Ф. Гросс укрывал бандитов и снабжал их оружием».
Однако на свободе оставались еще главари других крупных банд и их подручные, такие как «ночной король Хивы» Селезнев по кличке Чума, профессиональный налетчик Плещинский, занимавшийся грабежами еще с 1909 года, Капустин по кличке Сережка Капустка — неоднократно судимый рецидивист, который орудовал с группой налетчиков в Московской губернии.
Первые попытки сотрудников МУРа арестовать Чуму и его дружков не увенчались успехом. Преступники и их главарь чувствовали себя на Хитровом рынке полными хозяевами. Они держали в страхе всех обитателей ночлежек. Попасть в немилость к Чуме означало подписать себе смертный приговор. Его агенты сновали по всем закоулкам и держали вожака в курсе дел всего происходящего на рынке. Поэтому проведенные муровцами массовые облавы на Хитровом рынке оказались недостаточно эффективными.
— Отлавливаем пескарей и плотвичку, а хищные рыбины всякий раз благополучно минуют невод, — в сердцах заметил помощник начальника МУРа А. Панов на оперативном совещании, где обсуждались результаты очередного рейда по притонам Хитрова рынка.
— К сожалению, так, — согласился начальник управления уголовного розыска А. Трепалов. — Верхушке рыночного преступного мира пока что удается уходить от милиции и чекистов. А что вы можете предложить, Алексей Николаевич?
— Только одно: надо выходить на личные контакты с Чумой или кем-либо из его ближайшего окружения. Мы ведь даже не знаем точно, где они отсиживаются во время наших облав. А преступники, уверен, в курсе каждого шага дружинников товарища Шиндлера и наших агентов. Поэтому рассчитывать на счастливый случай, когда во время одной из операций они все-таки попадут в наши руки, наивно.
— Но смешно рассчитывать и на то, что, бросив на базарной площади клич: «Алло, Чума, отзовись, с тобой ищет встречи милиция!» — он откликнется: «Вот я, вяжите меня!» — съязвил кто-то из присутствующих.
— Не вижу в этом ничего смешного. Мы должны заставить этих бандитов вылезти из берлоги или показать нам туда дорогу, — спокойно парировал Панов. — Другой вопрос, как это сделать?
— Да, подумать есть над чем, на то мы и уголовный розыск. — Поддержал своего помощника Трепалов. — Хитровка — такие джунгли, что здесь при желании можно спокойно упрятать слона. И еще не сразу его отыщешь. Может быть, действительно, поискать другие подходы к Чуме. Но от облав и обходов притонов Хитровки отказываться не стоит: от преступной мелюзги столицу тоже надо очищать. Да и товарищ Панов не совсем прав. Попадаются нам и щучки, а не только пескари и плотва, как он изволил выразиться. Не так ли, товарищ Шиндлер?
Командир боевой дружины МУРа молча кивнул головой в знак согласия.
Выждав небольшую паузу, Трепалов, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:
— А не клюнет ли Чума на опиум?
Некоторые из присутствующих недоуменно переглянулись между собой. В кабинете наступила выжидательная тишина: интересно, что задумал Александр Максимович? А в том, что у него в голове уже созрел какой-то план, сомнений не было.
— Возможно, и клюнет, — проговорил всегда осторожный инспектор Л. Шароментов. — Но где его взять, опиум-то?
— А его уже взяли. Еще в прошлом году взяли, — хитровато улыбнулся Трепалов. — Наша задача: умело распорядиться этим печальным для преступников фактом.
Чувствуя, что подчиненные не улавливают, куда он клонит, Александр Максимович пояснил:
— Вы помните, как в начале прошлого года была арестована группа контрабандистов с крупной партией опиума из Персии более чем на двенадцать миллионов рублей?
— Ну, Александр Максимович, о чем речь, — разочарованно протянул Панов. — Тот опиум по решению Моссовета переправлен в хранилища госбанка.
— Не торопись, Алексей Николаевич, — поднял руку Трепалов, призывая дослушать его до конца. — Вы также знаете, товарищи, что не вся партия наркотиков предназначалась для Москвы. Часть ее должна была уйти в Петроград, часть — в Ростов и Одессу. Так? Год минул. Но оставшиеся в живых контрабандисты и те содержатели притонов, которым должен был попасть наркотик, до сих не могут смириться с потерей таких барышей. Двенадцать миллионов — это вам не пес чихнул. Вот и ищут лазейки к складам банка. Недавно арестованный гость из Питера Гришка Невский рассказал на допросе, что приехал разведать, нельзя ли отбить у банковской охраны товар, а заодно подыскать среди московских уркаганов компаньонов на это дело.
— Дураки те, кто послал Гришку в Москву, и сам он дурень, — пробасил Додолин, недавно переведенный из охранной милиции на должность заместителя Трепалова. — Заведомо тянут пустой номер. Малолетке ясно, что тот опиум давно уже переработан фармацевтами на лекарства. Никак я, Александр Максимович, в толк не возьму, нам-то зачем то зелье?
— Нам, Николай Устинович, век бы его не видеть ни в банковских хранилищах, ни тем более в притонах наркоманов. Просто нужна верная приманка для Чумы, такая, чтобы он не смог заподозрить никакого подвоха. Вот я и спрашиваю: не клюнет ли Чума, если ему пообещать за временную «крышу» для вызволенного опиума из банковских хранилищ четвертую часть?
— Какого опиума? Которого там нет? — недоумевал Додолин.
— Вот именно, Николай Устинович, того самого, которого, может быть, действительно уже нет в природе.
Додолин обиженно передернул плечами, мол, разыгрываете новичка. Но другие сотрудники уже поняли замысел начальника МУРа, и разгорелось оживленное обсуждение деталей намечаемой операции…
Через несколько дней среди части постоянных обитателей Хитрова рынка распространился слух о том, что питерская «кодла» надумала «взять» из банка конфискованный у контрабандистов персидский опиум. Уже подкупили кого надо из охраны. И теперь дело за надежной «крышей», где бы на время можно было укрыть наркотик после налета, и несколькими помощниками из местных блатных. За помощь питерцы обещали «отстегнуть хороший кусок».
Слух этот, как и предполагали в МУРе, не минул главаря преступной Хитровки. Чума пожелал встретиться с «братвой из Питера» и поручил организовать такую встречу своему ближайшему подручному, носившему кличку Медвежонок. Тот через «верных» посредников передал, когда и куда должны явиться «питерцы».
В бандитское логово под видом предводителя петроградских налетчиков отправился сам Трепалов. С собой он взял двух молодых работников — Николая Родионова и Георгия Тыльнера, которые обслуживали дальние от Хитрова рынка городские районы и с его обитателями вряд ли встречались. Предложение помощников подобрать более опытных сотрудников, побывавших уже в серьезных операциях, Трепалов отклонил.
— Я человек новый в МУРе, ребята тоже работают не так давно. Мы еще не успели намозолить глаза преступной братии. Значит, меньше шансов, что нас кто-нибудь опознает, — объяснил он свое решение. — Идем ведь не к теще на блины. Тут любая оплошность может дорого стоить.
По плану операции арест главаря шайки и его подручных был поручен специальной группе сотрудников, которую возглавил М. Тюрин, хорошо знавший притоны Хитровки. Члены группы должны были незаметно блокировать место встречи и после завершения переговоров, когда участники сборища начнут расходиться, задерживать их по одиночке или по сигналу Трепалова захватить всех бандитов на явке.
Встреча состоялась в трактире ярошенковской ночлежки, в укромной кухонной подсобке, переоборудованной под «банкетную залу» для особо уважаемых гостей. Чума всем своим видом и поведением пытался продемонстрировать «приезжим из Петрограда», что он здесь главный, его слово последнее и возражений он не приемлет. Приближенные молчали или согласно поддакивали главарю. Выслушав предложение Трепалова об условиях мнимой сделки с опиумом, он заявил:
— Берусь работать с вами исполу.
— А не жирно будет полпартии товара почти ни за понюшку табаку? — начал торговаться Трепалов. — Рискуем-то мы, а ваше дело прикрыть нас да понадежней упрятать несколько мешков с зельем. И вся недолга!
— Чем мы рискуем, мне лучше знать, — отрезал Чума. — Уголовка через день тут шмон устраивает, шлет в Хиву облаву за облавой. Сколько уже народу помели. Того и гляди, сам в ящик сыграешь.
— Вот уж не думал Михаил сын Егоров Селезнев, что ты перед уголовным розыском труса празднуешь, — подзадорил его Трепалов. — Или нас пугаешь?
Хмельные глаза Чумы налились гневом, но он сдержал себя и протянул с ухмылкой:
— Скажи ты, какой шустрый! Знаешь, как меня звать-величать?
— Не знал бы — не было б нужды сидеть за этим столом.
— И все равно, меньше чем за половину доли принимать товар не стану. По-другому не сговоримся.
— В таком случае: мы вас не знаем, вы нас не видели. И разойдемся красиво.
Затягивать встречу с бандитами дальше не было смысла. Они свое дело сделали. Все остальное должна выполнить группа Тюрина. Трепалов хотел уже встать из-за стола, но в этот момент дверь «залы» широко распахнулась и на пороге появилась подруга Чумы известная воровка Мотя-карманщица. Как после выяснилось, она решила проверить не с очередной ли «кралей» устроил тайную свиданку ее дружок.
Зыркнув взглядом по присутствующим, Мотя, показывая пальцем на Николая Родионова, завопила благим матом:
— Легавый! Это он меня третьего дня чуть не повязал на Грузинах. Тот самый! Я его сразу срисовала!
Мотин гвалт поверг всех в оцепенение. Раньше других пришел в себя Медвежонок. Он запустил водочную бутылку в подвешенную под потолок керосиновую лампу. В наступившей темноте началась свалка. Послышался шум перевернутого стола, хруст раздавленных тарелок, звон выбитого кем-то окна, несколько пистолетных выстрелов, отборная брань и стоны.
— Тыльнер, срочно на кухню! Принеси фонарь или лампу. Родионов, сигай в окно! Передай Тюрину, что ни один человек не должен уйти из трактира и ночлежки без проверки. Быстро! — распорядился Трепалов.
Однако в суматохе Чуме и на этот раз удалось скрыться. Ушли от работников МУРа Мотя и Медвежонок. Двух из присутствовавших на встрече преступников ранил в перестрелке Трепалов, трех — задержали сотрудники из группы Тюрина.
Но избежать заслуженной кары главарь хитровских преступников все же не смог. Вечером следующего дня после операции в ярошенковской ночлежке на трамвайной остановке, при попытке совершить карманную кражу была задержана Мотя. В МУРе на допросе она рассказала, что Чума собрался бежать в Нижний Новгород, а сейчас скрывается где-то на даче в Кунцеве или Краскове у знакомых Медвежонка. Сведущие люди подтвердили, что Чума как исчез в тот вечер, так больше в районе Хитрова рынка не появлялся.
Несколько суток группа сотрудников МУРа дежурила у поездов, отходящих в Нижний Новгород. Однажды поздно вечером за несколько минут до отхода поезда преступник объявился на перроне вокзала. Он тут же был арестован.
На допросе Чума сообщил, где скрывался это время, назвал адрес дачи в Кунцеве. На следующий день там был задержан Медвежонок.
Почувствовав твердую руку МУРа, решительно наводящего порядок в столице, из Москвы решил бежать и другой главарь крупной преступной шайки, орудовавшей в Хамовническом и соседних с ним районах города, — Плещинский, более известный под кличкой Гришка Адвокат. Но предварительно он задумал ограбить какую-либо денежную организацию, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь в укромном месте подальше от столичного уголовного розыска. Выбор свой Плещинский остановил на кассе Волжско-Камского банка, в бухгалтерии которого работал его старый знакомый Козлов, оказывавший услуги бандиту еще в царские времена.
Встреча Адвоката с наводчиком была зафиксирована муровцами. Стало им известно и о предполагаемом налете на банк. Попытка установить, где скрывается хитрый и осторожный Плещинский, результатов не дала. Тогда в банк на работу младшим кассиром оформили сотрудника МУРа А. Кукушкина, который не должен был выпускать из поля зрения Козлова.
Спустя несколько дней младший кассир по поручению управляющего оформил в бухгалтерии документы на получение из Центрального банка крупной суммы денег. В сопровождении милиционера он уехал и через какое-то время привез несколько банковских мешков. Естественно, в Волжско-Камском банке никто не знал, что младший кассир сложил в свой сейф мешки с простой бумагой.
После работы Козлов поспешил на Киевский вокзал. Не привлекая внимания, за ним неотступно следовал Кукушкин. Отсюда он позвонил в МУР и сообщил о своем местонахождении. Вскоре на Киевский вокзал приехал В. Шиндлер.
Около часа Козлов толкался среди пассажиров, пока к нему не подошел какой-то мужчина. Они обменялись несколькими фразами и Козлов заторопился к выходу.
— По приметам похож на Гришку Адвоката, — сказал Шиндлер, не упуская из виду неизвестного. — Будем брать. Только осторожно, он наверняка вооружен. К тому же в толпе могут быть его сообщники.
У выхода на платформы Шиндлер быстро подошел к мужчине и, протягивая руку, с удивлением в голосе произнес:
— А, Гриша, здорово!
Тот недоуменно взглянул на него и тоже протянул руку для приветствия. Шиндлер крепко сжал ее. В этот же момент Кукушкин с другой стороны схватил левую руку бандита и одновременно выдернул из заднего кармана брюк преступника «браунинг».
Все произошло мгновенно и со стороны выглядело случайной встречей старых товарищей.
На привокзальной площади муровцы еще раз обыскали преступника. Извлекли из его карманов золотые вещи, толстую пачку денег. Пока ждали извозчика, Плещинский несколько пришел в себя от неожиданного ареста.
— Надо же, как вы ловко меня скрутили. Просто не верится, — покрутил он головой, а потом тихо добавил: — Ребята, никто же не видел, как вы меня взяли. Заберите себе золотишко и деньги, а меня отпустите. А я сегодня же скроюсь из Москвы, навсегда…
— Однако ты шутник, Гриша, — только и ответил ему Шиндлер…
* * *
Почти одновременно сотрудники губернского отделения МУРа арестовали предводителя крупной бандитской шайки, действовавшей в пригородных районах столицы, преступника-рецидивиста Капустина и нескольких его помощников. А началось все с задержания на Сухаревском рынке сотрудником МУРа А. Я. Базаровым спекулянтки Марьи Краснощекой.
— Уже не первый раз замечаю ее на Сухаревке с мукой и мясом, — докладывал Алексей Яковлевич руководству. — Поинтересовался, где берет продукты, — хитрит и изворачивается. Пришлось задержать.
В МУРе Марья запиралась не долго. Рассказала, что мясо, муку, некоторые другие продукты, столь дефицитные в трудное военное время, ей дает для продажи настоятель Борисоглебского монастыря отец Иона. Но где тот берет их, задержанная не знала. Однако сообщила, что видела в покоях Ионы людей явно не монашеского обличил.
В город Дмитров, где располагался Борисоглебский монастырь, выехали сотрудники губернского отделения.
Ранним утром муровцы с несколькими работниками городского отделения милиции подошли к монастырским воротам. Заспанный послушник, то ли не разобрав спросонья, что к чему, то ли привыкнув уже к неурочным посещениям посторонних, без слов открыл на их стук калитку и тут же побрел назад в сторожку. Гости прошли прямо в покои настоятеля.
В передней — большой квадратной комнате, пропахшей тяжелым самогонным духом, на широких лавках, расставленных вдоль стен, храпели трое неизвестных в «мирском» одеянии. С вечера, видимо, они так нагрузились, что не хватило сил раздеться. Никто даже не шелохнулся, когда работники уголовного розыска ощупывали их карманы и извлекали из-под подушек оружие.
В не менее выразительной позе разметался на кровати в своей спальне и отец Иона.
Пришлось потревожить крепкий сон владыки монастыря и его гостей. Иона спросонья никак не мог понять, что надо тормошившим его людям и кто они такие. Он неистово крестился и бормотал сиплым голосом:
— Чур меня, чур меня… Нечистая сила… Изыйди из обители божьей… Чур меня, нечистая сила…
— Кончайте причитать, гражданин служитель культа, вставайте и приведите себя в пристойный вид, — попытался остановить его инспектор А. Сауле, возглавлявший операцию.
Настоятель сполз с кровати и стал натягивать на себя одежду, разбросанную по всей комнате.
В это время один из работников местной милиции доложил:
— В кладовке среди монастырской утвари обнаружили два куля муки, непочатый окорок, другие продукты.
— Уж не алешинских ли мужиков мука, святой отец? — спросил начальник дмитровской милиции у настоятеля. И пояснил сотрудникам МУРа: — Есть у нас тут сельцо, Алешино называется. Несколько дней назад тамошние мужики выскребли по сусекам у кого сколько набралось зерна и решили его артельно смолоть. Снарядили подводу с провожатыми на рогачевскую мельницу. На обратном пути на них напали бандиты и ограбили. До сих пор не можем напасть на след преступников. Так что молчишь, отец Иона, откуда мучица?
Священнослужитель, как-то неестественно передернувшись, заерзал на кровати и со слезой в голосе признался:
— Грешен я, православные, грешен. Каюсь! Совращен был на лихое дело Иудой, змеем искусителем… Это все он, супостат, Серенька Капустка, вверг меня в грех…
Его причитания прервал бас из передней:
— Чего мелешь, старый козел! Кто нам твердил всякий раз: «Бог простит»? Граждане милиция, он и есть первый здешний Иуда.
— Ладно, разберемся, кто из вас кто, — вмешался в перепалку Сауле. — Собирайтесь-ка в путь-дорогу.
На следствии выяснилось, что Капустин давно поддерживал дружеские отношения с отцом Ионой. После очередного налета бандит со своими помощниками отсиживался за толстыми монастырскими стенами, кутил с настоятелем. Гостеприимство отца Ионы оплачивал частью добра, добытого преступным путем. А тот через Марью-спекулянтку и некоторых других верных прихожанок сбывал награбленные продукты и вещи на московских рынках.
Преступники получили по заслугам.
Гражданская война и вызванная ею хозяйственная разруха привели к быстрому обесцениванию денег, резкому сокращению производства товаров первой необходимости, другим отрицательным явлениям в экономике. Это наложило свой отпечаток на деятельность преступников-рецидивистов. От вооруженных налетов на банки, кассы, артельщиков они перешли к кражам и грабежам складов, магазинов, производственных предприятий. С начала 20-х годов МУР все чаще регистрирует подобные преступления, совершаемые с помощью искусных технических приспособлений, набора хитроумных воровских инструментов. Работники уголовного розыска в этот период обезвредили несколько десятков воровских шаек, которые не останавливались перед применением оружия против охраны государственных хранилищ материальных ценностей.
Только после большой розыскной работы удалось ликвидировать одну из таких воровских групп в количестве 10 человек, орудовавшую в основном в районе Марьиной рощи и Неглинного проезда. Преступники были хорошо вооружены и имели квалифицированно изготовленные различные воровские технические средства. В мае 1920 года они ограбили склад Московского потребительского общества, откуда вывезли несколько подвод обуви и кож. В июле со склада союза рабочих парикмахеров, что располагался на Петровке, преступники похитили восемь тысяч аршин мануфактуры. В августе вывезли со склада, некогда принадлежавшего купцу Лисянскому, большое количество продовольствия. В сентябре они ограбили склад 152-го сводного эвакуационного госпиталя на Большой Грузинской улице и похитили 150 пудов масла и шесть мешков сахара.
В это время в центре города действовала банда в количестве 13 человек, возглавляемая рецидивистом по кличке Донатыч.
Шайка ограбила склад отдела народного образования и завладела 18 тысячами аршин шерстяной мануфактуры.
Преступники были изобличены, арестованы и почти все похищенное возвращено государству.
В ликвидацию многих банд и задержание отдельных бандитов-профессионалов большую лепту внесли сотрудники созданной в начале 20-х годов специальной группы по борьбе с бандитизмом.
Из каждого районного отделения МУРа отобрали по два лучших сотрудника, всего пятнадцать человек — Н. Осипов, Г. Иванов, И. Кириллович, Н. Ножницкий, И. Клебанов, И. Родионов и другие. В составе группы была образована подгруппа по задержанию особо опасных преступников. В нее вошли М. Марданов, А. Бухрадзе, Д. Кипиани, Я. Саксаганский, Н. Безруков, А. Ефимов. И получился замечательный коллектив единомышленников, горячих приверженцев новых традиций советской уголовно-розыскной службы.
О храбрости и самоотверженности этих людей даже среди работников МУРа, немало повидавших в схватках с преступниками, ходили рассказы, напоминавшие легенды. И неудивительно. Сотрудники «бандгруппы», как ее называли между собой муровцы, постоянно находились между жизнью и смертью: они выезжали на все операции по разгрому банд и задержанию опасных преступников. А в те времена ни одна такая операция не проходила без ожесточенного вооруженного сопротивления бандитов. У группы был свой девиз: «Не говори, сколько преступников, скажи, где они!» И свое правило: «Хочешь остаться в живых, умей стрелять лучше бандита и на полсекунды раньше него».
Насколько большим авторитетом пользовались сотрудники «бандгруппы» у руководства Московского уголовного розыска свидетельствуют те «вольности», которые им позволялись, в отличие от других работников МУРа. В редкие свободные минуты, выпадавшие между операциями, им разрешалось в рабочее время играть в домино и шахматы. Вольность, не простительная другим сотрудникам. Однако члены этой ударной группы свободное время отдавали, как правило, не шахматным баталиям, а служебным тренировкам, отработке приемов обезвреживания преступников и огневой подготовке.
Постепенно Москва начинает очищаться от заправил профессиональной преступности. Уже в 1920 году количество вооруженных грабежей по сравнению с 1919 годом сократилось в три раза, а невооруженных ограблений — в девять раз, число убийств уменьшилось на одну треть. Только в 1918—1919 годах московская милиция возвратила государству и гражданам имущества и ценностей, изъятых у преступников, на сумму, превысившую 160 миллионов рублей.
Трудно перечислить все направления сложной и разносторонней деятельности Московского уголовного розыска, в напряженные годы гражданской войны…
Из различных отделений милиции, обслуживающих городские рынки, в МУР стали поступать сведения о появлении в торговом обороте фальшивых денежных купюр различного достоинства. Первые розыскные мероприятия результатов не дали. Напрашивался вывод, что орудует в данном случае хорошо организованная шайка фальшивомонетчиков и сбытчиков поддельных денег.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.